<*>
Через четыре дня, 24 октября, они увидели остров Ваче. Он находился в юго-западной части острова Эспаньола, на территории Франции. Это был остров, состоящий в основном из постоянной и лесистой местности. Горная местность выделялась, как треска в школе форели. Деревни усеивали остров внутри и вдоль побережья. По дороге к месту встречи, жители рыбацких деревень выходили посмотреть на «Wannabe» на расстоянии. Они не боялись, потому что знали, что пираты собрались там для встречи и обсуждения стратегии, а не для нападения на них. Место встречи каперов, пиратов и флибустьеров находилось на северной окраине острова, в естественной гавани с глубокой осадкой. Воды были кристально чистыми и голубыми, а песок на дне — снежным. Созерцание их напомнило Йеджи о том, как грязны воды у берегов Порт-Ройала, где смола, мусор и человеческие отходы выбрасывались на берег. Морган выбрал отличное место, и по виду, и по географии. Вход в гавань охватывала возвышающаяся на десятки футов суша, с которой двадцать человек с каждой стороны могли сбросить град свинца на незваные корабли, которые хотели проплыть. Действительно, Йеджи увидела там движение. Люди Моргана держали вахту (или притворялись, зная пиратскую дисциплину). Точки зашевелились, когда «Wannabe» явно взял курс на гавань, но остались неподвижными, расслабленными, когда Рюджин подняла свой флаг со своеобразным символом ее разработки. Символ на черном фоне состоял из двух скелетных рук, где фаланга указательного пальца правой руки входила в пространство между указательным и средним пальцами левой руки. В то же время фаланга среднего пальца помещалась в пространство между указательным и средним пальцами правой руки. Йеджи это очень понравилось. — «Хороший дизайн», — прокомментировала Джису, глядя на флаг. — «Не так ли?» — с гордостью сказала Черён. — «Мы с Юной тоже так думали». — «Это довольно оригинально», — добавила Юна, улыбаясь. — «Я как будто видела это раньше», — сказала Джису и нахмурилась. — «Странно, не правда ли?» — она почесала голову. — «Должно быть, это я…» — «Все, прочь, кроме тех, кто отвечает за обтекатель», — громко приказала Рюджин, надевая новую двууголку. Та, что была два года назад, по ее собственным словам, разорвалась на кровавые клочья. Когда Йеджи гребла к берегу, она заметила тусклые огни по всему белому песчаному пляжу. Был ранний полдень, и солнце было приятным. По крайней мере, для нее. Рюджин все еще смотрела, сузив глаза, на небо и что-то бормотала про себя. Загорелая или нет, она была зла по отношению к звезде. — «Будут ли прибывать новые корабли?» — спросила Рюджин, вторя сомнениям Йеджи. Бывшему капитану хватило одного беглого взгляда, чтобы убедиться в наличии по меньшей мере шестнадцати больших кораблей, не считая «Wannabe». Если они будут продолжать прибывать (что было весьма вероятно, так как немногие пираты славились своей пунктуальностью), то это будет… — «Неслыханного масштаба», — вслух сказала Йеджи. — «Это, я имею в виду». — «Да, действительно», — согласилась Рюджин. — «Куда бы мы ни направлялись, им всем лучше бежать». Вдоль всего берега на железных подставках горели большие котлы, от которых поднимался насыщенный запах. Он был практически плоским, с изгибом, очень плавно поднимающимся в лес. Не успели они ступить на песок, как Юнги и Хосок направились к котлам. У Йеджи заурчало в животе — если эти двое возьмутся за еду, можно быть уверенным, что еда будет просто восхитительной. — «Эй, вы все рано», — сказал одноглазый парень, сидевший под хижиной, построенной прямо на песке. — «Пусть капитан встретится с Морганом, туда,» — он указал на тропинку, ведущую в лес. — «чтобы он мог заказать вам что-нибудь. Мы здесь задержимся». Последнее предложение, к удивлению Йеджи, вызвало у нее облегчение. Причину она вскоре обнаружила: она боялась, что погибнет сама или погибнет Рюджин в этой авантюре. Она всегда испытывала страх перед нападением на корабль — поэтому она произносила тихие молитвы перед тем, как отдать приказ бросить абордажные крюки, — но в этот раз он был сильнее. Она отбросила эти мысли и повернулась к Рюджин. — «Иди», — сказала она ей. — «Я буду ждать здесь». Рюджин нахмурилась. — «Ты пойдешь со мной», — сказала она, и это не было вопросом, судя по ее тону. — «Ты капитан». — «Ты идешь со мной», — упрямо повторила Рюджин. — «Ты знаешь эти места в тысячу раз лучше. Это не так важно. Черён тоже пойдет». Верно, в этом не было ничего важного. Возможно, это была просто встреча капитанов, но Йеджи в этом сомневалась. Ее первый ответ был почти автоматическим, ведь она потратила месяцы на ненависть к себе за то, что произошло с «Dalla Dalla». Иногда было трудно вспомнить, что она просто совершила ошибку и должна оставить ее в прошлом. Она кивнула и последовала за Рюджин в лес. Черён подошла к ним, когда Рюджин крикнула ей. Путь, отмеченный следами сотен шагов, шел прямо как стрела, через лес. Воздух был прохладным, потому что наверху была создана крыша из веток, которые так щедро предоставляли вечнозеленые деревья. Она вела к небольшой деревне. Там не жили местные жители, судя по неопрятным посевам и тому, что в дома, некоторые из которых были без дверей, входили и выходили мужчины, чье облачение не следовало никаким правилам. Местом встречи был большой деревянный дом, поднятый на метр от земли каменными опорами. Внутри ждали, собравшись вокруг шаткого стола и разбросавшись по комнате, Генри Морган и другие мужчины. Капитаны, догадывалась Йеджи. — «Итак, вы, в конце концов, пришли», — сказал Морган, слегка склонив голову в знак приветствия. — «Хорошо. Начнем с сегодняшнего дня», — он швырнул монету спящему на столе парню. — «Проснись, Уилл, пьяный ублюдок», — когда Уилл, парень, чью лысину пересекал шрам, проснулся, моргая как сова, Морган продолжил. — «Как вы знаете, дамы и господа, мы собрались, чтобы еще раз устроить бардак испанцам… Последний мучительный раз», — он улыбнулся, когда остальные, включая кореянок, зааплодировали. — «Однако мы не собираемся отплывать немедленно», — он поднял палец, опережая жалобы. — «Я не сомневаюсь, что в ближайшие дни прибудут новые корабли, и хотя это обещает нам выносливый и неудержимый отряд, это также означает, что нам понадобится много еды про запас». — «Итак, как вы думаете, каков наш первый шаг?» — «Запастись исчерпывающим количеством провизии», — сказала Йеджи. Рюджин потянула ее за руку, и они вдвоем устроились у каменного камина в комнате. Черён наблюдала за ними. Она мало знала английский и еще меньше понимала, как и другая часть людей Рюджин. Остальные поддержали Йеджи. Морган кивнул. — «Правильно, вы, вонючие товарищи», — сказал он и ухмыльнулся, когда они оскорбили его. — «Что вы предлагаете?» — «Земли к югу отсюда процветают и принадлежат Испанской империи», — указала Йеджи. Головы повернулись в ее сторону. — «Кажется, это идеальное место для сбора кукурузы, пшеницы или любых других семян, которые там плодоносят». Пока мужчины обдумывали ее идею, Рюджин смотрела на нее с гордой улыбкой. Йеджи высунула ей язык. Она уже решила, что Рюджин ничего не скажет и позволит Йеджи спорить с остальными. — «Тогда решено», — громко сказал Морган, прерывая дискуссию. — «Пусть четыре корабля проверят район, указанный Люси. Уилл, ты командуешь. Принесите всю еду, какую сможете. Если понадобится, опустошите бочки из-под рома и наполните их кукурузой или чем-нибудь еще». — «Почему ром?» — Уилл скулил, невнятными словами. — «Поскольку мы не сможем выжить за счет одних только посевов», — продолжал Морган, не обращая на него внимания. — «Другой части флота придется охотиться на животных на Эспаньоле», — он схватил одну из кружек на столе и сделал долгий глоток; жидкость потекла по его подбородку. — «Губернатор не давал мне прямого разрешения охотиться на животных, но…» — он пожал плечами и оставив это там. Йеджи насмехалась. — «Я знаю хорошие охотничьи угодья у побережья рядом с этим островом», — сказала она Рюджин и Черён на их родном языке. — «Так что мы можем стать добровольцами». Рюджин и Черён вкратце обсудили это. Черён не увидела никаких проблем. — «Хорошо», — сказала Рюджин, затем обратилась к остальным пиратам на английском. — «Мой экипаж справится с этим». Другие капитаны объединились с Рюджин, и так было решено. Четыре корабля отправятся на юг, в район Нового королевства Гранада, а пять других отправятся в разные районы Эспаньолы за мясом и солью. Когда кореянки выходили из дома, к ним подошел мужчина с усами, широким лбом и прямыми каштановыми волосами. Йеджи поразило то, что он был… опрятным. Только этого было достаточно, чтобы сделать его достойным второго взгляда. В руках у него была книга. Что, Нарака, пират делал с записной книжкой! — «Э-э… Вы говорите по-английски?» — нерешительно сказал он. Три кореянки обменялись взглядами. Черён пожала плечами. — «Просто по его виду, стоит послушать, что он скажет», — сказала она на корейском. — «Да, мужик», — сказала Рюджин парню после этого. — «О, прекрасно. Я хотел узнать, если вы можете уделить мне немного времени и рассказать, о чем вы там говорили», — необычно, но у него была вежливая манера говорить. «Он точно похищенный аристократ или что-то такое», — подумала Йеджи, оглядывая его с ног до головы. Много раз пираты заставляли некоторых пленников брать на борт своих кораблей, будь то потому, что они умели готовить или лечить болезни. У этого парня были все признаки того, что его судьба была именно такой. Йеджи молчала. Рюджин принимала решения, во всяком случае, она не хотела ей мешать. — «На берегу, полагаю», — сказала капитан, начиная идти. — «Мы проголодались, а Юнги собирается готовить, так что я не хочу задерживаться». — «Хорошо», — пробормотал мужчина, который вскоре отстал от них троих. Значит, кто-то хотел запечатлеть, что происходит среди пиратов? Вот это было любопытно.<*>
Мужчину звали Александр Эксквемелин, и Йеджи обнаружила, что произнести имя и фамилию одинаково трудно. Он был хирургом и, как она подозревала, стал пиратом по принуждению, когда за несколько лет до этого его корабль подвергся набегу. Его дважды продавали в рабство. Ты должен быть очень неудачливым для этого. Несмотря на это, он сохранил спокойный, сдержанный вид… — «Как нормальный человек», — подумала Йеджи. Она склонна была забывать, что немногие люди были такими же сумасшедшими, дикими и грубыми, как ее товарищи. Большинство жили обычной жизнью, вероятно, все их жизни проходили в одном месте, на одной ферме. Александр присоединился к ним за едой. Похоже, ему было в какой-то степени комфортно с ними, потому что Йеджи заметила, что он смотрел на всех с хорошо замаскированным отвращением. И она не могла его винить. — «И давно вы двое знаете друг друга, могу ли я быть настолько смелым, чтобы спросить?» — нерешительно спросил он, в то время, когда Йеджи и Рюджин разговаривали на корейском языке. Йеджи разделила веселый взгляд с Рюджин. — «Можно сказать и так», — ответила Йеджи. — «Ах, мой. Вы выглядите как близкие друзья», — прокомментировал Александр, немного застенчиво улыбаясь. Йеджи снова посмотрела на Рюджин, но Рюджин уже разразилась смехом. Искренний смех прошелся через Йеджи, когда она это увидела, и она громко смеялась, пока к глазам не подступили слезы. Она колотила по песку, пока не разболелась мясистая часть ее руки. — «О, ах…», — смогла она сказать. — «Правда в том, что мы пропустили этот шаг». — «С-совсем», — добавила Рюджин, ее голос был высоким от сильного смеха. Разум Йеджи прояснился только для того, чтобы сформулировать мысль: как чертовски красив ее смех. Затем она снова погрузилась в веселье. Александр растерянно моргнул. Он выглядел обеспокоенным и даже немного напуганным. Йеджи решила, что он ей нравится. Он напоминал ей о том, каким пылким был ее мир. К тому же, он любил писать! Какое странное и интересное дело. — «Когда-нибудь мы расскажем тебе эту историю», — сказала ему Йеджи, придя в себя. — «Думаю, из нее выйдет хороший лассо». — «Ты имеешь в виду урок, ты, дура с морской водой в голове», — поправила ее Рюджин, толкая ее в плечо. Йеджи подумала, не бросить ли ей в лицо песок, но довольствовалась тем, что оттолкнула сильнее. Рюджин попятилась в сторону и пролила остатки супа на свою тарелку. Она обнажила свои зубы на Йеджи, а Йеджи лишь пожала плечами. Она мельком взглянула в сторону Александра и почти слышала судорожные вздохи его мозга, пытавшегося понять, что за дерьмо происходит с этими двумя женщинами. Они заявили, что пропустили шаг дружбы, но они использовали любую возможность, чтобы поддразнить друг друга… Где же они остановились? — «Не пытайся понять», — мягко сказала Йеджи хирургу. Александр вздрогнул. Мгновение спустя он кивнул. Хорошо, потому что ты сойдешь с ума в поисках объяснения.<*>
Йеджи со вздохом плюхнулась на песок. В десятках метров справа от нее горели дюжины светильников, как на берегу, так и внутри леса. Она искала тихое место. Она не находила столько шума успокаивающим. Солнце почти зашло, хотя естественная гавань, окруженная холмами на востоке и западе, перекрывала то немногое, что оно еще давало. Даже там, где она находилась, воздух был пронизан ароматом супа, хотя кто-то перестарался с солью, судя по соленому запаху, который почувствовала Йеджи. Она только что вернулась из очередной вылазки на Эспаньолу. После того как губернатор французской зоны вызвал Моргана, Морган приказал охотиться в испанской части острова. Набеги обычно состояли из одной и той же рутины: высаживались, подготавливали луки, стрелы и болас — веревка с тремя каменными шарами, которые бросали в ноги животным, чтобы поймать их, — уходили в лес и ловили свиней и коров. Иногда они ловили их дикими, хотя, если они находили ферму, животных бесцеремонно увозили (и фермеры были везучими, если им не перерезали горло). Охотой занимались пираты, которые когда-то были туземцами, а туземцев похищали и вынуждали служить разбойникам. Сдиранием шкур и копчением мяса занимались пираты. Три недели одной и той же рутины, которой не должно было быть так много. Что-то задержало четыре корабля, которые отправились на юг. Морган оставался оптимистом, но Йеджи заметила, что даже он был озадачен случившимся. «А без них мы не можем отплыть», — подумала Йеджи, глядя на более чем двадцать кораблей, занимавших гавань. Йеджи никогда не видела так много корсаров и пиратов, собравшихся для единственного набега. Еще раз Испанская империя почувствует это в своих костях, в своей душе. И эта перспектива не слишком радовала ее. Время, проведенное вдали от дел, радовало ее, и она боялась, что немного смягчилась. — «Но не настолько, чтобы не лелеять с улыбкой мысль о погребах, полных испанского золота», — размышляла она. Она знала, что давно должна была умереть — десять лет в море, занимаясь пиратством, были глупо долгим сроком, — и от осознания этого ей хотелось уйти без оглядки. Слишком долго искушала судьбу. Слишком долго заигрывала с вратами Нараки. Но она не могла оставить Рюджин. Капитан не потеряла своей пронизывающей жажды денег, и она, в меньшей степени, передалась Йеджи. Раньше Йеджи могла подумать, что Рюджин вернула ей пиратский дух, но теперь она могла видела в этом только вернувшееся желание умереть, пронзенной мечом. В любом случае, выбора у нее не было. Не говоря о пиратстве, у нее не было многих выдающихся навыков. Она достаточно знала о кулинарии и ничего о ее искусстве. Уроки ее родителей о сборе урожая были давно забыты, заглушенные алкоголем, сексом и безудержным азартом. Она отбросила все свои размышления, раздавив их плитой под названием решимость. Она сделает то, что делала всегда, а после поговорит с Рюджин. Так или иначе, она убедит ее бросить пиратство. Наверняка, вместе они смогут найти иной путь. Из тени к ней подошла невысокая фигура, вызывающая уважение. Рюджин, теперь, когда солнце исчезло, была одета в черную рубашку с короткими рукавами, расстегнутую и открывающую живот. Живот был твердым, как разбухшая свеча. Удовольствие для моих пальцев. — «Черён сказала мне, что о Уилле и кораблях по-прежнему ничего не известно», — прокомментировала она, присаживаясь рядом с Йеджи. Йеджи покачала головой, но все же ответила. — «Нет. Думаю, Морган прикажет нам отплыть к мысу Тибурон в ближайшее время, если они вскоре не вернутся». — «Я становлюсь нетерпеливой», — прорычала Рюджин, а затем сплюнула на песок. — «Все равно. Ты ела?» — «Еще нет», — ответила Йеджи, слепо потянувшись к мозолистой руке Рюджин. Она почувствовала приятную искру внутри себя, когда нашла ее. — «Тогда я схожу за едой», — сказала Рюджин, будто самой себе, после чего дала знак встать. Йеджи потянула ее со звуком недовольства. — «Позже. Оставайся здесь», — попросила она. Фигура Рюджин несколько мгновений стояла неподвижно, но, в конце концов, кивнула. К удивлению Йеджи, наконец, она села к ней на колени. — «Я не буду жаловаться», — сказала Йеджи с улыбкой в сторону. В темноте она смогла разглядеть ухмылку Рюджин. Её стальные волосы выделялись среди черноты. С комфортным весом Рюджин на ее ногах, Йеджи чувствовала себя иначе. Она обнаружила, что слово полноценной лучше всего подходит для определения этой перемены. Как глупо. Или так она думала вначале. Теперь она позволила этим мыслям, таким чужим и глупым, свободно бегать в ее голове. Она посмотрела Рюджин в глаза. — «Каково это — быть у меня на коленях?», — Рюджин моргнула и нахмурилась. — «Я знаю, это любопытный вопрос». — «Мммм, это так…» Рюджин поправила несколько рыжеватых локонов и выдерживала молчание, глядя на то, что, по мнению Йеджи, было ее рыжеватыми волосами. Йеджи уже начала сожалеть о вопросе (это было не любопытно, это было глупо), когда Рюджин заговорила. — «Я чувствую себя тепло и уютно. И, ммм… это», — она хихикнула. — «Это…» — она прикусила губу. — «Ничего». — «Скажи это», — призвала ее Йеджи, забираясь под рубашку и ощущая ее спину. — «Ты можешь расстроиться». — «Не может быть хуже, чем удар по сиське», — пошутила Йеджи, чтобы расслабить Рюджин. Это сработало, потому что Рюджин издала «ха!». — «Хорошо. Говоря такие вещи, я чувствую себя глупо». Йеджи медленно кивнула. Она чувствовала то же самое, когда называла Рюджин ласковыми прозвищами, или когда думала о том, что чувствует себя полноценной. Но это не должно было быть так. Между ними всё должно было быть иначе, чем с другими, верно? Йеджи не держала бы её на коленях, если бы это была не Рюджин. Для этого сценария она желала только Рюджин, чтобы ей не приходилось чувствовать себя неловко или глупо, когда думала или говорила то, что она не сказала бы никому другому. — «Не стоит», — сказала Йеджи, позволяя своим рукам следовать за изгибами тела Рюджин. — «Я чувствую то же самое, и мне жаль, что все так получилось… Поэтому я хочу, чтобы ты знала, что ты можешь, ну, думать о всякой чепухе, чувствовать ее», — подавая пример, она добавила. — «Я люблю, когда ты в моих объятиях. Это заставляет меня чувствовать себя полноценной. Твои красивые глаза, и твои ямочки…» — она остановилась, потому что это действительно ощущалось странно — выражать все это вслух. Она боролась с желанием съежиться. — «Твои ямочки прекрасны». Все это время Рюджин избегала ее взгляда, но, когда Йеджи закончила, она приковала его к ней. — «Ну,» — пробормотала она. — «ты только что растопила мое сердце», — она улыбнулась, показав все свои зубы. — «Ты превратила мои мысли в смолу и взъерошила каждый волосок на моем теле. Мои глаза красивые? По сравнению с твоими, они просто камни. Да, эти два твоих драгоценных камня,» — она мягко положила пальцы на глаза Йеджи, которая закрыла их. — «стоят больше, чем все золото в Испании. Эта покраска выглядит нелепо на тебе, и я обожаю ее». — «Твоя тоже выглядит нелепо на тебе, дорогая, и я люблю ее». Рюджин захихикала, наклонившись, чтобы поцеловать ее. Это было ощущение жидкого золота, растекающегося от края до края в груди Йеджи, заполняя все внутри, ее онемевшие органы и оставляя желание большего. Какими знакомыми теперь ощущались губы Рюджин! Замечая это, она воспряла духом, почувствовала, что у неё больше власти, чем у всех королей мира. Карл II из Испании? Карл II из Англии? Людовик XIV? Они все могут выстроиться в ряд и жариться в Нараках. К черту их всех; королевой мира была Йеджи, потому что только у нее была Рюджин. — «Дорогая», — вздохнула Йеджи, когда поцелуй прервался. — «Мой драгоценный камень», — выдохнула Рюджин, нежно держа пальцами за ее подбородок. Это напоминает мне… — «Почему драгоценный камень?» — прошептала Йеджи. — «О? Потому что они многого стоят», — ответила Рюджин низким, глубоким голосом. Непристойная песня поднималась оттуда, где собрались корсары, и достигала даже этого места. — «Ты стоишь гораздо, гораздо больше, очевидно, но драгоценные камни — следующая лучшая вещь». — «Понимаю. Какой-то конкретный?» Последовало долгое задумчивое молчание, во время которого Рюджин держала глаза закрытыми (Йеджи догадалась, подыскивая подходящие слова). Это только усилило ее любопытство. — «Нет», — уверенно ответила она наконец. — «Тебя может быть несколько: сапфиры в далекой стране, которую я однажды посетила по пути на Карибы, считается, что они притягивают спокойствие. Ты даришь мне спокойствие, когда ты рядом, ты успокоила мои муки в тот момент, когда приняла меня». — «На Мадагаскаре, они верят, что рубины символизируют страсть. Кроме того, местные жители говорят, что они приносят что-то вроде удачи. Я была свидетелем твоей страсти, а удача, ну… Я пережила тот французский корабль, я пережила тот остров, я пережила убийц в Порт-Ройале, потому что ты была рядом со мной», — она сделала паузу, переводя дыхание. Йеджи чувствовала себя неспособной двигаться, делать что-либо, кроме как моргать и смотреть в горящие глаза Рюджин. — «Или ты можешь стать бриллиантом, известным своей красотой во всех уголках мира». — «Все в одном, этот драгоценный камень — ты». Пусть молния расколет Йеджи, если она когда-либо слышала что-то такое же трогательное. Она вся принадлежала Рюджин, и ей не было стыдно, что это так. Ей было все равно на то, что некогда ее заклятый враг стала теперь ее возлюбленной. Она не жила обычной жизнью, почему же это должно быть нормальным? К черту все. — «Ты значительно превзошла мою словесную поэзию», — пробормотала Йеджи, когда закончила дегустировать речь Рюджин. Рюджин придвинулась ближе и оставила свои губы в дюйме от Йеджи. Она улыбнулась. — «Ты так думаешь», — и она поцеловала ее. Йеджи сделала то, что любила больше всего: открыла рот и позволила Рюджин подарить ей лучший поцелуй в ее проклятой жизни. Как она провела языком, как ласкала челюсть грубыми, горячими пальцами, как оттягивала губу Йеджи, издавая хриплые звуки удовольствия, от которых Йеджи превратилась в смолу. Ее нервы горели, как и низ живота. — «Рюджин», — сказала она, замечая, что это прозвучало как чертова просьба. — «Да, драгоценный камень?» — о, верно, она должна была произнести эти слова именно так. — «Продолжай это делать», — ей удалось сделать так, чтобы это снова не прозвучало как проклятая просьба. Губы Рюджин коснулись ее, но не пошли дальше. — «Как?» — прошептала она, все еще находясь в дюйме от них. — «Черт, как я могу испытывать к тебе такие сильные чувства?» Йеджи понадобилось несколько ударов сердца, чтобы понять глубину вопроса, после спросила. — «Ты боишься перед битвой?» — «Конечно». — «Тогда ты можешь чувствовать что угодно», — заявила Йеджи. — «Человек, который не чувствует страха, не может чувствовать ничего другого. Теперь,» — добавила она полушутя, полусерьезно. — «ты можешь не задавать глубоких вопросов в такие моменты?» Рюджин слабо улыбнулась. — «Я знала, что ты последуешь за мной», — продолжила она, не подходя ближе. Выпотрошенная рыба, бурные моря! Это было не то…! — «Отведи меня в лес, и я подчинюсь», — хрипло сказала Рюджин. Йеджи поднялась на ноги, раньше, чем успела это понять. Она повела Рюджин подальше, в лес, где только деревья и Луна могли наблюдать за ними. Там Рюджин сдержала свое слово. Сполна.<*>
Через две недели после той ночи, когда Рюджин объяснила значение драгоценного камня и завязала еще одну петлю вокруг сердца Йеджи, четыре корабля, отправившиеся на юг, вернулись. К всеобщей радости — особенно Моргана, Йеджи знала — они прибыли нагруженные пшеницей и кукурузой. Четыре капитана решили напасть на фермерский город под названием Ла Ранчерия, который находился внутри Нового Королевства Гранада. Однако, как и большинство планов, этот провалился. Корабли и их люди устроились слишком удобно, когда они достигли побережья, позволяя испанцам поднять тревогу и отвести свои самые ценные позиции в более безопасные места. Когда пираты решили высадиться, они встретили сопротивление на берегу реки, но удалось его преодолеть. Испанцы отступили к деревне под названием Тьерра-Буэна, где сражение продолжалось до наступления ночи, с победой — не без потерь — пиратов. Они шли по руслу реки, в глубь страны, захватывая столько испанцев, сколько могли, и пытая их, чтобы они проболтались о своих сокровищах. Не довольствуясь полученной мебелью, драгоценностями и тканями, пираты решили добиваться большего. Йеджи подумала, что если кому-то показалось это решение странным, так это тем, кто не осведомлен о порочной жадности пиратов. — «Мы решили отправить посланников в деревни около Ла Ранчерии», — сказал Уилл. Все они собрались на берегу, более тысячи закоренелых пиратов. — «Мы сказали им, что если они не доставят сообщение, мы сожжем их ноги и после заставим танцевать на бочках», — он рассмеялся над своей шуткой, и многие поддержали. — «Они не предложили нам серебро или золото, заметьте, а кукурузу. «Куда лучше!» — сказали мы. Но между одним и другим (понимаешь, перевозка кукурузы на побережье, убеждение пленников отдать свои последние монеты) все это затянулось. Пару раз я чуть не сыграл в ящик!» — прокомментировал он. — «В любом случае, главное, что мы здесь, слава Богу». Раздались аплодисменты, к которым Йеджи не присоединилась. Наконец на один шаг ближе к тому, что планировал Морган. Если подумать, что этот человек планировал сделать? Захватить корабль, который был полон туземного золота? — «История окончена?» — прозвучал голос, пробиваясь сквозь аплодисменты. Йеджи обернулась в сторону леса, видя, как из него выходит Морган. Его окружали другие мужчины того же возраста, которые, как знала Йеджи, были его офицерами. — «Не стоит это повторять», — продолжал Морган, когда вступил в море разбойников. — «Отличная работа», — он поаплодировал, что вскоре распространилось среди всех. — «Между этой кукурузой и мясом, принесенными нашими умелыми охотниками», — сказал он, когда воцарилась тишина. — «Я рад объявить, что мы можем начать подготовку к отплытию на мыс Тибурон». — «Сперва мы разделим продовольствие между всеми кораблями, в зависимости от того, сколько у каждого из них людей. После мы выйдем в море, наши корабли уже готовы к этому. Господа капитаны, соберите своих людей для распределения провизии. О, и дамы, конечно», — женщины-пираты завыли более дико, чем мужчины, хотя Йеджи просто подняла кулак. — «Мы не можем забывать о дамах! Они стоят двух мужчин». Незамедлительно, каперы, пираты и флибустьеры отправились в разных направлениях, подобно пятну, быстро распространяющемуся по поверхности. Когда Йеджи шла с экипажем Рюджин, она увидела непривычное лицо. Она остановилась при виде корейца, которого не встречала в экипаже Рюджин. — «Ты из какого экипажа?» — с любопытством спросила его Йеджи, встав на его пути. Мужчина, удивленный тем, что Йеджи обращается к нему, остановился и с опаской посмотрел на нее. — «Брэдли», — ответил он. У него были длинные волосы, похожие на Чонгука, и светлые глаза. — «Ты — Рюджин», — это был не вопрос. — «Йеджи Разрушительница торговцев. Отлично». Йеджи кивнула в ответ на все. Он был похож на Намджуна, предположила она; единственный кореец в экипаже. — «Твое имя?» Парень замешкался, и Йеджи не поняла, почему. Он смотрел на Йеджи еще несколько секунд, затем отвернулся. Но, в конце концов, ответил. — «Сок Ныль». Он должно быть новенький, подумала Йеджи. Она не слышала этого имени, хотя и не считала это странным — в Карибском море были десятки пиратских кораблей, а значит, сотни людей. Она похлопала его по плечу. — «Всегда приятно видеть еще одного земляка». Сок-Ныль улыбнулся, хотя Йеджи это показалось на редкость забавной улыбкой. Будто он смеялся над шуткой. — «Мне тоже». Он ушел прочь, и Йеджи сделала то же самое. Она должна была найти Рюджин и помочь ей любыми способами.