Век Дракона. Книга I - Герольд.

      Несмотря на очевидный факт полного заточения и отсутствие признаков жизни, ее тело не выглядело мёртвым. Скорее наоборот — оно выглядело несправедливо живым, изящным моментом жизни застывшим вне времени. Даже на щеках проступал легкий румянец, словно она всего пять минут назад веселилась на морозе. Она будто спала в сказочном хрустальном гробу, ожидая принца, который придет и разбудит. Вот только губ её не мог коснуться ни один поцелуй. Потому что этот гроб открыть было невозможно.       «Ну же, давай, перелезай обратно, душенька!» — отчаянно подумала Фима, коснувшись слегка шершавой поверхности. И вдруг четко и ясно услышала голос Герольда: — Ну и что ты делаешь, глупая? Чтобы сущность перешла из одного тела в другое, нужно пройти по Тени. Удивительно — твое тело было полностью готово к переходу. Сил Тени хватило перенести его сюда, но оно не впустило никого в себя. — Как мне вернуться? — Это невозможно, — голос Герольда неожиданно изменился, приобретая знакомые женские нотки. — Ты. Именно ты — сделала это невозможным.       Флемет? Но она же мертва! Серафима же точно видела, что старуху сожгло пламя! Паника и страх наполнили все пространство вокруг чем-то темным, вязким и отчаянно звенящим. По спине, по рукам, по животу — по всему телу стал скатываться крупными каплями пот. Где-то далеко, на краешке мыслей промелькнуло удивление: Серафима и не знала, что руки могут так сильно потеть. — Это невозможно, — одними губами повторила она, полностью погружаясь в темноту. *** — Как думаешь, шем, он придет в себя до утра?       Шепот, безусловно, принадлежал Шианни. Её собеседник, по-видимому, кивнул, потому что ответа не прозвучало. По шее потянуло неприятной судорогой. Серафима слегка пошевелилась: шепот и возня мгновенно стихли и скрывать свое пробуждение стало глупо.        За окном висела полная луна, намекающая на ясное утро. Никаких голубоватых светящихся глыб и скалистых стен не было. И казалось, что все это было не более чем сном. Всё, что она видела. Кошмар. Обычный и дурной. Фима облегченно выдохнула. Еще хранивший в себе отголоски сна взгляд оглядел привычную уже комнату и наткнулся на таз с водой, стоящий у кровати, на которой она лежала в… одном нижнем белье. Её, может, и не купали, но обтирали явно. Неужели у неё был жар? — Герольд! Очнулся! — Шианни обрадованно повисла у нее на шее, и Фима с удовольствием вдохнула такой приятный запах волос сестры Герольда. — Вы что, меня мыли? — незаметно закапываясь носом поглубже в рыжие волосы эльфики, произнесла она.       Ответа, в общем-то, Фима и не ожидала — вопрос скорее был риторическим, однако Дункан кивнул ей с неожиданным пониманием: — Да. Я позволил себе тебя обмыть, немного, чтобы смыть лириумную пыль.       Лириумную пыль? Фима даже потерла глаза рукой. Сразу вспомнился изумленный голосок Шианни при входе в комнату с голубым камнем: «Сколько лириума!» Значит, все было правдой. Выходит, не сон. — Спасибо, — заставила себя вымолвить она. — Не стоит благодарности, молодой человек, — улыбнулся Дункан. — Но могу я узнать, кто эта девушка, столь жестоко похороненная в лириумной глыбе? Похороненная? Слово хлестко ударило по сознанию. — Я не…       «Я не похороненная», — машинально в первый момент хотелось ответить ей. Серафима вовремя осеклась. Ей, конечно же, вовсе не хотелось признавать, что все так однозначно. И хотя сомнений больше не было, однако в данный момент казалось, что это просто не могло быть правдой. — Это Серафима, — сдавленно прошептала она в итоге. Дункан и Шианни молчали, явно ожидая каких-либо ещё пояснений, помимо имени. — Она мой друг. Тот самый друг, который был со мной… в битве с Флемет, — говорить про саму себя было неуютно, поэтому слова Фиме давались особенно непривычно. — Мне жаль твою подругу, Герольд, — Дункан сочувственно похлопал эльфа по плечу. — Теперь я понимаю, почему ты не хотел жениться, кузен! — острым локтем пихнула в бок Серафиму Шианни. — Эта шемлен такая… необычная.       Необычная — лаконичное слово. Фима и сама чувствовала. Или скорее, это ей подсказывало сознание Герольда, определенно имевшее богатый запас впечатлений о местных женщинах. Ведь сама девушка была сейчас сродни лишенному крыльев птенцу, переселившемуся жить с неба на землю к курам. Вроде тоже птицы, а однако…       Вот так же, чем-то незаметным не кто иной, как она — пришедшая из другого мира девушка — и должна была отличаться от местных женщин. Более сильных, более коренастых, обладающих роскошными формами и крепким телом. И от эльфиек, которых она уже и сама успела разглядеть — отличалась тоже. Пусть и не по стройности, зато по росту. Более ладные и такие же хрупкие, эльфийки были ниже неё, ещё больше подчёркивая подростковую угловатость, которую Серафима пока что не переросла.       Подарок от родителей. Поздняя Фима была поздней во всем. Позже всех из сестер появилась на свет, позже всех перестала играть в куклы, позже всех своих сверстниц стала расти, только лишь к последнему школьному лету начав вытягиваться и формироваться. Выросла, правда, сразу на тринадцать сантиметров, тем самым удивив (пусть и позже всех) весь свой выпускной одиннадцатый класс — ушла девочкой, пришла девушкой.       Тогда, когда её одноклассницы шептались по углам, обсуждая мальчиков, Фима покоряла лесные чащи, охотясь с бабушкой за грибами, лазила по горам, пела неприличные песни одинокому коту у костра, кашеваря для спрятавшихся по укромным уголкам членов её походной группы. Набивала себе и соперникам синяков на спаррингах и танцевала. А про любовь она читала только в книжках и, глядя на романтические похождения подруг, ни капельки не верила в принцев на белом коне. Однако была точно уверена, что достойные мужчины конечно существуют, только необязательно ездят на лошадях.       А теперь ей и вовсе не до любви. Слова Флемет-Герольда поднимали изнутри уже давно готовую к этому тревогу. Значит, вернуться в свое тело так просто не получится. Герольд сказал, что это возможно, только если пройти через Тень. Но во сне у неё это тоже не получилось. А ведь она была в Тени. И все же ей упрямо не хотелось верить в то, что придется всю оставшуюся жизнь прожить Герольдом. Нужно искать ответы, и сейчас она была полна решимости их найти. — Почему вы сказали, что Серафима… — Фима сглотнула. — Похоронена? Дункан удивленно опустил кончики губ. — Твоя подруга замурована. Но даже опуская этот факт, она замурована не в чем-то, а в лириуме, Герольд. Ты же знаешь, что такое лириум. — Нет. Дункан удивился еще сильнее. — Лириум, — он немного помедлил, переглянувшись с притихшей Шианни, — это особый минерал. Очень опасный минерал. И очень дорогой. Он единственный содержит в себе магическую эссенцию, поэтому используется магами, чтобы усилить свои возможности, и храмовниками, чтобы подавить заклинания магов. Надо было отдать должное его терпению и такту. Не смотря на свое удивление Серый Страж не выказал ни малейшего желания уточнять почему же, сидевший перед ним, эльф не знает, судя по выражению лиц собравшихся — очевидной вещи. — Клин клином, — устало улыбнулась Фима. Дункан кивнул не сразу и, как ей показалось, больше своим мыслям. — Можно и так сказать, пожалуй. На людей и эльфов лириум действует крайне сильно, со временем вызывая слабоумие, зависимость и смерть. Такое количество чистой лириумной руды, в котором замурована твоя подруга, несомненно убило её. Оно убило бы даже гнома. Прости.       Гнома.? Серафима широко раскрыла глаза, не справившись с предоставленной информацией — у них тут еще и гномы есть?! — Вспомни, братец, как ты потерял сознание, только постояв рядом, — добавила Шианни, видимо, по-своему истолковав реакцию кузена. — А я потерял сознание? — глаза у брата рыжей эльфийки стали еще больше. — Да, Герольд, — опередил Шианни Дункан. — Я думаю, что ты надышался лириумной пыли. Видимо, ты особенно чувствителен к нему. Тебе стоит избегать этого минерала.       Спорить с их словами, учитывая отсутствие каких-либо знаний вообще (и понимания происходящих вокруг вещей в целом), было нелепо. Да она и не собиралась. Это были законы их мира, и этот мир умел жить по ним. Может быть, поэтому ей и не удалось вернуться в свою собственную оболочку? Потому что оболочка мертва? Это объясняло многое, но совершенно Фиме не нравилось. Да и на что же тогда рассчитывала Флемет? Не могла ведьма не знать про этот их лириум. Ведь не могла же?       Тем не менее сейчас оставалось только смириться и попробовать научиться жить с теми обстоятельствами, которые уже сложились. — Могу я попросить об одной, для меня важной, услуге? — Фима решила, что пока не стоит открывать свои карты, а потому отважилась злоупотребить помощью новых друзей еще немного.       И, как она и предполагала, Шианни с Дунканом почти синхронно повернули к ней головы. Серафима собралась с мыслями. — Я бы хотел попросить вас сохранить в тайне то, что я вам показал сегодня. — Я никому не открою твоего секрета, братец, обещаю! — не успела она закончить, тут же почти перебила её Шианни и, видимо, в подтверждение своей клятвы, приложила два пальца к носу, а потом ко лбу, а затем сильнее прижалась к плечу брата, уткнувшись в него лицом и щекотнув кожу дыханием. Дункан кивнул более сдержанно: — Эта тайна останется твоей, Герольд. И хорошо, что она из ряда тех тайн, которые никому не важны, кроме своего хозяина.       Только ли для неё самой важна была её тайна? Если уж серьезно разбираться, то вопрос был весьма спорным, на самом деле. Однако Серый Страж не знал всего, а значит, на его молчание Фима все же могла рассчитывать. — А всё-таки… — Шианни вдруг отстранилась. — В этой твоей подруге… что-то не так. У неё странное имя. И она сама… странная. Прости, братец, но мне правда очень интересно! Она словно и похожа на нас, и не похожа. Я как-то у старосты видела книжку, где были нарисованы эльфы времен Арлатана. Эти эльфы тоже были высокими, как твоя подруга, и такими же… — Она человек, Шианни, — мягко перебил её Дункан, улыбнувшись в усы. — Но она действительно сильно отличается ото всех виденных мною ранее женщин.       Рыжая эльфийка досадливо поджала губки и, снова уткнувшись Фиме в плечо, проворчала: — Вечно эти шемы перебивают.       Серафима чувствовала — её новым друзьям нужно объяснение. Хоть какое-то. В конце концов, то, что они придумают для себя сами, могло быть много хуже. А еще ей вдруг стало жаль Шианни. — Она не отсюда, — желая поддержать, Фима осторожно погладила сестру Герольда по плечу. — Её дом находится настолько далеко, что она навряд ли смогла бы вернуться. Даже если бы не…       Она умолкла, так и не решившись сказать слово «умерла» и поздно сообразив, что её благородное желание немного больше довериться новым друзьям и дать хоть какие-то ответы может родить еще больше «неудобных» вопросов. Например: «Откуда она?» и прочие.       Однако Фиме повезло: Шианни лишь, сожалея, вздохнула, а Дункан вдруг сочувственно глянул на эльфа и произнес, давая возможность не объясняться: — Герольд… Мне правда очень жаль. Ты можешь не говорить, если не хочешь. Но Серафима внезапно поймала себя на мысли, что хотела. На самом деле и очень сильно.       Очень-очень хотелось поделиться своей бедой. Объяснить и попросить помощи. В ней так долго копилось желание рассказать то, что тревожило её на самом деле, что она была рада сделать это хотя бы в такой форме. И, собрав свои сомнения в кулак, она все же решила немного открыться: — Флемет хотела завладеть её телом. Но не смогла, — фразы пришлось подбирать осторожно. — Ей нужна была её молодость. И она похитила Серафиму из дома. Однако…       Дункан и Шианни молча и внимательно слушали, казалось, абсолютно не удивляясь тем словам, которые сама Фима назвала бы в свое время полной чушью. — … Как выяснилось позже, у Серафимы оказался еще один дар, который, я подозреваю, тоже пришелся старухе по душе — на нее не действует… («эта ваша», — Серафима вовремя осеклась, и эти слова поглотила пауза) магия. Я думаю, поэтому Флемет и не смогла закончить то, что начала. — И она замуровала девушку в лириуме. Какая жестокость! — Дункан вдруг заметно заволновался и встал. — Наверное… — Фима и не подумала о том, что ведьма действительно могла заточить в камень ее тело после неудачи. Эта мысль Серого Стража отбирала последние крохи надежды. Сама того не замечая, Фима сжала в кулаках простыню, стараясь держать себя в руках и не нырнуть целиком в переживания. Она не сдастся. Это еще не конец! — Я слышала эти жуткие легенды про ведьму Диких Земель, — произнесла Шианни. — До конца не верилось в них. Теперь верится. Бедная девушка. — Когда я понял, что магия Флемет на неё не действует, мы придумали план, как убить старуху. И… и убили, — закончила рассказ Серафима дрогнувшим от сомнений голосом. — Друг мой, мне жаль, что выжить удалось лишь одному из вас, — вполне искренне ответил Дункан. — Мне тоже очень жаль, братец, — прошептала Шианни, и Фима улыбнулась ей, хотя улыбаться вовсе не хотелось. — Если бы вы познакомились с ней, сестренка, я уверен, вы бы с ней подружились.       В ответ Шианни живо закивала, собираясь что-то ответить, но не удержалась и зевнула, тут же виновато замахав руками. Серый Страж сразу встрепенулся и сделал шаг к двери. — Уже скоро встанет солнце, а мы так и не ложились, — заметил он. — Поспи немного, Герольд. Утром я хотел бы кое о чем с тобой поговорить. Навряд ли староста примет мой выбор оставить тебя в живых, но я знаю еще одно решение. — Доброй ночи, братец! — Рыжая эльфийка быстро поцеловала брата в щеку и поднялась следом за Дунканом. — Или уже утра… — добавила она от дверей и снова зевнув выскользнула из комнаты.       Когда ночные гости ушли, за окном действительно светало. Небо все еще оставалось темным, но луны уже было не видно. Где-то недалеко одиноко затрещал кузнечик. Коротко и недолго. Серафима почувствовала, что на самом деле очень хочет спать, и закопалась поглубже в теплое одеяло.       После лириума её еще немного лихорадило. А может быть, это были нервы, поднимающие дрожь от беспокойных мыслей о неизвестности впереди.