Прости

***

— Ал, я сейчас закричу… — он выгибается, впиваясь пальцами в сильные плечи мужчины и резко двигает бедрами вверх, в который раз уже сильно прикусывая губу, практически до крови. Его несильно кусают за шею, откинув длинные пряди волос с лица. — Кричи. Дэйв видит одновременно довольное и такое печальное лицо Алана. Они оба знают, чем все это кончится. Но думать об этом сейчас хотелось меньше всего. Алан пытался не думать, пытался все списать на возбуждение и эмоции, пытался выкладываться на полную. Но горечь затаилась в сердце, не думать об этом не получалось, как не получалось и у Дэйва, Уайлдер видел по его выражению лица, что не получалось. Первый всегда плохо скрывал свои эмоции, хотя всегда пытался. Пытался.

***

— Ал, долго ты там еще? — Дэйв сидел на кровати в темной комнате, кутаясь в одеяло. Голова его была опущена, слегка грязные и длинные волосы спадают на лицо. Грязные волосы. Сейчас и Гаан чувствовал себя таким же, и никакой душ не смог бы смыть с него эту грязь, что въелась уже, казалось, под кожу на всю его оставшуюся жизнь. Никуда от этого не убежать. Не спрятаться. — Уже иду, — Уайлдер выходит из ванной комнаты с полотенцем на шее, другое же, более большое полотенце, было обмотано вокруг его бедер. С волос мелкими каплями стекала вода, капая как на торс, так и на пол. Мужчина кидает взгляд на кровать и еле улавливает в этой полутьме комнаты облик Дэйва. Точнее он улавливает взглядом лишь худую фигуру, что закуталась в одеяло. Босыми ногами он шлепает по полу к шкафу, хлопают ящики, Дэйв слышит, как с губ Ала слетает тихое ругательство себе под нос, из-за того, что в темноте ни черта не видно. Дэйв слышит, как на пол практически неслышно падает полотенце, слышит, как Алан натягивает на себя боксеры и шлепает к кровати, которая прогибается под его весом. И Дэйва обнимаю сильные руки, сильнее закутывая в одеяло. — Ну все, спокойно. Дрожишь весь, — Уайлдер тянется к ночнику и щелкает выключателем на нем. Не слишком яркий, тускловатый свет заполняет одну часть кровати, на которой сейчас сидели мужчины. Алан чувствует, как дрожит Дэйв и знает, что это отнюдь не из-за холода. — Я… — Дэйв что-то бормочет, что-то хочет сказать, но тут же закрывает рот, потупив взгляд, бросает резкий взгляд на дверь ванной и так же резко отводит глаза, закусив губу. Алан все знает, все понимает. В ванной, в шкафчике было все, что необходимо Дэйву. Но он сказал, что завязал. Дэйв вскидывает молящий взгляд на Уайлдера. — Ал, я в последний раз. Честно. — Знаю, Дэйв. Иди. Тебе станет лучше, — Алан знает этот «последний раз» Дэйва. Уже много раз он был последним. Слишком много раз. Слишком много раз он слышал эту песню. Уже до боли знакомую. Но он ничего не может сказать против, зная, как плохо Дэйву без дозы. Он уже понимает все по одному его взгляду. Гаан скрывается на несколько минут в ванной, а Алан, наплевав на невысушенные волосы, ложится на подушку, закрыв глаза. Не хотелось думать о том, чем там занимался Дэйв. Мужчина пытался выкинуть это из головы. Получалось весьма плохо. Спустя минут десять Алана обнимаю холодные руки со спины, прижимаются к нему всем телом. Дэйв утыкается носом ему в спину. — Прости… — слышится тихое и смущенное в темноте, и Алан снова прощает, зная, что такого «прости» будет еще много.

***

Вскрик, который Алан срывает с губ Дэйва вместе с поцелуем и резким толчком в него, был громким и полным боли. Рванный вздох в чуть покусанные губы срывается с губ практически сразу за этим криком. Сбитое и тяжелое дыхание обоих разносится эхом по комнате, Ал в эту ночь заставляет Гаана не просто стонать под ним, а кричать. Они отдаются друг другу полностью, без остатка, прекрасно понимая, что эта ночь — последняя. Прекрасно понимая, что их губы больше не коснутся друг друга после этой ночи никогда. Губы Алана не коснутся губ Дэйва в попытке его успокоить, а губы Дэйва не коснутся губ Алана в попытке найти в мужчине успокоение. Сейчас хотелось так много сказать ему, но Алан знает, что эти слова принесут им обоим лишь нестерпимую боль. Он припадает к губам Дэйва в жгучем поцелуе, слегка рыкнув от того, что пальцы Гаана впиваются так сильно ему в кожу, что могут остаться следы, которые будут напоминать ему о этой ночи. Язык врывается в рот, жадно исследуя каждый сантиметр пространства рта, Дэйв отвечает тем же, и Уайлдер с протяжным стоном зарывается пальцами в копну волос Дэйва. И снова его накрывает.

***

Единственное, что Алану нравилось в переменах внешности Дэйва, так это его волосы. Густые, они всегда падали мужчине на лицо, когда тот спал, а Ал всегда их убирал в сторону нежным движением руки. Он мог часто сам мыть Дэйву голову, если тот слишком выматывался на концертах и был просто не в состоянии дойти до душа или ванной. Часто расчесывал его волосы, приводил их в порядок. Мог часами их перебирать, когда Дэйв лежал на груди у Алана и засыпал. Так было всегда. Но не теперь… Теперь вообще ничего не было.

***

Дэйв прерывисто дышит. Кажется, он сейчас задохнется от этих ощущений. По коже бегут тысячи мурашек, заставляя мужчину дрожать и слегка царапать спину Алана, выгибаться ему навстречу и громко стонать, наплевав на соседей, которые, скорее всего, уже спят. — А-а-ал… — Гаан сильнее выгибается в спине и томно стонет имя Уайлдера, когда он крепкой рукой обхватил член Дэйва и быстро двигал на нем рукой. Вместе с этим он медленно, но достаточно резко входит в Гаана, делая последние толчки в его теле. А вместе с последним поцелуем к мужчинам приходит совместный оргазм, Дэйв громко кричит, запрокинув голову назад, когда Алан кончает в него. Теперь Дэйв точно уверен, что это конец. Ал кончил внутрь. Последний раз, хотя всегда изливался ему на живот или на бедра. После того, как кончает сам Дэйв, Ал без сил падает на подушку, чувствуя, как саднит спину от царапанья Дэйва. Гаан отворачивается от Алана к стене, делая вид, что уже засыпает, но это было совсем не так. Он знает, что Алан уйдет и больше никогда такого не будет. Алан знает, что знает об этом Дэйв, хотя они об этом даже и не говорили. — Ты всегда будешь моим ангелом, Дэйв. Обещай мне, что бросишь. Поклянись, Дэйв, — Алан тяжело сглатывает, и откидывает мокрые волосы со лба. Дэйв кивает. — Обещаю… Клянусь, — сильные руки прижимают со спины Дэйва к себе, целуют в плечо и от этого еще больнее. Слишком больно. Гаан не может сдержать эмоций и чуть ли не всхлипывает, но вовремя закусывает губу, а слезы текут на белую наволочку подушки, оставляя за собой темные пятна. Алан уже спал. Алан уходит слишком рано. Он не прощается с Дэйвом, зная, что им обоим будет слишком больно от этого. От этих слов, эмоций. Он решает уйти тихо, думая, что Дэйв еще спит. Только пол шестого утра, Алан всегда встает так рано. Он одевается, но прежде чем уйти, останавливается возле кровати со стороны, где спал Дэйв. Сердце разрывалось, боль душила невероятно, но Ал принял решение — он уходит из Depeche Mode. Мужчина с пару минут смотрит на спящего Дэйва, целует осторожно его в щетинистую щеку, задержав на ней свои губы совсем ненадолго. — Прости… — он опускает взгляд, прошептав это слово, так же нежно, как и всегда,. Он убирает волосы Дэйва с его лица легким движением руки и только после этого уходит, осторожно закрыв за собой дверь. Руки Дэйва крепко сжимают одеяло в руке, из груди вырывается рванный вздох, по щеке катится одинокая слеза. Он набирает полную ванную и опускается в горячую воду. Пытается расслабиться, но ни черта не выходит, не получается, как бы не старался. Дэйв делает глубокий вдох и погружается в воду полностью, задержав дыхание. Глаза. Глаза у Алана были серые, светлые такие, всегда был взгляд, полный понимания, когда Дэйву нужна была новая доза. Алан смотрел на него без укора, без обвинений, когда Гаан, обещая каждый раз бросить, вновь срывался и закрывался в ванной с новой дозой наркотика. Его любимые серые глаза. Руки. Руки у Алана были сильные, он всегда крепко прижимал к себе Дэйва, когда обнимал его. Не давал вырваться из цепких рук, когда у Дэйва были срывы в наркотическом угаре или, когда была ломка, когда он пытался бросить. Ради него. Эти руки всегда так успокаивающе гладили Дэйва по голове. Губы. Это последнее, что запомнил Дэйв. Эти губы всегда так трепетно его целовали. И последний поцелуй был со словами «прости».

***

Кажется, они оба думали, что так будет лучше. Алан не хотел больше мучить себя в группе, поэтому ушел. Дэйв не хотел мучить Алана, поэтому отпустил. Думал, что отпустил. Надеялся в глубине души, что это действительно пойдет им на пользу. Но ему это на пользу явно не пошло. С тех пор, как ушел Алан, с тех пор, как было сделано объявление об этом, Дэйв почувствовал, что от него, словно оторвали что-то очень важное. Он словно потерял часть себя в этом мире. Ну а как еще это назвать, если в группе шло все крахом, а мужчина утопал все больше в наркотиках? Мартин и Эндрю всегда были вместе, они же друзья детства, а Дэйв пришёл к ним потом уже. Он их не понимал, хотя очень хотел, но зато он понимал Алана, а Алан понимал всегда его. С ним Дэйв нашел себя, почувствовал, что он хотя бы кому-то нужен. Мартин никогда не слушал Дэйва. Никогда. Никогда не принимал его решений, никогда не хотел просматривать те тексты песен, что написал сам Гаан. А Алан всегда слушал мнение Дэйва, всегда пытался чем-то помочь. Мартин и Эндрю что-то обсуждали, пытались делать вид, что все нормально, но это бесило Дэйва. Он лишь сидел на диване и тоскливо посматривал в ту часть студии, где всегда за синтезатором стоял Алан. Смотрел туда, где за барабанами сидел Алан. А теперь ничего этого не было. Группа все больше расползалась по швам, трещала по ниткам. Никто не хотел друг друга слушать, никто не принимал ничье мнение, и Дэйв просто ушел. Закрылся от всех. Он закрылся от всех, но не от себя. Каждый раз, возвращаясь с очередной тусовки с одной из каких-либо крутых рок-групп, которые ему чертовски нравились, Дэйв оставался один в своем доме. В своем? Теперь этот дом без Алана казался ему пустым и чужим. Была не та атмосфера, что вносил сюда Уайлдер. Гаан заходил в прихожую, не потрудившись снять грязную обувь, проходил по различным комнатам, бродил, словно приведение. Вот кухня, где Алан всегда, ну почти всегда, если у него не было дел и он мог остаться у Дэйва, делал им утром кофе. Всегда просыпался очень рано, шел на пробежку, пока Дэйв спал, а потом готовил им завтрак. А Гаан выходил на кухню весь заспанный, и его встречал ласковый взгляд серых глаз. Вот гостиная, где они могли посмотреть различные фильмы или просто поваляться на диване. Дэйв помнил, как обычно Ал сидел на диване, а голова Дэйва лежала у него на коленях. Он помнил, как Алан всегда так нежно перебирал пряди волос Гаана, пропускал их сквозь пальцы так лениво, что Дэйв чуть ли не мурчал, уже засыпая под какой-то фильм, который сам же и нашел. А дальше идет самое больное. Спальня и ванная комната. Сколько всего тут было… Дэйв садится на кровать, и она практически не прогибается под его весом. Кажется, даже и кровать кричала Дэйву остановить все это. Ведь он такой худой, сидит на наркотиках и часто падает от передозов. Спальня. В спальне было самое их тайное. Здесь был секс, нереальная страсть и чувства. Дэйв помнил все: как задыхался тут от эмоций, от поцелуев и засосов Алана, как просыпался посреди ночи с криками от кошмаров, и Алан, шепча ему что-то нежное и успокаивающее, укладывал его обратно, уговаривая поспать еще хотя бы немного. Как прижимал к своей груди Гаана, целовал его в макушку и словно баюкал, как маленького мальчика. И Дэйв засыпал с мокрыми щеками, на которых застывали его слезы. Взгляд, такой усталый и тяжелый он обращает внимание на ванную комнату. — Ал, в последний раз. Честно. Он всегда ему врал, и Алан терпеливо делал вид, что верит ему. Но они оба знали, что это не кончится. Что не кончатся у Дэйва ломки, что Алан всегда будет его успокаивать в те моменты, когда Гаан пробовал завязать, держался, но потом ломался, словно тростинка на ветру и снова срывался на истерики. Он не хотел принимать эту дрянь, но организм требовал. Дэйв был эгоистом в то время, и он этого нисколько не отрицал. Он всегда лишь заботился, кажется в первую очередь о себе, а о других и не думал. Он не думал, насколько больно смотреть Алану на него, когда у Дэйва были многочисленные истерики по поводу того, что он не может бросить, а в центр ложиться даже и не хотел. Не думал о том, насколько страшно ребятам и Алану было в те моменты, когда он валялся с передозами. Он даже про собственного сына забыл теперь. Про Джека практически и не вспоминал. Алан ушел — пришла пустота. Теперь нет больше такого теплого смеха Алана, нет его взгляда, который так согревал Дэйва. Его нет. Есть лишь пустота на душе, есть наркотики, есть тусовки. Но нет Алана. Нет смысла жизни. Последней каплей стало то, Дэйв поймал себя на мысли, что он просто на просто не хочет жить. Больше не хочет приходить в этот дом, где все еще ощущал так остро парфюм Алана. Больше не хочет спорить с Мартином и Эндрю по поводу того, что он ничего не делает для того, чтобы избавиться от зависимости. Ничего не хочет больше. Его лишили самого дорогого, пусть теперь и они все лишатся самого дорогого. Дэйв уже говорил, что он был эгоистом. Он режет вены, это происходит так внезапно, что все кажется не по-настоящему. Вот так вот просто Дэйв попрощался со своей жизнью. Отчасти он даже и не понимал, что делал, он был под наркотиками. Просто лежал в ванной, полной воды, в руках блестело острое лезвие, которым Гаан уже успел полоснуть себя по вене. Не сильно, но достаточно больно. Кажется, Гаану нужна была помощь, и он сам уже это понимал, но он устал. Еще порез, уже более глубокий. Глаза закрыты, но перед взором все еще такое родное лицо. Алан. Дэйв улыбается. Еще порез. И полная темнота.