Августа – чернобурая лисица

Глава 5 Конденсат и осадок детской дружбы       С начала сентября все обитатели поместья Лонгботтом разрабатывали меры, дабы обезопасить выход к Проливу со стороны разведанного Дикоземья. Руквуд откуда-то приволок на всю голову отмороженных супругов Лавгуд, что, не найдя способов устроиться на работу к невыразимцам (самозванцев оба распознали сходу, но до Кастеляна не добрались и убрались не солоно хлебавши), рванули экспериментировать в своем родовом поместье и уже пару раз чуть не отправились к предкам полным составом семьи. Августа, узнавшая, что у сумасбродной четы имеется малолетняя дочь, потребовала немедленно обезопасить ребенка от излишней активности ее суицидально настроенных родителей. Так поместье пополнилось еще одной юной ведьмой, что стала проводить в компании местных малышей все больше времени, а набирающий силу Орден истинных невыразимцев двумя энтузиастами-исследователями, ответственность за которых, к счастью для леди, взял на себя Кастелян.       Барти-младший окопался в закрытых исследовательских лабораториях Отдела тайн, где и проживал в имеющихся, скрытых от прочих посетителей жилых апартаментах, но, движимый любопытством все же сошелся с Лавгудами и, однажды, вполне органично вписался на вечерние субботние посиделки в Лонгботтом-лодж. Ввалившийся по обыкновению к полуночи в гостиную поместья Руквуд был сильно удивлен, как и его школьный приятель. Мальчишки на радостях от нежданной встречи перепились и устроили на кухне тихий дебош, разогнанный явившейся спозаранку, дабы проверить, как домовики готовят завтрак, старухой Лесли. Отсыпаться приятели отправились в Лонгботтом-хилл, где встретились с ускользнувшим из школы после ночного дежурства задумчивым зельеваром. Приговорив еще парочку бутылок из погребов потомственных друидов, парни разговорились, и стали изливать друг другу души.       Проснувшись на жестком матрасе гостевой спальни Лонгботтом-хилл, Снейп привычно потянулся за тоником. Пить Северус не любил и не умел никогда. Воспоминания о перманентно опухшей роже генетического родителя преследовали юношу повсеместно. Превратиться в такое же убожество Северус резонно опасался. И, хотя он изредка и проявлял слабость, но считал свои редкие погружения в алкогольный дурман некой терапией, необходимой иногда для перезагрузки перегруженного сознания.       Предприняв недюжинные усилия для водворения своей тушки в вертикальное положение, Северус двинулся в сторону гостевой уборной, дабы обрести приемлемый для лицезрения прочими домочадцами вид. Зеркало отразило нерадостную картину унылого бледного и вытянутого по вертикали лица с синевой подглазьев. Внимательно осмотрев свою фигуру, скрытую только пижамными штанами, заботливо надетыми домовиками вместо глухого костюма профессора Хогвартса, который наверняка был отправлен в чистку этими мелкими паразитами на магии рода Лонгботтом, что, несмотря на независимость Снейпа, уже причислили того к сонму слуг и вассалов рода и обихаживали со всем усердием, Северус в очередной раз убедился в своей непривлекательности.       Интерлюдия «Галерея отражений Северуса Снейпа»       Северус Снейп не любил смотреть на свое отражение. В доме на Спайдерс-Энд зеркал было всего два. Одно в родительской спальне, доступ куда, ему был заказан, второе висело в ванной комнате на первом этаже, и было размером не больше пары ладоней. В это зеркало по утрам смотрелся бреющийся Тобиас, стараясь не отрезать себе уши опасной бритвой, что так и норовила гулять в трясущихся с похмелья пальцах. Естественно, что и высота крепления зеркала была подобрана под немалый рост нерадивого родителя, а приносить с кухни табурет, чтобы, взгромоздившись на него любоваться на свое худое и бледное лицо, юному магу и в голову прийти не могло.       Да и не верил он зеркалам. Что мы видим, глядя в отражающую поверхность? Лишь свое представление о себе, а не то, что видят окружающие нас люди. Вот Петунья, сестра очаровательной рыжей ведьмы Лили, с первой встречи окрестила его «уродом». Значит, у нее были на то основания, ведь своей инаковости, кроме как на словах, юный Снейп не выказывал при маггле.       Вторым ударом по самомнению Принца-полукровки было знакомство в Хогвартс-экспресс с наследниками Поттеров и Блэков. То, что Эванс повелась на агрессивную агитацию потенциальных гриффиндорцев, Снейпа не удивило, слишком яркой была Лили, чтобы предпочесть прозябание в подчиненной роли у потомственных аристократов со Слизерина, имея возможность блистать на Гриффиндоре. Она и блистала, став королевой грязнокровок с подачи собственного декана и директора, которые пестовали и раздували самомнение ограниченной в понимании магического мира девицы. Северус, как последний дурак, волочился за своей первой подругой, пытаясь втолковать ей, что традиционные устои магов не исторический анахронизм, а вполне действующие и в современном обществе реалии магического мира, но, раз за разом, нарывался на отповедь из серии, что все, о чем он толкует, есть замшелые традиции, которые современные маги отвергают. Со временем словосочетание «замшелые традиции» сменилось на «темная магия», сказанное непременно с максимальной брезгливостью. Снейп не понимал, как в целом неглупая Лили, так легко подменяла понятия, переворачивая смысл любого его высказывания.       На реальный расклад сил в Хогвартсе глаза ему открыл Сириус Блэк. Пользуясь своим физическим и магическим превосходством, Блэк притащил Снейпа к наполненной водой раковине в общественном мужском туалете и, ухватив за волосы так, что взгляд Северуса уперся прямо в центр висевшего над рукомойником зеркала, злобно оскалился:       - Что ты видишь, ублюдок? – прошипел этот отпрыск благородного рода, - я вижу твою немытую рожу и ее отражение, - хохотнул чистокровный говнюк, - и сейчас я ее промою до просветления.       Дальнейшее Снейп помнил смутно. Погружая его лицо в воду и удерживая до тех пор, пока юный слизеринец не начинал конвульсивно подергиваться, не имея возможности вдохнуть, Блэк ослаблял напор, позволяя сделать вдох, и снова погружал его лицо в воду. Пытка продолжалась, пока Северус не решил, что с него хватит. Настроившись, если не перетерпеть недостаток воздуха, то утонуть, Снейп оказался не готов на третьей минуте быть не просто выдернутым из воды, но и получить сильный удар под дых, выбивший из него последний воздух и отправивший подростка в нокаут. Очнулся он в Больничном крыле.       Колдоведьма, сунув ему склянку со скверно сваренным укрепляющим, ушла в свой кабинет, даже не заперев двери школьного лазарета. Чем немедленно воспользовался желавший оставить последнее слово за собой Блэк.       Подойдя к кровати и наклонившись над неспособным даже вдохнуть без боли противником, этот высокородный смельчак прошипел в самое лицо Северуса:       - Ты будешь получать по своей грязной роже каждый раз, когда приблизишься к нам с Джеймсом на расстояние взгляда, – при этих словах, в глазах Блэка отчетливо проступило присущее его роду безумие, - И не надейся, что я или Джим убьем тебя окончательно. Как истинные гриффиндорцы, мы будем спасать тебя, спасать в самую последнюю минуту. Спасать тогда, когда ты сам уже не захочешь быть спасенным. И рано или поздно твоя жалкая душонка признает перед Магией долг жизни кому-то из нас. Вот тогда и начнется основное веселье.       С этими словами больной на всю голову ублюдок покинул больничное крыло. А Снейп поклялся себе стать сильнее этих «золотых» мальчиков, что с детства не знали недостатка ни в знаниях, ни в учителях.       За силу и знания пришлось дорого платить. Аристократы не готовы были делиться ими с нищим бесталанным полукровкой. Унаследовавший толику дара Принцев к зельеварению, Северус старался на износ, выводя свои способности на уровень мастерства. И Слагхорн ему в этом совсем не помогал, публично критикуя и не допуская в школьные лаборатории во внеурочное время. Вот только, как бы ни была к нему немилостива судьба, но к началу пятого курса Снейп, не без помощи дневников матери, смог превзойти в зельеделье большинство семикурсников. С ним начали считаться. Его стали приглашать в закрытые школьные клубы, пусть не постоянным членом, а гостем, но и этого хватало, чтобы улучшить репутацию и наметить пути к получению знаний. Знаний, которыми с ним помаленьку начали делиться. Да и сам Северус даже из намеков умел вычленять информацию, а милейший профессор чар не чурался выдавать въедливому и старательному полукровке разрешения на посещение Запретной секции библиотеки.       Пророческие слова Блэка сбылись на пятом курсе. Магия Снейпа признала долг жизни перед Поттером. Но не за то, что тот защитил его от оборотня, а за то, что не дал стать убийцей. Авада уже зажглась зеленым огоньком на кончике палочки слизеринца, когда тот был отброшен рогами оленя за спину анимага. Как бы ни убеждал себя Северус, что убийство напавшего в полнолуние оборотня – это самооборона и только, но, осознав, что перед ним не просто оборотень, а сокурсник, был неимоверно рад, что непоправимого не случилось.       Видимо что-то дошло и до чугунных голов «золотых» мальчиков, ибо с тех пор откровенно опасных для жизни «шуток» не подстраивал даже отмороженный Сириус. Вся энергия гриффиндорцев была направлена на унижение достоинства гордого полукровки. Вылилось это в безобразную сцену у озера после сдачи экзаменов за пятый курс. Может Блэк и рассчитывал, что опозоренный перед сокурсниками Снейп полезет в петлю, но после нападения Люпина, Северус пересмотрел большинство своих жизненных принципов. Та же гордость, по большей части осталась лишь поведенческим шаблоном, а степень душевной уязвимости медленно, но верно снижалась усилиями разума. Так что на старших курсах Снейп все чаще был предоставлен самому себе и проводил время в свое удовольствие, укрепляя связи с влиятельными аристократами и активно поглощая новые знания.       Следующим ярким отражением было воспоминание о его триумфе на Конгрессе зельеваров, где Снейп подтвердил звание мастера в этой тончайшей науке, презентовав модификации сразу трех зелий, две из которых вызвали нешуточный резонанс в научных кругах. Готовя свою речь, Северус, по требованию своих покровителей, часто репетировал ее перед ростовым зеркалом, одетый с иголочки. Снейп так вжился в новый образ, что решил, что теперь в его жизни все переменится к лучшему, оставив годы неудач и лишений в прошлом. Вот только триумф стал началом крушения идеалов. Лорд, получивший один из отбракованных образцов не выводимого из организма и приводящего к фатальным последствиям для принявшего, зелья-галлюциногена, стал требовать от Северуса все новые и новые виды ядов с заданными характеристиками. Не особо задумываясь об этической стороне вопроса, юный мастер-зельевар, получивший доступ к редчайшим ингредиентам, в своем исследовательском зуде рьяно взялся за эксперименты. И был незамутненно счастлив, пока, после очередной презентации готового продукта, не был приглашен на натуральные испытания.       Недоумевающий Снейп, стоя возле кресла господина, установленного в центре бального зала Малфой-менора смотрел, как Беллатрикс Лестрейндж поит ядом и пытает проклятьями семнадцатилетнюю девчонку, вся вина которой была в маггловском происхождении ее матери. Разбавляли пытки паузы на лечение «игрушки», для чего использовались опять же им самим приготовленные высшие исцеляющие зелья, которые галлонами варил зельевар для, как он думал, раненых во время учебных поединков «товарищей». Наблюдать за «соратниками» было вдвойне мерзостней, видя их возбужденный вид и понимая, что для толпы скучающих аристократов-садистов он был не больше, чем клоуном, что своими поделками скрашивал их скуку. А узнав, что подобные развлечения с похищенными магглами, магглокровками и полукровками проходили в поместьях сторонников Темного лорда довольно регулярно, Снейп стал больше внимания уделять происходящим рядом событиям. Во все его конечно не посвящали, не того круга был «зельевар-полукровка, лишь милостью Повелителя поднятый из грязи», но неприглядная сторона борцов за сохранение традиций встала перед глазами Снейпа с кристальной ясностью. То, что он сошелся не с теми людьми, с кем бы ему хотелось шагать по жизни, стало очевидным, и Северус начал искать пути отступления, и не находил, становясь вслед за своими думами все более мрачным и замкнутым.       Записка от Эванс с просьбой скорейшей встречи в Хогсмиде удивила не видевшего бывшую подругу со дня выпуска из Хогвартса Снейпа. Но на встречу он все же пришел. Лили настояла на приватном разговоре в гостиничных номерах. Как только дверь была закрыта и зачарована, она накинулась на своего давнего друга с обвинениями:       - Я знаю, что это ты передал своему хозяину подслушанное пророчество, - сжатые кулаки и гневно поджатые губы, говорили о решимости ведьмы, но, видя полное непонимание ситуации в глазах своего визави, Лили решила внести в разговор ясность, - В пророчестве, что ты подслушал, речь шла о нашем с Джеймсом сыне Гарри, что появился на свет тридцать первого июля прошлого года, - с пафосом провозгласила эта прирожденная актриса.       - Не знал, поздравляю, - несколько сбил запал собеседницы Снейп.       - Из-за тебя мой сын теперь в опасности, - начала набирать децибелы рыжая ведьма, - Ты и только ты виноват, что за моей семьей начал охотиться самый страшный темный маг столетия.       - Я бы поспорил. Гриндевальд был много страшнее, - не смог сдержать сарказм зельевар.       - Ты еще и насмехаешься, когда мы терпим лишения, скрываясь от Пожирателей смерти, - так просто сбить с курса набирающую силу рыжеволосую стихию было невозможно.       - Как ты, должно быть, знаешь, я тоже состою в рядах Вальпургиевых рыцарей. Но меня на встречу позвала именно ты, - за годы дружбы Северус привык к своеобразному образу мыслей и действий своей подруги, но сейчас лишний раз терпеть ее закидоны не желал, - Что ты хочешь от меня Лили?       - Ты поклянешься, если меня и Джеймса не станет, заботиться о Гарри, - как обычно нагло и прямолинейно потребовала истинная гриффиндорка.       - И как ты себе это представляешь? – искренне удивился Снейп.       - Ты должен поклясться, - притопнула ножкой Лили, напомнив Северусу свою детскую версию, что частыми капризами до поступления в Хогвартс доводила до изжоги родных и немногочисленных друзей.       Пока Лили демонстрировала примеры своей альтернативной логики, поочередно, то угрожая, то взывая к совести старого друга, Снейп анализировал ситуацию. Он мог просто развернуться и уйти, но, как поведет себя долг жизни Поттеру? Категорический отказ в помощи его потомку может негативно отразиться на магии зельевара. Мысленно смирившись, и надеясь на иной, более вероятный, чем описывала в самых драматичных красках Эванс исход этого фарса с пророчеством, Северус перешел к конкретике:       - Ты планируешь сделать меня магическим наставником своего сына?       Глядя за замершую посреди очередной обличительной фразы женщину, Снейп засчитал себе очко в этом раунде противостояния стихии и логики.       - Джеймс никогда не пойдет на это! В наставники и крестные уже выбран Сириус, - отмерев, вознегодовала Эванс.       - Тогда я вновь повторю, что именно ты от меня хочешь?       - Ты должен поклясться, - заезженной пластинкой пошла на очередной круг увещеваний ведьма.       - Текст клятвы у тебя есть? - уставший от воплей перебил ее зельевар.       - Он у Дамблдора, - подобралась Лили, перестав картинно заламывать руки, - директор ждет нас.       Идти к Дамблдору Снейпу очень не хотелось, но в любом случае при подобной клятве должен был присутствовать связующий. Взвесив все за и против, Северус решил, что прямой угрозы от директора Хогвартса можно не опасаться, а отвязаться без потерь от Лили хотелось, даже очень.       За весь путь до школы бывшие друзья не проронили ни слова, оба погруженные в свои мысли.       - Мальчик мой, я рад, что твое сердце в прислуживании темным силам не очерствело, и ты сохранил в нем свет истинного чувства. Я вижу, что ты готов ради лучшего, что было в твоей жизни – своей единственной чистой любви пойти на все, - зажурчал Дамблдор, стоило посетителям пересечь большую часть просторного и захламленного директорского кабинета. На этих словах Лили польщено зарделась и закивала.       Большего бреда Северус не слышал даже на собраниях Пожирателей. Только такие твердолобые и оторванные от реальности максималисты как Альбус и Лили могли думать, что детской влюбленностью можно упиваться на протяжении всей жизни. Но по опыту общения с директором после «проказ» мародеров, зная, что возражать Дамблдору бесполезно, Снейп опустился на жесткий стул и погрузился в себя, обдумывая размер и тяжесть кандалов, одеть которые, во исполнение долга жизни оленю он может себе позволить, лишь краем сознания отслеживая происходящие вокруг события.       Обращенный к нему вопрос вывел зельевара из состояния отрешенности.       - На что ты готов, Северус, чтобы искупить свою вину? – пафосно вопросил директор.       Никакой особой вины за собой Северус не ощущал. Пророчество в «Кабаньей голове» он действительно слышал, как и все находившиеся вблизи лестницы на второй этаж этого сомнительной репутации кабака, вот только рассказывать никому не спешил, лишь однажды спустя пару месяцев к слову обмолвившись об этом, как о забавном анекдоте в разговоре с одним из охранников Малфой-менора. Кто уж их подслушал и передал Лорду, Снейпу было неведомо. А, поделившись воспоминанием со своим господином, Северус и вовсе перестал об этом думать.       - Лили сказала, что вы подготовили текст клятвы. – Слова зельевара директору явно не пришлись по вкусу, но плотно исписанный пергамент он протянул.       - Да вы издеваетесь? – воскликнул Снейп, прочитав перечень из десяти обязательств, в котором даже присутствовало исполнение им всех просьб и требований Дамблдора пожизненно. На журчание, отстаивавшего свое мнение директора, Северус махнул рукой, - Пункты первый, второй и седьмой еще приемлемы, по шестому, только на оговоренных взаимовыгодных условиях, все же я признанный мастер-зельевар. Остальное – нет. И от Поттера мне потребуется письменное согласие. Все же, все это, - Снейп махнул рукой, очертив круг из предложенного документа и присутствующих магов, - во имя защиты Гарри Поттера.       Альбус Дамблдор огорченно покачал головой, с укоризной смотря попеременно на своих не оправдавших его надежд бывших студентов. Тем не менее, торговался за каждую букву Великий светлый с мастерством матерого гоблина-банкира, отстаивающего свою прибыль.       Для Снейпа стезя школьного учителя не была привлекательна, но, за возможность укрыться за стенами Хогвартса и не видеть мерзостей, что творили ближайшие сподвижники Волдеморта, можно было и потерпеть. Естественно на своих условиях. Защита юного героя пророчества так же ограничивалась учебным процессом, что Северуса более чем устраивало. Становиться нянькой для отпрыска Поттеров он не собирался. Шпионская деятельность также предполагала и ответную защиту бессменного председателя Визенгамота. И хоть в части ответных обязательств Альбус крутился ужом и, имея вековое преимущество в опыте, явно перетягивал одеяло на себя, в целом Снейп своего добился.       А вот Дамблдор не забыл о своих потрепанных нервах и позже смог неоднократно отыграться, тасуя обязательства к своей выгоде.       После Азкабана Снейп был опустошен и морально, и магически. Поместье Лонгботтомов стало для него приютом и лечебницей. Только тут он почувствовал себя не таким уязвимым. Тем больнее стал удар по самолюбию зельевара, когда, приехав на очередные каникулы в ставший родным дом, он познакомился с Долорес Амбридж.       Долли олицетворяла все то, чего мог достигнуть и он, а, учитывая превалирующую магическую силу и талант, то много больше. Вот только мисс Амбридж, обладая еще более низкой стартовой позицией, сумела продвинуться значительно выше в иерархии волшебников. И что сильнее всего уязвляло зельевара – эта ведьма имела еще менее привлекательную внешность, чем он. Как бы не хорохорился Снейп, но перед собой стоило быть честным, теперь в Хогвартсе он прятался прежде всего от Долли, от того коктейля чувств, что вызывала в нем эта бесталанная магичка. Чувств, где черная зависть мешалась с восхищением, а желание поддеть хотя бы словесно с инстинктом оберегать слабого, но нужного члена рода, к которому прикипел душой.       Конец интерлюдии       Налюбовавшись в отражении на свой жилистый синюшно-пупырчатый суповой набор, местами окрашенный пятнами шрамов и ожогов разной степени давности, Снейп поклялся себе разработать линейку средств для ухода за лицом, волосами и телом, а, после успешного применения оных на себе, в качестве подарка, модифицировать тот для раздражающей самим фактом своего существования Долли, дабы в будущем, с чистым сердцем, оправдывать ее успехи смазливой внешностью. ***       Вернувшись в растрепанных чувствах в Хогвартс, Снейп тут же напоролся на поджидавшую его в коридоре мисс Крейг. Да, мелкую заразу зельевару пришлось взять в личные ученицы. В противном случае МакГонагалл сгнобила бы языкастую ведьмочку на отработках у Филча. С какого перепуга драная кошка стала кидаться на первачков-слизеринцев не понял никто, но Минерву несло по всем кочкам, без оглядки на последствия.       От своего нового официального статуса Айли едва не подпрыгивала, вызывая своим счастливым видом симптомы диабета у новоявленного наставника. Хотя, положа руку на сердце, прилипчивая мелочь не лезла под руку и старалась быть полезной, сортируя и нарезая ингредиенты для зелий и будущих лабораторных занятий студиозусов. Но сколько же от нее было хлопот. Имея родовую защиту Лонгботтомов, юная Крейг без опаски встревала не только в пикировки, но и в потасовки со всеми недоброжелателями мрачного декана, которых в школе было большинство, но Айли грозилась существенно сократить их поголовье, частично перевербовав в свою веру, частично вразумив силовыми аргументами.       - Что еще? – не ожидая ничего хорошего, спросил Снейп караулившую его в выходной день, явно не из праздного любопытства, егозу.       - Наставник, - важно начала гордая своим правом дерзкая девица, - а Вам яд тысячелетнего василиска не нужен?       Не особо задумываясь о последствиях, зельевар впился своим фирменным взглядом в честные гляделки наглой девчонки, проникая в свежие воспоминания. Что сказать, коза прошла по краю, чуть не лишившись собственной личности и магии от контакта с черномагическим артефактом. Спасла безбашенную идиотку, которой самое место на Гриффиндоре, сложносоставная защита рода ее сюзерена, вовремя прервав контакт с псевдоодушевленным предметом. Дневник в кожаной обложке Крейг нашла на складе хлама, где отсиживалась, прячась от взбешенных ее язвительными замечаниями гриффиндорцев. Валялся тот недалеко от входа, отходить от которого, выросшая в магическом мире с его опасностями Айли резонно опасалась. В магически насыщенных местах, каким был и Хогвартс, блуждать, не находя выхода, без разрешения хозяина можно было годами. Но насторожило Снейпа даже не наличие в замке неучтенного в упомянутом коридоре помещения, а первоначальная реакция черного артефакта на обращение к нему. Все артефакты вампирского типа пили магию и жизнь своих жертв тремя способами: ментальным, когда, раз увидев проклятый предмет, жертва начинала о нем бесконечно думать и желать чаще видеть, и так получать все больше ментальных установок (самый неопасный для опытных в окклюменции магов вариант, разработанный еще до Статута, специально для магглов). Воздействовавшие через зелья артефакты были бичом магов, но имели ограниченный срок активной работы, быстро выдыхаясь. К таким без защиты не решился бы подойти и архимаг. Но самые жесткие запреты были наложены на тактильные артефакты, воздействие которых осуществлялось путем различных манипуляций с проклятым предметом, в том числе каналами становились любые виды непосредственных и опосредованных, через магические предметы, прикосновений, что и было задействовано при создании данного «шедевра». Откачка сил происходила посредством написания в «дневнике» вопросов и получение на них ответов, на визуализацию которых так же расходовалась магия донора. Подобные артефакты создавались мастерами рунологами-кровными магами, простейшие ставы которых использовала Молли Уизли, чтобы перетянуть магию задержанных Авроратом чистокровных магов из ДММС своим бесталанным детям. У Крейг отток был минимален, и на здоровье отразиться не успел, все же тройка вопросов, написанная с расстояния в шесть футов самопишущим пером, для чистокровки была не опасна. Трогать голыми руками непонятную вещь, пусть и демонстрирующую нейтральный фон, но явно «излишне привлекательную», Айли не стала, используя для открытия тетрадки деревянную швабру и перчатки из драконьей кожи. Взбудоражили декана ответы артефакта. Так на формальное приветствие тот написал: «Ты давно не говорил со мной, Люциус». Имя было не просто редким, а уникальным для Туманного Альбиона, и указывало на вполне определенного мага, имевшего свободный доступ в школу через членство в Попечительском совете. А вот ответ на вопрос: «И чем ты можешь заинтересовать меня?» разбил маску сдержанности у декана Слизерина. Яд василисков был недоступен для зельеваров Британии больше трехсот лет, а уж яд тысячелетнего василиска вообще считался мифом. Северус был готов выпотрошить сознание девчонки, чтобы получить доступ к СОКРОВИЩУ, но его вовремя остановила клятва наставника.       И это он только что сравнивал свою ученицу с безмозглыми гриффиндорцами. А сам после этого кто? Только на отклике ментальной проекции был готов броситься в жерло геенны. Слава контракту наставничества и артефактам Лонгботтомов. Но холод предвечной навсегда поселился в сердце зельевара, питая надежду, что от подобных ошибок в будущем он защищен. ***       Изъятие «дневника», оставленного осторожной Крейг там же, где и нашла, проходило под чутким руководством Кастеляна и Руквуда. Спевшаяся парочка подключила к своим махинациям Лавгудов. Барти Крауча, в виду наличия темной метки, школьный барьер не пропускал, и тот был вынужден томиться неизвестностью в подземных лабораториях Отдела тайн. Супружеская пара платиновых блондинов, сияющая безумными улыбками, проплыла мимо открывшего им каминный доступ Снейпа, и, как по наводке направилась на верхние этажи. Северус, взявший на себя нынешнее ночное дежурство, тайком, как он думал, сопровождал беззаботных лазутчиков. И то, как легко тем удалось пройти туда и обратно через весь замок вызвало у декана змеиного факультета множество вопросов по части безопасности Хогвартса.       С большим трудом дождавшись выходных, Снейп переместился в Лонгботтом-лодж, уверенный на все сто, что там получит все ответы на свои вопросы.       Стоило Северусу нарисоваться в столовой поместья, как на него накинулись сразу четверо. Разобрать суть претензий сходу не получилось, в виду их множественности. Но то, что это внимание не сулило Снейпу ничего хорошего, он понял своей развитой беспризорным детством чуйкой.       «Люциус, сука, опять подставил» - про себя подумал зельевар, напяливая на лицо маску «ужаса подземелий», дабы достойно противостоять в дискуссии настроенным агрессивно магам.