***
Усталость накапливалась в Се Ляне, оседая в его конечностях известняковой крошкой. Сегодняшний день он планировал провести более спокойно за барной стойкой, оставив Ши Цинсюаню общение с гостями. И как назло, народ валил прямо с самого утра, и теперь в обеденное время хотелось разыграть свою скорую трагическую кончину – упасть за стойкой от распухшей головы и боли в натруженных запястьях, закрыв перед этим кафе наглухо, чтобы принимать пожертвования и соболезнования рано почившему Се Ляню, хотя в отношении “рано” вопрос оставался спорным. Сейчас Се Лянь под яркий щебет своего коллеги, принимавшего заказ, готовил предыдущие. В глазах рябило от чеков – они веерами располагались в барной зоне и продолжали прибывать. Хотелось выть. Однако же отчаиваться было рано, поэтому, следуя поговорке “глаза боятся, а руки делают”, Се Лянь начал и бояться, и делать. Напитки были совершенно разные – только он отдавал три лимонада, как приходилось тут же готовить эспрессо для кофейных коктейлей, а следом сваливались заказы на обширное меню маття-напитков с их сложностью варки, граммовки, ведь каждая секунда промедления могла стоить вкуса. Он отмерял порошки и специи уже на глаз, поражаясь тому, как безошибочно запомнил все пропорции. В голове стоял штиль. Отдаваясь работе на 150%, он мог поймать редкое состояние потока, в котором мысли его больше не тревожили. Последним чеком был обычный коричный капучино с вишневым сиропом. Се Лянь позволил себе вольность и вмешал корицу с сиропом в молоко, вместо рецептурного добавления в эспрессо. Его рука привычно нарисовала на пенке изогнутое сердце, ставшего розоватым из-за вишни. Се Лянь вытер капли пота со лба – работа за приготовлением напитков всегда была жаркой из-за кофемашины и пара. Он почувствовал, как пряди выбились из прически, но переживать об этом уже не было ни нервов, ни сил. Неся чёрный стаканчик к зоне выдачи, Се Лянь чуть не споткнулся, позволив себе мысль о долгожданном перекуре на свежем воздухе в прохладе. – Сань Лан, ваш капучино с корицей и вишнёвым сиропом. Благодарим за ожидание, пусть след лисицы приведёт вас вновь. Се Лянь дежурно повторил слова, даже не замечая, как открывает рот в уже тысячный, по ощущениям, раз. В поклоне, он не смог разглядеть подошедшего, но через пелену осточертевшего за сегодняшнее утро запаха кофе, он смог уловить знакомые нотки горьковатого апельсина смешанные со свежестью уличной прохлады, и резко поднялся. – Сань Лан! За всей свалившейся работой он не заметил, как стрелка приблизилась к часу обеда Хуа Чена. Без внимания осталось и то, как он зашёл, сделал заказ, даже произнесенное им вслух имя было пропущено мимо сознания. Такая невнимательность была в новинку. Невероятно стыдно так, что перехватило дыхание, и все слова испарялись. Се Лянь смотрел в полные ехидства глаза Хуа Чена и был совершенно беззащитен под этим взглядом, пригвоздившим к месту на долгие секунды, пока Ши Цинсюань не подошёл и не хлопнул по спине своего зависшего напарника в дружеском жесте. – Так вот он Хуа Чен. А я всё искал возможность познакомиться с вами поближе. Меня зовут Ши Цинсюань! – Парень улыбнулся, протягивая руку, которую Хуа Чен не пожал, сделав вид, что совершенно не может выпустить кофе из рук и снять перчатки для этого формального жеста. – Будем знакомы. – Сдержанно ответил тот, и на лице отобразилось выражение каменной безразличной маски, отчего стало тут же неуютно. Он отмахнулся от Цинсюаня так неучтиво и по-детски насупившись, что Се Лянь с трудом сдерживал умилённую улыбку. – Не будьте так недоброжелательны, господин Хуа Чен! Не поделитесь номерком, раз мы с вами теперь будем часто видеться, мм? – Нотки в его голосе были до того сладкими, что того и гляди осядут на ушах сахарной ватой вместо лапши. – Ши Цинсюань, – Се Лянь шикнул на друга, который уже почти всем телом опёрся на барную стойку, – нехорошо так активно приставать к людям, ты на работе. – Тем более, что ему совершенно не нужен мой номер, разве я не прав? – Хуа Чен долго смотрел на Цинсюаня, тут же выпрямившегося по стойке “смирно” и сжавшего губы. От улыбки и лёгкости не осталось и следа, а вот Хуа Чен праздновал победу, надменно ухмыляясь и показательно отпивая кофе, будто весь этот разговор доставлял ему удовлетворение, как созерцание дрессированных собак в цирке. Всего одна смущающая догадка, и по лицу этого мальчишки прочитать можно было даже его паспортные данные. – Не понимаю, о чём вы говорите, господин Хуа Чен. Я же прошу именно ваш номер. – Ши Цинсюань не собирался отказываться от своего, быстро подстраивая свое промашное выражение лица под вид “униженного и оскорбленного”. Удовлетворение Хуа Чена быстро увяло, как бутоны без внимания садовника, но спектакль завершить было необходимо. – Ну как же. Вас совершенно не заинтересовал тот мужчина в черном, который постоянно ходит со мной, и вы не решили, что сможете через меня на него выйти? Что ж, я ошибся, прошу прощения. Хуа Чен притворно извинился и строил театральное сожаление на своём лице, прикрывая глаза, якобы от досады. Ши Цинсюань тихо ругнулся. – Как ты узнал вообще? Ты даже в мою сторону не смотришь. На самом деле Хуа Чен давненько заметил этот интересной момент. Всё ждал, когда же знание ему пригодится. Дело в том, что когда он заходил с Хэ Сюанем, то напарник Се Ляня будто испарялся и был тише мышки под вниманием охотника–кота. Зато, когда он заходил один – Ши Цинсюань сама раскрепощенность.Так что у парня либо очень переменчивое настроение, и всё это череда совпадений, либо дело в компаньоне. И наблюдать за этим было чуть ли не забавнее, чем за Хэ Сюанем отчаянно красневшим от бойкого и юркого баристы с небрежными волнистыми волосами на один бок. Всё как в обычном подростковом сериале, оттого и так занимательно. – Ну так что, как будем договариваться? Хуа Чен обладал удивительным умением – улыбаться так, что кровь в жилах застывала. По сути, его улыбка напоминала больше зловещий отблеск луны, а сощуренные раскосые глаза цепляли и завораживали, как призрачные переливы фонарей лодочников вдали – манящий свет то ли есть, то ли это происки духов. Было сложно не пойти у него на поводу. Вот и сейчас он занял собой всё пространство и весь воздух так, что стало сложно дышать, хотя речь шла о самой обычной сделке за последовательное сочетание цифр. Вообще, в другой ситуации, он бы ни за что не дал номер Хэ Сюаня. Но что-то ему подсказывало, что лёгкий румянец на бледном лице его друга, который тот всегда сбрасывал на жар кофейни, заключался именно в этом пареньке. А почему бы не помочь судьбе, ещё и с выгодой для себя? – Что ты хочешь за его номер? – Ши Цинсюань показывал либо недюжинную смелость, либо дурость, совершенно не пугаясь давящей атмосферы. – Ну… – Хуа Чен облокотился на зону выдачи, специально нависая над столешницей и сокращая расстояние между ними. – Останешься вместо Се Ляня сегодня допоздна, а я заберу его в пять. Идёт? Глаза Ши Цинсюаня так просияли, что стали похожи на две новенькие монетки из банка, а Се Лянь, внимательно следивший за разговором до этого, сейчас совершенно не понимал, как стал частью сделки. – Конечно идет, господин Хуа Чен. С вами приятно иметь дело. – Цинсюань поборол своё желание протянуть руку для пожатия, ведь знал, что на жест ему не ответят. – Замечательно. Спасибо за кофе. Гэгэ, до встречи в пять. Поедем ко мне пораньше. – Хуа Чен быстро выпорхнул за дверь красным вихрем, как из множества цветочных лепестков, чтобы Се Лянь не успел в случае чего отказаться. Се Лянь неуверенно помахал рукой Хуа Чену и выразительно посмотрел на Ши Цинсюаня, ведь тот принял предложение, несмотря на то что опыта закрытия в одиночку у него не имелось. – Ты можешь закрыться? Точно сможешь? – Цинсюань на всё уверенно кивал, не в силах удержать улыбку, – Как вообще так вышло? Почему ты мне не сказал, что хочешь номер его друга. Се Лянь слегка насупился – магия любви происходила прямо перед его носом, а он в упор не замечал. Видимо, не замечать любовь его ещё одно проклятие. – Ты как-то тоже и словом не обмолвился, что вы настолько близки и катаетесь в гости друг к другу! Возразить Се Ляню было решительно нечего, и он ушёл на свой заслуженный перекур, чтобы успокоить нервы и руки перед новым раундом работы – скоро заканчивались пары в университете напротив, а это предвещало толпу студентов.***
– Тебя вниз головой в детстве не роняли случайно? – Хэ Сюань возвышался враждебным чёрным холмиком на излюбленном кресле в кабинете Хуа Чена, откусывая от круассана с сыром большие куски. – Нет, но зато я однажды упал со второго этажа на стройке. – Хуа Чен пил свой капучино с вишней, приготовленный рукой Се Ляня, отчего было ещё вкуснее и приятнее. Ощущалось лёгкое трепетание в груди – истинное наслаждение моментом. Когда вообще такое с ним было? – Наверное тогда все мозги и отшибло. – Безапелляционно заявил Хэ Сюань, стараясь не просыпать крошки на свой шикарный костюм. – Поговори мне тут. Это не я не сумел и взглядом пересечься с тем, кто мне нравится. Даже мне не рассказал, позорник. – Ты крупно ошибаешься, он меня раздражает. – Да ну, а на мой взгляд вполне тебе подходит – будет оживлять твоё лицо давно почившего не очень-то и молодого человека. – Не я влюбился по самые уши в особенного приближённого специального агента Цзунь У, который наш прямой конкурент, и не я потратил уже миллион на кофе, только чтобы пересечься с ним. Один – один. Хуа Чен резко помрачнел. Холодный камень вновь свесился с его шеи – такими были его сомнения и опасения по поводу Се Ляня. Когда он слишком глубоко уходил в свои рассуждения, то буквально не мог дышать от напряжения. Он в красках представлял, насколько опасной может быть его связь с таким человеком – от возможного похищения Се Ляня, до того что их общение было миссией по добыче информации о Хуа Чене. Однако, вспоминая тактичность, с которой Се Лянь приближался… Втирался ли он в доверие, либо же старался усыпить бдительность? В чём Хуа Чен был уверен на все сто процентов – у Се Ляня чертовски хорошо получается что первое, что второе. Хэ Сюань понял – болтнул лишнего, что ввиду его неразговорчивости случалось крайне редко, и решил помалкивать, сосредоточившись на обеде. Однако Хуа Чен сам разрушил молчание. – Он хотел посмотреть новую саблю, которую я недавно выкупил. Сегодня ко мне поедем. – Задумчиво произнёс Хуа Чен, разглядывая фигуры домов за окном, – я и не думал, что эта жалкая железка так его очарует. – Ты оставил свои попытки признаться? Конечно, Хуа Чен каждодневно обдумывал возможности и варианты, которые каждый раз оказывались чем-то недостаточным, по его мнению, для выражения всей бури чувств, которую хотелось передать. И в то же время для чего-то грандиозного было слишком рано – велика опасность просто напугать бедного Се Ляня с нулевым романтическим опытом судя по тому, что он даже не целовался. Поэтому Хуа Чен осторожно старался подобраться к его сердцу. И всем известно, что путь к сердцу мужчины пролегает через желудок. – Пока он смотрит саблю, я приготовлю вкусный ужин, и скажу ему всё в приятной обстановке, уж лучше так, чем молчать. Вчера подготовил мясо, останется только испечь. – Я как будто в дораме. Когда ты стал таким слащавым? – Хэ Сюань скривился. Такие разговоры всегда были ему не по нраву, поэтому последнее время выслушивать от Хуа Чена про его любовь было затруднительно. – А когда ты перестал следовать своим же советам? – Ничего я к нему не чувствую. Обычный парень с обычной чёртовой кофейни. – Отмахнулся Хэ Сюань, уже закипая от настырного друга. – Ты сам знаешь, что необычный. Лицо Хуа Чена сделалось настолько ехидным, как будто в его руках были ключи от небесных чертогов, и теперь он единоличный владелец всего пантеона. – На что ты намекаешь? Хуа Чен был убеждён в своих словах отнюдь не из-за простой интуиции, которая его, в целом, не подводила никогда. Поэтому глядя, на весь спектакль, затеянный Хэ Сюанем ему было ужасно смешно. А шутить над другом, прикидываясь, будто знаешь меньше – невероятно увлекательно. – Не забывай убирать бумаги, которые никто не должен увидеть, со стола. Совет на будущее. –Ты… Ещё увлекательнее было наблюдать за тем, как лицо Хэ Сюаня – однообразнее даже у покойников не бывает – меняло цвет и выражения за доли секунды от осознания. Дело в том, что не только у Хэ Сюаня были ключи от кабинета Хуа Чена на случай форс-мажора. Хуа Чен тоже имел при себе комплект ключей от кабинета Хэ Сюаня – всегда прохладного и тёмного, окна которого занавешивались длинными ветками Ивы. Заходил он туда крайне редко, а тогда дела были уж слишком срочные, а коллега всё не находился. В этот раз любопытный зоркий глаз и выцепил толстую папку с полным досье на молодого баристу по имени Ши Цинсюань на столе. Так что весь спектакль “он мне не интересен, и вообще глупая грязь из-под ногтей” не имел смысла, ведь все действия были уже на виду Хуа Чена, который знал, на что обращать внимание. Он не планировал заглядывать внутрь, но толщина папки его настолько поразила, что из чисто праздного любопытства он решил посмотреть. Совершенно невероятно, ведь парень и впрямь необычный – сменил множество мест работы в более чем сотне городов, нигде не задерживаясь более чем на две недели. Никаких карт, только наличка, неоконченный университет на дизайнера, постоянные смены цвета волос и несколько заявлений о пропаже человека на его имя и фотографию. Мальчик явно от кого-то бежал, причем могущественного, и судя по всем признакам, этим “могущественным” был его старший брат, который оказался титаном логистического мира. Подросток сбежавший из дома, ей богу. Тогда Хуа Чен поразился в их умении с Хэ Сюанем подбирать интересных людей со сложной историей. – Ты читал, что внутри было? – Хэ Сюань был крайне обеспокоен, пусть по лицу это было и сложно сказать. – Бегло. – И что думаешь? – Думаю, что ему есть о чём поболтать с братцем, а тебе бы его спрятать, если вдруг ситуация примет дурной оборот. Воцарилось молчание. Хуа Чен потягивал кофе, и яркий вкус вишни напоминал ему об алеющих щеках Се Ляня сегодня за баром. – Он мне так и не пишет. Уже час прошёл. – Разочарованно пробормотал Хэ Сюань. Всё это время он не вынимал телефон из рук, сверля дисплей требовательным взглядом. – Какой ты нетерпеливый. У них сегодня аврал на работе, прояви понимание. Давай лучше обсудим, что с нашими доносчиками.***
Се Лянь немного нервничал. Его окружал запах чистой машины, смешавшийся с горьковатым ароматом одеколона Хуа Чена, от которого струны души натягивались, чуть не лопаясь. Беспокойство за напарника вытеснило остальные тревожные мысли, стирая их не до конца, так что разум заигрывал лишь с силуэтами. Было сложно, ведь он оставил Цинсюаня совсем одного. Се Лянь пытался подготовиться – пару раз показал, как всё закрывать, где заедает дверь, что нужно помыть, подготовить, какие письма направить, в какой последовательности справиться с охранкой. Он судорожно прокручивал в голове свои слова перед уходом, даже не замечая городской пейзаж за окном. Хуа Чен чувствовал, что на сердце у пассажира не всё гладко, и думал, как бы поправить ситуацию. – Он справится. – Уверенно сказал Хуа Чен, четко чувствуя причину беспокойства своего спутника. – А? Надеюсь… – Се Лянь не был в этом так уверен, но прогоняя про себя правила, убеждался, что ни о чём не забыл в своей “проповеди”. Скоро Се Лянь окончательно утомился, и сил на волнение у него не осталось. Только он прикрыл ноющие от усталости глаза, как пришло ощущение, что его с силой затягивает в тягучий глубокий сон. Он тут же провалился с головой, как в тёплую воду источника. Не в его правилах было спать в машине еще и в присутствии кого-то, но Хуа Чен уже не был просто “кем-то” для него. Несмотря на все нотации и страхи, доверие между ними воцарилось поистине удивительное. В крепком забытии Се Лянь провалялся, как ему представлялось, целую вечность, но на деле, едва ли больше двадцати минут. Сквозь сонную пелену слышался голос, отдалявшийся дальше и дальше. Его мозг никак не мог угадать источник звука, однако душу приятно обволакивало при звучании его трепетных нот. На щеке застыло прикосновение, и лишь тогда Се Лянь смог резко вынырнуть из пучины, крепко хватая протянутую к нему руку. Он ещё не мог ничего разглядеть, хмурясь и щурясь от света, тщетно пытаясь сморгнуть остатки наваждения. Наконец, он узнал удивленное лицо Хуа Чена, окрашенное оранжевым светом заката и исчерченное глубокими тенями. Он как будто выныривал из темноты полностью чёрного салона машины, как из бассейна с обсидиановой нефтью. Се Лянь быстро осознал свою ошибку и смущенно отпустил руку, тихо извиняясь. Хуа Чен резко отдернул освободившуюся руку, которая ещё недавно гладила щеку спящего утомленного Се Ляня. – Доброе утро, мы приехали. Я тебя звал, но ты, видимо, слишком крепко спал. Только сейчас Се Лянь понял, что во время короткой дрёмы ему не снилось никаких кошмаров, как это обычно бывало в его доме. Перед глазами был только мягкий рассеянный, как будто тюлем, солнечный свет, сопровождавшийся чувством тепла и любви. За эти полчаса он выспался многим лучше, чем за 8 часов в своей кровати, и это спокойствие создавало трепет в душе, пробуждая в нем ностальгические воспоминания из детства, когда он вставал каждое утро с необузданной радостью и интересом к миру, просыпаясь от легких касаний матери к его щекам. Се Лянь не успел ответить на приветствие, как Хуа Чен выпорхнул из машины, оставляя после себя только шлейф аромата и призрачное касание. Оставалось только выйти следом и не отставать. Се Лянь долго осматривал красивый многоэтажный дом. С виду – самая обычная стеклянная высотка, но только натренированный взгляд мог уловить множество камер, покрывавших каждый миллиметр территории. От внимания Се Ляня не укрылись охранные датчики на входе и на двери вместе с постом охранников. Он чувствовал себя под влиянием эффекта пигмалиона, невольно захотелось спрятаться за спиной Хуа Чена, который уверенно вышагивал с зоны парковки прямо в сторону входа. Даже Башня Цзунь У не была так покрыта слежением, всегда оставались слепые зоны для незаметного проникновения. Размышлять об этом казалось Се Ляню бессмысленным, поэтому он отбросил все свои предрассудки и следовал по длинным коридорам за Хуа Ченом, хранящим странное молчание. Лифт поднял их на нужный этаж, где были только две квартиры, что показывало неплохой размер апартаментов, построенных явно с исполинским размахом. Замки на дверях льдисто защёлкали, когда Хуа Чен ввёл пароль от двери. Темная фигура на мгновение мелькнула в глубине прихожей, и что-то крупное прилетело в лицо Се Ляня, не позволяя тому даже испуганно вздохнуть.