<*>
На третий день во второй половине дня они прибыли в пункт назначения. Портовый город Порт-Ройал располагался на большом заливе на острове Ямайка, к юго-востоку от острова и в получасе плавания на лодке от залива Кингстон. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Йеджи посетила этот город — последним портом, из которого она отплыла, были Каймановы острова, — но, судя по тому, что она увидела, он все еще находился на крутом подъеме. С того дня, как Йеджи впервые прибыла на Карибы, Ямайка уже находилась во владении англичан, которые надрали задницу испанцам в 1655 году. Йеджи отчетливо помнила, как впервые увидела город. Она была девушкой, чья кожа была еще гладкой, и потирала руки при виде многообещающей гавани, раскинувшейся перед ней. Уже в те дни здесь были сотни зданий, и это число только увеличивалось в последующие годы. Как и репутация города: самый оживленный в Карибском море, гнездо людей всех -плохих— мастей. Испанцы смотрели на него с отвращением, а англичане — с некоторой извращенной гордостью, но лучшего места, если вы хотите дать волю своим самым извращенным желаниям, было не найти. Суматоха предшествовала появлению причалов, которые, как пальцы упирались в прозрачные воды гавани, и маленькие точки, превратившиеся в людей, двигались в непрерывном потоке. Йеджи постукивала ногой по палубе, нетерпеливо ожидая, когда можно будет спуститься. Она осторожно похлопала по карманам своих штанов, с удовлетворением ощущая выпуклости, созданные наполненными мешочками с монетами. Затем она поправила куртку мертвого французского капитана, прислушиваясь к звяканью все новых и новых мешочков, наполненных разными монетами, покоившихся в потайных карманах, пришитых внутри куртки. Очевидно, она не отдала все награбленное капитану Джеймсу. Она не была глупой. «Ты вроде как глупа, раз не избавилась от Рюджин, когда у тебя был шанс». — прошептала в ответ ее мерзкая часть. Йеджи поморщилась и двинулась по палубе. Она действительно чувствовала себя глупо за все, что обнаружила на острове — ее искреннюю заботу о другом капитане, отсутствие настоящей ненависти к ней — но не будет ли она еще глупее, если продолжит сражаться с Рюджин? «А как же твой старый корабль?» — спросил тот же голос, кислый, как лимон. — «Ты действительно собираешься вот так просто бросить это дело?» Йеджи сознательно стянула треуголку, чтобы не вырвать волосы. «Хорошо!» — согласилась она. — «Я буду постоянно присматривать за ней». — это, казалось, удовлетворило ее настороженную часть. Йеджи поднялась на квартердек, пока они спускали доску на причал. Джеймс разговаривал с Тейлором возле штурвала, и они оба прекратили разговор, когда она подошла. Йеджи поклонилась, как это было принято в далекой Корее. — «Спасибо». — сказала она, испытывая боль от того, что ей пришлось произнести это слово. — «Я в долгу перед вами». — она надеялась, что больше никогда не столкнется с ними. Джеймс махнул рукой, отбрасывая тему. — «Твоя работа на «Dahlia» все уладила. Иди с миром, Люси». — он бросил взгляд в сторону лестницы, и Йеджи сделала то же самое. Рюджин закончила подниматься по лестнице, одетая в свою старую зеленую куртку, все еще с темными пятнами тут и там. Ее двууголка была хорошо натянута, и она подозрительно оглядывалась по сторонам. Она слегка склонила голову, пробормотав. -"Я благодарна» (что, зная ее, потребовало огромных усилий). Джеймс ответил что-то похожее на то, что он сказал Йеджи. Он бросил на них обеих последний задумчивый взгляд, — что заставило Йеджи занервничать. Ей показалось, что парень читает ее мысли, — и он возобновил разговор с Тейлором. Йеджи и Рюджин поспешили вниз к причалу. Корабли толпились вдоль доков, похожих на тот, где они высадились. Здесь были корабли всех типов, почти все торговые или британского флота. Этот причал находился в единственной «мирной» части города. Из гавани было видно особняк губернатора — каменная громада, расположенная в самой тихой части города. Йеджи шла быстрым шагом, пока не потеряла из виду «Dahlia». Ее нападения никогда не были направлены на английские корабли, — и она даже не была уверена, узнал ли ее капитан, — но престиж, полученный благодаря тому, что именно он заполучил голову Люси Разрушительницы торговцев, мог быть более чем достаточной причиной для этого парня, чтобы поймать ее. Лучше убраться с его глаз как можно скорее.<*>
Джеймс Беккет проследил взглядом за двумя странными женщинами, пока они не исчезли, поглощенные людским потоком, несущимся по городу. Он много чего видел и пережил… мягко говоря, необычного, но этот случай, без сомнения занимает первое место. — «Две женщины, явно из очень отдаленных земель, застряли на острове, » — рассказывал Тейлор, его боцман, — «возле которого горел корабль предполагаемых французских пиратов. И они вдвоем, в одиночку, взяли на себя ответственность предать смерти тех, кто остался после предполагаемого мятежа». — все это было произнесено с недоверием, которое чувствовал в себе и сам Джеймс. Капитан был отправлен в море из Порт-Ройаля с приказом выследить брата печально известного — безусловно, все они были такими— могущественного французского пирата. Последний раз брата, которого звали Арнольд Леру, видели у берегов Панамы, и предположительно он направлялся на север, совершив набег на рыбацкую деревню на одном из островов. Сообщение о зверствах, которые он там совершил, заставило бы содрогнуться любого хорошего человека, и Джеймс был бы рад заполучить его в свои руки. Поскольку он шел на север, Джеймс предположил, что он направляется на Тортугу или в Порт-Ройал, поэтому он решил устроить ему засаду где-нибудь к югу от Ямайки. Кроме пары испанских кораблей, которых он избегал как чумы, он больше ничего не обнаружил… до того момента, пока посреди моря не поднялся клубок черного дыма. И что же там было? По всей видимости, обломки бригантины, когда-то принадлежавшей французским пиратам. И две женщины с оружием — у одной не было видно оружия, но Джеймс был уверен, что оно у нее есть — на поясе. Женщины с оружием. И судя по тому, как их руки болтались рядом — одна шарила рукой возле кинжала на поясе, а другая слишком часто возилась с выцветшей зеленой курткой, — они знали, как им пользоваться. Наконец, они были ранены, что было видно невооруженным глазом и подтвердил его врач. «Не говоря уже о шляпах, » — язвительно подумал он. Капитаны были слишком высокомерны, чтобы щеголять без них повсюду. Джеймс не узнал эту женщину Джоанну, но ее кривой нос свидетельствовал о том, что она любила влезать в драки. На нее он не обратил особого внимания, а вот другая женщина… Он слышал, как в трактирах и тавернах вскользь говорили, что некий пират — некоторые говорили, что это женщина, хотя мало кто в это верил — держит испанских и французских торговцев вверх дном. Головная боль для обеих империй. Все выжившие повторяли одно и то же: разрез глаз, как у хищной птицы, которые могут парализовать от страха. — «Мир — странное место». — пробормотал Джеймс, сцепив руки за спиной. — «Как вы думаете, капитан, правильно ли будет отпустить их? Мне кажется, что эти две женщины что-то скрывают». — «Может быть и так», — ответил Джеймс, глядя в ту сторону, где городская жизнь расцветала во всем своем неистовом великолепии. — «Но беспокоиться не о чем». «Она никогда не нападала на корабли с моей родины», — добавил он про себя. — «Люси Разрушительница торговцев — это проблема испанцев и французов, а не моя». — она была бешеной собакой — все пираты такие, — но та, что запуталась в двух империях, не нравилась Джеймсу. — «Давайте отнесем губернатору то, что передали нам эти женщины, чтобы он разобрался с этим, » — приказал он. И да помилует Бог этого пирата, если она убила того, кого, по мнению Джеймса, она убила.<*>
«Dahlia» причалила в «красивой» части гавани, где торговые корабли и другие суда, следующие «Божьим путем» — один бог для всего, какое безумие! — выгружали свое имущество и добропорядочных пассажиров. Эта часть порта предшествовала той части города Порт-Ройал, где жило большинство «честных» людей: торговцы, портные, красильщики, зажиточные люди. И это была не та часть, которая интересовала Йеджи. Хотя была середина дня, Порт-Ройал — настоящий Порт-Ройал - кипел активной жизнью. Главная улица, прямая как стрела — настолько широкая, что четыре повозки могли спокойно проехать бок о бок, — была вымощена и выстроена вдоль высоких зданий. Здесь были трактиры высотой до четырех этажей, здания из камня, обожженного глиняного кирпича или дерева, большинство из которых были покрыты красной черепицей, перегретой солнцем. Хотя она бывала здесь уже десятки раз — обычно для того, чтобы предаться пьянству и азартным играм, — Йеджи пыталась сосчитать все трактиры, которые видела. Она сбилась со счета, когда насчитала тридцать. Как успокаивал шум цивилизации. На безымянном острове тишина была слишком густой, несмотря на щебетание птиц и шорохи мелких сухопутных животных. В Порт-Ройал не было типичного для больших городов шума, нет. Здесь шумели люди, перекрикиваясь на английском и, в меньшей степени на испанском и французском языках. Торговцы громко предлагали свои товары, и все они были англичанами. Испанские и французские крики исходили от неофициальных владельцев города: пираты, филибустеры и буканьеры Она узнала несколько лиц, пока шла вглубь нижней части города — там, где располагались эти мрачные причалы, излюбленные разбойниками открытого моря, — но ее не узнали. Неудивительно: на ней была мешковатая одежда, голова опущена, взгляд устремлен поверх ресниц. Другое дело Рюджин, и она раздражала Йеджи. Капитан «Wannabe» стояла во весь рост, высоко подняв подбородок, словно она была чертовски знатной дамой, а не проклятой рыбой, которую нужно хорошенько вымыть. Йеджи подтолкнула ее, и Рюджин отмахнулась от нее, произнеся проклятие. — «Твоя мать целовала форель или ты…?» — начала она, но Йеджи потрясла кулаком перед ее лицом. — «Опусти свою чертову голову!» — прошипела она. — «Я не хочу, чтобы меня узнали из-за тебя». — добавила она, глядя в разные стороны. Казалось, никто их не заметил. На данный момент. — «И стоило ли бить меня по ребрам, где этот чертов француз меня порезал?» — ворчала Рюджин, потирая бок. Йеджи охватило беспокойство и сожаление, но она только фыркнула и потуже натянула треуголку. Некоторое время спустя, когда Рюджин перестала идти, как будто это место принадлежало ей, Йеджи объяснила. — «Если меня увидят без моего корабля, это повредит моей репутации. Кроме того, может быть, какой-нибудь жадный идиот увидит в этом возможность перерезать мне горло и забрать награду, висящую на мне». — она не знала, сколько это было, но до ее слуха дошло, что за ее голову или за нее живую предлагают большую сумму. — «Если бы я знала, что ты ранена с этой стороны, » — добавила она, — «я бы ударила тебя с другой». Рюджин пробормотала что-то вроде «да заберет тебя шторм», но из-за суматохи на улице Йеджи не была уверена. Через некоторое время после совместной прогулки — Йеджи думала, что Рюджин расстанется с ней, как только они ступят в Порт-Ройал, но женщина по-прежнему была рядом — они подошли к более грязной пристани, которую используют морские бандиты. У этих причалов всегда стояли корабли — у одних были дыры в корпусе, у других отсутствовала часть замка, и абсолютно у всех были грязные паруса, — которые постоянно то появлялись, то исчезали. На каждом определенном участке возвышались деревянные помосты, на которых были выставлены грязные, удрученного вида мужчины, прикованные друг к другу цепями за запястья. Все они были темнокожими. Рабы. Йеджи бросила на них печальный взгляд. Так жить нельзя. Она вознесла молитву своим богам, чтобы они помогли им спастись, если представится такая возможность, но не возлагала на это больших надежд. Окинув взглядом весь причал, Йеджи не увидела ни своего корабля, ни корабля Рюджин. «Странно», — подумала она, ускоряя шаг. Рюджин подхватила ее походку, нахмурившись. — «Где эти придурки?» — пробормотала она, крепче натягивая свою двууголку и вытягивая шею. Йеджи стала топать сильнее, раздражаясь. Какого черта «Dalla Dalla» не было там? Неужели Чонгук солгал? «Он познает Нараку…», — внутренне поклялась она. К тому времени, когда они закончили ходить по причалу из конца в конец, солнце почти полностью скрылось, и на горизонте виднелся лишь слабый красновато-желтый оттенок, который быстро заслоняла темнота ночи. — «Их здесь нет», — озадаченно сказала Рюджин. — «Я не заметила», — ответила Йеджи, закатив глаза. Однако у нее тоже было много вопросов. Рюджин бросила на неё раздражённый взгляд и отпустила пальцы к штанам, хотя несколько секунд смотрела с недоумением. Конечно, она хотела зацепить их за портупею, которую оставила на острове. — «Может, поищем гостиницу?» — она спокойно спросила, глядя в сторону шлюпки с когда-то белыми парусами. Йеджи не скрыла недоумения на своем лице. Почему она спрашивала Йеджи об этом? Рюджин была вольна идти куда захочет — она больше не была обязана следовать за Йеджи. «Отправь ее в Нараку», — настаивала ее недоверчивая сторона. — «Она опасна». Но я тоже. К тому же, Рюджин все еще может быть ей чем-то полезна. — «Хорошо». — согласилась Йеджи.<*>
«Надорванный мешочек» был процветающим трактиром, который занимал четыре этажа, весь из красного кирпича и каменных колонн. Он располагался на главной улице, с одной стороны граничил с шорной лавкой, с другой — с сапожной лавкой. От последней его отделял узкий переулок. Вход состоял из двойной двери из красного дерева с небольшими окошками, через которые свет из трактира проникал на улицу. На вывеске был изображен серый мешочек, из которого высыпалось то, что казалось пшеницей или зерном, окрашенным в золотой цвет. Йеджи и Рюджин вошли одновременно, но никто не удостоил их более чем беглым взглядом. Это было вполне объяснимо. Йеджи обычно входила туда в сопровождении пары своих людей и в одежде своего размера, а не в той, что делала её похожей на тощего мальчишку. В любом случае, сейчас было не время жаловаться. Она собиралась позвать Рюджин за собой, но та уже направлялась прямо к бару в задней части зала. Общий зал был квадратным и широким, с открытыми балками на высоком потолке, с которых свисали желтоватые хрустальные люстры, излучающие столь же желтоватый свет. Столы были квадратные из кедра, как и стулья или табуреты. Хотя до наступления темноты оставалось еще несколько часов — именно тогда город достигает своего пика, — людей было довольно много. Большинство из них были англичанами, которых легко было отличить по бледному лицу, но было и немало загорелых людей, изредка встречались французы — о которых нельзя было догадаться, что они французы, пока они не заговорили на своем гнусавом языке — и даже испанцы. Почти всех присутствующих объединяло одно: грязный или неухоженный вид человека, который больше заботится о куске восьмерки, чем о том, чтобы вымыть лицо водой. Йеджи догнала Рюджин в баре, где присутствовала грузная женщина, которую Йеджи знала уже много лет. Джульетта была стройной, высокой английской поселенкой, в ее черных волосах пробивалась седина, но глаза были острыми, а осанка — энергичной и царственной. Она так и говорила: ее трактир был ее королевством… в котором, однако, правила были нестрогими. Убийство было запрещено, остальное — не очень. Джульетта неодобрительно посмотрела на Рюджин, которая достала мешочек с монетами и отсчитала несколько штук. — «Она идет с тобой?» — спросила Джульетта, невозмутимо указывая на Рюджин. — «Давненько я не видела таких, как она. На самом деле, я знаю одну, чьи глаза…» — брови Джульетты поднялись почти до линии волос, когда Йеджи поднял голову. — «О, привет, милая!» — она нахмурилась и пристально посмотрела на Рюджин. Она даже вытянула шею вперед. Рюджин безучастно смотрела на нее. — «Разру…!» — «Не говори этого!» — прервав её, пробормотала Рюджин. — «Мы… скрываемся, Джульетта», — объяснила Йеджи. — «У тебя есть две свободные комнаты для нас?» Джульетта поочередно посмотрела на них и наконец покачала головой. Ее низкий пучок колыхнулся. — «У меня осталась одна, вот и все», — сказала она. Йеджи обменялась взглядом с Рюджин. Рюджин кивнула, что удивило Йеджи. Она думала, что Рюджин пойдёт в другой трактир, чтобы снять комнату для себя. — «Отдай ее нам». — сказала Йеджи и спросила спокойным голосом. — «Ты не знаешь, здесь ли мой корабль?». Джульетта смотрела на нее с тысячей вопросов, мелькавших в ее темных глазах — с какой стати Разрушительница торговцев и Разрушительница мачт оказались в одной комнате, — но у нее хватило здравого смысла не проболтаться. Она просто покачала головой. — «Никто из твоих ребят не приходил с тех пор, как я видела тебя в последний раз». — она перевела взгляд на Рюджин и добавила. — «И твои тоже, хотя я не очень хорошо знаю их лица». Йеджи и Рюджин хмуро посмотрели друг на друга. Где, во имя Будды, они все были?<*>
Комната находилась на верхнем этаже трактира. Внутри стояли две кровати, — к огромному облегчению Йеджи, делить койку с Рюджин на «Dahlia» было сущим мучением, Рюджин толкалась локтями во сне! — по обе стороны комнаты. Сзади стоял гончарный умывальник и небольшое зеркало над ним. Там же находился узкий шкаф и полка, на которой стояли два железных сундука. Наконец, рядом с умывальником стоял деревянный стол со старым стулом с низкой спинкой. В целом, комната была уютной, хотя и несколько переполненной. «Но это настоящая комната», — с облегчением подумала Йеджи. Как давно она не спала на кровати, которая не раскачивалась бы от движения корабля. Ей нравилось плавать, но она также любила спать в пушистой постели. — «Пошли снова в доки», — сказала Рюджин, как только Джульетта оставила их одних. — «Для чего?» — спросила Йеджи. — «Искать переход на Тортугу», — ответила Рюджин. — «Это ближайшее место, где могут быть трюмные крысы, которые у нас есть в экипажах». — «Конечно», — пробормотала Йеджи. Усталость не позволяла ей думать об этом. Однако она не двинулась с места рядом с кроватью. — «Так?» — тон Рюджин был настойчивым. — «Я устала», — пожаловалась Йеджи, присаживаясь на кровать. Она обещала быть мягкой. — «Завтра. Сегодня я хочу сходить к портному в соседнем доме. Мне нужно сшить куртку на заказ». Точнее, куртку с потайными местами для хранения ножей. — «Я тороплюсь, Разрушительница торговцев». — ответила Рюджин, скрестив руки. — «Тогда иди одна», — насмешливо сказала Йеджи, снимая свою треуголку и кладя ее на кровать. — «Или тебе нужно, чтобы я держала тебя за руку?» Рюджин фыркнула, бросила на нее гневный взгляд и вышла из комнаты. Ну, это было то, чего хотела Йеджи, не так ли? Не находиться в компании Рюджин так долго. — «Не делай глупостей». — пробормотала она, вставая. Она не знала, к кому относились эти слова — к ней самой или к Рюджин.<*>
Портной, мужчина средних лет с приятным лицом, сначала с сожалением поприветствовал Йеджи. Но, узнав ее, он улыбнулся. У этого парня были проблемы с пиратами менее… дружелюбными, чем Йеджи. — «Через два дня я подготовлю ее для вас, мисс Люси», — сказал он, когда Йеджи закончила объяснять, что она хочет. — «А пока я буду носить это», — решила Йеджи, выходя на главную улицу. Фонари стояли на каждом шагу, а те места, которые они не освещали, были залиты светом из окон домов. Вряд ли кто-то жил на постоянной основе в нижней части города — так называли район, где пираты устраивали попойки, — по понятным причинам. Никто не хотел быть разбуженным посреди ночи звуками выстрелов или криками людей, скрещивающих мечи. После портного Йеджи навестила оружейника. Она купила новую саблю — она лучше всего подходила для боя на палубе корабля, так как уменьшала вероятность застрять в такелаже, — с простой кожаной рукоятью. Сама того не желая, она приобрела кинжал, чтобы носить его портупеи, а также и саму портупею. Она предпочитала носить ножи скрыто по всему телу, без кинжала на портупеи, — чтобы противник был уверен в себе в ближнем бою, — этот французский капитан не носил скрытых карманов для ножей в своих куртках, так что у нее не было выбора. Когда она надевала свою новую саблю, на нее нахлынуло слабое чувство грусти — при мысли о старой сабле. Со старой саблей она выиграла дуэль с Рюджин, поэтому она хотела бы оставить ее себе. «В последнее время мне кажется, что я глупая…», — подумала она, покачала головой и вышла из оружейной. Луна заняла центральное место, и атмосфера была прохладной, что уж говорить об оживленной. Йеджи вышагивала по улице, положив руку на рукоять своей новой сабли. Казалось, пираты не спали. Особенно ночью. Они пили возле трактиров и борделей и оставляли повсюду пустые бутылки. Часто можно было услышать лязг от столкновения одной бутылки с другой. Однажды Мигель, испанец из экипажа Йеджи, со смехом сказал, что испанцы называют Порт-Ройал «новым Содомом». После того, как Йеджи спросила его, что это за дерьмо — «Содом» — она пришла к выводу, что это именно так. Ни одна улица, даже та, что была чистым песком, не была свободна от пиратов и их разновидности. Они пили, играли в азартные игры, устраивали дуэли, и даже в самых потаенных переулках, безостановочно занимались любовью. Люди падали пьяными и без сознания посреди улиц и оставались там до тех пор, пока солнце не разбудит их на следующее утро. Не было ни рифмы, ни причины: просто веселье в самом диком смысле этого слова. Люди не могли быть более непохожими друг на друга. Загорелые люди, белые люди, бородатые люди, лысые люди, все они оживленно разговаривали друг с другом, очень оживленно. Они передавали друг другу бутылки, смеялись, пихали друг друга локтями или били друг друга руками так сильно, как будто бревном. Все смешались, и никто не был не в своей тарелке. Даже тот, кто заметил ее, не показывал на нее пальцем и не пялился на нее. Она была просто еще одной, и для Йеджи было прекрасно, что так много разных людей относятся друг к другу так, как будто они пришли с одной земли. Йеджи проходила мимо борделя, где на пороге лежала красивая, загорелая девушка. Девушка одарила её вкрадчивой улыбкой, когда они встретились взглядами — несомненно, она приняла Йеджи за симпатичного мальчика, — что напомнило Йеджи о её желании вновь вкусить плотского наслаждения. Она направилась к девушке, обходя пьяных, которые держали проституток на коленях. — «Могу я тебе чем-то помочь, красавчик?» — спросила девушка, когда Йеджи оказалась перед ней. Ее голос был шелковистым. — «Мне больше нравится «красотка», — ответила Йеджи, поднимая голову. Удивление девушки длилось всего лишь мгновение. Она снова улыбнулась, грациозно прислонившись к дверной раме. Ее декольте было таким глубоким, что еще немного, и оно вылезло бы наружу. — «Все в порядке». — ворковала она. — «Я могу справиться». Желание покинуло Йеджи. Оно просто исчезло, как следы на пляже. Она закрыла глаза и покачала головой. Ни слова не говоря, она продолжила свою прогулку. О, как давно она не спала с кем-то? «Месяцы». — удивилась она. Внезапно приятная атмосфера показалась ей ледяной, а улицы — одинокими. Это не было связано с отсутствием возможностей — ей просто нужно было попасть в место, подобное тому, которое она только что покинула. Там всегда можно было найти пару симпатичных девушек, готовых заняться любовью с другой женщиной, — но… что-то было не так… Ее взгляд устремился на северо-восток, туда, где за стенами справа от нее находились доки, в которые отправилась Рюджин. Вернулась ли она уже в трактир? Или ее зарезали в каком-нибудь переулке, приняв за хлипкого паренька? «Скорее морская собака научится летать раньше, чем это случится», — рассеянно подумала она. Но она все равно пошла бы посмотреть.<*>
Доки были прямым продолжением тех доков, где выгружались «честные» корабли, без какого-либо разделения, которое можно было бы заметить, но оно было. И они были пусты. Неудивительно: в этот час все были либо пьяны, либо спали, либо занимались сексом. Или все одновременно. Йеджи приходилось видеть и более странные вещи. Например, однажды она встретила человека, который мог говорить, не открывая рта. Другой мог засунуть ухо в ушную раковину. Магия, без сомнения! Осознав, что она делает — ищет проклятую Рюджин, — она с готовностью развернулась к «Надорванному мешочку». Ее беспокоило то, что Рюджин проболталась о чем-то, что могло угрожать Йеджи, конечно. Больше ничего. Вернувшись в трактир, Йеджи обвела взглядом просторный общий зал. Она видела лысые головы, с черными волосами, с длинными и короткими волосами, но ничего, в чем она могла бы узнать Разрушительницу мачт. Она вздохнула и поднялась в комнату. Там она оставила свою новую саблю и снова спустилась вниз только с кинжалом. Затем она заметила старую выцветшую коричневую двууголку и подошла к ней. Рюджин сидела за столом у каменной стены, оценивая взглядом всех присутствующих. — «Есть успехи?» — спросила Йеджи, заняв место по другую сторону стола. Она говорила на корейском, но тихо, чтобы ее слова не достигли нежелательных ушей. — «Нет». — ответила Рюджин на том же языке и с той же громкостью. — «Я спросила (очень осторожно, конечно), не направляются ли в ближайшее время корабли на Тортугу, и есть ли у них место еще для двух, но все кого я спрашивала, сказали «нет». А, » — она посмотрела на Йеджи, — «и никто меня не узнал.» Йеджи не обратила внимания на тон, которым Рюджин произнесла это слово, и кивнула. Ей оставалось только ждать и затаиться, как можно лучше. Она очень надеялась, что этот Джеймс не узнал ее. А если и узнал, то не притворялся. У нее с англичанами не было проблем! Но иногда эти крысы трахались просто ради того, чтобы потрахаться. — «Думаешь, они нас предали?» — спросила Йеджи. — «Честно говоря (и как бы глупо это ни звучало), нет». — ответила Рюджин, проведя костяшками пальцев по носу. — «Такая возможность приходила мне в голову, но я не считаю ее правдоподобной. По крайней мере, не с моими». — она посмотрела в сторону Йеджи. — «Мои тоже». — сказала она, откинувшись на спинку стула. — «Их преданность у меня в кармане. Я знаю, что это так». Рюджин кивнула еще до того, как она закончила говорить. «Странно». — прокомментировала она про себя. — «Очень странно…» Йеджи, не видя смысла думать об этом, подозвала официантку — шатенку, спешившую мимо нее, — и велела ей подать им самую лучшую еду, какая у них была. Через некоторое время девушка вернулась с двумя подносами. Для Йеджи — жареный цыпленок в медовой глазури, для Рюджин — стейк со специями, которые адски жгли. А чтобы выпить, они обе согласились заказать две бутылки виски. Йеджи долгое время не пробовала ничего вкусного, а с карманами полными монет, это было идеальное время, чтобы побаловать себя. Она бросила пару серебряных монет официантке, которая улыбнулась ей в ответ, прежде чем уйти. — «Не время скупиться!» — сказала она вслух через некоторое время, когда опустошила половину своей бутылки. Рюджин, которая наблюдала за двумя крепкими парнями, занимавшимися армрестлингом, посмотрела на нее, как будто не понимая. — «Что?» — Йеджи заикалась. — «Ты что, английского не знаешь, что ли?» — «Ты говоришь на корейском, большая идиотка». — Рюджин закатила глаза. — «О…» — выпалила Йеджи. Она пожала плечами. — «К черту прятки». Рюджин что-то пробормотала, поднимая свою бутылку, но Йеджи уже приковала свое внимание к залу. Раздавались крики, заглушавшие даже мысли, а официантки сновали туда-сюда, уворачиваясь от рук тех, кто пытался их ущипнуть. Эти парни зарабатывали палки от хозяйки трактира, которая неодобрительно смотрела на них. Фоном для разговоров служило ритмичное бренчание на трех мандолинах, на которых играли люди, похожие на испанцев. То, что они играли на мандолине, навело Йеджи на мысль, что это испанцы, потому что англичане предпочитают губную гармошку. Безумие пьянства не ограничивалось только теми людьми. Йеджи смеялась как сумасшедшая, когда увидела, что на столах в центре зала попугаи пьют алкоголь из кувшинов, предназначенных только для них. Сколько бы раз она ни видела подобное, она не переставала смеяться. Это было чудесно! Почему она так волновалась раньше? Йеджи не помнила, ведь кто-то из тех краев узнал ее? Но ведь все они были пиратами! Она ни с кем не ссорилась, так что все будет в порядке. И почему она не доверяла Рюджин? Рюджин же спасла ей жизнь! Йеджи не надеялась, что с этого момента они станут задушевными друзьями, но, по крайней мере, они могли бы время от времени разговаривать. Или пить вместе. Или… В общем, виски был великолепен, и она могла заказать столько бутылок, сколько могла в себя вместить. Через некоторое время — как долго? Кто знает, — мужчины начали петь припев песни в унисон.Допей этот бокал, смелый духом,
и погрузись в этот мир, такой беззаконный.
Пусть грохочут небеса, пусть воет дьявол,
Допей этот бокал, а то станешь дураком!
Йеджи перестала напевать, когда поняла, что Рюджин смотрит на всех них с потерянным выражением лица. Решив, что этого не может быть, Йеджи перетащила табуретку, чтобы сесть рядом с Рюджин. — их колени соприкоснулись. — «Разве ты не знаешь?» — увидев, что Рюджин качает головой, Йеджи положила руку ей на плечи. Рюджин не дрогнула! Это хорошо. — «Пой со мной, давай. Так тебе будет легче выучить». Йеджи медленно повторяла припев, и вскоре Рюджин подхватила. Она пела все громче и громче, пока ее голос не сравнялся с голосами остальных.Допей этот бокал, смелый духом,
и погрузись в этот мир, такой беззаконный.
Пусть грохочут небеса, пусть воет дьявол,
Допей этот бокал, а то станешь дураком!
К этому времени Йеджи и Рюджин раскачивались взад-вперед, обнимая друг друга за плечи. Они смеялись вместе, и Йеджи было трудно думать о чем-то другом, кроме как о том, чтобы связно петь и проговаривать слова. Когда настала очередь петь припев, Йеджи наклонилась к Рюджин, а Рюджин смотрела на неё с выражением лица, которое свидетельствовало о её нетрезвом состоянии. Она лениво улыбнулась Йеджи, и от её ямочек у Йеджи голова пошла кругом. Йеджи подробно описала эти ямочки и — ее взгляд упал на губы Рюджин. Они были влажными от алкоголя и выглядели очень пухлыми. Толстые, красные и блестящие. Йеджи наклонилась чуть ближе, суматоха отошла на второй план. Губы Рюджин хорошо смотрелись на манго. А как бы они смотрелись на другой паре губ? Йеджи облизнула свои и заметила, что губы Рюджин были слегка открыты. Она хотела посмотреть ей в глаза, чтобы узнать, заметила ли она взгляд Йеджи, но невозможно было отвести взгляд от этих прекрасных губ. Они были песней сирены, а Йеджи — всего лишь бедной неосторожной юнгой. В какой момент она схватила Рюджин за куртку? И почему Рюджин не попыталась оттолкнуть её? Как трудно было думать… Думать о женщине, которая была в дюйме от неё. Йеджи уже наполовину открыла рот и повернула голову, когда какая-то тяжесть придавила ее. Она вскрикнула «Эй!». — и развернулась, пока тяжесть не исчезла. Раздался звонкий стук, и пьяница, потерявший сознание, оказался на полу лицом вниз. — «Ха, думаю, с Бена на сегодня хватит!» — радостно завопил пьяный англичанин за столиком рядом с Йеджи и Рюджин. Дерьмо. Выпотрошенная рыба. Эта сцена вернула Йеджи самообладание. Она резко выпрямилась и отпустила куртку Рюджин, которую все еще держала в руках. Она посмотрела в глаза Рюджин и увидела в них спокойные, черные лужицы. Они казались немного стеклянными, несомненно, от выпитого. Нет, они не были спокойными — казалось, что в них плавает тысяча вещей, но Йеджи не могла расшифровать ни одну из них. — «Ага, вредно так много пить». — Йеджи протянула последнее слово, указывая на пьяного. Рюджин моргнула и посмотрела вниз. — «А? Да». — был её красноречивый ответ. Ты бесстыжая идиотка! Йеджи встала так резко, что упал стул. Никто не обратил на неё внимания, кроме Рюджин, которая смотрела на неё, приподняв бровь. — «Мне нужно…» — Йеджи указала на лестницу. — «Ты знаешь». — она собиралась убежать. Когда она поднималась по лестнице, давно запертая мысль в ее голове, попыталась прокрасться в ее сознание, но Йеджи подавила ее. Ей потребовалась вся ее сила воли, но она сумела прогнать ее. Войдя в комнату, Йеджи, пошатываясь, скинула сапоги с ног, бросила куда-то портупею и рухнула на кровать. Она была комковатой, но очень удобной. Алкоголь снова затуманил ее разум, но давящее чувство ярости, отвращения и разочарования сопровождало ее до тех пор, пока сон не завладел ею.