Любовь с первой пролитой чашки кофе

Хуа Чен сидел в кабинете, напряженно сверля компьютер взглядом. Он общался с Се Лянем уже месяц довольно плотно, а по вечерам они гуляли уже чуть дольше, специально идя по длинному пути. И он понимал, что этого мало. Хотелось больше объятий, больше касаний, хотелось без мук совести провести по щеке, не делая вид, будто туда что-то упало и надо убрать. Он чувствовал, как сердце ноет с каждым взглядом на неприкрытую улыбку этого человека, и становилось тошно от своей беспомощности. – Прекрати делать это страдальческое лицо. Хэ Сюань сидел в кресле в самом углу кабинета – прятался от сотрудников, чтобы спокойно поесть без приставаний всего отдела с разными вопросами. Его подставная должность в этой компании вызывала слишком много проблем. Он, конечно, разбирался в потребительских кредитах, но ведя морские перевозки и доставая людей и информацию буквально из Марианской впадины, было достаточно проблематично делать вид заботливого начальника отдела. – Что мне делать? Хуа Чен смотрел на страницу поискового сайта с запросом “как признаться в любви”. Он был в отчаянии. Уже несколько дней он усиленно думает, как признаться Се Ляню так, чтобы обозначить четко, насколько он его ценит. И все идеи заканчивались на том, чтобы кинуться в реку перед кофейней в его смену, схватить обморожение – он бы держал его в больнице за руку – и тогда Хуа Чен скажет свои заветные три слова и трагически умрёт, чтобы не видеть, как его отвергают. Великолепный план, надёжный, как швейцарские часы. – “Сделайте «летающую надпись» на заставке, которая появляется при ждущем режиме на мониторе с признанием.” У меня нет доступа к его компьютеру. “Отправьте голосовую открытку с признанием в любви.” Какой смысл, это всё равно что признаться прямо. “Нарисуйте боди-арт признание на своем теле.” Он вызовет полицию после этого за домогательства. Хэ Сюань тактично молчал, занимаясь своим ланчем. Но Хуа Чен знал, что тот скажет – просто признайся прямо. Это были невыносимые муки, будто он персонаж подросткового сериала. Но уже через пару дней возможность всё красиво сделать представилась. Се Лянь во время разговора упоминал книгу, которую очень хотел прочитать, и, к счастью, у Хуа Чена она как раз была дома, так что он пообещал одолжить ее, а точнее оставить навсегда. Сейчас томик “Автостопом по галактике” – довольно потрепанный – лежал у него на столе, а рядом – небольшая открытка с акварельным пейзажем в старинном китайском стиле и стихотворением. Никогда он ещё так сильно не проклинал свой почерк – слова были еле понятны, хоть газетные буквы вырезай. Тогда, я точно буду, как маньяк. Рука выводила последние слова, которые отзывались особенным трепетом в душе. Воспоминания ласково возвращали его к светлым моментам улыбок и шуток вместе с Се Лянем вчера, в закатном солнце. Мир переворачивался от красок и теплого золотого свечения, казалось, что так кого-то любить просто невозможно.

Ты – мой дом, моё логово, замок,

крепость моя, что вдали ото всех,

обитель, в которую я, как подранок,

мчусь со всех ног,

чтоб услышать твой смех.*

– Надеюсь, ты всё поймёшь. Хуа Чен приложил открытку к губам и устало выдохнул. Было ещё много дел.

***

Сумерки сгущались, оставался час до конца рабочего дня Се Ляня. Он уже протёр все столики, заполнил отчет, сделал заготовки, составил список на заказ отложенным письмом и теперь совершенно не знал, чем заняться. Неосознанно за стеклом витрины глаза искали высокую фигуру Хуа Чена, который должен скоро подойти и составить компанию за дорогой до дома. Замечая свою нервозность, Се Лянь начал считать на французском про себя и глубоко дышать, принудительно расслабляя плечи. Вдруг ветерок оповестил об открывшейся двери. Бариста уже счастливо встречал гостя, ожидая увидеть знакомое красное пальто, но вместо красного белым пятном приближалось нечто, заставляя потерять не только дар речи, но и все способности к дыханию. Стоял лёгкий звон ветерка с двери, который в ушах Се Ляня стал громче колокола. И всё подсказывало, что звонит этот колокол по нему. Рука держалась на тревожной кнопке, а лицо скривилось в напряженной улыбке. – Добрый вечер! – Се Лянь старался сделать вид, будто не узнал гостя, чем вызвал его усмешку. Но он, естественно, везде узнает эту точеную фигуру, ауру, прибивающую к месту любого, как колодки к земле. – Сяньлэ, я удивлён. Капучино средний, пожалуйста. Ты знаешь, как я люблю. – Он едко улыбнулся, и эта знакомая до ностальгической дрожи улыбка одновременно пугала хуже всех его ночных кошмаров. Еще бы Се Ляню не помнить. Он выучил, как готовить кофе начальнику Цзунь У наизусть за годы долгой преданной службы, от притеснений его же Се Лянь сбежал на другой конец города в квартиру друзей, надеясь лишь на то, что его не станут искать. И из-за этого же человека он чувствовал, как его жизнь рухнула, словно дворец из сусального золота. Он двигался на автомате, картинки мелькали в его голове нескончаемым потоком, счёт на французском не помогал, Се Лянь принялся за немецкий, концентрируясь на звуках кофемашины, которая справилась уж слишком быстро, как назло. Глаза нервно бегали, а сердце умоляло хоть кого-то зайти сюда, чтобы не быть один на один со своим прошлым. – Ваш кофе. Се Лянь быстро поставил готовый средний капучино с мятным сиропом и взбитой с молоком корицей в зону выдачи и поспешил убрать руку, но Цзунь У предусмотрительно схватил его за запястье. – Вернись. Давление вытеснило все звуки. Се Лянь точно ничего не слышал, кроме этого приказа, оставившего в голове звон, а в конечностях – вату. – Куда? – Сдавленно прошептал он. – В компанию. В должность, домой. Цзунь У чеканил каждое слово, будто стараясь вписать их на подкорку слабого сознания Се Ляня, как раньше. Ловя загнанный взгляд в ответ, он постепенно притягивал руку к себе. Зрачки сузились, тело готовилось дать отпор. Он не уйдёт. И он больше ничего не сделает для этого человека. – Посмотри на кого ты стал похож? В кого превратился? В какую-то прислугу. Я же знаю твои способности, Сяньлэ, хватит этого цирка. Поигрался, но пора уже становиться взрослым и знать своё место. Если бы эти слова можно было разрезать ножом, то они сочились бы мерзким трупным ядом, делающим всё мёртвым и обездвиженным. – Я лучше навсегда останусь прислугой, чем снова буду рядом с тобой. – Кхм. Хуа Чен стоял с лицом не предвещавшим ничего хорошего, и со взглядом, который Се Лянь никогда не видел. По тяжести он мог вполне тягаться со сжимающим его запястье мужчиной, который, впрочем, невинно улыбнулся, дотронулся до носа Се Ляня пальцем и отстранился. – До встречи, Сяньлэ, подумай над моими словами. Не хотелось бы снова доводить до крайностей. На этом он развернулся и звон ветерка известил о закрывшейся двери. Се Лянь всё ещё находился на грани паники, смотря в пол и пытаясь отмыться от прикосновений. Рука ныла, а в теле распространялось отчаянное отвержение и отвращение. Голова была пустой, но чувства, давно позабытые, вернулись и обрушились на него вновь. Сносило всё подчистую – как цунами поедало рыбацкую деревеньку. Он не заметил Хуа Чена подошедшего совсем близко, но уловил его запах, когда почувствовал крепкое объятие. Только после этого Се Лянь как-то смог внять настоящему. Объятия пахли для него домом, который он потерял много лет назад, от которого остались только кошка, да пара друзей, от которого тянуло булочками из кухни и тёплой ванной, танцами родителей в приглушенном свете и детской беззаботностью. И Се Ляню хотелось цепляться за это ощущение, руки прижимали Хуа Чена в ответ ещё сильнее, и только расплакаться никак не получалось. – Лучше не спрашивать, что случилось? – Спросил тот, поглаживая расслабляющуюся спину Се Ляня. – Пожалуй, да. – Но ты всегда можешь сказать, знаешь? – Спасибо. В этот вечер они впервые шли так близко и практически весь путь молча. Се Лянь думал о чем-то своём и рассматривал звезды, а Хуа Чен украдкой поглядывал на свою самую яркую звезду, в глазах которой печаль застывала плотным туманом. Уже возле дома они просто стояли напротив, и тут Се Лянь неловко покашлял, осознав, что слегка перешёл границы своей задумчивости. – Прости, что я сегодня такой. – Ты не должен извиняться, мне с тобой интересно даже помолчать. Если я могу что-то сделать, дай мне знать. – Спасибо, Сань Лан. – Мягко улыбнулся Се Лянь и уже развернулся в сторону подъезда, но Хуа Чен остановил его, глупо смотря в упор на наклонившуюся в вопросе голову. – Я собирался отдать тебе книгу. Держи. Хуа Чен передал небольшой томик прямо в руки, задерживаясь взглядом на аккуратных пальцах, суставы которых горели румянцем от ночной прохлады. – Точно, совсем забыл. Спасибо тебе большое! Это была самая искренняя улыбка за вечер, которая буквально выбила воздух из груди Хуа Чена с удивленным придыханием. В голове всё взорвалось фейерверком, и теплота продолжала растекаться, пока Се Лянь не скрылся за дверью. – Я подписал себе смертный договор.