<*>
Вздохнув, Дэнни прислонился спиной к перилам. Ему было поручено почистить орудия на палубе, и он только что закончил эту работу. Никто не помог ему передвинуть пушки. Ему просто сказали насмешливым тоном, чтобы он старался лучше. Эта женщина была страшной. Дэнни не мог удержаться от того, чтобы постоянно смотреть на нее. Неужели он действительно думал, что женщина не может быть пиратом? Проклятье, эта отвечала всем требованиям: быть растрепанной, носить аляповатую одежду и заставлять тебя содрогаться. Ужасающим был ее взгляд. Ее глаза, жутко напоминающие глаза хищной птицы. Но только когда она хмурилась, в остальное время она была привлекательна. Очень. Такая, за которой хочется ухаживать. Должен ли он подойти к ней? Может быть, в следующий раз, когда он увидит ее пьяной, может быть… — «Эй, юнга». — голос парня по имени Намджун заставил Дэнни подпрыгнуть, выйдя из своей задумчивости. Намджун был в рубашке с рукавами, которая едва сдерживала его большие мускулы. — «Ты закончил проверку линии брам-стеньги?» — «Да, Нам». — пробормотал Дэнни. Намджун усмехнулся и бросил на женщину косой взгляд. — «Удачи в этом,» — сказал он Дэнни, — «но должен тебе сказать, что, по-моему, проще привязать леску одной рукой, чем привлечь внимание Люси». — «Это имя звучит не очень… корейским». — Дэнни нахмурился и почесал голову. — «Оно не странное, и оно не слетает с языка, когда ты его произносишь». Намджун рассмеялся, отнюдь не обидевшись. — «Потому что это прозвище, идиот». — «Ах. И как ее зовут на самом деле?» — «Спроси у нее, если действительно хочешь знать». Дэнни бросил быстрый взгляд на женщину. Она сидела в нескольких футах перед ним на квадратном ящике. Она вертела нож между пальцами со зловещим мастерством. Ее рубашка была без рукавов, и Дэнни заметил розоватый шрам на ее левой руке. — «Я лучше буду придерживаться Люси». — позже ответил Дэнни. — «Некоторые называют ее Ястребом, если тебе так больше нравится». — добавил Намджун. — «Однако…» — голос Намджуна оборвался. Он смотрел на море. — «Однако…?» — «Корабль в поле зрения!» — по палубе эхом разнесся крик смотрителя. — «Корабль замечен по левому борту!» «Эй, это же с моей стороны». — подумал Дэнни. Он выглянул через перила, и да, на северо-западе виднелся корабль. — «Это наша цель!» — Шон, жилистый капитан пиратов «Bad Girl», высунулся на палубу с квартердека. — «Предупредительный выстрел и приготовьтесь, смердящие псы, сыновья козла!». Дэнни, который до этого момента в своем первом плавании сохранял спокойствие, начал нервничать. Это действительно должно было произойти — его первое нападение! — «Ты слышал его, юнга». — сказал Намджун Дэнни, внезапно став серьезным. — «Давай, иди на свой пост! Сейчас, сейчас!» Дэнни рывком выпрямился и бросился вверх по прочному такелажу фок-мачты. Он карабкался изо всех сил, что, к счастью, получалось у него все лучше и лучше за несколько дней, прошедших с момента поднятия на борт «Bad Girl». Он устроился на насесте, державшем фок-мачту, и помог спустить парус, который до этого оставался поднятым в ожидании своей добычи. Мальчик ахнул, когда оглушительный шум на мгновение поглотил крики и стенания корабля. Он шлепнулся в воздухе, умудрившись ухватиться за насест. «Я чуть шею себе не сломал». — подумал он. После этого Дэнни пришлось забраться еще выше, а затем спуститься на палубу, как летучая мышь из ада. Корабль-мишень не отвечал на пушечный огонь, что несколько выдавало нервозность его членов экипажа. «Bad Girl» быстро приближалась, ее паруса развевались на ветру. Дэнни вышел на палубу. Он так туго затянул портупею со шпагой, что это раздражало. «Но лучше уж так, чем она свалится в самый неподходящий момент». — упрямо подумал он. Он заметил женщину Люси, стоявшую прямо возле одной из пушек. Она была одета в синюю куртку. По оценке Дэнни, ее рост не превышал пяти футов семи дюймов, но женщина источала безопасность, уверенность, опасность. Как будто она была капитаном корабля. Дэнни стоял рядом с одной из пушек, пытаясь успокоить свое трепещущее сердце. Вокруг него мужчины кричали и выкрикивали ругательства на разных языках, несомненно, чтобы запугать экипаж торгового корабля. Он вскоре присоединился к ним, поначалу робко, но в конце и сам стал выкрикивать, и ему незачем было завидовать другим. Наконец, что показалось вечностью — а также передышкой — спустя, «Bad Girl» подошла к другому кораблю со стороны кормы. — «Сдавайтесь, и все будет хорошо!» — крикнул Шон с квартердека. — «Пускай дьявол заберет тебя в ад!» — крикнул кто-то в ответ с другого корабля. Шон испустил рык, который был похож на смех. Затем началась стрельба. Гвардейцы на торговом корабле подняли мушкеты и дали залп. Дэнни струсил, хотя и находился относительно далеко от носовой части корабля, откуда велась стрельба. Он услышал, как кто-то из стоявших там закричал от боли, когда в него попала пуля, и это напомнило Дэнни о его нервозности. Боже, он не хотел умирать. — «Если бы ты не хотел умереть». — пробормотал его напарник, невысокий парень по имени Декс. — «Ты бы на это не подписался». «Я говорил вслух. Что за идиот». — с раздражением подумал он. Когда «Bad Girl» оказалась параллельно другому кораблю, Шон испустил смешок. Черт возьми, почему его голос звучал так беззаботно? — «Огонь!» — крикнул капитан пиратов. Дэнни поспешил зажечь фитиль пушки. Поднявшийся от него белый дым был безжалостно развеян ветром. Выстрел едва не оглушил его. Он вздрогнул и попятился, когда пушка отлетела назад. Он побежал, чтобы поставить ее на место, едва слыша выстрелы в обоих направлениях. В ушах стоял раздражающий звон. — «Разве тебе не дали затычки для ушей?» — крикнул ему Декс. Дэнни покачал головой, и мужчина рассмеялся. — «Как, черт возьми, ты мог не додуматься взять их?» Дэнни открыл рот, чтобы ответить, но пуля попала в голову другого человека. Кровь и кусочки мозга брызнули в воздух и усеяли палубу. Мужчина рухнул, но Дэнни не услышал удара. Чтобы сдержать себя от крика отвращения и ужаса, мальчик приготовил еще один заряд из пушки. Порох, затем тяжелая пуля из темного железа. Он снова зажег фитиль и на этот раз закрыл уши. Пуля пробила часть перил вражеского корабля, разбросав внутри тучу осколков. Больше она ничего не сделала. Дэнни обменялся взглядом с одним из гвардейцев на другом корабле. Тот оскалил зубы в свирепой гримасе. Он поднес мушкет к плечу и прицелился в Дэнни, который замер. Выстрел затерялся в бесконечности неба, когда кто-то из команды Дэнни случайно попал гвардейцу в шею, поразив его. Парень упал на колени, отчаянно пытаясь остановить руками кровотечение. Дэнни восстановил контроль над своим телом и без раздумий упал на пол. Его широко раскрытые глаза остановились на фигуре Люси, которая в этот момент бросала на пол свой дымящийся мушкет. «Она спасла меня». — он понял. Ему хотелось целовать ноги этой женщины. Люси схватила абордажный крюк и несколько раз взмахнула им по вертикали, прежде чем бросить в цель. Он удобно застрял между колоннами перил. Остальные последовали за ней по всей длине корабля. Люси бросила на него короткий взгляд своих прищуренных глаз, прежде чем прыгнуть вперед. Во взгляде Люси, как у ястреба, была только холодная решимость. Дэнни вскочил на ноги, схватил абордажный крюк со стола с инструментами — встроенный в перила, чтобы он был легкодоступным — и подражал действиям Люси, с мечом в руке. Он продолжал слышать приглушенные звуки. Крики, вопли боли, проклятия, выстрелы… Так будет лучше, подумал он. Он преодолел расстояние между двумя кораблями самым мощным прыжком, на который только был способен, и благополучно приземлился на другой палубе, воспользовавшись разбитой частью перил. Вдоль борта корабля стояли его товарищи по несчастью, сражаясь на мечах с гвардейцами торгового корабля. Один из охранников с криком бросился на него, и Дэнни инстинктивно поднял меч. Он не знал, как блокировал атаку или как вогнал свой меч в ребра гвардейца. Он не знал, как убил своего первого человека. Синеватая фигура привлекла внимание мальчика. Люси направлялась к квартердеку, отделенная от него еще несколькими ярдами. Дэнни с изумлением наблюдал, как женщина выхватила из рукава нож и метнула его в мужчину, который громко кричал, направляясь к ней. Нож вонзился ему в грудь, заставив его пошатнуться и упасть лицом вперед на пол. Другой гвардеец приближался к ней, держа меч перед собой. Люси развернулась к нему и провела дугу своей саблей, отклонив оружие без особых усилий. Они бросились друг на друга в смертельном танце, который продолжался недолго: Люси поднесла свободную руку к шее, отражая очередную атаку. Дэнни вскинул брови, увидев, как женщина метнула нож, которого еще секунду назад не было в ее руке. Оружие вонзилось по самую рукоять в глаз гвардейца. — «Ради Бога, сколько ножей у этой женщины?» — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Он оглянулся. Те, кто не был мертв, жалко ползали или стонали съеживаясь. Затем его осенило: Люси расправилась с большинством из них еще до того, как Дэнни поднялся на корабль. Женщина продолжала двигаться к квартердеку. Внезапно из лестничного пролета позади Люси выскочил мужчина. Дэнни, держа пистолет в другой руке, не раздумывая выстрелил в него. Он не был уверен, что Люси услышала угрозу. Он попал парню в спину. Мужчина упал, обмякнув, на ступеньки и лежал там. Люси обернулась, широко раскрыв глаза. Она посмотрела сначала на мужчину, потом на Дэнни. Люси благодарно кивнула и быстро пошла дальше. С квартердека доносились отчаянные крики о сдаче — или так казалось, потому что Дэнни понимал по-французски всего ноль слов. Дэнни осмотрел место, с облегчением заметив, что капитан и его гвардейцы бросили оружие. — «Шевелись, парень!» — крикнул знакомый голос. Намджун подошел к нему с носа. Кровь капала с его тесаки, да и сам он был в крови от нескольких ран. Он оглядел Дэнни с ног до головы и поднял бровь. — «Я вижу этот окровавленный меч, да? Как оно? Знаешь что, расскажи мне об этом позже, а сейчас пора спуститься на палубу и собрать пассажиров и оставшихся гвардейцев». После этого — пассажиры закричали и сцепили руки в мольбе, когда Дэнни и другие люди нашли их - капитан Шон приказал своим людям все обыскать. Дэнни с радостью выполнил приказ. Было весело разрушать шкафы, ящики и бочки, чтобы посмотреть, что внутри. Все было собрано в талии корабля. Многие из его товарищей истекали кровью, по крайней мере, из двух ран. У Люси был только порез на челюсти, и он не выглядел глубоким. Она улыбалась, вероятно, предвкушая добычу. Дэнни сидел на полу, изнемогая от усталости. Его ноги больше не могли его поддерживать. Как близко он был к смерти. — «Итак,» — Намджун сел рядом с ним, — «почему ты глазел по сторонам, вместо того чтобы бежать на помощь другим?» Дэнни рассказал ему о Люси. Намджун присвистнул. — «Да, это похоже на то, на что способна Люси». — сказал он. — «Йеджи Разрушительница торговцев — самая опасная женщина, которую я знаю, честно говоря». — «Йеджи Разрушительница торговцев?» — повторил Дэнни. — «Я думал, мы говорим о Люси». — «Да сгорю я в Нараке». — выругался Намджун. — «О, ну. Это настоящее имя Люси. Она была капитаном пиратов. Я удивлен, что ты не слышал о ней». Дэнни порылся в памяти, но в итоге покачал головой. Он слышал о Генри Моргане, Л-Олоне, Бартоломео Португальском, но ничего не слышал о женщине-пирате. — «Ну, позволь мне сказать тебе, парень, Разрушительница торговцев провела восемь хороших лет, терроризируя французские корабли (как этот) или испанские корабли, в основном испанские. Она знает, как перехватить их на их маршрутах, что она и делает, думая, как одна из них, проникая в их мысли. Она родилась с этим даром. И она была удивительно добра к пленным, пока они не пытались бунтовать. Но…» — «Но что?» — спросил Дэнни, поглощенный рассказом. — «С тех пор как она потеряла свой последний корабль, около года с небольшим назад, она никогда не хотела быть капитаном другого корабля. Говорят, это потому, что она больше не считает себя достойной, или потому, что ей стыдно». — Намджун пожал плечами. — «Никто точно не знает». — прошептал он. — «Теперь она просто переходит с пиратского корабля на пиратский корабль, как другой член команды. Капитаны, конечно, не жалуются. Они спрашивают у нее совета по поводу охоты, и она им его дает. Шон был в восторге, когда Люси решила взойти на борт «Bad Girl». Присоединение Люси — это синоним гарантированной добычи». — «Женщина, которая приносит удачу вместо невезения». — размышлял Дэнни. — «Это безумие». — «Тебе лучше не говорить этого при ней». — посоветовал Намджун с оттенком веселья. — «Конечно, нет! Я еще не хочу встречаться с Богом!»<*>
Мужчины рассказывали анекдоты — каждый из них был более необычным, чем предыдущий, — на баке, создавая хор вокруг глиняной печи, на которой горел огонь. Несколько человек стояли на посту, готовые бросить ведро морской воды при малейшем признаке пожара. Дэнни повернулся к ним спиной и прошелся по палубе. Они раздобыли немного свежего мяса, так что капитан Шон заказал тушеное мясо, чтобы отпраздновать это событие. На торговом корабле имелся также ром, еще в хорошем состоянии, и Дэнни в одиночку выпил пару бутылок. Он был навеселе и счастлив. Насвистывая, Дэнни поднялся на квартердек. Он остановился, увидев Люси. Женщина отсутствующим взглядом смотрела на часть перил. Она провела по ним пальцами, как будто лаская их. Какого черта она делает, подумал Дэнни. Это был просто кусок перил рядом со столом для отделки на бизань-мачте. Он подошел чуть ближе, и алкоголь заставил его заикаться: — «Какого черта ты делаешь?» Забавно, но Люси испугалась. «Неужели я застал ее врасплох? Черт». — подумал он. Женщина посмотрела на него. Дэнни сморщился, ожидая резкого возражения или удара… Ничего этого не последовало. Люси смотрела на него печальными глазами. В этих глазах была боль. «Что может заставить пирата грустить?» В этот момент она показалась Дэнни не страшной женщиной, а просто женщиной, испытывающей неузнаваемую боль. — «Ничего…» — тихо ответила Люси Разрушительница торговцев, оглядываясь на перила. — «Я ничего не делаю». Дальше она не двинулась с места. Дэнни, не зная, что ответить, пошел прочь с квартердека.<*>
В прошлом охота приносила с собой ощущение безумного счастья, которое длилось до тех пор, пока не заканчивались деньги, полученные за украденный товар. Как правило, это была пара месяцев, в течение которых она носилась туда-сюда по городу или поселку, играла в азартные игры, ела как королева и пила как сумасшедшая. Сейчас, все, чего хотелось Йеджи, это валяться на пляже целыми днями, пьянствовать и закусывать вяленой говядиной. Именно так она и поступила, когда высадилась в Мэтью-Тауне, Большой Инагуа. Она покинула «Bad Girl», ни с кем не попрощавшись; ее работа была сделана. Она остановилась только для того, чтобы отдать пару драгоценностей этому Дэнни за то, что он — возможно — спас ей жизнь. Потом она пошла в трактир, заказала бутылку самого крепкого напитка, который у них был, много сушеного мяса и отправилась на пляж вдали от места высадки. Йеджи было приятно снова стать членом экипажа, а не капитаном. У нее было мало обязанностей, во главе которых стояла забота о своей жизни. Зарабатывала она меньше, но поскольку теперь она не так часто раскошеливалась, это не имело значения. Ей было интересно, где находятся некоторые из ее бывших членов экипажа. Последний раз она видела Джису четыре месяца назад на одном из маленьких островов Больших Антильских островов. Тогда они не обменялись ни словом, только кивнули друг другу. Она не могла вспомнить, когда в последний раз видела Юну, Чонгука, Карину и остальных. Йеджи верила, что они еще живы. В конце концов, они прошли с ней через сотни сражений. Но сейчас даже быть членом экипажа было неприятно. Почти ничего. Солнце как раз входило в сумерки, разливая приятную теплоту над Йеджи и ее окрестностями. Начинался январь, и типичная карибская жара снова воцарилась в атмосфере. В ноябре и декабре жара спала, но теперь солнце снова улыбалось, зная, что может испепелить не одного неосторожного человека, не проявившего к нему должного уважения. Йеджи потрогала свой золотой зуб, смакуя металлический вкус. Несмотря на то, что он был у нее уже давно, она забыла, что в премоляре больше нет дырки. Зуб, который Разруши… Нет. Йеджи зашевелилась на песке. В итоге она села. Слева от нее, в десятках ярдов, в Мэтью-Тауне уже зажигались огни. Это будет шумная ночь, чего и следовало ожидать от недавно прибывшей пиратской команды с добычей. «Может, мне стоит найти какую-нибудь красотку…». — туманно подумала Йеджи. В нескольких метрах от нее из норы выполз краб. У Йеджи создалось впечатление, что животное смотрит на нее с подозрением. Она знала, что не станет искать ни женщин, ни мужчин. Мужчин она уже давно не терпит, а платить женщинам за то, чтобы спать с ними, не хотела. Это казалось ей скучным. Она хотела страсти от другого человека, страсти, которая горела бы, как дьявольское Карибское солнце. Краб начал передвигаться по песку своей интересной боковой походкой. Только одному человеку удавалось изобразить такую страсть. «Притвориться», потому что Йеджи знала, что это был всего лишь обман. Эта женщина пришла и сорвала цепь с сундука, в котором были заперты чувства Йеджи, надев маску, в которую Йеджи поверила, пока реальность не ударила ее. Затонувшая «Dalla Dalla» и пятнадцать погибших людей — вот чем она заплатила за свою доверчивость. Мысли об этом вызывали чувство вины, стыда, ненависти к себе. «Почему я должна была пойти на дно ради нее?» — спрашивала она себя в тысячный раз. — «Почему не ради тихой женщины, которая с теплой улыбкой терпеливо ждала бы моего возвращения с охоты? Но хуже всего другое: почему я не могу забыть эту бушующую женщину?» Ответа не было. Никто не мог ей его дать, потому что Йеджи никогда бы не затронула эту тему вне своей головы, а если бы и затронула, то наверняка ни у кого не нашлось бы ответа. Краб, который был красным, схватил своими клешнями мидию, выброшенную на берег приливом. Йеджи сделала глоток того, что было в бутылке — жидкость обжигала горло — и провела рукой по своей голове. Она почесала зудящее место и нахмурилась. Она посмотрела на свою руку. Волосы. Отлично, теперь у нее выпадают волосы. Вот почему она должна была избегать мыслей о Рюджин. — «Пусть шторма заберут меня, а рыбы съедят мою плоть!» — ругалась она вслух. Краб испуганно попятился назад в свою нору. Йеджи медленно вдохнула, чтобы успокоиться. Через несколько месяцев ей исполнится тридцать лет, и это удивляло ее: «Тридцать дней именин. Может быть, пришло время уйти из этой жизни. Я сотни раз уклонялась от смерти и накопила больше денег, чем многие дворяне увидят за всю свою жизнь. И это уже не захватывает меня так, как раньше. Теперь мне кажется, что я только и делаю, что танцую со смертью». Да, возможно, это было к лучшему. Хотя ее раздражало, что она не может собрать достаточно денег, чтобы уйти с почетом. Она подумала о последнем большом налете на корабль, перевозящий золото и множество драгоценностей. Она поморщилась — для этого ей понадобится экипаж. А также желание участвовать в такой авантюре. — «Ах, слишком много мыслей для одного дня». — вздохнула она. Она улеглась на песок и заснула. Ей снилась некая кривоносая женщина.<*>
В воздухе стоял запах пороха и крики умирающих людей. Рюджин Разрушительница мачт пошатнулась на месте, когда вражеские орудия снова ударили по правому борту «Wannabe». Корабль накренился и снова выровнялся, и именно в этот момент она крикнула. — «Огонь, черт! В последний раз!» — чем меньше повреждений получит другой корабль, тем лучше. Служащие повторили ее приказ, и вскоре на «Santa Lúcia» обрушился шквал пушечного огня. Капитан почувствовала удовлетворение, услышав треск ломающегося дерева и крики боли людей. Пуля просвистела над головой Рюджин, заставив ее пригнуться за планширом. Она схватила со стола для инструментов один из старых мушкетов, высунулась и выстрелила. Фигура на другом корабле попятилась назад и исчезла за планширом, чтобы больше никогда не показываться. — «Может быть, если ты сдашься,» — проговорила Рюджин на португальском, на который она была способна, — «я не буду украшать такелаж твоими кишками!». Это было одно из немногих, что она успела выучить на этом языке, наряду с «Твоя мать — вонючая женщина», «Сдавайтесь, подонки» и «Принесите мне награбленное». Добавить португальский язык в экипаж было мудрым решением, достойным ее. Кто-то с другого корабля выкрикнул ответ, из которого Рюджин поняла только: «Да пошла ты». Значит, придется идти трудным путем. — «Приготовьтесь к абордажу!» — крикнула она. Пока Черён повторяла её приказы, Винтер повернула штурвал на правый борт, приближаясь к другому кораблю. Рюджин схватила две гранаты, зажгла их и бросила в сторону другой палубы. Она прицелилась в мачту, паруса которой были порваны, что не позволяло кораблю спастись, и улыбнулась, увидев, как гранаты упали на палубу. Она видела, как мужчины бегут и прыгают на пол, чтобы укрыться от осколков стекла и шрапнели. Она услышала вопль. Люди Рюджин стреляли из оружия не синхронно, что делали и гвардейцы на другом корабле, только у этих было больше дисциплины. Когда они приблизились достаточно близко, Рюджин схватила абордажный крюк и прочертила им пару вертикальных кругов, прежде чем бросить его. Крюк нашел сцепление, и когда Рюджин потянул за него, то почувствовала устойчивость. По всей длине корабля были зацеплены еще крюки, и пираты тянули за них, крича на африканском, корейском и английском языках. — «На абордаж!» — крикнула Рюджин, затем прыгнула через зазор между двумя кораблями. Она врезалась в планшир, отпустила крюк и быстро взобралась на борт. Не успела она ступить на квартердек, как ее встретил меч, намеревавшийся рассечь ей голову. Рюджин подняла свой скимитар — обнажив ножны за то время, что потребовалось для того, чтобы ступить на палубу, — и парировала удар, который эхом отразился от ее руки к плечу. Она хмыкнула и сделала шаг назад, на этот раз уклоняясь от удара вверх. Что-то обожгло ей щеку. Настала ее очередь сделать выпад, который был отклонен в сторону другим мечом. Рюджин увернулась, и меч противника горизонтально рассек воздух в том месте, где мгновение назад была ее голова. В этот момент скимитар Рюджин нашел живот мужчины. Парень, однако, держал меч обеими руками над ее головой. Рюджин выругалась, но поняла, что уже слишком поздно. Она собиралась потерять руку, или даже хуже. Она приготовилась к боли — бесполезно, ведь она все равно закричит, — когда что-то промелькнуло и вонзилось в шею мужчины. Кровь брызнула как дождь. Он не захрипел — просто широко раскрыл глаза и рухнул, а меч, который он держал, безвредно ударился о палубу. Это была Черён. Рюджин даже не замечала, что вокруг нее есть мужчины и женщины, но они были рядом, сражаясь по всей палубе. Рюджин отошла от трупа, пока Черён доставала свою абордажную саблю. Она почти отрубила мужчине голову. Труп рухнул. Рюджин не стала терять времени. Она вытащила пистолет и побежала к лестнице, ведущей на шкафут корабля. Она выстрелила в мужчину, который сцепил руки с Тэхёном, и попала ему в ногу. Воспользовавшись случаем, Тэхён вогнал мачете ему под ребра. Рюджин едва успела убрать оружие в ножны, как перед ней появился другой гвардеец. Она с ворчанием парировала удар его меча. Мужчина кричал, брызгая слюной, но она не понимала его, да и не пыталась понять. Ее рука онемела, и она не слышала криков, наполнявших палубу. Корабль накренился. Рюджин упала на колени, и от удара ее колени заныли от боли. Однако ее противник упал еще хуже и лежал, раскинувшись на полу. Он уже сидел, когда Рюджин проткнула ему легкое. Рюджин достала второй пистолет и выстрелила в ближайшего португальца. Она промахнулась и прокляла себя за это. Она встала и пошла вперед, опираясь на перила. То тут, то там происходили стычки, но теперь их было мало. Это никогда не длилось долго… или, может быть, длилось, но безумие сокращало время. Мгновение спустя Рюджин оказалась лицом к лицу с вражеским капитаном. Оба задыхались и хрипели, и их обмен ударами мечей показывал усталость. Рюджин получила два удара в торс и еще один в руку, но не обратила на них внимания. Безумие. Безумие бурлило в ее жилах, побуждая ее действовать, не обращая внимания на боль. Она заставила нож появиться в левой руке. Она метнула его и нацелилась в правое плечо капитана. Мужчина захрипел, и его удар ослаб на полпути. Острие меча вонзилось в бок Рюджин. Рюджин стиснула зубы и нанесла скимитаром резкий нисходящий удар. Он вгрызся в плоть и кость. Меч и рука, в которой он был зажат, упали на палубу, следом брызнула кровь. Капитан закричал и упал на колени, сжимая другой рукой окровавленный обрубок. «Если бы он не дрогнул, меч проткнул бы меня, как свинью». — подумала Рюджин. Хорошо, что она научилась обращаться с этими потайными ножами. Это было мудрое решение — скопировать его у Йеджи… Йеджи. Перед глазами Рюджин появилось прекрасное лицо Йеджи. Глаза, вызывающие страх у других, ямочки, которые появлялись, когда она улыбалась, её смех, странно мягкий для пирата… Ох, мой драгоценный камень. — «Рюджин!» Рюджин оказалась на полу. Она моргнула, замечая, что Тэхён лежит сверху на капитане, а рядом с ним лежит кинжал. Дерьмо, я отвлеклась, как идиотка. — «Этот человек чуть не воткнул кинжал в твои почки». — сказал Тэхён, держа испанского капитана за одну руку. Мужчина был бледным. — «Ты была бы мертвой женщиной, если бы я не толкнул тебя». — Тэхён недоверчиво посмотрел на нее, зная, что Рюджин никогда не была так беспечна. — «Ошибки случаются». — ответила Рюджин, оглядываясь по сторонам. Сражение закончилось, португальцы бросили оружие и подняли руки. Капитан попыталась встать, но вдруг почувствовала все раны, особенно колотую. Она застонала от боли и упала на задницу. Рюджин прислонилась спиной к планширу и глубоко вдохнула. Она чувствовала, как кровь стекает по ее лицу, руке, туловищу. — «Позови проклятую Наён». — прорычала она. Она перевела дыхание и крикнула. — «Обыщите все палубы и приведите пленников сюда!» Пока ее люди занимались этим, Рюджин с помощью кинжала отрезала несколько лоскутов рубашки, которые не были окровавлены. Она наложила жгут на раненую руку и прижала другой лоскут к боку. Благословенные боги, как же жгло. С лестницы начали выходить хнычущие и трусливые пассажиры. Они стояли, прижавшись друг к другу, и что-то бормотали на португальском, своем родном языке. Один из них хмурился и угрюмо смотрел на пиратов, из чего Рюджин сделала вывод, что это один из владельцев товара. Несмотря на боль, Рюджин улыбнулась. Это можно было считать успешным захватом. Это означало шелка, пряности, ценные материалы для продажи в пиратских конклавах. А это означало деньги, чтобы напиваться, есть и веселиться, как никто другой. В последнее время только мимолетное блаженство разврата не давало ей сойти с ума. Ее улыбка увяла. Стиснув зубы до боли в челюстях, Рюджин встала, прислонившись к перилам. В этот момент прибыла Наён из «Wannabe». Ее хирургом была женщина с черными волосами и жестким взглядом, хотя, когда она улыбалась — что было необычно, — она казалась почти дружелюбной. Женщина что-то пробормотала и ускорила шаг, когда увидела своего капитана. — «Ты выглядишь как задница». — поприветствовала Наён. Рюджин насмешливо фыркнула, что вызвало хныканье с другой стороны. — «Твоя задача — исправить это». — ответила она, глядя на португальцев. Гвардейцы истекали кровью, и не одного пассажира стошнило от кровавой бойни на палубе. — «Давай, делай свое дело, мне кажется, я сейчас упаду в обморок». Пока Наён работала, Рюджин размышляла о своем нынешнем положении. Она не вернулась в Корею, как планировала изначально, а осталась в Кабо-Верде, у берегов Сенегала. Она не планировала этого, но злость, вызванная последним разговором с Йеджи, утихла к тому времени, как она оказалась вблизи Кабо-Верде, оставив вместо себя… пустоту. Покидать Карибы всегда было горько — это означало не видеть Йеджи в течение нескольких месяцев, — но в последний раз было еще хуже. «В прошлые разы,» — думала Рюджин, пока Наён накладывала ей швы на руку. — «я не попробовала её восхитительных губ». — в итоге хватка Разрушительницы торговцев на ее сердце усилилась, и даже ярости и разочарования Рюджин от гордого упрямства Йеджи не хватило, чтобы уехать в Желтое море без оглядки. Поэтому она осталась сидеть без дела. Слабость. Слабость к любви. Как Рюджин хотелось вырвать ее сердце и положить его в сундук, как это сделал Дэйви Джонс! Тогда бы она могла совершать набеги на корабли, не мучаясь от случайного напоминания о паре прекрасных темных глаз. Особенно болезненный укол вывел ее из задумчивости. — «Ауч!» — воскликнула она, хмуро глядя на хирурга. — «Не шевелись». — прорычала Наён, ее руки были испачканы кровью. — «Я почти закончила». «На самом деле, спасибо, что отвлекла меня от этого». — подумала Рюджин. Она перестала думать о драгоценном камне и хищных глазах и осмотрелась вокруг. Потом она посмотрела сверху вниз на себя. На самом деле ей было легче нападать на торговцев, чем на других пиратов — чего она не могла делать там, ведь у них было братство. Менее опасно. Ее раны были незначительными (если не считать той, что она получила, думая об одной женщине). Больше пользы, меньше риска. Несомненно, поэтому Йеджи поступила именно так. Рюджин хотелось кричать. Снова думает о той женщине! Выпотрошенная рыба. Она встала, вытирая рукавом кровь со щеки. — «Хорошо». — воскликнула она вслух, улыбаясь. — «Где, черт возьми, Андре?» К ней подошел мужчина с длинными каштановыми волосами. Он был португальцем-отступником, знавшим английский язык, что было весьма полезно в качестве переводчика. — «Капитан». — поприветствовал он хриплым голосом. — «Ты знаешь, что делать». — сказала ему Рюджин. Затем она начала говорить, обращаясь к экипажу и пассажирам «Santa Lúcia». — «Дамы и господа, мы пришли только для того, чтобы украсть даже ваше нижнее белье, не о чем беспокоиться…» И она продолжила говорить, уже думая о том, какое огромное количество еды и выпивки она употребит, чтобы забыть о своих печалях.<*>
«Сдачи не надо». — рассеянно сказала Рюджин бармену, оставив на деревянной стойке горсть восьмерок. Судя по тому, как расширились глаза мужчины, Рюджин догадалась, что оставила гораздо больше, чем требовалось. Она повернулась и, опираясь спиной на стойку, отпила из своей кружки холодного ячменного пива. Оно было вкусным, как «Нарака», и она пила его так жадно, что оно стекало по ее челюсти. Она выдохнула «аххх» и вытерла его рукавом. Она начала постукивать по кружке, тук-тук, тук-тук, тук-тук. Общий зал был нормального размера, и все окна были широко открыты, помогая проветривать помещение. Май был самым жарким месяцем, так считали местные жители. «И парень, они правы». — подумала Рюджин, расстегивая пару пуговиц на рубашке. — «Такое ощущение, что я прибыла в Нараку раньше времени». Она оглядела посетителей трактира, ища кого-нибудь интересного. Например, какую-нибудь симпатичную женщину. Она даже не знала, зачем она вообще пытается это сделать; ей редко хотелось к кому-то приставать. И все они заканчивались одним и тем же: она лежала в постели, уставившись в потолок, неудовлетворенная. Она не достигала кульминации, и это портило ей настроение. Как жалко она выглядела со стороны. Пират, которая не получала удовольствия от секса только потому, что была влюблена. Было время — до того, как ее бросили на одном острове, — когда это не было так заметно. До этого разговора Рюджин целовалась и спала с десятками женщин, и каждый раз она думала об этой женщине. Но это было лишь отдаленное раздражение, контролируемое осознанием того, что они были никем, просто двумя женщинами, которые время от времени ссорились. Как все изменилось из-за пары поцелуев. Это было тревожно. И так, Рюджин нашла то, чего боялась больше всего. Это была не возможность умереть повесившись, жалко брыкаясь перед толпой, не штормы посреди моря, не водовороты, не меч в брюхо, не пуля в мозг. Это была проклятая любовь. Как бороться с тем, чего нельзя потрогать или увидеть? Как ты можешь убить это? Это было все равно, что вступить в драку с морем. Бесполезно. «Только не это». — раздраженно подумала Рюджин. Она допила пиво, смакуя его и поглядывая на Черён, игравшую в кости в углу. Затем она заказала большой пакет соленого арахиса и бутылку коньяка. Она вышла из таверны. Солнце ласкало ее, как возлюбленная, особенно страстно. Рюджин надела свою двууголку получше и пересекла улицы и переулки Рибейра Гранде, пока не добралась до окраины деревни. Шел пятый день после триумфального возвращения из набега на «Santa Lúcia». Рюджин вернулась с товарами и новыми членами экипажа. Большинство из них были африканскими рабами, чьим первоначальным пунктом назначения должна была стать какая-нибудь плантация в Новом Свете. Товары, как обычно, выхватили из ее рук, как только она высадилась. Рюджин продавала их по низким ценам, которые она могла себе позволить, поскольку не заплатила за них ни монеты. Прибыв на пляж, Рюджин поискала место, где можно было бы прилечь. Она нашла идеальное место под высокими кокосовыми пальмами, которые создавали приятную тень. К этому времени у нее уже была загорелая кожа — как и у всех в ее экипаже, — но это не означало, что западное солнце ей нравилось больше. «Проклятые штормом солнечные ожоги». — жалобно подумала Рюджин, ложась на беловатый прохладный песок пляжа. Настал момент, когда ей надоело ходить по палубе закутанной, как монахиня, и она отказалась от курток и рубашек с длинными рукавами. В результате она заработала себе хорошие солнечные ожоги. На самом деле у нее был один на спине, и, когда она легла, то сморщилась. Она положила пакет с арахисом рядом с собой и взяла бутылку, используя шляпу как изголовье. Она закрыла глаза. Температура была приятной, воздух был соленым. Грабить торговцев и работорговцев действительно проще, не в первый раз подумала она. И еще скучнее, что плохо. Главная причина, по которой Рюджин годами возилась с еретическими пиратами Желтого моря, заключалась в отсутствии торговли в этом районе. Она была не такой богатой, как между Европой и Америкой, поэтому Рюджин искала другой способ заработать на жизнь. И к тому же было интереснее сражаться с другими пиратами. Рюджин любила сильные острые ощущения, и ни одно из них не было сильнее, чем безумие битвы на палубе корабля. Она не сказала об этом Йеджи, но ей это было и не нужно, так как Йеджи наконец-то отпустила эту манию, которая была у нее… Возвращайся туда, где твое место, чтобы делать то, что я… Рюджин нахмурилась и немного выпрямилась, чтобы выпить. Что за шторм заставил Йеджи замолчать, «чтобы делать то, что мне больше всего противно»? Это была очевидная вещь, поскольку у Йеджи была мания к пиратам и братству, что заставляло ее смотреть на Рюджин как на нарушительницу всего этого дерьма. Подумай об этом. Думай об этом всю оставшуюся жизнь. — «Да, я много думала об этом». — пробормотала Рюджин. — «И я так же близка к ответу, как и в первый день». — она сделала еще один глоток и стала рыться в песке, пока не схватила горсть арахиса. Что бы это могло быть, еще одна причина, по которой она ненавидит то, что делает Рюджин? «Будь ты проклята, Разрушительница торговцев, что оставила меня в сомнениях». — угрюмо подумала Рюджин. — «Я должна пойти туда, где ты сидишь на своей заднице, и выбить из тебя ответ». Последнюю мысль она тут же посчитала неразумной. Похоже, Йеджи говорила всерьез, что вызовет ее на смертельную дуэль, если Рюджин еще хоть раз обратится к ней. Воспоминания о словах Йеджи вызвали неприятные ощущения в сердце Рюджин, как и все предыдущие разы. И я боюсь, как и в грядущем времени. Другое, более тревожное сомнение возникло в её голове: жива ли ты вообще, Йеджи? Рюджин содрогнулась, вытесняя это сомнение из головы. «Ты должна быть жива». — внутренне она взмолилась. Боже, и она решила больше не думать о Йеджи! Почему это было так трудно? Может, ей стоит достать пистолет и снести себе голову, чтобы обрести покой? — «Только Рюджин может убить Рюджин». — пробормотала она вслух, невнятно выговаривая слова. Она издала мощную отрыжку, и это было так забавно, что она коротко рассмеялась. Воспользовавшись вспышкой хорошего настроения, она начала петь что-то свое.Эта женщина была морем,
но она никогда не позволяла мне погрузиться в него.
Только эта бутылка утешает меня
Эта женщина была морем, и я любила это!
Дерьмо, даже эта песня вращалась вокруг опасной женщины! — «Йеджи, ты сволочь!» — Рюджин раздраженно фыркнула. — «Йеджи, ты сволочь! Йеджи, ты сволочь!» Рюджин открыла глаза, похожие на блюдца, и посмотрела в сторону. Попугай размером с ее руку смотрел на нее своими черными глазами с другой стороны пакета с арахисом. У него было зеленое оперение, а на маленькой головке — желтое. Его «голос» был мощным для его размера. — «Эй!» — воскликнула Рюджин, выпрямляясь и поднимая пакет с арахисом. В нем не хватало большой порции, которую Рюджин, несомненно, не съела. — «Это мое!» Попугай пару раз качнул головой и щелкнул языком. — «Моё, моё». — повторил он, сделав пару маленьких шагов в сторону Рюджин. — «Уходи, давай». — сказала Рюджин, махнув рукой, в которой держала пакет, перед животным. Птица издала каскадный смех и захлопала крыльями, но осталась на месте. Рюджин с недоверием достала пару арахисов и протянула их животному. Тот подошел и взял их один за другим. Он покачивал головой вверх-вниз, выглядя довольным. Рюджин рассмеялась. — «У меня уже много лет не было попугая». — сказала она, улыбаясь. Она достала ещё арахиса и дала его птице. — «Йеджи, ты сволочь». — ответил зеленовато-желтый попугай своим пронзительным, высоким голосом. Рюджин снова от души рассмеялась. Несмотря на то, что животное повторяло имя Йеджи, ей это казалось слишком забавным. — «Перестань напоминать мне». — сказала Рюджин. Птица щелкнула языком в ответ. Рюджин протянула еще арахиса. — «Капитан.» Оба, Рюджин и птица вздрогнули, и птица с криком улетела. — «Ох». — грустно вздохнула Рюджин, глядя вслед улетающей птице. Она повернулась к человеку (как она подошла, не издав ни звука?) и нахмурилась. — «Что за шторма ты хочешь, Черён?». Черён положила руки на бедра. Как и остальных, Рюджин подвесил ее за ноги к такелажу и хлестал до тех пор, пока она не покрылась шрамами сверху донизу. Свежий шрам теперь украшал ее нос, хотя она все еще была привлекательна. — «Я услышала, как ты проклинала имя этой бедной женщины». — сообщила Черён. — «Опять». — добавила она, закатив глаза. Рюджин фыркнула, выпила коньяк и снова легла на песок. Она закрыла лицо двууголкой. — «Так?» — «Я говорила тебе, что ты должна оставить ее в покое». — голос Черён был обвиняющим, укоризненным. — «Но нет, нам всегда приходилось возвращаться на Карибы, чтобы ты могла продолжать дразнить ее. Ты должна была оставить это при одной из многих возможностей, которые у тебя были!» — «Ты забываешь, что, как только Йеджи видела меня, тут же впадала в ярость!» — зарычала Рюджин. Её голос звучал приглушенно. — «Она была как кошка, у которой чешутся яйца! Она дулась, как рыба, когда видела меня». — «И ты была не слабачкой». — тихо сказала Черён, скорее для себя. Она замолчала на некоторое время, в течение которого было слышно только плеск волн о песок. Рюджин подумала, что она уже ушла — если она смогла прийти тихо, то сможет и уйти, — поэтому она чуть не подпрыгнула, когда услышала ее снова. — «Знаешь, мне нравился ее экипаж». — с ностальгией в голосе прокомментировала Черён. — «И некоторые чувствовали то же самое. Было приятно поговорить с другими корейцами, теми, кто более или менее знал, как обстоят дела в Корее. Да, было приятно поговорить с ними, пока вы с Йеджи колотили друг друга по чему попало. Какая жалость.» — Рюджин представила, как она пожимает плечами. — «Вообще-то, мы хотели бы их навестить». Рюджин отбросила двууголку и уставилась на нее. — «Жаль, что это невозможно». — сказала она в пустоту. Черён злобно улыбнулась. — «Жаль, что мы не можем украсть «Wannabe» и оставить тебя здесь на произвол судьбы». Рюджин застонала. Ее голова не годилась для глупостей. «Если они смогли оставить меня на том острове, то они также смогут оставить меня на другом острове, где говорят на языке, который я едва понимаю». — она задумчиво потерла нос костяшкой пальца. — «Да сгоришь ты в Нараке, Черён». — прорычала Рюджин, вставая. Она натянула двууголку и мрачно посмотрела на своего боцмана, второго командира. — «Я надеюсь, что корабль готов, ведь завтра мы отплываем». Она была довольна тем, что глаза Черён расширились. — «Но у нас еще много денег, чтобы потратить их на ром». — пробормотала она. Рюджин неприятно улыбнулась. — «Мне чертовски плевать». — заявила она. Она услышала вскрик, и вскоре после этого вес навалился на форму двууголки. Черён смотрела на нее, все еще с сожалением. Рюджин похлопала женщину по плечу. — «Познакомься с Арахисом». — весело сказала она. Попугай пискнул в знак приветствия. Рюджин Разрушительница мачт со свистом унеслась в деревню. Неважно, где именно: может быть, в Карибском море она найдет кого-нибудь, кто сможет заделать дыру, которую Йеджи оставила в ее сердце. А может быть и нет, — вполне вероятно, — но то, что Йеджи, по крайней мере, жива, успокоило бы ее.