Лаборантка

Грудную клетку сдавило. Я непринужденно ухмыльнулся, сквозь шутливое выражение лица пытаясь ухватить немного воздуха. Но вместо этого из последних сил продолжил обескураженно стоять с замершим дыханием и рассматривать карие внимательные глаза. — Ладно, я… Рад, что ты не соскочил. Колбу, конечно же, мне не вернёшь? — Нет, — испугавшись своего мрачного просипевшего голоса, я глубоко вдохнул, стараясь притупить кислородный голод, и расправил плечи. — Хватит с тебя… На этой суровой ноте мы и закончили. Я развернулся в противоположную сторону и зашагал туда, куда глядели глаза. Пальцы судорожно начали искать свежую пачку сигарет в нагрудном кармане. А сердце за ним с тревожным неминуемым ужасом колотилось, словно я прыгнул в пропасть и до сих пор ещё не столкнулся с землей. Затылок горел, кажется, от взгляда Максима, но я даже не смог обернуться, нервно и помногу раз пытаясь раскурить сигарету, пряча её под ладонью от усиливающегося дождя. На улице чувствовалась изморось и надвигающийся пробирающий холод. От «весны» снова осталось одно название. Вот в лёгкие, наконец, попал табачный дым, от чего-то слишком сладкий и противный для меня... Долго рассуждать, есть ли связь между поведением Даны и синтезом, не пришлось... Лаборантка нагрянула ко мне в гости посреди ночи, отдалась и сбежала, не узнав свои поцелуи на утро... Она была под действием вещества. Это умозаключение ворвалось в мои обиды, кричащие о раненном самолюбии, в недопонимание и попытки объяснить пощечину, как жалкое недоразумение или женскую неоспоримую логику, моментально и бесповоротно обрушив все эти наспех нагромоздившиеся мысли. Теперь только одна тяготила мою голову и сильнее, чем все до этого вместе взятые... Я занимался с ней сексом без её... Сознания? Я лихорадочно затянулся. Слово "согласие" слишком мягко бы описывало случившееся. Дана ведь не понимала, что делает... И я, оказывается, тот ещё идиот, даже не догадался. Но ведь девушка выглядела вполне трезво, разумно. Загадочно немного... Я и понятия не имел, что происходит у неё в голове. Умудрилась как-то узнать… Я замедлился и затем вовсе остановился, жадно вытягивая из сигареты весь возможный никотин, но тут же тяжко закашлялся. В горле запершило, сладкий мерзкий привкус наполнил рот… Умудрилась узнать, где я живу. Это же я сказал, где живу!.. «Вдруг захочешь заглянуть в гости…» От прогремевшего в голове воспоминания, как мы припарковались у склада, на меня накинулся страх, голодно терзая пальцы до мелкой дрожи, наседая на грудь неподъемной ответственностью. Противостоять было невозможно. Так мне и было надо за долбанную неосторожность. И вечерний холод, и осознание собственной глупости моментально поселили в пьяной голове сомнения: может, Максим был прав, что это дело мне не по зубам… Нет, не может этого быть… Может, просто спросить у Даны напрямую… Я по-прежнему стоял посреди улицы, затушив дымящийся окурок ботинком о мокрый асфальт. Что за бред… Что за бредовые мысли — спрашивать лаборантку… И если она действительно не помнит ту ночь, что тогда? Скажет, что я фантазёр и маньяк или вообще заподозрит, что происходит неладное… Какая же глупость даже думать об этом!.. Я флиртовал с приманкой для ментов, а теперь она знает мой адрес… Ещё одну сигарету я достал из пачки, закурил и быстро зашагал к светофору. Колонны автомобилистов, видимо, объезжающие пробки, выстроились на красном. Ну и черт с ней! Черт с этой девкой... Пускай треплет, если сможет хоть что-то вспомнить… И с Максимом, который ставит опыты на людях… Мой лучший друг — самый настоящий психопат. — Замечательно… Я с усердием и яростью выдыхал, гулко вышагивая по слякоти. Ничего уже не изменить, да и я не собирался. Столько стараний было ради заметания следов, чтобы так нелепо оступиться вначале. Столько я пытался отвлечь Дану от подозрений и книжек, чтобы в итоге отвлечь самого себя… А квартира? Откуда она узнала номер квартиры?.. Ускорив шаг, я начал с сумасшествием озираться, будто на собственные мысли. Откуда у неё такая информация? Я же не дурак, называть ей адрес вплоть до подъезда, квартиры и этажа… Я помню, что показал лишь дом — в нём сотня квартир... Да разве бы она запомнила... В этот миг я ощутил себя беспомощно жалко. Будто всё, о чём мы только не помышляли, словно было написано огромными буквами на моём лбу. Берите и читайте, Дана Евгеньевна. Я считал себя таким несокрушимым и неприступным прежде, но лаборантке слишком легко удавалось щекотать мои нервы... Момент слабости настиг меня так не кстати, когда я даже не мог привести доводы «против» замерзшим заплетающимся языком: казалось, можно было предугадать каждый наш шаг. Каждый мой шаг. Окольными путями я свернул во дворы. Шумный проспект, перекрикивающийся сигналами машин и ревом моторов, отголосками слышался между пролетов жилых многоэтажек. Как она могла запомнить адрес... Как? Я всё не прекращал убиваться за свои неосторожные слова, только сейчас осознав, чем это может грозить. Но ведь она ночью названивала в дверь... Она могла разбудить соседей. Точнее, и разбудила, но я видел, что мы успели закрыться и стихнуть прежде, чем старуха поняла, к кому так поздно наведались гости. Не пустить её я не мог, значит... И жалеть о вчерашнем не было смысла. Да мало ли девушек по пьяни прыгают в койку к парням, даже не зная их имён? Чем эта ситуация отличалась от нынешней?.. Тем, что не тронь я Дану пальцем сегодня утром... Она бы не считала меня бабником — получается, девушка искренне и по-настоящему не помнила, как приходила ночью. Как же такое возможно?.. Значит, я ошибся, когда счёл её пробудившейся. Дана, которая убеждала меня, что прекрасно доберётся домой из лаборатории самостоятельно, может, и выглядела слегка потеряно после случившегося, но выражалась внятно. Она хотя бы выражалась — у меня дома девушка не проронила ни слова. Разве это не показалось мне странным? Вообще, бывает такое, чтобы без повторной дозы сознание сначала опьянело, потом протрезвело и снова затуманилось? Что это вообще за вещество такое... А ведь Максим тоже вдыхал из колбы. Я потянулся к карману замёрзшими дрожащими пальцами и потуже вдавил пробку в горлышко. Вспомнив про конфискованную у друга жидкость, я ощутил, будто несу с собой гранату с надломленной чекой: вот-вот эксперимент выйдет за пределы нашей лаборатории, и теперь мне вовсе не хотелось ускорять этот процесс. Что если Максим уйдет на ночь из дома? Я знаю лишь одну навязчивую идею, овладевающую им всецело и беспрестанно... Прогуливаясь в сторону своего дома под так и не разразившийся моросящий дождь, сквозь нервные рассуждения я наблюдал за плавно успокаивающимися улицами. Спальный район укладывался спать перед новым рабочим днём, а мне в очередной раз уснуть не представлялось возможным. Я усердно думал над тем, стоит ли проследить за парнем, пока недоброе предчувствие не только поутихло, но и уступило место приятному неподдельному самодовольству. Максим ведь сказал, нужно наблюдать, какие у лаборантки проявятся навязчивые идеи... Получается, Дана Евгеньевна меня хотела. И, несмотря на устрашающие мысли, я не сдержал улыбки, подходя к подъезду. Это завершение прогулки, к концу которой я оказался уже практически трезв, перечеркнуло все предосторожности, о которых я успел подумать прежде. Лаборантка — всего лишь молоденькая, самая обыкновенная студентка, позарившаяся на красивого статного директора. Всё было на своих местах, что же в этом страшного… Максим по-прежнему принимал — как и вчера, как и сегодня — и препятствовать этому было бесполезно и совершенно ненужно для дела. Эксперимент удался с первой попытки, а в скором времени нас ждали первые покупатели, деньги. Бизнес по производству отдушек развивался — буквально цвёл и пах, всё ещё оставаясь прекрасным прикрытием. И, ко всему прочему, без излишних пересудов и почти без выяснения отношений, в которых я сам оказался виноват, меня посетила прекрасная девушка. Напоследок обернувшись, оценив проделанный в темноте путь, я рассудил, что все не так уж и плохо. Просто иногда я поддавался страху, и реальность тут же приобретала иное значение. Я забывал иногда, ради чего согласился... Ради забавы. И лишь немного ради Максима, в чудесную смену мышления которого на самом-то деле не верил. Пока мы продолжали эксперименты, наша дружба оставалась по-прежнему предсказуемой. Люди, которых в последствии можно считать друзьями, заслуживают так называться после совершенных ими поступков по отношению к тебе… Но их привычки ведь — их собственное дело. Поэтому- то друзей и не выбирают… Начатую пачку сигарет я швырнул в мусорное ведро и принялся выуживать магнитный ключ, запутавшийся в связке. Простоял у подъезда с несколько минут, а потом все-таки занёс его над домофоном и скользнул внутрь. За дверью оказалось прохладно и тускло от ослабевающего света перегорающей лампочки. Я обреченно свернул в сторону лифта и вызвал его, недовольно убедившись, что он поднимается на шестнадцатый этаж. — Мне снова повезло. Какая-то гуляка сверху вечно уводила лифт из-под моего уставшего носа. И самым удачным стечением обстоятельств было бы столкнуться сейчас с болтливым мужиком из первой квартиры… Только не это. — Привет, сосед! — не сразу поверив в свои ожившие опасения, я осторожно обернулся на громкое заманчивое приветствие из-за приоткрытой слева двери и выдавил из себя подобие дружелюбия. В его квартире горел яркий желтый свет. — Привет, — багровое лицо мужчины расплылось в довольной, едва ли не коварной улыбке, а брови лукаво приподнялись. Прежде, чем он принялся наседать на мои бедные уши, я уже понял, что попался надолго. — Чего опаздываешь? — сосед многозначительно взглянул на меня исподлобья. Опаздываю… Совсем сбрендил, алкаш. — Куда, Дим? — я покосился на маленький экранчик над лифтом, на котором все ещё горело число «16». — Да че… Я знаю всё, можешь не скрывать, — он одобрительно подмигнул, не переставая своим присутствием вводить меня во все больший ступор. — Девушка у тебя появилась. От последней фразы мое сердце гулко и мерзко ухнуло, рассыпая в груди болезненные иголки коварного страха, вонзающиеся до онемения. Сосед вынудил меня полностью обернуться и уделить ему чуточку больше внешне непринужденного любопытства. — Не, ну ты долго, Антох. Совсем ее заморозил. Пришлось впустить, а то смотрю, она стоит, стоит, ждёт… Я сразу понял, о ком идёт речь, отчаянно стараясь придумать, как откреститься от нежелательных сплетен. Но вдруг догадался… — Дима… Это ты ее впустил в прошлый раз? — Ну, я, кто же ещё… Она в домофон позвонила мне, назвала твоё имя... А я ж не сплю часов до двух, там по телеку такую мясистую щуку ловили на спиннинг, я как увидел, вперился в экран - сна ни в одном глазу. Думал, уж все спят, один я выходной себе продлеваю перед сменой. Потом из этой щуки прямо на берегу уху и сварили. Но костей в этой заразе… Ужас какой-то! Как они только их вытаскивали… Щука - это хорошо, конечно, но знаешь, с судаком зато не надо так возиться. Это ж надо, столько костей… — я тяжело молчал. Добродушный сосед Димка сказал номер моей квартиры первой встречной. Не удержавшись от того, чтобы сглотнуть тугой ком, я постарался вдохнуть полной грудью. Кончатся ли на сегодня ненавистные мне сюрпризы… — Ты чего, Антох? — он вдруг прервал свой временами неразборчивый рассказ, который уже успел зайти о его двоюродном брате, уехавшем к бабке в село. Я, видимо, выглядел совсем раздавлено, раз мужчина даже сумел остановить этот извергающийся поток неисчерпаемых тем. — Антох, а… Я не так сделал чего? Не надо было ее пускать? Мне показалось, Дима чуточку побледнел, и его улыбка до ушей медленно-медленно начала сползать, давая мне время предотвратить это недоразумение. — Нет, ты молодец. Спасибо… — придя в себя, я лукаво улыбнулся ему в ответ, слегка замешкавшись, но сосед быстро вернул себе радостное выражение лица. — Ты, Дим, только в следующий раз не говори никому, где я живу, если будут спрашивать. — А чего? Прячешься от кого-то что ли? — мужчина с наигранным подозрением хохотнул, вышептывая мне свои доводы из-за двери. — Ага, — я рассмеялся. Лучше всего было спрятать правду на поверхности. — От ментов. Назовёшь мой адрес - считай, что подельник. Угрожающе пройдясь большим пальцем по своей шее, предрекая ему неприятности, я сурово замер, глядя в маленькие удивленные глаза соседа. Димка тут же от души расхохотался. — Ладно, я понял, подельник. Я - могила! Забирай свою невесту. Мужчина отодвинулся и приглашающее распахнул дверь. В коридоре, на тумбочке для обуви действительно сидела Дана, самозабвенно надевающая ботинки. Она нас будто и не видела вовсе, со стеклянными прозрачными глазами уставившись на кусочек отклеившихся обоев. Дима уже успел проболтаться, что впустил «мою девушку» погреться, но увидев лаборантку вживую, я недоуменно откашлялся и ощутил мгновенное неуемное напряжение в паху. Головокружение нарастало при виде неё или под действием окутывающего тепла, доносившегося из чужой квартиры. Нельзя было не подумать о том, с какой целью Дана вернулась, и это странным образом поставило меня в приятный тупик. И хоть рассматривать её на виду у соседа было некстати, я обратил внимание, что девушка побывала дома после работы, сменив строгую рубашку с юбкой на любопытное обтягивающее платье. — Дана, пойдём. Я пришёл, — будучи самой послушной сотрудницей в состоянии опьянения, она приподнялась с тумбочки и одухотворенно направилась к выходу. В ней действительно не было ни протеста, ни желания со мной разобраться… — Антох, подожди. Я сейчас рыбки вам дам. Сам насолил, — мужчина засуетился, пытаясь скрыться в глубине квартиры, но я нервно рассмеялся, поторопившись его остановить. Этого ещё не хватало… — Дим, не надо… Не надо! Девушки любят вино, — покрепче схватив Дану за руку, желая как можно быстрее выдернуть ее из лапищ дружелюбного соседа, я ему загадочно подмигнул. — Соленая рыба с «вином» не сочетается. — Ну да-да, понимаю. Я тут недавно познакомился с одной… — из лифта вышла семья с визжащим ребёнком, который успешно сбил Димку с мысли. Увидев беседующего мужчину, высунувшегося из-за двери, соседи поторопились убраться подальше, с соболезнованием покосившись в нашу сторону. А я лишь прижал Дану поближе, пряча ее личико от посторонних глаз. Дима отсалютовал соседям и увлеченно продолжил рассказ, кажется, даже не обращая внимание, как мы, кивая ему на прощание, добрались до спасительной кабинки. — Ты знаешь же, я не люблю ровесниц! Ну скажи, куда мне сорокалетнюю… Я ещё… — в самом рассвете сил. Двери лифта закрылись, когда я нажал на кнопку «7», не выпуская из полуобъятий разгоряченную девушку.