mono no aware

      «Ничего не понимаю, прости. Сначала 4 мечей, потом Луна, а дальше пошёл совершенно неразберимый бред.. Да даже если и непрогляд, то не дают посмотреть кто поставил, пустая карта».       Госпожа Яэ выдавливает забавную ухмылку, которая тут же перетекает в сонный зевок. В попытках его прикрыть девушка прислоняет запястье с включённым экраном телефона в руке к губам, случайно направляя свет от гаджета на спящую на другой стороне футона Сайгу. Старшая сестра сквозь сон ворчит что-то невнятное и переворачивается на другой бок, теперь демонстрируя младшей свою белоснежную спину, вызывая у той уже мимолётную улыбку.       Участившиеся кошмары позволили вернуть совместный сон, став отличным предлогом для того, чтобы проводить с Сайгу больше времени, даже и при условии, что одна из них видит третье по счёту сновидение, а вторая без конца листает соцсети. Из-за таких мелочей Мико не собирается отказываться от компании близкого человека.       Возможно, даже находит в этом нечто поэтическое.       Наследница Хакусин печатает ёмкое «всё в порядке», привычно желает доброй ночи индивидуально знакомым и в общем чате «Союза юмористов» (как только не называли их твиттерскую тусовку), почти сразу же получая ответ — часовые пояса это вам не шутки. Звук положенного на прикроватный столик смартфона не вызывает никакой реакции со спины, и госпожа Яэ облегченно вздыхает: веселье весельем, а лишний раз тревожить и без того в последнее время мало отдыхающую сестру у неё желания не возникает. Жрица наконец устраивается поудобнее, но вдруг цепляется за мелькнувшую мгновением мысль и с беззвучным вздохом снова тянется к телефону.       Госпожа Кимико и Уракусай, ссылаясь на какие-то свои мыльные, очевидно выдуманные только что аргументы, в своё время отказались от предложения насчёт её обучения в достаточно престижной школе, где уже вполне сносно училась старшая сестра, поэтому процесс социализации первое время у неё шёл особенно туго.       Однако если социум не идёт к Яэ, Яэ сама идёт к социуму.       С освоением в интернете изначально возникли проблемы, поскольку семья Хакусин, хоть и является достаточно либеральной, к некоторым явлениям относится со звериной осторожностью. Интернет занимает почётное место в этом списке грехов человеческих. Впрочем, дело даже было не в этом — как общаться в подобном море людей, потоке слов и новостей?       Сначала Мико была молчаливым наблюдателем; в один момент по странному порыву ответила в реплаях — и жизнь завертелась совсем в другом темпе. Постоянные ни к чему не обязывающие знакомства, что непременно один из лучших плюсов по мнению молодой жрицы, аудио комнаты и видеозвонки, обмен мнениями и фотографиями.. конечно, многие нынешние приятели вызывали раньше если не недоумение вперемешку с интересом, так насторожённость: чего стоят только ребята с парными никами Продам гараж и Куплю гараж. Их смена завершила целую эпоху, громогласно объявив начало новой, за что каждый из тусовки благополучно выпил, слушая смех друг друга в аудиокомнате.       Цилинь стала самой настоящей отдушиной: и обсудишь с ней что угодно и кого угодно, и посмеёшься с закидонов парней из «Союза», и погадаешь на Таро. Разница в возрасте стала только залогом укрепления формирующейся дружбы, которая плавно перетекла в реальную жизнь. Они начали писать друг другу письма. В первое время, правда, девушка опасалась праведного гнева со стороны госпожи Кимико, вот только одно её внезапное появление в комнате Мико с заветным конвертом в руках прогнало страх, как изгнанный ветром дым, — ей мягко напомнили о поддержке в её увлечениях и начинаниях, какими бы странными для их семьи они ни казались.       Госпожа Яэ ловко выхватывает желанный мешочек из-под подушки, аккуратно поднимается на ноги, не отказывая себе в удовольствии в виде потягивания до слабого хруста позвонков, и бесшумно выскальзывает в мрачнеющий тишиной коридор. Оборачиваясь назад, будучи вовлечённой в омут воспоминаний, она могла бы сравнить родную обитель с самым настоящим храмом, являющимся венцом творения создателя изысканного некрополя. Ведь если храм Белого дракона, ежедневное посещение которого стало чем-то даже обыденным и в какой-то мере нужным, как для птицы небо, спустя столько лет, отличался живостью, шумом и толпами людей, то в усадьбе Хакусин в большинстве своём преобладали спокойствие и размеренность, достойные минувших богов. Даже канарейки, подаренные музыкантом из далёкого Мондштадта, который настолько яростно отстаивал их право жить в доме вне клетки, что госпожа Кимико тогда откровенно растерялась, практически не щебетали о вечном, предпочитая сохранять атмосферу блаженной невинности.       Никем не замеченная девушка устраивается в лучах лунного света, неспешно развязывая трофей. Мико с удовольствием чувствует холод колоды, выпавшей прямо ей в руки, игнорируя сгустившуюся от любопытства вокруг неё тьму; она и не сомневается, что, обернувшись, поймает аметистовые огни, что сразу растворятся в ночи, стоит их подловить. Посеребрённая прядь соскальзывает с плеча, когда Яэ склоняется над вытащенной картой.       На деревянный пол ложится шестёрка кубков.       “Встреча”.       Жрица приподнимает тонкую бровь, и следующий элемент дополняет картину.       Влюблённые.       Девушка закусывает губу, косится на ночное светило в поисках молчаливой поддержки, однако сталкивается с его ледяным равнодушием.       ..Признаться честно, на празднике жизни аристократии Инадзумы клан Хакусин встретить можно нечасто. Кто-то намекал на то, что “лисьи душонки” просто не желают лишний раз провоцировать Наруками, кто-то говорил, что их гордость и высокомерие мешают снизойти с горы Ёго к простым смертным, а кто-то шептал в отдалённых углах салона, что это напрямую связано с помолвкой. Как бы то ни было, но факт остаётся фактом — не каждый даже самый заядлый гость правящего рода способен похвастаться, что смог застать делегацию рода Белого дракона на пышущих лицемерием торжествах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что еще с утра госпожа Кимико успела прочитать наследницам очередную лекцию про поведение в обществе, а Уракусай перед выездом, сумев застать госпожу Яэ в одиноких раздумьях, снова протянул ей тот же пистолет с короткой фразой «будь осторожна» и сразу же ретировался, оставив после себя только тонкий аромат надежд и разочарований. — Волнуешься? — уже в машине тихо спрашивает Сайгу, не отрываясь от созерцания в окне пролетающих мимо деревьев. Её “выход в свет” состоялся ещё в прошлом году, хоть и без присутствия госпожи Кимико, из-за чего преимущество в знании того, что должно произойти, на весах несправедливости явно перевешивало.       Мико косит на неё глаза, но не спешит ничего отвечать. И только затем беззаботно растягивает губы в улыбке, за которую её вполне могли обозначить юродивой. — С чего бы? — девушка расслабленно подпирает щёку кулаком. — Это мероприятие не стоит моих нервных клеток. Твоих, кстати, тоже, больше не делай такое лицо, ладно? — Какое? — недоумённо поворачивает к ней голову старшая наследница Хакусин, встречаясь с цитриновым взором напротив.       Госпожа Яэ хитро стирает улыбку с лица, подаётся к сестре, делая вид, что хочет что-то поправить в её волосах во время своего ответа, и с совершенно невозмутимым выражением вдруг щёлкает ту по носу. Сайгу тут же обиженно скалится, за клыками пряча изумление. — Вот такое! — не выдержав, восклицает Мико, смеясь от души так, что даже привычно отстранённый водитель невольно усмехается. Её собеседнице оставалось лишь показательно фыркнуть, чтобы хоть как-то уберечь остатки чести и не подхватить её веселье. — Я сделаю такое лицо, когда ты начнёшь целовать каждую руку в салоне для приветствия, — старшая сестра хмыкает, заприметив напряжение напротив, — да, да, не смотри на меня так, не я придумываю правила! И не просто целовать каждую руку — ты должна будешь запомнить каждое названное тебе имя, чтобы упомянуть во время присяги Наруками..       А вот тут стоило бы остановиться.       В озорном угаре она забывается, щедро сыплет соль на старую рану.       Топит того, кто уже медленно, однако, верно подобрался к мели для спасения.       Игривость застывает моментом в глазах напротив, хоть эмоции никуда и не делись, превратившись в погребальную маску. Сайгу, тяжело сглотнув, заключает чужую — ледяную — ладонь в свою, переплетает пальцы и старается поделиться теплом. Отдаёт безвозмездно, желая забрать, вырвать то, что так давно сжирает изнутри такого близкого и одновременно такого далёкого сейчас для неё человека. И поэтому робкое: — Хочешь я буду рядом, пока это не закончится?       Звучит больше как предложение сбежать.       Мико отмирает, моргая. И мягко, почти нежно, упрекает: — Не трать на меня драгоценное время.       Но руку не убирает.       «Всё, что вы увидите на сегодняшнем мероприятии — самая настоящая война».       Выходя из остановившейся пару минут назад на личной парковке салона машины госпожа Яэ цепляется взглядом за идеальную осанку госпожи Кимико, переговаривающуюся с не менее манерным Уракусаем. Будто почувствовав чьё-то внимание, женщина разворачивается к ним и одобрительно кивает, трепыхающимся веером подзывая наследниц к себе. Их клан в белоснежной одежде появится только в полном составе, пройдёт все испытания вместе, плечом к плечу, и никак иначе.       «Вы не найдёте здесь друзей. Только союзников».       Юная жрица приподнимает подбородок чуть выше, слыша в толпе журналистов несдержанные восклицания удивления, едва ли их процессия приблизилась к главному входу. Мико плутовски подмигивает застывшему статуей фотографу, и вспышки со всех сторон запечатливают одинаковые вежливые улыбки на лицах представителей одного из самых успешных и почитаемых родов Инадзумы.       «Вы у нас девочки умные, но, пожалуйста, будьте предельно осторожны и не ляпните ничего лишнего, ладно?».       Мико была морально готова ко всему, когда перед ней открывали узорчатые двери: и к тут же наступившей тишине, когда эти же самые двери эшафотом обрубили связь с реальным миром, и к недружелюбным взглядам, что стали спутниками до середины превосходно украшенного главного зала, и сразу же направившейся к ним чете Наруками, оставившей стушевавшихся вслед за всеми собеседников. Что ж, теперь точно все признают, что только один клан способен произвести фурор одним своим появлением. Никто случайно не видел оброненные диадемы? Увы, корону здесь могут носить представители исключительно одного рода.       И этот род не достоин поклона Хакусин. — Приветствую делегацию Хакусин. Приятно знать, что госпожа Кимико всё же приняла наше приглашение и спустя столько лет вновь посетила наш скромный салон, — начал уже знакомый девушке мужчина, когда звуки постепенно начали наполнять помещение.       Вот только интерес к ситуации не утратил никто.       Сайгу незаметно придвинулась ближе к госпоже Яэ, стоило Наруками-старшему удостоить взглядом обладательницу розовых прядей.       Уракусай же недобро сощурил свои светлые глаза. — Особенно приятно знать, что госпожа Хакусин сегодня без меча и злых намерений, — шутливым тоном заканчивает женщина с взором, от мороза которого по коже неприятно бежит холодок, пробирающийся до самого сердца и мозга — прямо когда конечности замерзают настолько, что больно уже дышать. Или это из-за того, что она чересчур похожа на своих прелестных дочерей?       От одного их присутствия воздух сгустился, предвещая то ли грозу, то ли сжигание всего того, что каждому присутствующему дорого. Мико не нравилось это место: слишком душное, слишком лицемерно-людное, слишком шумное, слишком.. слишком много слишком. — Я думаю, нам есть что обсудить в более уединённой обстановке, — деликатно отзывается глава клана Хакусин, бросая мимолётный взгляд на стоящих рядом близких.       И через несколько мгновений Мико остаётся совсем одна. В толпе незнакомых людей. Которые, судя по всему, хотели если не сожрать, то самолично раздеть, содрать с костей плоть да из черепа сотворить утончённой красоты кубок, чтобы впоследствии ежедневно хвалиться своими подвигами, в глазах других равняясь на Дон Кихота.       Ведь даже преданная Сайгу внезапно вздрагивает, словно улавливая знакомое движение в массовке, и ныряет туда же, бросив напоследок что-то похожее на «сейчас вернусь».       Чьи-то руки спустя самых долгих в жизни секунд тридцати тянут её куда-то назад, а Мико и не может сопротивляться. Знакомое тепло заполняет всё вокруг, укрывает от коварных недругов, от пренебрежения мира и скорби лживых пророков. Она верит, верит этим рукам, верит их обладательнице, что обнимала её с ранних лет во время самых разных происшествий: от первого “ранения” до первого полученного подарка, верит её мотивам и замыслам. Пожалуй, сестра единственная, кому она действительно доверяет безоговорочно. — Я решила, что пора вас наконец-то познакомить, — беловолосая жрица лучисто улыбается, замечая особенных для себя людей в отдалённом уголке салона. Госпожа Яэ может только пытаться поспевать за ней.       Четыре головы заинтересованно поворачиваются в сторону подошедших. — Это Сасаюри, — Сайгу игнорирует вмиг оцепеневшую Мико.       Названный высокий молодой человек доброжелательно кивает, беря бокал с шампанским в другую руку. — Чиё.       Невероятной красоты шатенка слева кокетливо перебирает пальцами поднятой ладони в воздухе, однако всё же тихо смеётся, не сдержав порыв. — Макото.       “Солнце” дуэта наследниц рода Райдэн хотела было протянуть младшей сестре подруги руку для рукопожатия в качестве своеобразного приветствия, но заметив состояние той, обеспокоенно чуть наклоняет голову на бок. — И Эи.       Звучит громче всякого выстрела. Изученный до боли за эти года взгляд аметистовых глаз пронзает насквозь, но проигрывать госпожа Яэ не собирается.       «И помните: вы не имеете права на поражение. Даже самой себе».