Поскольку разжигать костер было глупо —
яркое пятно среди деревьев было бы хорошо видно с корабля — Йеджи сняла штаны и выжала их, чтобы немного просушить. После этого она надела запасную рубашку. Ей показалось, что на нее смотрит пара глаз, пока она переодевается, но она не стала проверять. Наверняка это было ее воображение, ведь Рюджин нравилась другая женщина. Кем бы она могла быть? Насколько опасной она была, чтобы понравиться Рюджин? «Проклятое любопытство», -
внутренне выругалась Йеджи.
Когда капитаны отправились в путь, луна была высоко в небе, —
на котором в ту ночь не было звезд. — Йеджи не хотелось спать, она была слишком напряжена и бдительна.
Волны мягко разбивались о песок, едва касаясь лодки, в которой пятеро мужчин прибыли на остров. Йеджи и Рюджин подтолкнули лодку вместе, а затем запрыгнули в нее. Под покровом ночи, они поплыли к кораблю. Море было спокойным, словно отрицая то, что несколько часов назад оно бушевало. Они молча гребли, под покровом лунного света, и вот добрались до борта корабля. Йеджи остановила лодку, прежде чем она ударилась о борт.
Пушки, сверкающие черные предметы, торчали из палубы, где они находились. Йеджи была благодарна, что лестница, торчащая из борта корабля, была с этой стороны. Первой поднялась она, выглядывая только головой, когда достигла верха. Палуба была пуста. В этот час все должны были спать.
Она подождала Рюджин. Капитан «Wannabe» взобралась на борт с ловкостью человека, сотни раз бывавшего на корабле. Йеджи пожалела, что лодка без якоря, но не стала тратить время на раздумья. Если понадобится, они доплывут до берега.
Это был не очень большой корабль, но и его размеры не вызывали презрения. Йеджи прикинула, что его длина составляет сто футов, а помимо главной палубы на нем есть еще две палубы. При этой мысли у нее свело живот: две палубы, сколько кают, сколько людей? Но либо так, либо ждать резни на следующее утро.
У Йеджи кровь стыла в жилах, когда она поняла, что из-под двери, ведущей в каюту капитана, пробивается свет. Вскоре это заметила и Рюджин, поэтому она покачала головой и шепнула Йеджи. — «Давай оставим его напоследок. Если дверь открыта, то убить его без шума будет невозможно». — она направилась к лестнице, ведущей на нижние палубы.
Йеджи схватила Рюджин за руку и посмотрела ей прямо в глаза. Она не могла разглядеть их даже в естественном свете луны.
— «Мы плывем по мелководью, Рюджин», — тихо сказала она.
Рюджин наклонила голову и ответила. — «Тогда не заставляй меня терпеть кораблекрушение, Йеджи». — она отстранилась и молча пошла к лестнице.
— «Вопрос в том,» — пробормотала Йеджи, следуя за ней, — «заставишь ли ты меня это сделать?» — Рюджин не ответила. Йеджи вздохнула и посмотрела в сторону квартердека. — «Я принесу лампу».
Рюджин, не говоря ни слова, спустилась по лестнице.
Йеджи направилась на корму, держась за такелаж и перила. Она поднялась по лестнице, чувствуя себя плотнее, чем саван во время шторма. Оказавшись на квартердеке, она порылась в ящиках с утварью, пока не нашла лампу с маслом и кремнем. Затем она вернулась в зону, где находилась лестница.
Рюджин жестом велела ей следовать за ней, когда она убедилась, что это безопасно. На полпути вверх по ступеням Йеджи зажгла лампу и, оказавшись рядом с Разрушительницей мачт, затаила дыхание, прислушиваясь. Им отвечал только скрип корабельной конструкции. Йеджи закончила спускаться по ступеням и осветила коридор.
Они находились в первой и единственной батарее корабля: ряды пушек выстроились по обе стороны, образуя центральный коридор. Между одной пушкой и другой стояли деревянные скамьи со столами, на которых экипаж принимал пищу. В конце коридора находились две двери, расположенные друг напротив друга. Это были единственные каюты на этой палубе.
Только их освещала лампа, поэтому Йеджи и Рюджин продвигались сквозь глубокую тень. Фактически, Йеджи не могла увидеть пушки, если не вытягивала руку, в которой держала лампу. Йеджи ни разу не покачнулась при движении корабля:
она была слишком большим ветераном для этого. Она молилась, чтобы под ее ногами не стучали шатающиеся доски.
— «Я подниму руку, когда буду стоять позиции», — прошептала Рюджин, когда они дошли до конца коридора. — «когда я опущу ее, ударь».
Йеджи кивнула, повесив лампу на один из крюков, прикрепленных к доскам наверху, не желая спорить, кто такая Рюджин, чтобы отдавать приказы. Не имело значения, кто отдает приказы, если они обе умрут.
Двери были отперты, и Йеджи открыла с правого борта. Лунный свет был единственным, что освещало внутреннюю часть каюты, где у переборок стояли две койки. На них спали двое мужчин. Йеджи узнала пирата, как только увидела его. И эти грубые парни, у каждого из которых на лице было не меньше одного шрама, были пиратами. Или каперами:
с первого взгляда невозможно было определить, кто из них кто.
«Не стоит терять время», — подумала Йеджи, вытаскивая нож из рукава рубашки. Это была, как и другая, специальная рубашка для хранения ножей. В ее куртке тоже были потайные карманы, но теперь она была порвана. Со всем самообладанием, на которое она была способна, Йеджи встала рядом с одной из кроватей. Она не могла разглядеть черты лица человека, но могла определить, где у него шея. Вполне справедливо.
Рюджин уже была рядом с другой койкой, недалеко от нее. Йеджи помахала рукой, чтобы убедиться, что Рюджин видит ее, и та помахала в ответ. Рюджин подняла руку, задержала ее на мгновение… а потом опустила.
Вскоре после этого они вышли из каюты. Несмотря на то, что Йеджи вытерла кровь рубашкой мертвеца, ее пальцы все еще были влажными. Они повторили тот же процесс в другой каюте, хотя в этой спал только один парень. Возможно, его спутник был одним из тех, кто лежал на острове. В таком случае его постигла та же участь.
Вторая палуба состояла только из кают, от чего Йеджи едва не застонала. По обе стороны коридора было двадцать дверей, темных, как волчья пасть. Рюджин включила пару ламп, висевших на верхних досках, слабо освещающих коридор.
Рюджин покачала головой и произнесла безмолвную клятву. По крайней мере, она тоже могла видеть безумие ситуации. «Неважно, мы уже здесь», — подумала Йеджи, крепко сжимая рукоять из дубленой кожи. Она схватила Рюджин за ворот грязной зеленой куртки —
именно в этот момент Йеджи заметила такую несущественную деталь — и тихо проговорила. — «Я налево, ты направо».
Ей было приятно, что Рюджин не стала спорить. Она могла подчиняться приказам, как хорошо.
Первая каюта была пуста, а в соседней был только один человек, хотя там было два спальных места. Лучше лучшего. Когда Йеджи вышла, там уже не было никого живого.
Следующие походы состояли из той же напряженной рутины. Зайти, молясь, чтобы за дверью было тихо, встать на колени возле гамака, где спал человек —
будь то невысокий, крепкий, коренастый, бледнокожий или загорелый, — перерезать ему горло, дождаться, пока он ослабнет, и перейти к его товарищу. Несколько кают были пусты. Снова и снова Йеджи попадала в какой-то ритм. Этот ритм был нарушен в восьмой каюте, и когда она открыла дверь, она застонала. Йеджи замерла, стиснув челюсти и устремив взгляд на гамаки, окутанные темнотой. Она прикрыла один глаз тыльной стороной ладони, чтобы сохранить ночное зрение, что позволило ей убедиться, что никто из экипажа не двигается. Она издала вздох, который сама не знала, что сдерживала, и продолжила работу.
Она заметила, как Рюджин вошла в каюту, расположенную ближе к лестнице, по которой они спустились. Ей понадобилось больше времени. Рюджин остановилась и посмотрела на нее. Она коротко улыбнулась Йеджи, а потом принялась за дело. Йеджи нахмурилась и перешла в следующую каюту, гадая, что же такое творится в голове у Рюджин.
Из раздумий Йеджи вывел парень, сидящий в своем гамаке.
В течение, казалось, нескольких часов, Йеджи и мужчина -
в рубашке и шортах, с типичными для французов усами — изумленно смотрели друг на друга при свете единственной лампы, горевшей в каюте. Но мгновение прошло, и парень открыл рот, чтобы поднять тревогу. Йеджи мгновенно метнула в него нож. Он вонзился ему в грудь, и изо рта мужчины вырвался удушливый звук. Он хотел дотянуться до портупеи, лежавшей на столике рядом с гамаком, но все, что ему удалось сделать, это перевернуться и упасть замертво на деревянный пол. Упал с грохотом.
Затем Йеджи заметила жильца другой кровати. Это был невысокий мужчина с волосами, подстриженными почти налысо, который резко сел на койке, разбуженный грохотом своего товарища. Йеджи не дала ему времени на пробуждение: она вытащила нож, который прятала под другим рукавом и бросилась на него, не надеясь, что ее удача даст ей такую же точность, как и в случае с другим. К сожалению, мужчина успел увернуться от нее, после чего они оба запутались в койке. Парень успел выкрикнуть проклятие, прежде чем Йеджи ударила его ножом в грудь. Он застонал от боли, но Йеджи уже зажала ему рот свободной рукой. Кровь потекла вниз, пропитывая рубашку мужчины. Йеджи снова ударила его ножом, на этот раз в шею. Усилия мужчины ослабли, и, выдохнув последний тяжелый вздох, он затих. Йеджи уложила его на койку и вышла из каюты. При этом она даже не забыла вытереть нож.
В коридоре по-прежнему царила тишина, и Йеджи, как окаменелая, прислушивалась, пытаясь услышать что-то большее, чем стук крови в ушах. Ничего, только плеск волн о борт корабля. Она ждала, боясь пошевелиться. Рюджин вышла из каюты, в которой она была, и посмотрела на нее широко раскрытыми глазами.
В остальных каютах послышались голоса.
Рюджин что-то пробормотала себе под нос и, затолкав Йеджи в каюту, обнажила скимитар.
— «Кораблекрушение», — простонала Рюджин, закрывая дверь. — «не шуми!»
— «Я не шумела!» — ворчала Йеджи, вытаскивая саблю. — «Все ушли в Нараку».
— «Может быть и так», — тихо ответила Рюджин, — «но давай подождем».
По крайней мере, две двери открылись, и по коридору пробежали голоса. Голоса говорили на одном и том же гнусавом языке, и звучали они растерянно. Йеджи прижалась к стене рядом с дверью, откуда она могла нанизать на шампур любого, кто осмелится войти. Рюджин сделала то же самое по другую сторону двери. Они посмотрели друг на друга, и Йеджи захотелось истерически рассмеяться. Они находились в недрах корабля, кишащего головорезами, и оказались там по собственной воле! Нет, Рюджин точно не была единственной сумасшедшей из них двоих.
Голоса продолжали говорить
: они звучали сонно и невнятно. Послышались шаги, они прошли мимо, не останавливаясь у каюты Рюджин и Йеджи. Тут же послышались другие шаги, они доносились с лестницы. И будь проклята удача Йеджи, дверь каюты открылась.
— «На твоих мертвецов я плюю», — пробормотала она, и тут же подняла меч и вонзила его в грудь гостя, — «Рюджин, Разрушительница мачт».
Рюджин ударила парня ногой, освободив меч Йеджи. Парень упал, прислонившись к двери на другой стороне коридора.
— «Давай разберемся с твоим беспорядком», — резко ответила Рюджин.
Она выскочила из каюты, и Йеджи последовала за ней по пятам. Она смотрела то туда, то сюда. В дальнем конце коридора стояли трое мужчин, ошарашенно глядя на свое положение. На другой стороне, где находилась лестница, по которой они спускались, стояли двое, оба в длинных полотняных штанах, с голыми торсами.
Рюджин уже направлялась к троице, поэтому Йеджи побежала к двум другим. Она даже не обратила внимания на боль в ноге. Для нее существовали только два парня в конце коридора. Она метнула нож, который все еще держала в руке, и поранила одного из парней в руку. Парень закричал от боли. Нож еще летел к своей цели, когда в руке Йеджи появился еще один —
тот, который она прятала в воротнике рубашки. Этот нож попал в ногу другого мужчины, который зашатался. Несмотря на ногу, она в мгновение ока добралась до конца коридора. Парни закричали, выходя из ступора, но умерли один за другим: первый — у подножия лестницы, второй попытался подняться, но Йеджи перепрыгнула ступеньки и вонзила саблю ему в спину. Мужчина завыл от боли и терял силы, пока не скатился к подножию лестницы.
«Воспользуйся хаосом», — прозвучал в ее голове голос отца Йеджи, который тоже был пиратом, и очень хорошим пиратом. — «Когда запрыгиваешь на корабль или в деревню, хаос и неразбериха — твое лучшее оружие».
Оглянувшись назад, Рюджин уже разобралась с тремя парнями. Другие голоса -
тех, кто еще спал, — доносились из оставшихся кают. Йеджи как можно незаметнее добежала до центра коридора, где она задержалась во время своего незаметного убийства, и стала ждать. Она увидела Рюджин, прижавшуюся к двери, со скимитаром в руке и ножом в другой. Она страшно оскалилась.
Дверь рядом с Йеджи открылась. Сначала вошел меч Йеджи, а затем его владелец. Она выдернула его из человека, которого он проткнул на уровне живота, и прыгнула на другого, который умер, сжимая в руках ножны.
Снаружи, она услышала крики, немногих. Она вышла на помощь к Рюджин, и все превратилось в сплошное пятно. Она входила и выходила из кают, вонзая саблю в ребра, животы, сердца, и даже успела метнуть нож, который прятала в одном из сапог, с той же целью, что и раньше.
Трое высоких белокожих мужчин, вооруженных тесаками, вышли в коридор, как раз тогда, когда Йеджи сделала то же самое, но Йеджи не поддалась страху. Это был узкий коридор, поэтому их могло быть и двадцать человек, так как нападать можно было только по одному, иначе они рисковали перебить своих товарищей. Но в тот момент мужчин было не двадцать, а всего трое. Однако они были начеку.
При первом же обмене мечами полетели искры. Йеджи почувствовала удары по всей руке, ведь тесаки были тяжелее меча. Однако она не теряла хладнокровия:
в поединке на мечах сила — еще не все. Парень сделал выпад вперед, и Йеджи прижалась к переборке коридора, чтобы увернуться от него. Она провела диагональную дугу вниз, и сабля вонзилась в лицо мужчины, который пытался отступить. Йеджи пнула его ногой в сторону двух других, которые до сих пор беспомощно наблюдали за схваткой.
Второй мужчина зашатался, когда на него упал мертвец. Он пытался стряхнуть его, когда Йеджи перерезала ему горло.
Третий —
только в бриджах — быстрее двух других оттолкнул мертвеца и бросился на Йеджи с тесаком наперевес. Йеджи отступила назад и отразила удар, но недооценила силу мужчины. Она медлила с восстановлением защиты, в результате чего получила порез на левой руке и еще один на щеке. Йеджи притворилась, что колеблется, и это сработало. Мужчина купился на это и, с криком, нанес горизонтальный удар по шее Йеджи. Йеджи увернулась —
она почувствовала, как воздух рассекает то место, где секунду назад была ее шея, — и рванулась вперед, как на пружине. Кинжал француза врезался в переборку коридора, и то, что потребовалось парню, чтобы извлечь его, стоило ему жизни. Йеджи проткнула его, как свинью. Когда она вынула саблю, теплая кровь забрызгала ее.
Праздновать было некогда. Она продолжила путь — на время забыв о ранах.
В разгар этого безумия, —
постоянно оглядываясь через плечо на случай внезапного появления какого-нибудь парня, который прятался там, где Йеджи не проверила, — ей показалось, что она услышала смех, но из-за криков и воплей боли, которые издавали мужчины, когда их пронзали металлом, Йеджи приняла как должное, что это было ее воображение.
Она заметила порез на левой руке и кровавую дорожку, стекающую по щеке. Она еще не могла их почувствовать. Рюджин вышла из комнаты в конце узкого коридора, глядя сразу в пяти разных направлениях. На щеке у нее был порез, а на куртке сбоку — темное пятно, но она не подавала виду.
— «Здесь кто-нибудь остался?» — задыхаясь спросила Йеджи, когда дошла до своего места. Ее сапоги хлюпали от пролитой крови.
Плюх, плюх, плюх.
— «Не знаю». — прохрипела Рюджин. Она вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. — «Я так не думаю».
Они замолчали, прислушиваясь и наблюдая. Кроме стонов умирающих, ничего не было слышно. Коридор был усеян телами, и Йеджи пришлось прикусить щеку, чтобы не разразиться истерическим смехом. В какую ситуацию она позволила себя втянуть.
— «Я пойду проверю трюмы», — сказала Рюджин.
Она успела сделать пару шагов, как Йеджи схватила ее за руку.
— «Нет, Рюджин», — твердо возразила Йеджи. — «Давай выбираться отсюда. Думаю, они все мертвы, но в этой темноте любой может вонзить в тебя меч».
К ее удивлению, Рюджин лишь немного поколебалась, прежде чем кивнуть головой.
— «Ты права», — согласилась она. Она начала идти к лестнице. — «Мы проверим завтра».
Они молча поднялись к батарее, оставляя за собой след из трупов. Рюджин схватила одну из единственных зажженных ламп и пошла с ней на палубу, указывая ей путь.
Когда они медленно пробирались по тёмному коридору, уставленному пушками, Йеджи нахмурилась. «Неужели это все?» — задалась она вопросом. Она достала свой пистолет и бессознательно приготовила его. «Мы их не считали…» — с первого взгляда они показались Йеджи всеми. «Возможно, кто-то прятался,» — с тревогой подумала она. — «что, если кто-то поднялся наверх, пока мы были заняты внизу?
Из щели между двумя пушками выскочил парень с кинжалом, нацеленным прямо в ребра Рюджин. Йеджи была слишком далеко, чтобы оттолкнуть Рюджин с пути кинжала, но она смогла поднять пистолет и выстрелить. Грохот выстрела заглушил проклятья Рюджин, которая отпрыгнула в сторону, а шум, который издал мужчина, врезавшись в стол, полный пустых тарелок, мертвый от пули в голову, показался Йеджи приглушенным, чьи уши уловили звук выстрела.
— «Сукин…!» — начала Рюджин, но другой мужчина, меньше предыдущего, прыгнул на нее и повалил ее на пол.
Лампа пролетела по воздуху и подскочила, ударившись о пол. Она покатилась, отбрасывая странные тени на батарею. В одно мгновение Йеджи увидела, как Рюджин и мужчина борются —
было ли у них оружие, — а в следующее все поглотил мрак. Масляная лампа качнулась в последний раз, и Йеджи хорошо разглядела сцену. Парень навалился на Рюджин и пытался воткнуть ей в лицо длинный кинжал. Рюджин держала его за запястья, обнажив зубы в жесте, показывающем, каких усилий ей стоило избежать смерти.
Йеджи преодолела разделявшее их расстояние и схватила парня за плечо. Она с ворчанием швырнула его на пол и отпрыгнула в сторону, когда невысокий жилистый человек с крысиным лицом начал метать в воздух косые удары. Однако у Йеджи была сабля, гораздо длиннее, поэтому она смогла уколоть его в несколько мест, пока, наконец, не проткнула его с боку до боку. Она почувствовала, как острие сабли вонзилось в дерево под парнем. Она не понимала, что рычит, как собака, пока ее уши не стали лучше слышать. Сабля дрожала, и это ее тревожило. Такая жестокость была ей не свойственна.
Она отбросила саблю и, задыхаясь, повернулась к другому капитану. Рюджин стояла и смотрела на нее дикими глазами. Она кивнула, и Йеджи вздохнула. Йеджи открыла рот, чтобы сказать Рюджин, чтобы та подняла лампу, но так и не решилась.
На секунду взгляд Рюджин переместился на Йеджи. Она подняла пистолет и направила его в лицо Йеджи. На долю секунды Йеджи подумала, что Рюджин собирается убить ее: что сейчас, когда она ей не нужна, она избавится от Йеджи и будет ждать с добычей на острове, пока ее не спасет ее экипаж. Под влиянием этих мыслей тело призывало Йеджи быстро отойти в сторону, но потом она задумалась: Рюджин не стала бы меня так убивать.
Все эти рассуждения были выполнены за меньшее время, чем требуется человеку, чтобы моргнуть. Только абсолютная убежденность в этом, не позволила Йеджи сдвинуться ни на миллиметр.
Рюджин выстрелила, и пуля просвистела мимо Йеджи. Мгновенно
— а может, и секундой позже — раздался еще один выстрел. Йеджи открыла глаза
— она не знала, когда успела их закрыть, — и посмотрела на Рюджин. Она всей душой боялась, что ей причинили боль, но это было не так. Не больше, чем раньше, это было понятно.
Йеджи осмотрела свое тело, прежде чем произнести приговор. — «Я жива».
— «Можно и так сказать», — заметила Рюджин, словно человек, утверждающий, что клубника красная, опуская дымящийся пистолет.
Йеджи обернулась. У подножия лестницы лежал парень, раскинувшийся на полу. Рядом с ним лежал пистолет. Пистолет, который собирался вышибить Йеджи мозги, если бы Рюджин не спасла ей жизнь.
Йеджи тяжело вздохнула, подняла лампу и пошла дальше. Они еще не были вне опасности.
Это был тот самый высокий парень, которого Йеджи видела в подзорную трубу несколько часов назад. В нескольких шагах от него стояла незажженная лампа, на крышке которой поблескивало масло. На нем была шляпа, похожая на шляпу Йеджи, которая слетела с нее, когда парень упал у подножия лестницы. На нем был пиджак из хорошего шелка, а под ним не менее изысканная рубашка, на которой рос алый цветок, куда попала пуля Рюджин.
Рюджин присела рядом с мертвецом. Она взяла у него пистолет, на котором блестела золотая отделка.
— «Очень ценное оружие», — сказала Рюджин, прослеживая линии. На рукояти были две буквы, тоже золотые. — «A.L.?» — спросила Рюджин.
— «Давай двигаться, Рюджин», — попросила Йеджи, оглядывая коридор. Если бы наверх поднялись люди вооруженные пистолетами, они были бы идеальной мишенью.
Рюджин засунула пистолет под грязную куртку, обыскала все карманы мертвеца —
он носил тонкие, удлиненные усы, заканчивающиеся острием, — и встала. На этот раз Йеджи повела их к главной палубе. Она поморщилась:
новые раны уже начинали щипать. Она прокляла Рюджин и себя:
дверь в капитанскую каюту была открыта.
— «Кажется, мы убили капитана», — прокомментировала Рюджин, проходя мимо Йеджи и убирая в ножны свой скимитар. Она направилась в каюту.
— «И остальной штормовой экипаж», — проворчала Йеджи, следуя за ней.
Она оглянулась через плечо. Она думала, что все они мертвы, но, возможно, кто-то еще остался. И она не хотела больше удивляться этой ночи. — «И, если на то будет воля Будды, не на ближайшую тысячу». — подумала она.
В каюте была хорошая кровать, прислоненная к переборке сзади. В центре стоял большой стол, вокруг которого не было видно стульев. У стены правого борта слегка покачивался гамак, а остальные стены были заставлены сундуками, шкафами и полками.
— «Какое желание все проверить». — в голосе Рюджин чувствовалась жадность. Она сделала шаг, чтобы пройти, но Йеджи схватила ее за руку. Она обернулась в замешательстве. — «Что?»
— «Давай уйдем, Разрушительница мачт», — более твердо сказала Йеджи. — «Мы придем завтра». — ей не хотелось признаваться, что она устала, поэтому она добавила. — «При солнечном свете — мы сможем лучше обыскать».
Она не знала, что Рюджин увидела на ее лице —
усталость, кровь, засохшую на лице, — но она кивнула.
— «Давай поищем хотя бы бинты», — сказала она.
Йеджи согласилась, потому что почувствовала, как кровь приливает к руке. Она отпустила руку Рюджин, недоумевая, что капитан не вырвалась раньше.
— «Хорошо», — сказала Йеджи. Она посмотрела на потолок каюты. — «я пойду проверю ящики на квартердеке». — прежде чем она ушла, она взглянула на Рюджин. — «Не слоняйся без дела в поисках монет».
Рюджин раздраженно щелкнула языком, достала свой скимитар и прошла в каюту.
<*>
Лодку отнесло на значительное расстояние к берегу, что вызвало проклятия со стороны обеих капитанов. Прежде чем Рюджин успела возразить, Йеджи оставила ей портупею, рубашку
— она была единственной, и она не хотела, чтобы она промокла, — и сапоги. Йеджи нырнула с головой в море и плыла, пока не добралась до лодки. Она не пропустила удивленный возглас Рюджин и чуть не рассмеялась, когда услышала его. Она не стала этого делать, чтобы не наглотаться морской воды.
Вода была холодной. Когда она добралась до лодки, ей пришлось сжать челюсти, чтобы не стучать зубами. Несмотря на наложенную повязку, раны яростно жгло от соли, и она шипела, пытаясь справиться с раздражающим зудом.
Пока она гребла обратно к кораблю, ей стало ясно, почему она это сделала. Если бы она рассказала Рюджин о своей идее, Рюджин сама бы захотела плыть, но с раной в боку и руке, Йеджи боялась, что силы Рюджин ее подведут. Это не было отношением к ней как к слабой, это был простой здравый смысл.
«В какой момент моей жизни,» — подумала она, — «я перешла от безразличия к тому, упадет ли Разрушительница мачт в яму, полную акул, к желанию спасти ее от дискомфорта?» — робкая мысль всплыла на поверхность, но Йеджи снова подавила ее. Она не хотела думать об этом.
Достигнув борта корабля и посмотрев наверх, Йеджи застонала —
Рюджин пропала. «Потрошеная рыба, куда она делась!» — подумала Йеджи, невольно сощурив глаза. Она просто ждала. Она не собиралась рисковать тем, что лодка снова уйдет в дрейф, если она заберется наверх.
Спустя пару минут Рюджин вернулась, неся под мышкой сверток ткани.
— «Ты не в своем уме, Разрушительница торговцев», — заявила Рюджин, забираясь в лодку. Лампа осветила ее лицо, на котором проступила обеспокоенность. Ее тон не соответствовал ее выражению лица. — «Черт, сумасшедшая».
Йеджи склонила голову в знак согласия, а Рюджин разразилась смехом. О, было очень приятно услышать этот смех.
Помимо бинтов, Рюджин несла с собой и другие вещи. На вопрос Йеджи, Рюджин ответила так, как будто это было очевидно. — «Сменим одежду. Если ты останешься в этих штанах, то подхватишь пневмонию, а у меня на рубашке кровь». — она сморщила нос. — «К тому же, эта куртка уже воняет».
Пока они плыли обратно к острову, Йеджи не упускала из виду, что Рюджин бросает на нее косые взгляды. Она ничего не прокомментировала, потому что, как она призналась себе со скандалом, ей нравились взгляды Рюджин. Возможно, именно поэтому она не надела рубашку. О, да, их души отправились бы прямо в огонь Нараки за отклонение от природы
— конечно, кроме пиратов, — но, по крайней мере для Йеджи, это не имело значения. Женщины были самым прекрасным творением, которое Бог поместил на Землю.
Еще одна мысль вытеснила предыдущие. Что с ней случилось, что она так сильно вонзила саблю в этого бедного дьявола? Эта ярость… — «Потому что Рюджин стояла на пути», — подумала Йеджи, ее глаза расширились от удивления. — «Я не хотела, чтобы она умирала, и не из-за того, что ее экипаж собирался сделать со мной». — она отчаянно пыталась сдержать последнюю мысль, последнее откровение, но ей это не удалось, как и тем парням не удалось убить ее. — «Я боялась, что Рюджин умрет, потому что я действительно не ненавижу ее». — в тот момент, Йеджи заботилась о ней только потому, что она была Рюджин, а не из-за чего-то другого.
Йеджи стиснула челюсти —
не только от холода — и стала грести сильнее.
— «Эй, Йеджи, ты в порядке?»
Йеджи бросила на Рюджин хмурый взгляд, хотя он не был адресован другому капитану. Но он соскользнул с Рюджин точно так же, как капля дождя с камня. Йеджи вздохнула.
— «Я в порядке, Рюджин». — Йеджи не оценила резкость своего голоса.
Глаза Рюджин сузились, показывая, что она не верит, но она не настаивала.
Оказавшись на берегу, Йеджи сделала глубокий вдох.
Она заметила, что Рюджин смотрит на нее с весельем.
— «Что случилось?» — спросила она.
— «Твои волосы», — ответила Рюджин. — «ты похожа на попугая, которого побили веником».
Йеджи не засмеялась. Она громко фыркнула и ушла. Откровение, сделанное ранее, заставило ее почувствовать ярость по отношению к себе и ко всему миру.
Возможно, шутка Рюджин немного улучшила ее настроение.
Они дошли до ручья, но не раньше, чем взяли свои бурдюки.
— «Ты первая». — Йеджи сказала Рюджин, указывая на скалистый выступ, достаточно большой, чтобы на него сесть. — «Давай посмотрим на твой бок». — они не позаботились о том, чтобы промыть раны.
Рюджин бросила на нее непонимающий взгляд, но Йеджи слишком устала, чтобы придумывать отговорки, чтобы скрыть свое беспокойство. Хоть тысячу раз сожги ее проклятую душу, она чувствовала беспокойство.
Рюджин сняла с себя куртку и рубашку, оставив ее обнаженной до пояса, за исключением ткани, прикрывающей грудь, и повязки, уже намокшей от крови. Рана в боку представляла собой неглубокий порез на уровне ребер. Молча
— для разнообразия — Йеджи промыла рану, приложила алоэ вера и взяла кусок бинта.
Йеджи догадалась, что руки у неё холодные, потому что, когда она приложила к ней пальцы, Рюджин покрылась мурашками. Она обернула бинт вокруг тела Рюджин, не обращая внимания на то, что кожа капитана была грубой, как и предполагала Йеджи (не то чтобы она об этом задумывалась). К тому же она была теплой, несмотря на безмятежную ночь. Ярость Йеджи утихла, потому что большая часть ее разума была занята ощущением кожи другого капитана.
— «Ты не умрешь», — сказала Йеджи, когда закончила.
Рюджин издала смешок.
— «Приятно знать».
Йеджи воспользовалась возможностью взглянуть на рану на руке, которую нанесла сама. В свете масляной лампы было заметно, что рана больше не красная по краям —
прошло уже несколько дней с тех пор, как она достигла такого состояния — и казалась более мелкой, чем раньше. Алоэ было довольно эффективным средством, и Йеджи поняла, почему Джихё говорила о нем с таким благоговением. Йеджи проделала ту же процедуру, что и с раной в боку.
У Рюджин был порез на щеке, из которого сочилась засохшая кровь. Йеджи попыталась промыть и его, но Рюджин схватила её за руку. В ее темных глазах отразилось внезапное подозрение.
— «У тебя порез», — медленно произнесла Йеджи. Она вырвалась из хватки Рюджин, так как никто не мог вот так схватить ее. — «Полагаю, ты можешь обработать его сама», — грубовато сказала она.
Йеджи собиралась встать, но Рюджин подняла руку, воскликнув. — «Подожди!». — но Йеджи не слушала её.
Она вдруг почувствовала ярость, и сама не знала почему. Рюджин и сама могла обработать порез, так почему же Йеджи хочет сделать это за неё? Это не имело смысла! А Рюджин, отказав ей, ещё больше испортила ей настроение, и не зная почему, Йеджи это раздражало!
Йеджи повернулась, собираясь найти камень, чтобы присесть, но Рюджин схватила её за руку.
— «Не прикасайся ко мне!» — крикнула Йеджи, разворачиваясь.
Рюджин поднялась и отпрыгнула назад, и тут Йеджи поняла, что ее рука лежит на рукояти меча. Йеджи фыркнула и отдернула руку.
— «Прости, Йеджи», — сказала Рюджин, все еще стоя на месте. — «я просто…», — она глубоко вздохнула, в голосе звучала усталость. — «старые привычки, и ты не можешь винить меня за это. Я имею в виду, это ты. Ты не можешь винить меня за недоверие».
Слова Рюджин проскользнули сквозь раздражение Йеджи, которая вынуждена была признать, что для Рюджин было нормально быть настороже. Йеджи тоже, ведь она находилась в компании не кто иной, как Рюджин, Разрушительницы мачт, человека, который доставил Йеджи больше всего головной боли за всю ее жизнь.
— «Нет, наверное, не могу», — тихо согласилась Йеджи.
— «Однако,» — ответила Рюджин, — «мне очень жаль. На данный момент, я думаю, что могу доверять тебе. Я должна доверять тебе».
Йеджи подняла брови так, что они почти коснулись линии волос. Неужели Рюджин доверилась Йеджи? Йеджи, которая пыталась убить ее? Помимо недоумения, Йеджи также почувствовала искру радости. Завоевать доверие врага было нелегко, особенно если это был злейший враг.
Ее сердце билось так, как не билось уже много лет. Это была не та смена ритма, которую испытываешь в разгар битвы, когда не знаешь, проживешь ли еще секунду, а нервы, которые накапливаются перед сражением. Но они не вписывались туда… Это было странно.
«Я схожу с ума», — подумала Йеджи, покачав головой. Она жестом указала на камень.
— «Не могла бы ты помочь мне с порезом на руке?» — спросила она, улыбаясь. — «Мне очень больно».
Рюджин оставила свою настроженность и улыбнулась в ответ. Тени плясали на ее лице, и это, в сочетании с засохшей кровью на щеке, должно было придать ей страшный вид, но для Йеджи эта улыбка была настолько прекрасна, что не оставляла места ни для чего другого.
Ярость снова рассеялась.
<*>
Рюджин, стоя на коленях рядом с Йеджи, промыла порез на ее руке и молча перевязала его, —
не без предварительно наложения повязки, — и Йеджи не могла не ощущать каждое прикосновение Рюджин.
— «Как твоя нога?» — мимоходом спросила Рюджин, когда она закончила.
— «Отлично.» — нога Йеджи ужасно болела от всей этой суеты, но она не собиралась признаваться в этом. — «Мне нужно проверить повязку».
— «Позволь мне это сделать», — тут же попросила Рюджин.
Йеджи посмотрела на неё с широко раскрытыми глазами, а Рюджин пробормотала что-то о том, что это полезно для её тренировки перевязки. «Ничего страшного», — подумала Йеджи через мгновение. — «это просто помощь. Кроме того, она делает это, потому что знает, что если я умру, мой экипаж сварит ее». — это было очевидно. Она кивнула.
Она сняла штаны, но на этот раз Рюджин смотрела на землю с терпеливым видом. Часть Йеджи ждала, что Рюджин посмотрит на нее. То, что она так поступила, не раздражало, заключила Йеджи, удивляясь самой себе. «Это из-за недостатка сна», — сказала она себе и поверила.
Глядя на свежую повязку на правой руке Рюджин, Йеджи вспомнила ту недалекую ночь, когда Рюджин бредила от лихорадки.
— «Ты говорила странные вещи в тот день, когда у тебя была лихорадка», — прокомментировала Йеджи, пока Рюджин лила воду ей на бедро.
— «О, да? Что за бред?» — спросила Рюджин, легким тоном.
— «Что тебе нравятся женщины», — сказала Йеджи.
Глаза Рюджин вытаращились, но так ненадолго, что Йеджи засомневалась, что это произошло.
— «Ну, это правда», — подтвердила Рюджин. — «моя душа с головой уйдет в Нараку».
— «И моя тоже», — с улыбкой ответила Йеджи, и Рюджин посмотрела на неё, выгнув брови дугой. В конце она рассмеялась.
— «Я сказала что-то еще?» — спросила Рюджин, успокоившись.
— «Да! Ты сказала, что…» — Йеджи замолчала и нахмурилась. Что ещё сказала Рюджин? — «Что-то о кораблях и драгоценных камнях…» — она не могла вспомнить. Вот, что она получила за то, что не обращала внимания на ворчание больных!
— «Ну, я капитан одного из кораблей,» — ответила Рюджин, обматывая большой кусок бинта вокруг бедра Йеджи, — «так что для меня нормально говорить о них даже во сне. А драгоценные камни… ну, понятия не имею,» — закончила она тоном… тоном, который хотел быть невыразительным, но не совсем преуспел.
Йеджи пожала плечами и рассмеялась. Она слишком много думала о жестах другого капитана.
— «Я уверена, что это было глупо».
— «Возможно», — согласилась Рюджин, закончив свою работу.
Рюджин встала -
но не раньше, чем мимолетно скользнула тыльной стороной пальцев по голой коже ноги Йеджи.
От усталости Йеджи решила, что это действительно было что-то похожее на ласку.
Мне нужно поспать! Черт бы побрал эту усталость!
