Раздался звук уведомления, и Хуа Чен тут же поднял телефон, принимаясь отвечать с улыбкой.
– Отвратительно. – Хэ Сюань сидел с сэндвичем из магазина, откусывая от него по чуть-чуть в переговорной комнате, где они задержались после совещания.
– А?
– Ты выглядишь таким счастливым, это бесит.
Хуа Чен отправил сообщение со смешным смайликом и теперь обратил внимание на коллегу. Тело тут же возвратилось в прежнее напряжение, а взгляд обратился в привычный цепкий и холодный.
– Так-то лучше. – Усмехнулся Хэ Сюань. Кусочек салата норовил вырваться, и он держал его пальцем.
– Мне насрать, что ты думаешь.
– Не сомневаюсь. Вы хоть продвинулись?
Хэ Сюань спрашивал по-светски бесчувственно и, если его не знать, то покажется, будто ему совсем не интересно, но это было далеко не так. То, на что ему всё равно, он игнорирует.
– Не твоё дело. – Мужчина скрестил руки на груди, буравя тяжёлым взглядом друга.
– Значит, нет.
Тот будто не замечал давления и накалившейся атмосферы. Возможно, Хэ Сюань так долго держится рядом с Хуа Ченом, потому что у него напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, а, может, он привык и теперь не мог без этого стресса.
– Это значит, что это не твоё дело.
В голосе помимо раздражения и угрозы звучали тщательно скрываемые нотки расстройства, что выдавало истинные чувства. Обидно было признавать, что единственная подвижка у них с Се Лянем – это то, что он теперь не боялся покупать кофе у него и иногда писал “как дела”. Это удручало, особенно, если заметить, сколько девушек и парней заинтересованно смотрят на нового молодого баристу, который своей улыбкой мог поднять настрой даже в самый кошмарный день.
Бессмысленно ждать чего-то большего.
Из переговорной они растеклись по своим кабинетам. Хуа Чен тут же запер дверь, опустил жалюзи и устало бухнулся в кресло. Контора работала исправно. Из запароленного ящика он достал документы с черной бухгалтерией и принялся проверять, как его помощник Инь Юй всё свёл.
Ему следовало делать вид, что он менее богатый, чем есть на самом деле, чтобы финансовые службы интересовались им менее охотно, хотя ни у кого не возникало желания ссориться с одной из крупных шишек мафиозного бизнеса. Контора по сопровождению кредитов – грамотно выстроенное прикрытие для настоящей организации Хуа Чена, основным направлением которой было оружие и игорный бизнес. У его компании не было названия, но из-за любви владельца использовать образ бабочки в письмах, его всегда связывали с бабочками, таящими холодное изящество и опасность.
Работа за сигаретой немного отвлекала от одновременно приятных и болезненных мыслей об улыбающемся лице Се Ляня. На столе мерно покачивался маятник, который только больше раздражал в тишине кабинета. Ребристый свет из-за жалюзи скоро прекратил поступать, а на столе осталась только одна слабо мерцающая лампа.
Хуа Чен, погрузившись в аналитику их результатов на новом поприще – продажа информации, не сразу сумел расслышать, как кто-то пытается открыть дверь. Раздался щелчок замка, а значит это мог быть только один человек. В темноте опустевшего бизнес-центра его было почти не видно, так как он уже был готов к выходу в своем обсидианово-черном костюме в тон пальто, рубашке и волосам.
– Тебя в дыму уже не видно.
– Что ты припёрся?
У Хуа Чена не было настроя на советы от “мамочки”, и он не отрывал взгляда от документов о последней несостоявшейся сделке.
– Кофейня.
Он отвел уставшие красные глаза на этих словах, тут же забрасывая все бумаги под запароленный ящик и обещая себе завтра разнести всех в щепки за плохую сделку.
Они выходят ровно за полчаса до конца рабочего дня Се Ляня, пять минут идут до кафе, пять минут ожидают кофе, Хуа Чен пропускает, когда Хэ Сюань уходит, и оставшееся время просто смотрит на запыхавшегося баристу, который теперь снимал фартук и устало потирал лоб. Нежность внутри так приятно растекалась, что пришлось замереть, лишь бы не спугнуть момент.
– Сань Лан! Снова ждёшь меня? Неужели не хочешь пойти домой пораньше? – Се Лянь шёл к нему бренча ключами и выключая на ходу все экраны в кафе, которые в обычное время пестрели акциями и позициями меню, а теперь окрашивались в мертвый черный, как и небо за окном.
– Просто рад немного поболтать с интересным человеком.
Он старался звучать не устало и не следить так за порозовевшей кожей Се Ляня, когда он подошёл ближе.
– Ты и правда выглядишь очень усталым, глаза красные.
– Как ты мог заметить, один глаз у меня всегда такой.
Хуа Чен усмехнулся, намекая на свой второй гетерохромный глаз, который отливал алым и часто скрывался за чёлкой. Шутка показалась Се Ляню смешной, и он смирился с тем, что его спутник не отступится и проводит в любом случае.
Каждый раз, когда они так идут по опустевшим ночным улицам, ему кажется, что они единственные на всей земле. Есть только тёплый Се Лянь, пахнущий кофе и чистотой, иногда своими сигаретами или тем, что пролил на себя в смену, и в глазах у него отражались все звёзды мира.
Уже на подступах к дому Хуа Чен заметил две высокие фигуры, стоящие у подъезда и что-то высматривающие. Занималось беспокойство, но Се Ляню они, кажется, были знакомы.
– Хей, ребята-а-а, – Се Лянь приветственно поднял руку, но его тут же схватили и утащили за спину так, что перед Хуа Ченом остался только след его запаха, а сам парень был плотно скрыт за двумя спинами.
– Кто ты и почему ты вертишься возле Се Ляня? – Начал один из парней, скрестив руки на груди. Его спутник молчал, но сверлил тяжёлым взглядом. Они совершенно не отличались по росту, и оба были похожи на охранников. Ночью не было видно лиц в полной мере, только глубокие тени, по которым читалось настороженное раздражение.
– Эй, эй, эй! Спокойно! Это мой друг, я пролил на его рубашку кофе, помните? – Се Лянь отозвался из-за спин своих знакомых, пытаясь как-то выйти вперед и защитить Хуа Чена.
– Я думаю, что неуважительно вламываться в чужую личную жизнь, даже если вы друзья. – Произнес Хуа Чен с усмешкой.
– Да что ты? А тебе есть чего опасаться? – раздался саркастичный голос одного из парней.
– Нет. – Раздражение уже давно распространилось вокруг, как и тяжёлая аура Хуа Чена, что усиливалась тьмой улицы.
– Да что на вас нашло! – Се Лянь всё же смог встать между ними, и воздух стал менее заряжен на убийство, – Сейчас я попрощаюсь, и мы пойдём домой.
Се Лянь подошёл ближе и обеспокоенно заглянул в лицо Хуа Чена, пальцами касаясь его запястья. Пришлось сделать усилие, чтобы не замурчать от этого прямо здесь.
– Прости за них, хорошо? Напиши мне, как доберешься. Спасибо за прогулку. – Он коротко сжал холодные пальцы и примирительно улыбнулся.
Хуа Чену пришлось развернуться и зашагать от дома первым. До него доносились обрывки разговора – “Ты в своем уме?” и “Он же странный”, на что Се Лянь что-то мягко отвечал.
***
Се Лянь шёл впереди, поднимаясь к их общей квартире. Друзья теперь переругивались за его спиной, обсуждая, насколько верным решением было просто отпустить
этого человека домой без допроса.
– Вы же сами говорили, что мне неплохо было бы завести друзей, и вот как вы себя ведёте, когда я с кем-то познакомился.
– Мы просили тебя заводить друзей, а не приманивать подозрительных личностей. После Сам Знаешь Кого, тебе надо быть настороже.
Се Лянь нахмурился и собирался уже что-то сказать в свою защиту, но тема быстро перетекла в выбор фильма на сегодняшний вечер. Он чувствовал настоящую усталость. День был не из простых, но прогулка и разговоры с Хуа Ченом буквально спасли его. Давно он уже не ощущал такого спокойствия и одновременно радостного напряжения от разговора, так что, несмотря на мнения, он ни за что не перестанет видеться с новым другом.
В их квартире оставались следы недавнего времяпровождения – свет, разбросанные вещи и пряный запах еды, ведь Фэн Синь и Му Цин выходили ненадолго, только чтобы встретить друга у подъезда. На столе перед телевизором уже лежала подогретая пицца, попкорн и стояли пара бутылок с разными газировками и зеленым чаем для Се Ляня. Радостное ожидание отдыха прервала белая кошка, которая требовательно мяукнула и потерлась о ноги.
– Жое, моя девочка, они тебя обижали? Нехорошие какие, нехоро-о-ошие, – питомец под руками хозяина ластился и изгибался, громко мурча, словно трактор в разгар сезона.
– Она лжет. Запутала сегодня провода, так что наказание заслуженное, – Му Цина проводили недобрым кошачьим взглядом с шипением, – ну и не надо, не люби меня, я тебя тоже не люблю.
– Скажи это фотографиям на моём телефоне и парочке видео, где ты с ней спишь и самозабвенно сюсюкаешься.
Фэн Синь проходил мимо с парой подушек, пледами и любимой мягкой альпакой Му Цина, подготавливая всё к традиционному киновечеру. Они все вместе вздохнули – как бы Жое не пакостничала и не кусалась, её любили в этой “семье” очень сильно.
Они усаживались на не очень большой для троих достаточно рослых парней диван вплотную друг к другу, притираясь и устраиваясь удобнее. Се Лянь был зажат посередине и чувствовал каждое движение друзей, однако для него это было очень тепло и удобно. На экране начали мелькать иконки кинокомпаний, Фэн Синь поставил попкорн на колени Се Ляня, чтобы всем было удобнее есть, и принялся заинтересованно следить за титрами очередного ужастика. Се Лянь прислонился головой к плечу Фэн Синя, расслабляя шею, а ноги, согнутые в коленях и с наброшенным сверху пледом, оставил на Му Цине – теперь точно идиллия, все полулежали на подушках и друг друге в темноте, только экран телевизора слабо освещал предметы.
Их совместные вечера были самым любимым делом у всех троих. Особенным удовольствием было спорить и делать ставки на развитие сюжета, кидаться попкорном в экран, когда происходило что-то глупое. На этот раз брань в сторону актёров, сценаристов и режиссёров летела с пугающей частотой, а попкорном бросаться не стали – иначе на съедение ничего не останется.
– Почему почти в каждом ужастике есть горячая постельная сцена или парочка голых женщин?
Му Цин снова сделал попытку подлезть к Се Ляню и закрыть ему глаза со словами “тебе ещё рано на такое смотреть”, но тот отчаянно не давал это сделать, всячески пихая Фэн Синя под бок и прося его оказать посильную помощь.
– Да прекратите вы, достали, как дети малые!
– А ты прямо весь из себя взрослый. – Нахмурился Му Цин.
– Уж повзрослее тебя буду.
– Мы тут все одного возраста, мальчики. Так что хватит делить погремушку, там руку гг откусывают!
Се Лянь проследил за резкими поворотами головы друзей с недоумевающими вопросами “что? где?”. Пришлось немного приврать, иначе они бы снова спорили весь вечер, несмотря на то, что прямо между ними был человек – их бы ничего не остановило, даже если бы они сидели за сотню метров друг от друга.
Кино было на редкость скучным, но на некоторых моментах можно было даже удивиться, но точно не испугаться.
– Что за бред? Почему они положили беременную в гроб? – Недоумевал Фэн Синь.
– Это чтобы сломить её дух и внушить ей послушание, – сказал тихо Се Лянь, но окончание фразы утонуло в крике главной героини.
– И нахера?
–Да боже ты мой, почему тебе всё как ребенку объяснять надо? Разве не понятно, что они её с ума свести хотят, чтобы она слушалась и родила антихриста. Это же даже полоумному понятно.
– Ага, по себе вывод сделал?
– Завали еба-
– Так-так-так, давайте без оскорблений, иначе я поставлю на стоп и вы пойдете спать. – Строго, прямо как учитель в школе, сказал Се Лянь. Дальше, благодаря умению переводить тему, просмотр прошел без крупных стычек, а все разговоры велись по сюжету, точнее, по его отсутствию.
После конца фильма Се Лянь стоял посередине комнаты с огромной плюшевой лаской, сантиметров пятьдесят в длину – работа Му Цина – и убранными после умывания волосами. Он поспешно снял повязку с кошачьими ушами и плюхнулся в кровать, чем привел в беспокойство устроившуюся на краю Жое.
В постели он в последний раз проверял чаты, отписываясь в некоторые беседы, желая всем спокойной ночи, тут же посыпались сообщения с сердечками в ответ от Ши Цинсюаня, от этого улыбка сама ползла на лицо. Чтобы написать последнему контакту потребовалась немалая сила воли – почему-то ему было неловко писать Хуа Чену сейчас. Может ли он пожелать ему спокойной ночи? Насколько они друзья? Вдруг тот так не считает и излишняя дружелюбность может его напугать? Они, конечно, списывались иногда, но разве пожелание сладких снов это не следующая ступень? Му Цин и Фэн Синь всегда говорили, что он слишком приветлив с окружающими, и это может выглядеть подозрительно, как будто он преследует корыстные цели.
Вдох- выдох, Се Лянь. Была не была.
Се Лянь:
Извини ещё раз за моих друзей, они всегда слишком волнуются за меня. Спокойной ночи!
Сообщение тут же прочитали, и Се Лянь с бешеным стуком сердца заблокировал телефон, переворачивая его экраном вниз. Он пропищал в подушку, понимая, что ведет себя как маленький мальчик, которому любимая девочка заполнила анкету друзей, и поймал осознание абсурдности. Спустя минуту он смог себя пересилить и взглянуть на ответ, но только в уведомлениях.
Хуа Чен Я Его Залил Кофе:
Ничего страшного.
Хуа Чен Я Его Залил Кофе:
Спокойной ночи и сладких снов.
Се Лянь нахмурился и поклялся себе завтра же изменить имя в контактах на что-то более подходящее.
