2002 год, Непризнанная республика Черногорье,
Северная пограничная часть, военный городок Шуша
— Мам, я больше не в силах терпеть его семью! — яростный крик Лейлы проносится эхом по пустому дому. — Может… Может лучшим решением будет развестись? Испуганный вздох на том конце трубки разбивает в сердце молодой жены последнюю надежду. Надежду на понимание. — Не смей! Молчи. Не смей это говорить при отце, слышишь?! — Я больше не выдерживаю, — едва слышимый всхлип вырывается из Лейлы. Она даже не может закричать по-настоящему, чтобы выпустить эмоции. Она банально этого не умеет. Переезд в новый дом дарил шанс на спокойную жизнь вдали от семьи Геворга. Но его вездесущая мать оказывается способна ставить палки в колеса даже издалека. Лейла любит своего мужа, любит, как никого другого. Однако иногда даже самые сильные чувства можно сломать грязными играми. — Думаешь, у меня за тебя сердце не болит? — уже более мягко произносит Ниса Кая. — Я не могу позволить тебе этого. У отца сердце может прихватить. Ты сделала свой выбор наперекор семье — мы смирились. Как мы выйдем в люди, дочка? Что они будут говорить? Вышла замуж и через месяц сбежала, или того хуже — выгнал муж. Лейла поджимает губы, начинает остервенело вытирать слезы с лица. Когда тебя не слышат — проще убежать. — Скоро придет Геворг, поговорим потом, — ее голубые глаза на оттенок становятся светлее, голос — скрипучее. — Стой. — Что?.. — дрожь, от невольного ожидания желанных слов, пробегает по телу Лейлы. — Помни, что наши молитвы всегда будут исцелять нас, защищать и спасать. «Не бог помог мне выбраться из прежнего ада, а я», — осознание настоящей истины вызывает в Демир бурю смешанных чувств. С каждым последующим днем мир, к которому ее готовили, разрушается перед той реальностью, которую она выстроила сама. — Хорошо, мам. Гудки отбоя. Лейла смотрит на тест в руках. Две полоски. Ее пустой взгляд загорается последней надеждой. Может быть, долгожданный ребенок сможет скрепить то, что неподвластно даже клятве перед церковным алтарем. Любви, как оказывается, недостаточно.***
— Геворг, это что? — заспанное лицо Лейлы выражает недоумение. Сияющий румянец на щеках, заметно округлившийся живот, она прекрасна даже со своими капризами. — С добрым утром, соня, — Геворг целует свою жену в лоб. — Это завтрак. — Это не завтрак, а его имитация, — Лейла надувает губы и исподлобья смотрит на мужа. — Смотри. Наш ребенок здесь, — она с трепетом поглаживает свой живот. — Ему нужно больше еды! — Он уже утонул в еде, — шутливо заявляет Демир, забираясь обратно под одеяло, поближе к супруге. — Я тебя избаловал. Завтраки в постель уже не радуют?.. Лейла, я же положил приборы, не ешь руками. — А я хочу есть руками! — на ее губах расцветает коварная улыбка. Набив рот едой, она невнятно добавляет. — Очень надеюсь, что у нас все-таки не сын. — Хочешь девочку? Геворг тянется оторвать себе маленькую кисточку винограда, но не успевает. Рука с изящными тонкими пальцами шлепает его по запястью, глаза, словно чистое небо, загораются предупреждением. — Назло тебе. Такие, как ты, хотят только сыновей! Да и девочку ты в покое не оставишь. — Хитрая какая, ты сама говорила, что первым пусть будет сын. — Да… — Лейла внезапно мрачнеет лицом, погружаясь в свои мысли. Ее рука замирает на чашке чая. Геворг за семь месяцев привык к перепадам настроения своей супруги. Сейчас он тоже не растерялся и подготовился выслушивать несвязный, немного лиричный поток мыслей. — Ты же знаешь, да? Почему я первым хочу сына. — Знаю, — Геворг берет черную прядку волос и накручивает на палец. — Но хочу услышать от тебя это еще раз. — Хочу воспитать настоящего мужчину, который умеет любить. Хочу воспитать маленькую копию тебя, — ее голос надрывается на последующих словах. Лейла делает маленький глоток чая и продолжает. — Многие не умеют любить. Все, что происходит с женщинами в нашей культуре — это из-за неправильного воспитания. Нашу культуру, традиции исказили, Геворг… Я не хочу этого в нашей семье. Наш дом будет без этой грязи. Я научу его любить без причинения вреда другим. Пока она говорила, Геворг смотрел на свою супругу с немым восхищением, не понимая до сих пор, как такое светлое чудо могло достаться ему? — Мой отважный боец, — он притягивает Лейлу к себе, аккуратно вытирает скатившуюся слезу. — Никто не достоин твоих слез, помни. Демир аккуратно касается ее соленых губ. С трепетом, вкладывая свою нескончаемую нежность. Вкладывая обещание о лучшей жизни, которую они оба заслужили. — Самое важное — оставить след в этом мире, — Лейла резко отстраняется, воодушевленно переключившись на другую тему. — Изменить мир? — уточняет Геворг, чуть грустно улыбаясь. — Лишь то, что вокруг нас. К черту остальное, — тонкий пальчик нравоучительно поднимается вверх. — И как я с тобой справляюсь… — Никак. С первого дня нашего знакомства не можешь. Сдавайся!2013 год, Непризнанная республика Черногорье,
Северная пограничная часть, военный городок Шуша
Кровопролитная война окончена. Но лишь на неопределенный срок. Народ Ардалана рад даже такому. Измученные геноцидом, бедностью и жестокостью со стороны ассирийских боевиков, люди желают лишь одного — передохнуть хотя бы недолгое время. Вражда становится их неизменным спутником. Отчаяние вперемешку со смирением порождает ощущение нескончаемого ада. Никто уже не понимает, за чьи грехи горит. Но каждый привык к большому огненному котлу. Молодые солдаты стреляют в таких же юношей, кладбище ни на минуту не остается пустым, крики матерей эхом разносятся по округе, распугивая даже птиц. Распугивая все живое, человечное. Земли Черногорья, которые должны хранить дух истинной религии, вновь пропитаны кровью. Старинные храмы не вызывают благоговейного восхищения, измученных искаженным разумом тянет проклясть священные постройки. Тянет проклясть все истоки, из-за которых все и началось. Страдания порождают жесткость, жестокость — бесчеловечность. Каждый имеет шанс распорядиться приобретенными опасными качествами правильно. Но хватит ли сил? Скажи нам, Отец, заслуживаем ли мы то что получили?***
Семья Демир не надеялась выбраться вдвоем из этой войны. Не надеялась, чтобы потом не было так больно собирать обратно по кускам разбитую душу. И вот, они вновь спят в одной постели. Ночь является такой, какой она и должна быть — тихой, спокойной. На улицах не гремят взрывы. Их никто не поднимает по тревоге ранним утром. Лишь привыкший разум бросает во снах ставших уже на практике офицеров обратно в прежнюю, уже прошлую, реальность. Лейла, просыпаясь от кошмаров, где вновь прикрывает спину мужа, видит, как Геворгу плохо. Плохо так же, как и ей. Им, в извращенном смысле слова, повезло. Они оба прошли через один путь. Они оба за четыре года изменились. Они — единственная поддержка друг у друга. Находясь на одном дне, каждый готов в любую секунду поднять того, кто вот-вот сорвется еще ниже. Окончание войны им виделось более светлой картиной. Война их сломала и скрепила одновременно. Она разрушила практически до основания их семью, но теперь… Теперь, переродившись из пепла, есть шанс все восстановить. Не будет, как прежде. Станет лучше. Демир верят в это. Лейла за последние дни только и держится за факт того, что скоро встретится с детьми. Неважно, что Артура забрала неугомонная свекровь, а Асия улетела, как положено, в Интар. После всего произошедшего это кажется пустяковой проблемой. Она разберется. Точнее, Геворг сейчас это должен решить. Лейла ждет, пока муж договорит по телефону со своей матерью, чтобы наконец выдвинуться навстречу к новой жизни. Несмотря на хорошо складывающиеся события, она испытывает необъяснимую тревогу. Будто сейчас случится непоправимое. Лейла легкомысленно отодвигает свои чувства назад, списывая все на последствия войны. Привыкнуть к спокойному ритму не так просто. Геворг заходит в комнату, его голова опущена вниз, лица не разглядеть, но тело напряжено. Кулаки плотно сжаты, скупые движения ощущаются, как занесенный топор над головой. — Ну что? — Лейла пристально оглядывает супруга, отмечая резкую перемену. До звонка он был абсолютно спокоен, а сейчас… Холодная ярость буквально заполняла просторную комнату, натягивала до предела внутренние струны души. — Ты, — Геворг подходит к жене, подает знак подняться. Не касается, избегает прямого взгляда. — С моим братом. — Что… — Лейла вскакивает, но уже в следующую секунду ее голова дергается в сторону от сильной пощечины. Ступор. Шок. Голова становится пустой, чугунной. Она не понимает, что только произошло. Он ее ударил?.. — Мне противно на тебя смотреть! — шипит Геворг. — Шлюха! — Геворг, что происходит, я не понимаю… Геворг! — Лейла вскрикивает и рефлекторно закрывается рукой, когда муж замахивается во второй раз. — В моем доме ты трахалась с моим братом. Довольна?! Хотела, чтобы я это сказал вслух?! Осознание буквально разрядом тока проходит через тело Лейлы. Разум, наконец, складывает воедино все детали. Чувство поражения наваливается тяжелым грузом на ее плечи. — Не делай так! Геворг, не слушай никого… Я только тебя люблю, ты же это знаешь, — Лейла сползает на пол, ощущая головокружение. — Пожалуйста, не делай так… Она, буквально павшая к его ногам, смотрит открыто, не скрывая своей боли, не скрывая бессилия. Геворг, неспособный выдерживать это, выносит вердикт: — Ты и брата моего, оказывается, любила. И что? — пугающая усталость, больше этого гнилого мира, больше вселенной прорывается в его голос. — Я забираю Артура к себе. Сделаем тест ДНК на Асью, за сына я уверен. Мы разводимся. «Мы разводимся». Сердце Лейлы пропускает несколько ударов. Перед ее глазами начинает плыть. Очертание ног в черных ботинках отдаляется. Звук тяжелых шагов ощущается, как удар по затылку. Каждый шаг, разлучающий друг от друга супругов Демир, словно втаптывает Лейлу на самое дно ада… Нет, не ада. Она и представить себе не могла такой исход событий. Это хуже ада. «Я забираю Артура к себе». Лейла хрипит, хватаясь за свое горло. Грудную клетку сжимает до такой степени, что она не может сделать даже маленький вдох. Ей не страшно. Жизнь теперь не имеет значения. Скрип двери. Он ушел. Практически бесшумно. Не жалея никого. Бесчувственно, беспощадно. — Останься… — шепот наполняет опустевшую комнату.***
Лейле пришлось всего за одну ночь пережить неожиданный удар от свекрови. Одна одинокая ночь поменяла в ней все. Геворг был для нее больше, чем мир, больше, чем человек, который вытащил ее из цепких когтей отца. Нож в спину оказался от самого близкого. Лейла помнила наставления отца, когда забирала оставшиеся вещи из дома. Что она при первом же ударе в спину умрет. Лейла не хотела верить в то, что ее муж оказался маменькиным сынком. Жизнь не терпит отлагательств, ей пришлось положить конец старому и начать новое в кратчайшие сроки. — Это станет твоим наказанием, — даже голос изменился, стал бездушным. — Что ложь, а что правда — ты никогда не узнаешь, Геворг. Никакого теста ДНК, я улетаю в Интар. Артура заберу у тебя через суд. Готовься. Она не видит смысла доказывать что-то человеку, который так низко пал в ее глазах. Лейла больше не сможет взглянуть на него по прежнему. Не сможет принять извинения, когда он осознает правду. А рано или поздно она выйдет наружу. — Полезешь через законы — узнаешь все последствия в полной мере, — угрожающе парирует Геворг. — Лейла, я с тобой еще мягко обошелся. Асью тоже можешь забирать, раз так. Твой отказ вдвойне подтверждает правду. — Я никогда не врала тебе. Не дожидаясь ответа, Лейла Демир уходит. Она в последний раз невольно оглядывает стены родного дома, а когда спускается с лестницы, по привычке проводит пальцами по картине с их портретом. Напоследок вдохнув запах места, где ей было хорошо все эти годы, Лейла отпускает накопившуюся тяжесть окончательно. Не зря придумали то, что месть подается, как холодное блюдо. Колесики от чемодана с гулким стуком ударяются об порог. «Я смогу. Я справлюсь. Я построю новую жизнь», — три предложения в голове Лейлы за ночь стали беспрерывной мантрой. Это лучше, чем молитвы. Геворг не остановил ее. Лишь безотрывно несколько часов подряд смотрел на стеклянный столик. Оставленный кулон волчонка одиноко лежал на прозрачной поверхности.2013 год
Республика Интар, Кальярра
Девятилетняя Асия сидит в соседней комнате, пытаясь закрыть уши маленькими ручками, чтобы не слышать криков. Не так она себе представляла долгожданное воссоединение. — Я пришла к твоей двери, потому что ты мой отец! За что я расплатилась?! За что?! Звук разбивающейся посуды, растерянный вскрик Ниса Кая. — Берат! Отпусти ее! — Отцовский дом отныне для тебя закрыт! Ты сделала свой выбор, когда вышла замуж за этого подонка, — голос Берата Кая, полный властности, пугает Асью больше всего. Она понимает, что если дедушка говорит таким тоном, значит, случилось что-то очень плохое. Значит, больно будет всем вокруг. Маленькая Асия ждала возвращения мамы, папы и братика каждый день. В итоге приехала совершенно посторонняя женщина. Она выглядела как ее мама, но вела себя чуждо. Устрашающе. — Асия, обувайся. Мы уезжаем, — Лейла, словно черный вихрь, влетает в гостиную, не обращая внимания на то, что ее дочь пугливо вжимается в угол дивана. Чувство дежавю охватывает Асью. Один раз она так уехала. — К-куда? — Далеко. — Я никуда не поеду! — Асия подрывается с дивана, подбегает к матери, вырывая из ее рук вещи. — Я тебе не кукла! Ты чужая, хочу обратно к папе и братику! Звук хлесткой пощечины разрубает на мелкие куски балаган в квартире. Все внезапно затихает. Асия поднимает непонимающий взгляд на такое родное, но одновременно чужое лицо. Дрожащей ручкой касается покрасневшей щеки. — Заткнись, — холодно бросает Лейла. «Больно. Больно. Больно», — повторяет про себя Асия. «Разве я ничего не стою?». «Ведь это не щека. У тебя болит сердце», — внутренний голос впервые отвечает Асье.***
Ниса Кая с ноющей болью в грудной клетке наблюдает за тем, как ее дочь собственными руками разрушает свою жизнь. Маленькая тесная комната служит сейчас для них опорной точкой: либо они сейчас выйдут отсюда с миром, либо ее неуправляемый ребенок в теле взрослой женщины уедет осуществлять свои очередные амбициозные, но безумные идеи. Ниса не могла себе не позволить хотя бы попытаться, она четыре года несла ответственность за свою внучку. Отдавать Асью неуравновешенной, пугающей дочери не позволит совесть. — Лейла, — она ласково берет ее лицо в свои руки. Голубые глаза смотрят словно сквозь Ниса. — В тебе же есть любовь. Чего ты хочешь? Ненависти? Остановись, Лейла. — Любовь ничего хорошего мне в жизни не принесла. Я уеду, мама. И разведусь. Это не оспаривается. — Оглянись! Ты вгоняешь в страх Асью. Очнись, это не выход. — Она даже не зовет меня мамой… — Лейла высвобождается из раздражающего плена рук, начинает раскачиваться из стороны в сторону. — А что ты хотела?! Тебя четыре года не было. Я все время работала, ее воспитывал Берат. Он водит ее в школу каждый день, он заменяет ей всех. — Дрессировка отца, — усмехается Лейла. — Знаешь, мама, я до последнего отказывалась от идеи отправлять к вам детей. Из-за него. Она такая запуганная из-за него. Ниса отшатывается от прошибающего грубостью голоса. Ее дочь говорит словно умалишенная. — Лейла, послушай, дочка… Еще все можно наладить! — Хватит. — Ле… — Если не хочешь, чтобы я отказалась от тебя, как от родного сына, то молчи. Сегодня она сорвалась. Лейла набрала номер Геворга и слезно умоляла его дать трубку Артуру, поговорить с ним хотя бы несколько минут. Родной детский голосок на том конце трубки в ответ на «как дела, сыночек?» уверенно сказал, что его мама — другая женщина. «Ты даже не солдат, Лейла. Плевать на нас, ты хотела оставить Асью. Ты не боец», — бросил тогда Берат своей дочери, возвращая ножи в кухонный комод. Он словно дал зеленый сигнал, если она действительно жаждет этого — пусть заканчивает свою жизнь таким образом. Война показалась Лейле раем. Убивать врагов точными снайперскими выстрелами было легче.***
Коридоры загса впервые кажутся Лейле бесстрастными, холодными. И вправду, это место полностью впитывает внутреннее состояние человека. При заключении брака Демир, вскоре уже Кая, представлялась совершенно противоположная картина. Бывшая свекровь тоже присутствует на долгожданном событии. Змея приползла насладиться своим триумфом. Вечно прищуренный взгляд направлен на Лейлу, скрывать превосходство в глазах она даже и не пытается. Все маски сняты. — Думала, я тебя приму после брака и рождения детей? Наивная, — сладко поет она, в то время, как Геворг решает отойти за кофе. — Я же вас терпела, — хмыкает бывшая невестка. — Вы отняли у меня мужа, сына. Моя жизнь больше не имеет смысла, — на ее губах расцветает жуткая усмешка. Со стороны смотрится так, будто Лейла улыбается от радости. Вкупе с произнесенными словами, немигающими глазами и плотно сжатыми, до белых костяшек, руками, истинный посыл становится понятен сразу. — Я буду ненавидеть и проклинать Вас до последнего вздоха, ма-ма, — Лейла издевательски тянет последнее слово. По традиции свекровь становится второй матерью. Но обратная сторона Ардалана, оказывается, имеет и темную изнанку обычаев.***
Скажи нам, Отец, заслуживаем ли мы то что получили?
Лейла была невинной девочкой, которую выгнали из отцовского дома за «неправильную» любовь. Она выбралась в лучший мир. Но на короткий срок, по сравнению с вечностью, которая была проговорена в свадебной клятве. Чтобы стать самодостаточной, чтобы выжить, она врала и манипулировала.
Она выжила. Она боец.