Countryside Lupin

К этому моменту Минги готовился дольше всего. Возникло страстное желание выкурить сигарету, но он пообещал себе больше не потакать этой вредной привычке, даже в самых непростых ситуациях. Поэтому пришлось бороться с накатывающим раздражением и, почему-то, гадким чувством вины своими силами. Юнхо решил сам проявить инициативу и в «допросную» явился без приглашения. Правда, прежде чем войти, тактично постучал и, слегка приоткрыв дверь, просунул в проём голову, чтобы оценить обстановку. Чон как-то виновато улыбался, что придавало ему сходства с нашкодившим щенком, но полицейский на эту милую мордашку не повёлся; наоборот, посуровел и вперился в стоящего в дверях грозным взглядом. — М-можно войти? — немного сконфузился Юнхо. Он всё ещё не мог понять, почему со вчерашнего вечера с Соном произошла такая перемена. «Или мог, но очень искусно притворялся,» — добавил про себя офицер, одним движением головы давая разрешение пройти внутрь. Когда клерк сел напротив, Минги поймал себя на мысли, что не знает, как правильно начать диалог. Его разрывали противоречия: с одной стороны, было желание выдать всю подноготную сразу, с другой — почему-то не хотелось делать Чону больно колкими словами (а на языке пока вертелись только такие). Юнхо, кажется, пребывал в таких же смешанных чувствах. Он пару раз порывался сказать что-то, но каждый раз закрывал рот и пристыженно опускал глаза. Минги буквально слышал, как в чужой голове терлись друг о друга мыслительные шестерёнки. — Может, я попозже зайду? — наконец выдал Чон. Полицейский был порядком разочарован подобным ответом. — И это всё, что ты хотел сказать? — не скрывая едкого сарказма, усмехнулся он. Похоже, непреднамеренно, но ему удалось задеть работника. Впервые за то время, что Минги был знаком с Юнхо, на лице последнего появилась эмоция, не вяжущаяся с образом милого парня: Чон свёл брови, но тут же поспешил вернуть себе спокойствие. Офицер подметил эту резкую перемену настроения, найдя в ней слабое, но всё же подтверждение своим безрадостным мыслям. — Зачем ты так со мной? — поинтересовался Юнхо. Его интонация сквозила обидой. — А сам не догадываешься? Сону, признаться честно, надоел этот взаимный обстрел вопросами. Но раз парень напротив хотел продолжать эту глупую игру, то и полицейский отступать не намерен. — Я правда не понимаю. — Я тоже не понимаю. Не понимаю, зачем ты пудрил мне мозги вчера. — Ты о чём? — Часто простужаешься, да? Может, ещё чем-то страдаешь? Каким-нибудь нервным расстройством, например? Минги наконец дождался момента продемонстрировать козырь, до сих пор прятавшийся в рукаве. На стол с громким стуком опустилась банка с таблетками с весьма узнаваемой этикеткой. Кому-кому, а Сону с его напряжённой и выматывающей работой было хорошо известно о «Феназепаме» и его чудодейственном снотворном эффекте. Знал офицер также и о побочных эффектах, связанных с употреблением препарата: тройная доза таблеток в сочетании с алкоголем была гарантированным билетом в один конец. И тот факт, что этот самый вероятный способ убийства гендиректора Со был найден не у кого-либо, а у Юнхо, оставлял у полицейского горькое послевкусие предательства на языке. Чон, похоже, прочитал эмоции, которые Минги тщетно пытался скрыть, и поспешил оправдаться. — Минги… — Офицер Сон, — поправил полицейский и этим, кажется, перечеркнул всё хорошее, что было между ними вчера. — Так что, господин Чон, можете это прокомментировать? — Я всё объясню, — Юнхо произнёс эти слова с видом человека, ведомого на заклание, но офицера это никак не тронуло (по крайней мере, он убеждал себя в этом). — Это действительно мои таблетки. Но я не отравлял гендиректора. Минги всем своим видом показал, что не верит в подобную дешёвую отговорку. Чон и сам понимал, что нет особого толка в подобных оправданиях. — Ты ведь из-за этого на меня взъелся, да? — спросил он, указав на банку таблеток. - Нашёл в моих вещах возможное орудие убийства и теперь пытаешься нащупать мотив? Полицейский удовлетворённо улыбнулся: то, что Юнхо был проницателен и не стал замалчивать о том, что в курсе побочных эффектов «Феназепама», несколько облегчало задачу. — Бинго. — И что тебе удалось выискать? Минги дали право к началу спектакля. — Молодой сотрудник устраивается работать в перспективную компанию и с поразительной лёгкостью располагает к себе почти всех сотрудников, что довольно удивительно для человека, имеющему склонность к депрессии, — для подтверждения этого предположения он указал на таблетки. — Но этот человек — прирождённый актёр и талантливый стратег. Он давно вынашивал план убийства гендиректора и, конечно, не упустил шанс избавиться от него без лишних свидетелей, отравив смертельной дозой «Феназепама». А чтобы никто ничего не заподозрил, обеспечил себе алиби, запудрив мозги гостю пансиона. Чем не сюжет для детективного сериала? Эта речь была чистой воды провокацией. Сон всё просчитал чётко: он был уверен в логике своих доводов и понимал, что для Юнхо они тоже были кристально ясны. А значит, так или иначе он должен был отреагировать, выдав себя или, наоборот, доказывая свою непричастность. Но клерк выслушал эту речь с каменным лицом, кажется, даже не дыша, так что считать его эмоции было невозможно. Однако то, что последовало за секундной паузой, служившей ответом на риторический вопрос Минги, поражало. — Браво, — выдал Чон, похлопав сдержанно, как театральный критик. Он пытался сохранять бесстрастное выражение лица, но офицер обратил внимание на дергающийся правый глаз. — Просто поразительно, — голос был полон едкого сарказма, а взгляд из потерянного стал сосредоточенным и каким-то острым. — Восхищаюсь вашим гениальным умением докопаться до сути, господин полицейский, — Юнхо выдержал чрезмерно театральную паузу, и Сон ждал, что сейчас он наконец сознается в содеянном, но реакция молодого человека была из ряда вон. Он свёл брови к переносице, положил сжатые до побелевших костяшек кулаки на стол, и произнёс две последующие фразы так, будто сам процесс речи был для него сложной и болезненной задачей. — Жаль, что ваши коллеги не были одарены так, как вы. Иначе они также быстро поняли, какая тварь убила мою сестру. Минги, честно признаться, растерялся после такого откровения. Ещё сильнее он растерялся, когда Чон вскочил из-за стола и на подкашивающихся ногах направился к двери. — Допрос ещё не окончен, — полицейский подумал, что суровый тон подействует на работника отрезвляюще, но тот даже не обернулся на эти слова. — Эй… Юнхо. Юнхо сжал дверную ручку, но открыть дверь так и не смог. Сон, вскочивший со стула, видел, как чужие плечи стали сотрясаться в характерной для начинающейся истерики манере. И пока Минги преодолевал расстояние между ними, клерку всё же удалось справиться с дверью и немного отворить её. — Какого… — начал было полицейский, перехватив чужую руку за запястье, но его ладонь сбросили, а потом и вовсе оттолкнули мощным ударом с грудь. — Не подходи ко мне. Не нужно было быть экспертом в психологии, чтобы уловить истеричные нотки в голосе клерка. «Да что за чёрт с ним происходит?» — Юнхо, послушай, — офицер обхватил лицо Чона обеими ладонями, чтобы заглянуть в глаза, ожидаемо влажные в преддверии полноценной истерики, которую нужно было остановить любыми средствами. — Не трогай меня! Его снова ударили в грудь, оттолкнув. На этом силы Юнхо, кажется, иссякли. Он осел на пол у приоткрытой двери и, закрыв лицо руками, разрыдался уже полноценно. Полицейский окончательно растерялся. За долгие годы практики он научился оказывать первую медицинскую помощь, находить преступников в самых труднопроходимых местах, давать отпор сразу нескольким противникам, но при этом терялся при виде банальнейшего человеческого проявления слабости — плача. Не умел он утешать людей, и всё! Сейчас, возвышаясь над скрутившимся в три погибели Чоном, он чувствовал себя максимально неловко и не знал, что делать. Он думал было устроиться рядом и попытаться выдавить из себя пару клишированных фраз, но помощь пришла откуда её не ждали. В проходе появился менеджер Пак. На вопросительный взгляд офицера он бросил лишь «Отойдите, вы сделаете только хуже!», после чего присел на колени и тут же был заключён в объятия Юнхо. — Хён, — всё, что тот смог сказать в перерывах между рыданиями. Пак, судя по всему, с истерикой младшего сталкивался не в первый раз. Дав донсену проплакаться в своё плечо пару минут, он прошептал ему что-то на ухо, сопроводив слова мерными поглаживаниями по спине. Чон кивнул и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Потом они вместе с хёном поднялись на ноги и повторили упражнение стоя. Юнхо, кажется, заметно полегчало. Он уже не трясся всем телом, а лишь слегка подрагивал, приходя в себя после накатившего приступа истерии. — Ты молодец, — похвалил друга Пак Сонхва и слегка потрепал по макушке, не прекращая поддерживать под локоть, чтобы тот часом не упал. — Пойдём в номер, Юю. Ты устал. Минги хотел возразить, что формально никого с допроса не отпускал, но одного взгляда менеджера хватило, чтобы вовремя закрыть рот и тем самым окончательно не упасть в глазах и без того измученного Чона. Когда оба клерка покинули «допросную», офицер наконец понял, насколько сильно измотался за этот день. Он сильно сжал переносицу пальцами, громко и протяжно выдохнув. Разговор с Юнхо не дал ему абсолютно ничего, кроме лишь большей неуверенности в том, какова же ситуация на самом деле.

***

Пока Юнхо с Паком не было, Минги решил проверить обстановку в холле. Кажется, после собственных допросов и заплаканного Чона, наверняка проведённого хёном именно через зал, они лишь сильнее напряглись. Все, кроме разве что Кима. Тот при виде офицера кивнул в сторону коридора, где, насколько Сон помнил, находился номер Юнхо, и многозначительно поиграл бровями. Видимо, так он хотел доказать свои догадки по поводу тёмной лошадки. Что ж, в какой-то степени креативный директор был прав: у Чона действительно было тёмное прошлое, но какое именно — это он надеялся вызнать у Пак Сонхва. Тот не заставил себя долго ждать. Минги заметил его в коридоре и прекрасно видел жест, приглашающий продолжить разговор в столовой. Полицейский последний раз окинул клерков взглядом и решил, что хватит пока с них переживаний. — Можете разойтись по своим номерам. Я позову вас позже, если потребуется. Все собравшиеся, кажется, были чрезмерно рады этому факту. Первым с места сорвался всё ещё обиженный на всех и вся Кан Ёсан. За ним, вопреки ожиданиям, последовал не вечный спутник Ким, а почему-то стажёр Чхве. Минги не понимал, почему это вдруг Сан решил пойти выяснять отношения с секретарём, но очень надеялся, что этих двоих позже не придётся разнимать. За Чхве-младшим готов был сорваться и Чон Уён, но одного взгляда красноволосого директора хватило, чтобы глава отдела, крепко стиснув челюсти, остался в кресле. Чхве Чонхо одарил тяжелым взором и самого Минги, но тот и не думал сдаваться под чужим напором. Куда больше счётов с начальником его сейчас волновала история Юнхо. Как, судя по всему, и Кима, поскольку он единственный остался в холле, не желая покидать насиженного местечка. «С ним поговорим позже,» — решил для себя Сон, всё ещё не собираясь списывать чересчур дерзкого клерка со счетов, после чего вернулся в столовую.