25 июня, 2021 год.
Республика Интар, Кальярра.
Почувствую, что иссяк, надоела борьба, что вот-вот и отключат Солнце. В памяти нащупаю Тебя, и свет внезапно зажжется. Я захлопываю давно прочитанную книгу, на всякий случай отклеивая цветную закладку с любимой страницы. Не знаю, как эта вещица попала в коробку с рабочими тетрадками матери, но хорошо, что я нашла ее первой. Мою скромную любовь к литературной романтике транслировать своей родительнице неловко. Чуждо. Память автоматически отпечатывает в сознании номер страницы — надо будет попозже внести ее в заметки телефона. Так надежнее от чужих глаз. Тем более, мои вкусы сегодня уже успели осудить. «Асия, ты молодая девушка или кто? Это тебе совсем не подходит! Впрочем, ты профессионально съела все мои мозги, раз я решила позволить тебе полностью самой сделать свою комнату. Тебе в этом жить, короче… А вот балкон вышел неплохим», — пока я заносила оставшиеся вещи в дом, мать, выбегая с третьего этажа, вынесла приговор моему вкусу, продолжая приговаривать, что были выбраны слишком темные цвета. Ожидаемо. Знаем, проходили. Мне оставалось просто в ответ играть по её правилам. Способна обосновать свое решение — вольна делать, что вздумается. Особенно, если причины «обоснуя» откликаются в душе главного цербера нашей семьи. И, конечно же, решающим фактором становится ее настроение. Если оно пробивает всякое немыслимое дно, то никакие аргументы не спасут. Протестовать в ответ на ее восклицания пришлось долго и въедливо, под влиянием навязчивого чувства, что она прямо сейчас заставит переделывать, на минуточку, мою, а не чью-то, комнату. Непривычная для меня длинная речь заставляла говорить быстро и в итоге запинаться. Это не убедило ее, но удивило. Желание всем своим видом старательно сигнализировать о своем недовольстве у матери пропало. Я же, воспользовавшись удачным моментом минутного затишья, поднялась выше. Подальше от непрекращающегося словесного потока и закипающего раздражения, замешанного на усталости, разочаровании, что матери ничем не угодить и жгучем упрямстве отстоять свое пространство. Я впервые вижу свою комнату в законченном варианте. Подборка общей палитры, мебели, дизайна отняли массу времени и сил, зато подарили незабываемые эмоции и совершенно новые впечатления от возможности впервые руководить всем процессом. Новое место впервые за всю мою пока короткую жизнь вселяло в меня некое подобие вдохновения вместо привычного уныния. Обычно смена жилья никаких положительных эмоций мне раньше не приносила, но тут… Счастье привалило постепенно и из-за этого незаметно накануне переезда. С появлением в последние полгода плотного графика работы у матери снизился и ее уровень мании контроля «внутренней кухни» семьи. Большинство ответственности за постройку дома и связь с рабочими легли на меня. Правда, под строгими инструкциями всеведущего цербера. Вечные споры с матерью жадно высосали из меня практически весь духовный резерв. Если говорить начистоту, то были и сомнения, и страхи, но итог того стоил. Красная подсветка, встроенная в мебель и потолок, гармонирует с темными стенами. Первая половина комнаты — рабочий стол с компьютером, стоящий от двери в максимальном отдалении. Я не люблю, когда кто-то из родителей неожиданно заходит в комнату и с любопытством лицезреет, чем я таким в этом страшном интернете занимаюсь. Книжный шкаф у стены пока пустой, но скоро он заполнится самым ценным, что у меня есть среди вещей. Причем ценным в прямом смысле. Заходить в магазин и смотреть на растущие цены стало уже привычным ритуалом перед тем как приобрести что-то новое. А большинство коробок заполнены именно книгами. Можно считать, что спустила на них целое денежное мини-состояние. Вторая часть комнаты закрыта темно-коричневой шторкой. Двуспальная кровать, застеленная бельем из черного шелка, пара абстрактных картин под интерьер, несколько полочек для искусственных цветов. Окно во всю стену с выходом на панорамный балкон, где расположены кофейный столик и мягкое кресло — все, что нужно для созерцания приятного вида. Огромный соседский дом напротив закрывает добрую часть леса с озером, но сложившаяся картина все равно складывается красивой. Я падаю на мягкую кровать, на миг прикрывая глаза. В который раз смакую на вкус непривычный вкус свободы… Надеюсь, что перемены в матери не временны и она действительно чуть спустит контроль надо мной. В конце концов, свою часть обязанностей касательно дома я выполнила на отлично и за все время в целом вела себя как примерная девочка. Рефлексировать слишком долго не получается — снизу снова раздаются крики матери. Зовет помочь. Но я уже набираю номер Ирене. Долгие гудки вводят меня в режим ожидания, отчего я ощущаю насколько устала за сегодня, хотя не прошло и половины дня. Частые переезды, к сожалению, не наградили меня иммунитетом к тяжелому и долгому процессу перевоза вещей. Шипение и едкие ругательства резко раздаются из трубки вместо приветствия. Похоже, я позвонила в неподходящий момент. — Привет, говорить можешь? — С двух лет как, а что? Раз в ней говорит рыжая ехидна, значит, все не так плохо… — Встретимся через час в Бороде. У меня к тебе очень-очень занятное предложение! — нарочито позитивный тон, интригующее отсутствие конкретики, и я быстро сбрасываю звонок, не оставляя ей вариантов отказаться. Спустя столько времени ожидания итогового результата ремонта хочется, конечно, подольше поваляться в собственной комнате, однако перспектива начать сразу же разбирать многочисленное количество вещей под руководством матери мне совсем не нравится. Под ее поле зрения я попадаю практически сразу — с лестницы спуститься бесшумно не получается. Выслушав длинный список тех задач, которые я обязательно должна выполнить, невозмутимо кидаю ей просьбу отделить мои коробки, поставив их под любую из стен или же сразу в мою комнату, после приправляю сверху обещанием все сделать вечером. Сегодня необычный день, поэтому на моем своеволии, когда я хлопаю дверью, даже не сообщив куда собираюсь, она не особо зацикливается. До меня доносится лишь крик: «Не задерживайся!». И в голове снова пролетает мечтательная мысль: «Вот бы всегда было так…». Но опыт доказывает — подобные перемены в настроении краткосрочны. Я не удивлюсь, если вечером уровень температуры наших отношений в корне поменяется. Горечь от внутренних рассуждений рассеивается, когда я провожу ладонью по теплому металлу, нагретому под солнцем. Черные отблески переливаются под тенью моей руки. Гладкая и чистая. Сегодня эту красавицу в сервисе довели до идеального внешнего вида. Чистая сила, скорость и функциональность. Я долго привыкала к этому породистому байку. Перестраивала заводские настройки под себя, проходила через страх большой скорости, присущий новичкам. С моим низким ростом и тонкой фигурой стальная демоница казалась на фоне вдвое больше. Но за рулем я ощущала себя с ней частью одного механизма. Мне даже сложно вспомнить, когда в голову пришла мысль водить мотоцикл. Слишком уж несвойственным транспортом он для меня является… По началу во мне сидело даже некое стеснение. Перед матерью, одноклассниками, что так любопытно смотрели на меня и наверняка мысленно прикидывали, мол, этого больше ожидали от Арона, но никак не от тихой Асьи. Однако со временем все проходит. Тем более, мои многочисленные загоны, которые из года в год меняют свою комплектацию чаще, чем капризные механизмы в байке. Звук урчащего мотора проносится легким покалыванием по телу, прогоняя все лишние чувства и воспоминания. Любимая песня. Производители прекрасно понимали, что для сердца фанатика гоночных мотоциклов — это музыка, за которую можно платить бесконечно. Усадив пятую точку поудобнее, я прижимаюсь к ниндзя вплотную. Окинув взглядом новый дом, уверенными движениями выжимаю газ и позволяю мотоциклу сорваться с места. Попутный ветер, бьющий мягкими волнами по оголенным частям тела, с ликованием принимает нас.***
Полюбившийся угол у окна в кафе был занят семейной парой. Пришлось выбрать столик рядом. Заряд внутренней батарейки, вопящий, что телу немедленно требуется человеческий, адекватный отдых, я грубо заставила замолчать чашкой эспрессо. Страшно хочется, чтобы время пролетело побыстрее, и наконец настал момент поехать обратно домой. Плясать под дудку собственных перепадов настроения еще тяжелее чем под материнские. Свои приходится как-то перед собой обосновывать. Для подобия спокойствия. Закончив делать розочку из салфеток, отшвыриваю ее к остальным оригами. Вышла отвратительной. Явно сказывается мое отношение к цветам. Может попробовать сделать зайчика?.. Черт, где же носит Рене? Мой скучающий взгляд упирается в ближайшее окно. Приходится смотреть сквозь сидящих людей, из-за чего в груди постепенно начинает теплиться уже давно надоевшее мне стеснение. Упираясь рогами в собственно выстроенный барьер, я уже из принципа начинаю пристальнее разглядывать виды на залитые солнцем улочки. Ничего интересного. Абсолютно. И люди эти не обращают на меня внимания. Видишь, Асия? Тебе никто ничего не говорит за выдуманное нарушение чужого личного пространства. Перевоспитательный процесс над собой прекращается также резко, как и начался. Пригубив уже вторую чашку кофе, вижу, как в заведение неспешно заходит подруга. Вот кто проникается по-настоящему атмосферой жаркого лета. Легкое цветастое платье, рыжие кудрявые волосы, украшенные банданой, собраны в пучок, на открытом лице можно разглядеть россыпь ярких веснушек. Идет, цокая каблучками. Сразу понятно по звуку шагов, что недовольная. — Я разочарована, так что не разговаривай со мной, — Ирене садится напротив, что-то увлеченно листая в телефоне. — Насладимся молчаливым обществом друг друга? Или ментально обменяемся информацией? Интересно, получится ли это проделать через твои карты таро? По-моему, эксперимент стоящий, — я чуть склоняю голову набок. — Господи, Рене, я не твой парень, хорош цену себе набивать. Ты и так опоздала. Вижу, как она пытается скрыть ухмылку под серьезным выражением лица. Выводить меня ей всегда нравится. Иногда подобные ситуации доходили и до ссор, когда она упрямо отрицала, что специально действует мне на нервы. Не дожидаясь ответа, я добиваю ее главным козырем. Подошедший официант подает тарелку сырных тостов. Телефон отходит на второй план, тонкие пальцы Ирене начинают торопливо барабанить по столу в ожидании, пока молодой парень в фартуке заберет пустую чашку и удалится. — Во-о-от, так намного лучше, — победно тяну я, убеждаясь в том, что она, видимо, всегда голодна. — Можешь разговаривать со мной сколько угодно! — полные губы расплываются в широкой улыбке, ее вмиг потеплевший тон невольно побуждает меня снять сдержанную маску с лица. Пожалуй, на данный момент с ней мне комфортнее всего проявляться эмоционально и не бояться предстоящей реакции. За это можно вытерпеть любые ее капризы. Эдакий равноценный обмен — я могу смело утверждать, что не одинока, а она получает карт-бланш на легальный вынос моих мозгов. Честно говоря, эти понятия иногда меняются местами. Моментами мои вспышки агрессии могут перейти все границы, и любая деталь поворачивает равновесие вспять… Вспоминать не особо хочется. — Я тебе сорвала очередную медитацию, ритуал или что-то в этом твоем ведьмовском духе? Рене кивает. Даже не возражает против грубого определения к ведьмам, оперативно расправляясь с тостом. Ведомая хорошим настроением, я решаю внести маленькое разнообразие в свои будни, предугадывая ее уровень креативности. — Сдаюсь, в качестве извинений можешь делать со мной, что угодно. Но предупреждаю, желание одноразовое, — примирительно поднимаю руки, сигнализируя о «белом флаге». Больше сырных тостов подруга любит только азартные авантюры. Реакция не заставляет себя ждать. Рене всем телом подается вперед, пристально смотрит на меня несколько секунд, затем расслабленно откидывается на спинку стула. — Чтобы я тебя помиловала нужна намно-о-ого большая жертва, чем это, — она пальчиком указывает на пустую тарелку. Снова торгуется. Значит, уже знает, что сделает. Значит, мне это мало понравится. Ирене размышляет примерно с минуту, сосредоточенно почесывая щеку, затем лезет в маленькую сумочку и достает красный бархатный мешочек. Карты таро, с которыми она никогда не расстается. Я коротко окидываю заведение, отмечая, что на нас до сих пор никто не обращает внимания. На миг прикрываю глаза, включая разум и втолковывая себе, что всем все равно. Секунда, другая, меня отвлекает едва слышимый шелест… Возвращаюсь в реальность, упираясь взглядом в подругу. Однажды я чисто из любопытства взяла карты в руки. И в следующий момент была оглушена криками подруги, описывающей систему энергетики, переходящей через прикосновения. В общем, к этой штуке прикасаться кому-то, кроме хозяйки, нельзя. Отодвинув тарелку, Ирене ловко перетасовывает колоду. Цветастые карты растягиваются по столу в хаотичном порядке. Красивые, но абсолютно бесполезные. Моему малодушному и неверующему сердцу ближе рациональность. Разум — сила. Но говорить карточной предсказательнице этого не стоит. Обидится. Рене, повторяя себе что-то под нос, перемешивает карты вновь, выкладывает другой узор. Ее лицо резко приобретает пепельный цвет. Подруга вся застывает, начинает учащенно моргать. Через мгновение она качает головой и не особо убедительно пытается выразить радость. С натянутой бесцветной улыбкой, стараясь говорить легким тоном, Ирене заявляет: — Бинго! Я знаю, что тебе нужно. Точнее, кто… Ее плохо скрываемое напряжение передается и мне. Я скептически смотрю на подругу, ожидая пояснений. Тонкая рука Рене требовательно тянется ко мне верх ладошкой. — Что? — Одолжи телефончик свой. Я отодвигаюсь на стуле назад, утаскивая за собой и смартфон. В глазах Ирене мелькает понимание. — Я не буду никуда заходить лишний раз. — Твое выражение лица не особо вызывает доверие, знаешь ли. Чего я боюсь? Мне нечего скрывать от нее. Это последний человек в и так коротком списке, кому стоит лгать. А врать приходится часто. Под умоляющим взглядом подруги, пересилив себя, отдаю телефон. Сама же подписалась на это… Я просто не люблю, когда кто–то имеет доступ к личным вещам, кроме меня. Да, именно. От найденного объяснения становится легче. И все равно хочется подсесть вплотную к Рене, чтобы видеть процесс. Контролировать. — Он такой же мрачный, упертый и себе на уме, как ты. Думаю, как родственные души, вы сконнектитесь. Для того чтобы понять, что она запланировала, мне хватает пары секунд. Я стискиваю зубы, удерживая в себе ругательства. Желание уехать домой загорается с двойной силой. Только эта неугомонная девица может заставить меня в кратчайшие сроки пожалеть о решении встретиться с ней. — Чего ты испугалась, когда смотрела в карты? — другие варианты отсутствуют, а значит, надо использовать хотя бы мизерный шанс свести ее идею на нет. Позорно давать заднюю, навешивая на себя ярлык не держащего обещания человека не хочется. Все-таки тут не судьба мира решается. Всего лишь мой личный комфорт. Сейчас заводить новые знакомства никакого интереса нет. Тем более, с противоположным полом. Это попросту ни к чему не приведет. Каждая подобная ситуация заканчивается одним итогом: отвращение к человеку на фоне непреодолимого желания убежать. В дополнение крепится риск, что мать может меня застать за этим делом. Однажды она уже видела меня на прогулке с мальчиком. Терять с трудом восстанавливающееся доверие больше не хочется. Может, я выдумала это себе, чтобы слишком сильно не разочаровываться из-за выставленных родительских ограничений, но в стадии знакомства каждый раз все рушит понимание того, что я с человеком на разных уровнях восприятия мира. Иногда это осознание приходит после тридцати минут разговора, а порой в уже интимной обстановке. Тогда и все возбуждение сходит на нет, и поцелуи начинают казаться противно мокрыми. Хорошо, что дальше робких ласк никогда не доходило. Хочется, конечно, но страх перед матерью пересиливает желание постигать запретное. Со временем вылезает и самый главный плюс. Когда начинает казаться, что выбранный человек и вовсе являлся плохим кандидатом на «первый раз» облегчение приятно обволакивает тело. О принце на белом коне давно не мечтается. Просто моментами слишком сильно желается этой навязчивой вокруг юношеской романтики. И вот в такие моменты барьеры немного припускаются, разум отключается до прибытия в пункт «Б», где бездушный голос мне объявит вердикт: «Объект не питает к вам платонических чувств. Соитие грозит расставанием». Да и не мое это. Не верю я ни в родственные души, ни в романтические искренние чувства в моем возрасте. Сошлись-разбежались, школьные годы скоротечны, как и все возникающие эмоции. Все коммуникации основаны на личной выгоде. Потребность в общении, убить вечер за бутылкой пива, купленного взрослым прохожим, и обязательно в компании, ведь в одиночку пить скучно и вообще ощущаешь себя брошенным. Это тоже выгода, но духовная — подобное видение мира описывалось в одной из книг, и мне оно очень понравилось. Возможно, поставленная философия приглянулась снова лишь по той причине, что в особые моменты приходится искать надуманные плюсы моей ограниченной свободы. И когда духовное удовлетворено, у тебя пропадает желание видеться с кем–то. Выходить в социум, подавать коммуникабельные признаки жизни уже кажется и не таким важным делом. Становится комфортно наедине с собой. Тот, кто услышит, поймет даже самые страшные и сложные мысли, похвалит и пожалеет — лишь собственный голос в голове. Примерив на себя лирику, описанную в книге, я поняла, что у меня это действительно так. Моя социальная батарейка еще явно имеет изрядно потрепанный аккумулятор. Слишком уж давит на слух тихая музыка в кафе. Снова хочется тишины. Про свой вопрос я забыла, погрузившись в рассуждения, но голос подруги возвращает меня обратно: — Ты вчера отказалась ехать со мной за город на дачу Марта… — Ну, конечно, — я перебиваю ее, вскидывая руки из-за слышимого осуждения от Ирене. — Ты мне это во сколько предложила? Напомню, в десять вечера. В такое время меня никуда не выпускают. — Да-да, хорошо, — она смягчает свой тон. — Короче, мы сидели всей компанией, играли в настольные игры. Потом пришел он, — последнее слово Рене произносит чуть громче, нагнетая паршивую интригу. — И он, вроде как, выпустился из университета и вернулся в столицу на время отпуска. Ну и заехал повидать Мартина, лучшие друзья, пять лет разлуки, все такое, — подруга отбирает прямо из моих рук чашку кофе. Сделав глоток, она кривится и возвращает горький напиток обратно. Я скрещиваю руки на груди. Слишком много пауз. Пытается меня подготовить. — Так вот, зашла сначала его энергетика в квартиру, а потом уже он! Ась, ты бы видела его взгляд, жу-у-уть… Хотя кому я объясняю! Ты у нас мазохистка особого уровня. То есть, тебе бы скорее стало интересно. Ты как мутный ученый, записывающий в свой блокнот новый пункт в наблюдениях за людьми. «Докопаться до истинной жути»… Ой, точнее сути. Бледность Рене уже проходит на этапе подначивания меня за странные увлечения. Было непривычно видеть ее испуганной, поэтому я снисходительно делаю вид, что ничего не слышу из подколок. Хочется в отместку высказать подруге возникшее логическое объяснение, что это не карты подсказали свести меня непонятно с кем, а ее подсознание, которое нашло двух людей забавно подходящими или же похожими. Желание закончить все это поскорее преобладает, поэтому я перехожу на меньший путь сопротивления. — Ты меня не подкупишь этим, знаешь? Не все фрики в мире меня привлекают. Возможно, это было бы интересно, признаю. Но не в условиях нынешней ситуации. Да и почему это все так не вовремя происходит?! Вот совсем недавно было настроение для нового знакомства. Но я сдержалась, упрямо следуя за убеждениями, что все равно ничего путного не выйдет. А эмоции и мимолетные порывы — временное явление, которое просто нужно перетерпеть. Иногда попытки рассуждать более взросло, чтобы воздерживаться от бессмысленных действий, которые могут повлечь за собой гневную встряску от матери, слишком тяжело предпринимать. — Я абсолютно серьезна сейчас, без шуток, — Рене слегка надувает губы, упирается в меня взглядом полным надежды. — И ты хочешь меня отдать на съедение этому непонятному? — Не хочу, но я верю картам. Даже смешно спрашивать, что ей там нашептали карты. Мы с Ирене схожи в одном — эмпатии. Только ее чувствительность дорисовывает выдуманное или же сказочное. Мое же придерживается реалий. — Ладно, только не ардаланца и вообще без восточных мужчин, — с намеренно громким вздохом я признаю свое поражение. Спорить или попытаться что-то изменить бесполезно. Ведьмочка загорелась стойким желанием развлечь меня романтической компанией. Предвкушающая улыбка Рене совсем меня не радует. Но разве есть выбор для отказа? Раз уж «проиграла» желание, то надо выполнять. — То есть, ты согласна? — Согласна. Но! Если мне станет не интересно, мягко говоря, то уж извини, продолжать ничего не стану. Принцип «Больше никаких знакомств» сменяется на возможность слиться с общения в любой момент. Для приличия вытерплю несколько дней, а дальше найду причину придраться и даже сделаю так, что потенциальный знакомый сам сбежит от меня. Прекрасный план. Ирене ничего не отвечает, ловко орудуя сразу двумя телефонами. Я не выдерживаю, пересаживаюсь к подруге и вижу как в своем смартфоне она с кем–то ведет переписку, а в моем делает анкету. — Рене?! В ответ лишь невнятное мычание, смешанное с еле сдерживаемым смехом. — У тебя нормальные фотки вообще есть? А ну-ка сядь подальше, сейчас решим эту проблему, — она критически оглядывает меня. — Нет, я передумала. Выберем что-то из того, что имеется. Ты сегодня мрачнее обычного, ну и синячищи… Ты спала вообще? — Не спала, у меня опять… Не переводи тему! Рене, это что? — Приложение для знакомств. Очень информативно. Чем дольше она тянет, тем больше я склоняюсь к мыслям, что мне это все очень-очень не понравится. — И на кой черт оно мне? Ты решила мне сделать гарем? Напоминаю, что девушки и женщины моей нации имеют право только на утреннюю мантру, которая начинается со слов: «У меня нет прав, у меня нет прав». Удивленно приподнятые брови подруги резонируют вместе с осознанием, что я как-то слишком разгоняюсь в изливаемом сарказме. Она тоже замечает. Это все от недосыпа… — Не злорадствуй на национальной культуре, — Рене поучительно поднимает указательный палец, будто это она имеет ардаланские корни. — Твой темный жеребец сидит тут, это один из вариантов как вас свести. Поверь, другие тебе понравятся намного меньше. Я возмущенно фыркаю, чуть не сношу резким движением руки чашку кофе со стола. Вдыхаю и выдыхаю несколько раз, унимая возрастающий бунт внутри. — На другие варианты, возможно, я бы не смогла согласиться, потому что мамулик никуда меня не отпустит. Стоит называть вещи своими именами, — на пике отчаяния я упираюсь в барную карту, сожалея о том, что тут никто не продаст какой-нибудь вкусный коктейльчик несовершеннолетним. — Но вариант, что ты сделаешь приворот из крови моих месячных, корня березы и слезы ядовитой лягушки я готова рассмотреть. Чисто из забавы. Экзотичненько выйдет. То, что он находится в подобных приложениях, не добавляет ему очков репутации. Как показывает моя личная скромная статистика, чаще всего там сидят в поисках секса. В дополнение к этому, подавляющее большинство просто фрики. Вроде бы на улицах уже неловко знакомиться, но и в приложениях все-таки еще не так достойно. От того и контингент специфичный. Раздражает, когда в порыве желания выбираешь общение с новым и неизведанным и по итогу через час переписка наполняется весьма прозрачными намеками или еще нелепее — признаниями в любви. Самые галантные приглашают на ужин. Правда, вместо ресторана — их временно свободная из-за отсутствия родителей квартира. Спустя время я уже научилась при виде только одной анкеты понять, стоит человека лайкать взаимно или нет. Бывали денечки, конечно… Ладно, пообщаюсь с этим «жеребцом» день-другой, а потом вежливо помашу ручкой. Желание будет выполнено, я не подведу данное мною слово. И точно не придется проходить через неприятный отказ… Или может быть он меня даже не лайкнет взаимно. — Нашла! — Рене, наконец, возвращает телефон в мои хозяйские руки. Смотрю в экран и вновь картинно вздыхаю. Подруга в своем репертуаре. С фотографии на меня смотрит парень явно старше привычного мне возраста. Русые волосы, выбритые по бокам, легкая щетина. Взгляд у него действительно характерный, голубые глаза то ли отдают холодком, когда смотришь на мир через безэмоциональный расчет, то ли просто пустотой. Неоднозначно. В любом случае, можно понять людей, которым неприятно держать зрительный контакт с такими. Приближаю фотку. Родинка под правым глазом, четкая линия подбородка, губы слегка сжаты. Симпатичный. Если вглядеться в детали, можно даже сказать красив. Чутка смазлив, но чертами отдает больше к будущему брутальному мужику из-за массивной фигуры. Годик-два стабильного бытового и не только стресса и расцветет пацан в суровую сторону. К моему разочарованию. Был бы совсем уж сладеньким — появилась бы причина разораться насчет его внешности и сказать Рене, что это она любит таких мальчиков. Парень либо умный, но не обладает высокими внешними данными, а значит, компенсирует это интересным общением, либо до чертиков красивый. Второго «либо» зачастую достаточно как минимум для бурной личной жизни. Усилий точно можно прикладывать меньше. Между этими двумя крайностями, конечно, существует и желанная золотая середина. Как-никак, мы всегда смотрим сначала на внешнюю картину. И уже, исходя из личного вкуса, оцениваем все остальное. Раньше было немного стыдно от своих рассуждений на фоне морали о ценности души. Поэтому мои мысли зачастую не выходят дальше внутреннего голоса. В Ардалане вообще считают, что мужчина, как известно из избитого выражения, должен быть чуть красивее обезьяны. Добытчик, глава в семье. Фу, мерзость. В общем, у меня будет несколько дней шаблонного общения, вместо чего-то хоть чуточку интересного. Я даже не надеюсь на полезное. Такой экземпляр явно не страдает от недостатка внимания девушек. Ракурс фотки подобран уж очень удачно. Знает, как пользоваться своим телом. На головы полторы точно выше меня. Еще один минус. Всегда неудобно стоять рядом с высокими людьми. Как любитель держать пристальный зрительный контакт, заявляю, что с такими привычками придется расстаться с шеей… Впрочем, встречаться в жизни я с ним не собираюсь. Широкие плечи, наверняка крепкие мышцы и на этом всем великолепии плотно сидящая кофта. Первая ассоциация в голове: «Огромный мишка, но не мягкий». Интересно, он так усердно качается или природа наградила хорошо распределенной массой? В общем, реальности мы с ним точно никогда не пересечемся. Будь у меня инстинкт самосохранения на здоровом уровне — я бы такого вообще обошла большой дугой на улице. Смазливых не люблю, а все что не они — рано или поздно отталкивают и вселяют чувство небезопасности. — Такой разочарованной мины не видела, даже когда у тебя сломался байк. Я игнорирую Рене, сосредоточенно анализируя анкету. Мотоцикл можно починить, а вот таких парней вряд ли. Может, я уже придираюсь из-за внутренней вредности? Листаю ниже. Маркус, 22 года. Для начала стоит просто поговорить) Хмыкаю. Многообещающее заявление для тех, кто уже попал под влияние хорошо сделанной картинки. Краткость — сестра интригана. Ну, хотя бы не такой старый, как ожидалось. Надеюсь, он сможет правильно сосчитать нашу разницу в возрасте. По итогу примет меня за школьницу, что по факту так и есть, и просто пролистает меня от греха, а точнее уголовной статьи подальше. — Рене, твои карты случайно не нашептали тебе, что парни, которые интересуются девочками сильно помладше — выбиваются из здоровой нормы? — мне даже не нужно смотреть на подругу, чтобы знать, что сейчас она возмущенно сверлит меня взглядом. — А если он лайкнет взаимно, у меня заранее к нему будет подготовлен приговор. — У нас же с Мартом все нормально, пять лет разницы не так много. Асия, не будь такой душной! Стоит попробовать, хотя бы для разнообразия. — Твоему Марту удобно встречаться с молодой и неопытной, которая не умеет еще правильно выносить мозги и не требует никаких достижений, как его ровесницы, — очередной сюжетик сопливого романчика всплывает в моей набухающей от количества абсурда головушке. Там подобная разница в возрасте неприятно романтизировалась. — Напомню, что ждут его ровесницы: личный бизнес, крутая тачка, большой и твердый… кошелек. Пять лет не так много, когда людям под тридцать. А мне только семнадцать меньше чем через два месяца, — упорно настаиваю я на своем. — Твои мысли чаще всего не на семнадцать лет, — Рене начинает говорить уже тише, более аккуратно, — это прикольно, но не для наших ровесников по типу идиота Арона. «Это не прикольно. У меня просто отняли детство», — если бы не мой самоконтроль, то именно такой бы ответ вырвался наружу. Однако более разумно просто перевести тему. — Проехали. Ты как этого Маркуса нашла в сети? — У меня еще и все его социальные странички есть! Могу тебе их скинуть, — воодушевляется Рене. — Узнала от знакомой из компании, они раньше были близко знакомы. — Мне хватит и приложения, спасибо. У них были отношения? — Не совсем. Но она долго отходила от разрыва общения, — последнее слово Ирене выделяет кавычками. — Пара слов поддержки и вся основная информация в доступе, — подруга поворачивает экран телефона ко мне, показывая ту самую переписку. — Дальше просто выставила нужные фильтры поиска, немного полистала анкеты и готово. Плюс один к пункту моей догадливости. Значит, категория парней, которые сидят там в поисках секса. Ну что же, пусть удивит меня своими способами обольщения. Клянусь, сам же сольется при моем первом: «Я никуда так поздно не выхожу. Мама не разрешает». — Разведка Интара должна состоять из таких как ты, знаешь? Все бы ассирийские шакалы сейчас гнили в камерах, — взглянув последний раз на фото Маркуса, я нажимаю на красное сердечко лайка. — Я девушка тонкой душевной организации, военная культура — не мое. Но от мужчины в полевой форме не отказалась бы, — Ирене мечтательно прикрывает глаза. — Для начала тебе придется расстаться с Мартом, который подделал справки, чтобы откосить от армии и весь год трахаться с тобой. — Асия! — Да, это я, — задираю подбородок, сдержанно улыбаясь. Картинки прошлого привычно начинают мелькать в голове, словно в режиме быстрого кино. Отец в служебной форме, на вертолетной площадке. Брат, решивший идти по стопам папы, сидит в кабине вертолета. И я, с фотоаппаратом в руках, кричу ему сквозь сильный ветер не строить такое пафосное лицо. Выбившиеся локоны из спешно собранного пучка обвиваются вокруг пальцев, сжимающих камеру. Грудная клетка сжимается от трепетности момента и нового порыва ветра, выбивающего воздух из легких. Щелчок фотоаппарата. Абсолютно счастливые в тот момент, отринувшие все мысли о проблемах. В тот день существовала только военная база, отец, брат и я. — Поверь, в этом мало хорошего, — слова срываются с губ в никуда. Я слышала, что Рене ответила мне что-то едкое, но препираться желания не остается. По ее выражению лица понимаю, что она, как всегда, чувствует мою резкую смену настроения. Тактично промолчать или перевести тему с ее стороны — это то, что является фундаментом комфорта и надежности в нашей дружбе. — Так о каком предложении ты мне собиралась рассказать? Точно, совсем вылетело из головы. Интрижки Ирене могут отвлечь любого. — Помнишь мотогонки прошлым летом в августе, на которые меня не допустили? Пока я ехала — упорно пыталась вспомнить зарождение истоков моей увлеченности. Оказывается любовь к мотоциклам началась с дяди по линии матери. Он в свою очередь настолько редко мелькает в моей жизни, что память услужливо стирает о нем любые воспоминания, кроме единственного. Когда-то Араз в очередной раз пропал на долгое время уже вместе с мамой. Я тогда была в начальных классах и удивительно, что разум сохранил именно этот момент. Ранние года слишком плохо отпечатались в памяти, лишь короткие обрывки с далеко не хорошими моментами… В общем, именно он показал мне эту сторону мира, оплатил полностью обучение на права, которые выдавали с шестнадцати, подарил черную «ниндзя» с наказом, что если я не буду осторожна — он останется в Кальярре и посадит меня дома под личный надзор до тех пор, пока не воспитает во мне осторожность. Мать на наше увлечение смотрела со скептицизмом, но не возражала. Почему-то мне думалось, что это я уговаривала Араза оплатить права и решить остальные проблемы. Про гонки же впервые услышала от парня с сайта знакомств. Тогда на его фотке меня заинтересовал больше его мотоцикл, чем сам он. Примерно через неделю плотного общения чуть глуповатый парнишка скинул пост с предложением посоревноваться за солидный денежный приз. После преодоления страха я полюбила скорость. Мотогонки были отличным вариантом узнать, насколько я хорошо умела действовать под эффектом адреналина и осознания всей опасности. Да и дядя был еще в городе. Понимание, что достаточно попросить, и он сделает для меня многое, толкнуло к очередной импровизации. Устроив типичный подростковый театр одного актера, я расплылась в слезах на тему ночевки у подруги в честь Дня рождения. Перед этим спросила разрешения у матери и получила очевидный отказ. Краткое мужское «все будет», и вечером того же дня я наблюдала капитуляцию практически непреклонной Лейлы Кая. Естественно, никакого Дня рождения не было, но объяснить свое отсутствие в ночное время было необходимо. Вторая фаза войны заключалась в том, чтобы убедить уже и маму, и Араза в разумности моей идеи поехать на мотоцикле без прав, которые выдадут только после моего шестнадцатилетия, несмотря на то, что все экзамены сданы. Немного креативности, мол, транспорт мне понадобится для поздравления подруги, щепотку подступающей истерики в голосе, чего больше всего не выносит дядя и капелька слез, которые уже раздражают мать. Со скрежетом в зубах, но мне разрешили. Запись происходила на месте. Мы с тем парнем, его звали Камиль, подошли к организаторам — двое мужчин лет под тридцать, в байкерских одинаковых куртках. Взгляд первого выражал такую надменность, что я решила его полностью проигнорировать, обратившись ко второму. Он не церемонился. Взглянув на дату рождения в паспорте, озвучил короткое и твердое нет. Первая атака в качестве аргумента, что мне через две недели уже шестнадцать, а права уже готовы к выдаче позорно провалилась. Самую сложную часть плана, то есть скрыться от всеведущего ока матери, я преодолела, но подложенная свинья ожидала меня в другом месте. Привычная вседозволенность дяди окутала меня тесным коконом. И тогда иллюзия, что все обязательно получится, беспощадно разрушилась. Разочарование, неоправданные ожидания и в целом полный облом вывели меня из равновесия. Незнакомое чувство охватило полностью грудную клетку. Пересказа части уголовной статьи о неофициальных гонках хватило для того, чтобы охранники с легкостью вышвырнули меня за пределы территории гонок. Камиля я послала длинным забористым предложением, за то что он стоял и ничего не делал, в то время как меня выносил на своем плече двухметровый бугай. Вариантов не оставалось, и в ужасном настроении я поехала к Рене домой, где мы всю ночь убивали запасы вина ее родителей, пока те были в очередной командировке. Под утро, громко рассмеявшись, сложила хронологию ночи и поняла, что впервые жизни устроила подобие открытого протеста. С того момента прошел практически год и мне этот поступок до сих пор кажется сумасшедшим — я не люблю вести себя слишком громко. — Спать хочу… — произношу первое, что приходит в голову, осознавая, что все это время Рене мне что-то говорила, но я опять не слышала. — Извини, туплю. Так вот, мотогонки… На этот раз они тоже в начале августа, в список участников меня уже занесли. Организаторы те же. Они, когда услышали по телефону имя и фамилию, вспомнили меня, прикинь? Расспрашивали про мотоцикл, опыт в гонках… В общем, пытались зацепиться за что-то, чтобы не допустить меня. Злопамятные дяди. Но на этот раз я с холодной головой на плечах. — Это опасно, — слишком спокойно проговаривает она. Видимо, спустила основной запал, пока я пребывала в воспоминаниях. — Да и как ты отпросишься ночью? Одну вещь я уяснила уже давно. Подруга всегда сторонится рисковых для жизни мероприятий и действий, несмотря на то, что Ирене в нашей паре активный инициатор многого и вообще она по светлому эмоционально живой человек. Я это называю аллергией на адреналин. После одной ситуации и моей неудачной шутки Рене наотрез отказывается даже садиться со мной на мотоцикл. Интересно, если бы карты ей нашептали участвовать со мной в гонках в качестве пассажира — смогла бы она переступить через свой страх? Занятное внутреннее противостояние, о котором я могу только фантазировать. — Я устроилась на работу в продуктовый магазин. У них в ночь ревизия два раза в месяц. Объяснять дальше, надеюсь, не надо, — стараясь изложить ситуацию кратко, зеваю и вспоминаю, что надо бы все-таки выспаться. Разыгравшееся воображение в виде эпизодов с подругой, познавшую всю прелесть адреналинового кайфа, невольно заставляет тихо хихикать. — Ты устроилась в магазин, где смены по четырнадцать часов, ради гонок? Как тебя вообще взяли? Ты же несовершеннолетняя… Асия, ты сумасшедшая? Тебе смешно, а я двинусь умом на этом дурацком состязании! — ее громкий голос неприятно режет по ушам. — Красочнее угробить железную кобылу и себя за компанию для трагичности, вот и вся неизбежная суть. «Гениальные» планы — мой конек. Никаких простых схем. — Давай без лишних вопросов. Мне нужны деньги с гонок. А еще хочется совершить что-то рискованное. Время от времени возникает такая потребность, но Ирене говорить об этом я не стану. Конечно же, высокая цель не оправдывает риск. Но как лето закончится — я перейду в выпускной класс, а дальше поступление в университет, в котором бюджетное место мне вряд ли светит. Совсем тупой меня природа не создала, но и задрачивать экзамены не в моих возможностях, несмотря на модную повестку в обществе, что все зависит от твоей головы и силы воли. В общем, придется платить за получение высшего… — С заработком твоей семьи разве у тебя недостаточно денег? Мать задала тот же вопрос, услышав решение о моем желании подзаработать летом. Наслушавшись от нее заявлений о моей вечной лени и безответственности, я удачно воспользовалась этими фактами. С видом резко осознавшего себя человека, четко изложила информацию. Мол, тяжелый труд вкупе с коммуникациями, которые большую часть времени я переношу с желанием слиться обратно в зону комфорта, воспитает из меня человека. Тогда впервые за долгое время на лице матери промелькнуло одобрение. Она и устроила меня в магазин, несмотря на несовершеннолетний возраст. — Мимо, Рене, мимо, не тот вопрос. Мне нужны свободные деньги, о которых не узнает мать. Часть от зарплаты я смогу откладывать. Но это копейки, самая главная сумма в гонках, — я вижу, она не понимает истинных причин, но этого и не требуется. Даже я не до конца осознаю насколько план успешен. Просто интуиция подсказывает мне делать именно так. — Единственное, о чем тебя прошу — поехали со мной. Мне будет некомфортно одной среди большого народа. Факультет, за который будет платить моя мать, будет естественно выбран ею же. А я уже определилась с направлением, который моего дражайшего цербера не устраивает. Выигрыш с мотогонок позволит избавиться от зависимости маминых денег и закрыть учебу на год вперед, а дальше что-нибудь уже придумаю… Поймав взгляд официанта, я жестом показываю, чтобы принесли счет. Не стоит затягивать этот разговор надолго. Иначе убедить ее точно не получится. — Тебя не отговорить, да? — совсем кисло спрашивает Ирене. Без лишних слов грустно ей улыбаюсь, удерживая твердый зрительный контакт. Если бы, Рене. Даже я не имею полной власти над своим импульсивным характером. — Черт с тобой. Потом поедем бурно отмечать твою победу. За это ее и люблю. За безграничную веру в меня, несмотря на все недопонимания.***
А потом тебя, настоящую, не спасут ни лечебные строчки, ни крепкий надежный щит, когда с сердцем живым, да на самый жестокий суд, Он отправит тебя и предательски замолчит. Последняя книга ложится в стопку прочитанных. Захотелось перебрать их, освежить в памяти отмеченные моменты и немного поймать грустного вдохновения. То ли я насытилась, то ли немного подросла, но исключительно романтические истории теперь мало меня привлекают. Но сидеть вот так и вспоминать — приятно… Помню даже несколько лет назад, начитавшись фэнтези, я уверенно пришла к выводу, что мне нужно написать собственную фантастику. Именно такую, которая меня будет устраивать во всем. Которая будет содержать те детали и сочетания, где еще нигде не прослеживались. На создание единственного в своем роде шедевра хватило меня ненадолго. Несколько написанных глав одной книги, после меня резко переклинило на сюжет нового придуманного фэнтези, а третий недопроект уже завершил мою печальную карьеру горе-писателя на пользовательском сайте. Однако момент жизни был интересным. Пожалуй, тогда текст высасывал из меня лишние эмоции лучше, чем чтение книг. Сейчас даже прочтение отмеченных закладками страниц не особо помогает. Мать внизу принимает гостей на новоселье, а я же в своем репертуаре существую отшельником на своем отшибе. После встречи с Рене хочется побыть одной, в тишине… Хотя это желание преследует меня ежедневно. Кажется, что такой образ жизни преследует меня с самого рождения. Заранее заварив себе малиновый чай, я с удобством разместилась на балконе, позабыв о разборе оставшихся вещей. День клонится к закату. Заходящее солнце греет мои вечно мерзнущие конечности. Кисловатый напиток, в который я добавила толстую дольку лимона, доставляет внутреннее чувство удовлетворения, правильности. Красота. Как же я давно мечтала об этом. Личный уголок, в который никто не вторгнется лишний раз. Спокойно вот так сидеть, разгружая бедовую голову. И уже не особо страшно, что моя с трудом выстроенная тишина с периодичностью несколько раз в пять минут прерывается громким хохотом с первого этажа. В минуты отсутствия шума отстраненность от остального дома — третий этаж состоит только из моей спальни и ванной комнаты с санузлом, то есть, полностью принадлежит мне — создает ощущение, что в своем мирке я нахожусь в заслуженном одиночестве. Мотогонки все крутятся назойливой мыслью в голове. Получится ли у меня? Хватит ли сил дойти до конца цели? И стоит ли оно того? — Не грузи себя бессмысленными вопросами, — я бормочу себе слова успокоения, понимая, что все равно не поможет. — Так! Никакого пессимизма… Вот сейчас немного посижу, попытаюсь настроиться на спокойный ритм, и можно будет отвлечься на книгу. Снова в книгу. В чужой мир, где любые проблемы главные герои обязательно преодолеют. Стоит, пожалуй, написать рассказ на несколько страниц, где персонаж не может справиться с первым возникшим испытанием. Это выйдет более реалистично. Ощущая гудящие ноги, с кряхтением выбираюсь из кресла и захожу в прохладную комнату… Черт, совсем забыла про включенный кондиционер! Ругаясь себе под нос, перестраиваю его на более высокую температуру. Резко поднявшийся доход у матери, а с ним и комфортабельность жилья по началу была непривычна. Но потом все более естественным стало покупать помаду втрое, а то и больше, дороже средней цены… Теперь и контроль воздуха в комнате кажется чем-то обязательным, ведь спать ночью с открытым балконом неудобно — залетают комары и всякая другая тварь. Плохо ли это? Не знаю. В конце концов, повидав все этапы финансовой обеспеченности, я, наверное, имею право на краткий миг насладиться более лучшим положением? В конце концов, я же не Сандра — моя одноклассница — что не побрезгует возможностью похвастаться новыми дорогими вещичками. Оставленный на столе телефон настойчиво начинает вибрировать. Я нехотя выныриваю из внутреннего омута не особо высоких рассуждений, что отвлекают и аккуратно размазывают тонким слоем тревогу за предстоящие мотогонки. Кто это может быть в такое время? Рене уехала к Мартину, а значит, до утра она точно недоступна. Забыв о ноющих ногах, я в два больших шага оказываюсь у стола. Экран высвечивает приторно розовую подсветку и значок сердечка посередине. Надо же, совсем забыла, что у меня вновь скачано это приложение. Еще и забыла выставить запрет в настройках доступ к звонкам, какая я молодец… Написанное имя сразу вызывает отторжение. Маркус. Что же, чем быстрее с этим отмучаюсь, тем будет лучше. Нажимаю на значок «принять вызов» и возвращаюсь в мягкое кресло.