<*>
— «Мы поговорим сегодня», — произнесла Йеджи, усаживаясь на стул в каюте Рюджин. — «У меня есть пять дней, чтобы научить тебя всему, что я знаю, или, по крайней мере, самому важному, об испанских поселениях в Новом Свете», — она воткнула нож в стол и посмотрела на Рюджин. — «Будь внимательна». — «Как прикажете, мой капитан», — с гордой улыбкой ответила Рюджин. — «Отлично», — убедительно продолжила Йеджи. Она постучала пальцем по карте Америки, разложенной на столе. — «Иди сюда. Ты видишь эти места? Они самые значимые, и, исходя из моего опыта, это будут те, которые…» Йеджи продолжала, продолжала и продолжала. Рюджин никогда в жизни не слышала, чтобы она так много говорила, и, что самое удивительное, она излагала все кратко и интересно. Слушая, как она связывает вместе доклад за докладом о больших городах, Рюджин поняла, какое острое оружие у нее в руках.<*>
— «Всем капитанам отчитаться перед Морганом!» — крикнул крупный мужчина-англичанин с голосом громким как барабан. Рюджин, откинувшаяся на стуле, положив ноги на деревенский стол, вздрогнула и упала назад. Или почти; Йеджи схватилась за стул с проклятием. — «Зачем я это сделала?» — спросила она после. — «Я должна была уронить тебя, чтобы потом посмеяться». Рюджин лишь покачала головой, слушая, как успокаивается ее испуганное сердце. Они обе прекрасно понимали, что если кому-то из них будет больно, то они первыми окажутся рядом друг с другом. Она встала, поправляя свою не очень чистую шелковую рубашку, расстегнутую до последней пуговицы, и Йеджи подражала ей. Снаружи, солнце Нео-Гранады ярко освещало маленькую рыбацкую деревушку, которую корсары и их вариации взяли для остановки на их пути. «Взяли» было слишком сильным выражением — когда они прибыли, то обнаружили, что она опустела, а все ценное пропало (и мальчик, они искали даже под фундаментами домов). — «Тридцать семь кораблей — пугающее и далекое от утонченности зрелище», — подумала Рюджин, глядя на разбитые вдребезги двери, висящие на одной петле. Когда местные жители вернутся, они найдут много работы для ремонта. Эта мысль вызвала у нее довольную ухмылку. — «Помни все, что я тебе говорила», — сказала ей Йеджи, когда они стояли перед другим трактиром в городе, вывеска которого на испанском гласила «Эль Маррано Бонито». — «Что проституткам платят меньше, если ты шутишь о маленьких членах?» — спросила Рюджин, натягивая свою двууголку на голову, чтобы полуденное солнце не било ей в лицо. — «Или что, если дать торговцам понять, что ты знаешь, где живет их семья, они добровольно заплатят больше золота?» Йеджи вздохнула с такой тяжестью, что Рюджин издала смешок, обхватив рукой ее бедро. Она подняла голову и посмотрела на свою возлюбленную, которая смотрела на нее нахмурившись. Она была единственным человеком, который хорошо выглядел с хмурым лицом. — «Нет», — терпеливо ответила Йеджи. — «О ситуации в колониях и так далее. Серьезно, » — добавила она, обхватив ее лицо. — «забудь о проститутках, потому что они тебе больше никогда не понадобятся». Конечно, нет, только ты заставляешь мои ноги дрожать. — «Как пожелает мой прекрасный капитан», — с трудом произнесла Рюджин; Йеджи сжимала ее щеки. Улыбка Йеджи была более ослепительной, чем солнце, но гораздо более приятной. — «Хорошо!» — она чмокнула ее. — «Иди», — добавила она, освобождая ее. Рюджин оставила ей последнюю ласку тыльной стороной пальцев, прежде чем повернуться лицом к двухэтажному зданию. Она вздрогнула, когда ладонь хлопнула ее по спине. Оглянувшись через плечо, она обратилась к Йеджи — которая озорно ухмылялась, — пообещав, что отомстит позже. Чтобы собраться, вице-адмиралам и остальным капитанам потребовалось немало времени. Когда Рюджин пришла и увидела Моргана, сидящего на табурете у стойки, у нее не осталось сомнений, что он пришел первым. Капер славился своей пунктуальностью. — «Дамы и господа, » — приветствовал Морган, когда наступила тишина. — «настал долгожданный момент выбора нашей цели. У меня на примете три, а именно: Веракрус, Картахена-де-Индиас или Панама. Все три — важные испанские поселения здесь, в Новом Свете, а потому богатые и процветающие, каждое в отдельности. Вы согласны с этим?» Рюджин, приняв ту же позу, что и в другом трактире, после краткого раздумья, рявкнула несколько слов согласия. Мужчины тоже согласились. Она ухмыльнулась, слушая, как некоторые из них выражают свое согласие на родном языке. — «Oui, oui!» — «Cómo no!» — «D'accordo». — «Звучит чертовски здорово». — «Отлично», — сказал Морган. — «Давайте начнем с Веракруса?» — «Слишком далеко», — ворчливо сказал Брэдли, один из вице-адмиралов Моргана. Его бородатое лицо избороздил уродливый шрам, который морщился при любом жесте. — «Пока мы доберемся туда, мы израсходуем половину или даже больше запасов, а впереди у нас еще осада города». — «Но мы можем отправиться грабить побережье во время нашего плавания», — заметил Уилл, впервые выглядя трезвым. — «Это тоже будет держать под контролем желание мужчин к грабежу». Рюджин молча выслушала их спор. Они приводили хорошие доводы с обеих сторон, но она была более склонна исключить Веракрус. Морган, как учила ее Йеджи, был опытен в искусстве взятия фортов и преодоления стен, но эта идея все равно не нравилась Рюджин. Слишком опасно и скучно. — «Награда того не стоит», — это были первые слова Рюджин на эту тему. Все взгляды повернулись к ней. Капитаны, сидящие, стоящие или прислонившиеся к стене, обратили на нее внимание. В их глазах не было ни удивления, ни неверия, что всегда радовало Рюджин. Это была точка зрения, с которой ей пришлось согласиться — пираты даже к сказочным демонам относятся как к товарищам. — «Исходя из моего опыта, » — продолжала Рюджин, сцепив руки на животе, — «Веракрус, хоть и крупный и величественный, никогда не держит много прибыли в своих недрах. Большая ее часть перемещается в другой пункт, который держат в секрете, а оттуда перевозится в Испанию», — откуда ты так много знаешь, Йеджи? Ты ведьма? Сколько книг ты проглотила? — «Нам может повезти, и мы поймаем их со спущенными штанами, когда они еще не перевезли золото и другие ценные вещи…» — «Но мы также можем прибыть задолго после перевозки», — прервал ее Морган, кивнув. — «В этом есть смысл, хотя я всегда думал, что слухи о том, что они вывозят все из города, были просто слухами». В ответ Рюджин пожала плечами. Она чуть не закатила глаза, когда они продолжили спорить об одном и том же. Опыт, ха! В конце концов, Веракрус стал первым вариантом, который исключили. Затем они предложили Картахену-де-Индиас. «Еще один город, обнесенный стеной», — подумала Рюджин, вспоминая наставления Йеджи. — «Однако, более привлекательный вариант — так близко, полдня или день пути», — слова остальных теряли смысл, по мере того как она углублялась в свои бредни. Она уставилась на жука, прогуливающегося по расколотому деревянному столу. — «Абсолютно закрытый от всех пиратских нападений, взять его было бы подвигом, однако не мудрено… Проклятье, как будто что-то из этого может быть! Йеджи гримасничала, говоря об этом порте. Мне кажется, или она не в восторге от всего этого? Неужели она не хочет быть частью тех ужасов, которые испанские женщины рассказывают своим детям в будущем? Нет, конечно, она изменилась, и мне трудно привыкнуть к этим переменам». Когда она пришла в себя, то поняла, что они уже говорят о Панаме. Ну, для нее Картахена в любом случае не звучала хорошо. — «У меня нет претензий к Панаме», — сказала она, прервав все разговоры. Она обмахивала себя воротником рубашки. Чертова жара. — «Это порт, от которого зависит торговля между Атлантикой и Тихим океаном, а это не мелочь. Черт возьми, нет», — когда она поняла, что пересказывает все, как будто она благородная девица, повторяющая наставления своего профессора, она изменила тон. — «Черт возьми, разве я не знала, что китайцы торгуют вещами, которые здесь очень редки». — «Кроме того, город не окружен стеной; он рассчитывает только на джунгли, чтобы обезопасить свою задницу. Если мы сможем добраться туда, не оповестив испанцев, мы заявим о победе. И это город, где живут почти исключительно торговцы, не так ли?» — она подождала, пока остальные кивнут, прежде чем закончить. — «Большие дома, скрывающие изысканные произведения, ткани, золото. У нас будут разные точки входа». Пока она говорила, она поняла, что мужчины бросали незаинтересованные взгляды на ее обнаженную кожу. В этих глазах она не увидела желания. «Конечно, нет. Они предпочитают мягких, румяных женщин с ровным, низким голосом, а не кожу, изборожденную уродливыми шрамами и грубую, как напильник», — воспоминание о губах Йеджи на её коже вторглось в её сознание, и Рюджин ничего не сделала, чтобы отогнать его прочь. То, что человек так сильно желал её тело, заставило Рюджин почесать голову. Но она вовсе не жаловалась, ей нравилось чувствовать себя любимой. Ее блуждающие мысли были прерваны, когда Морган постучал по столу. — «Значит, решено», — сказал он. — «Панама познает гнев Англии и ее каперов… а также пиратов». Рюджин присоединилась к взрыву аплодисментов, хотя и чувствовала себя потерянной. Как много они разговаривали после ее речи? Или она была единственной, кто убедил их? Было ощущение, что Йеджи говорила через неё. «Черт, Йеджи, ты должна быть здесь капитаном», — подумала она, выходя с трактира. — «Я благодарна тебе за то, что ты меня учила, но я действительно считаю, что это твоя территория, а не моя. Но я не думаю, что кто-то захочет менять капитана просто ради этого», — капитан корабля избирался голосованием, в котором участвовал даже самый застенчивый юнга. В любом случае, это не был вопрос жизни и смерти. Она отправилась на поиски Черён; они скоро должны были отплыть. Пока она шагала, зацепив большие пальцы за портупею, в ее голове засела идея. Это был бы маленький жест, но он заставил бы ее чувствовать себя более… уверенно.
<*>
16 декабря 1670 года тридцать семь кораблей подняли паруса и отплыли от мыса Тибурон, направляясь как один огромный кулак на запад. Все, за исключением их зловещего флага с изображением костей, несли красный, белый и синий флаг Англии. Это был идеальный карибский день: горизонт простирался во всех направлениях, без облаков, как чистая кожа девы, с желтым и сияющим солнцем, висящим высоко над головой и заливающим все своим теплым светом. Жара была легче, потому что это был декабрь, — единственное ощутимое отличие от других времен. — «Я все еще помню снег, » — подумала бывший капитан Йеджи, прислонившись к перилам на баке. — «еще в Корее. Холод пронизывал до костей, и единственным спасением было устроиться у камина… если тебе посчастливилось обладать одним. Сколько раз я желала, замерзая, чтобы холод исчез по волшебству. Теперь это у меня есть. К черту тебя, ледниковый холод, чувствовать, как пот стекает по шее, в тысячу раз лучше», — эта зима была гораздо более сносной. — «Мое последнее дело в Испанской империи, а я даже не капитан рыболовного судна», — подумала она через некоторое время, глядя на корабли, окружавшие «Wannabe». Там, среди трех шлюп, был «Satisfaction», корабль Генри Моргана. — «Все равно», — пробормотала она. — «Ты выглядишь задумчивой». Глубокий, но женский голос, исходящий сзади, не испугал ее. Она узнала бы этот голос при любых обстоятельствах; крики, вопли, бормотание, ворчание, хрипы — она слышала все вариации голоса Рюджин Разрушительницы Мачт. — «Ты скучаешь по корейской зиме?» — спросила Йеджи. — «Хмм…» — Рюджин задумчиво хмыкнула, придвинувшись к ней. — «Это зависит от времени моей жизни». — «Как это?» — «Когда я была ребенком, я ненавидела это. Там не было камина, чтобы тепло обнимало меня, так что я окружала себя несколькими толстыми одеялами и съеживалась, стуча зубами. Что за кусок дерьма, думала я (хотя и не такими словами)», — она издала крошечное «ха», прежде чем продолжить. — «Когда я вышла в море, это стало приятным. В комнатах в трактире всегда были камины, и я могла с удовольствием наблюдать, как падает снег. Но я по нему не скучаю», — заключила она, пожав плечами. — «Да уж, я тоже не в восторге от этой… чертовой жары», — с отвращением сказала она, и Йеджи вскользь увидела, как она вытирает пот со лба. — «Понятно», — ответила Йеджи. — «Но этот загар подходит тебе идеально». — «Правда?» — радостно сказала Рюджин. — «Солнечный ожог стоил этого». — «Мы все через это прошли», — с усмешкой заметила Йеджи, вспоминая, как она гримасничала, надевая одежду и чувствуя, как она трется об ожоги. Как давно это было… — «Как ты себя чувствуешь?» — тихо спросила Рюджин через некоторое время, на протяжении которого они спокойно наслаждались плаванием. Йеджи моргнула. — «Нормально, полагаю», — ответила она. — «А ты?» — «Тоже нормально. Лучше, чем за долгое время». — «Я не понимаю», — пробормотала Йеджи. Она повернулась к Рюджин, впервые заметив размытую выпуклость под коричневой курткой. — «Что это?» — «За это меня могут повесить», — сказала Рюджин, как бы про себя, и посмотрела ей в глаза. — «Я знаю, что ты не так полна энтузиазма по поводу этой авантюры, как я, но я рада, что ты все равно согласилась пойти. Это помогает мне чувствовать себя увереннее». Она полезла внутрь куртки и достала шляпу. Это была старая треуголка с различными швами, выцветшего коричневого цвета. Йеджи издала удивленный звук, узнав в ней свою треуголку, ту самую, что улетела в тот дождливый день на Тортуге. — «Как?» — спросила она, глядя на нее с широко раскрытыми глазами. — «Она далеко улетела и затерялась внутри…» — «А вот эта девчонка, » — прервала ее Рюджин, указывая большим пальцем на себя. — «потратила много часов на ее поиски, пока наконец не нашла ее на крыше сарая. Я хранила ее у себя в каюте и никогда больше на нее не смотрела. Мне было достаточно знать, что она была там», — она протянула ее Йеджи. Йеджи взяла треуголку, с ясностью меридиана ощущая текстуру под кончиками пальцев. Она повертела ее обеими руками. Она была чиста, но годы давали о себе знать. Так много воспоминаний нахлынуло на нее — она во главе набега на другой корабль; она вошла в порт с завывающим победоносным экипажем позади; она, наводящая ужас на испанцев. Она — погибель, рок, проклятие испанской короны. Но она не могла надеть ее; это было бы все равно, что ребенку надеть корону и объявить себя королем — нужно было нечто большее. Трон, помазание. А в случае с Йеджи — корабль. — «Надень ее», — тихо сказала Рюджин, сцепив руки за спиной. — «Зачем?» — Йеджи вздохнула, не зная, услышала ли ее Рюджин через обычный шум корабля. — «Я бы выставила себя дурой и проявила неуважение к тебе в процессе…» — «Я решаю, что меня не уважает, а что нет», — резко прервала ее Рюджин. Затем ее тон смягчился. — «Ты мой капитан, и эта шляпа будет всем об этом напоминать. Даже если ты больше никогда не будешь капитаном корабля, даже если все они сгорят в пепел, ты все равно будешь у руля моего сердца», — она положила свою правую руку на щеку Йеджи. — «Вперед, на тебе она тоже смотрится идеально». Йеджи подняла голову и встретилась с твердым, но любящим взглядом Рюджин. Она снова взвесила шляпу. Её носила жаждущая золота дура. Глупый пират, что было лишним, потому что все они были глупцами. «Я не хочу возвращать эту женщину», — подумала Йеджи, крепче сжимая шляпу. — «Но все же я могу спасти некоторые части. Решительность, сила, вот что мне нужно, и совместить это с той, кем я являюсь сейчас». Та часть Йеджи, которая любила спокойную жизнь, должна была отступить, но не исчезнуть полностью. Это напоминало Йеджи, что на этот раз цель была другой. Да, жажда золота была, но на этот раз золото было средством. Средством для того, чтобы, наконец, отказаться от этого нелогичного образа жизни. Она натянула свою треуголку и вздохнула, закрыв глаза. О, ничто не могло сравниться с объятиями, которые шляпа оказывала на бока, лоб и затылок ее головы. Ее носила дура, но Йеджи сотрет этот отпечаток. Когда она открыла глаза, ее взгляд упал на мягко улыбающуюся Рюджин. Йеджи положила обе руки ей на бедра и притянула к себе, насколько это было возможно. Она всем своим существом наслаждалась ощущением тела Рюджин рядом со своим. Грудь другой женщины, ее твердые мышцы, все перед ее собственным телом. — «Спасибо», — сказала Йеджи, обхватив лицо своей возлюбленной. — «Это очень помогает». — «Это все, что я хотела услышать», — ответила Рюджин, положив руки на спину Йеджи. Йеджи наклонилась и прижалась губами ко лбу Рюджин (но не раньше, чем сняла ее шляпу и сделала то же самое со своей). Она позволила своим рукам скользнуть от теплых щек Рюджин вниз по ее шее, вниз по ее крепкому телу. Было ожидаемо, что Йеджи почувствует фигуру Рюджин такой знакомой. Грубая кожа, изборожденная шрамами и обветренная солеными морскими ветрами; волосы, поврежденные от постоянных всплесков, вызванных столкновением корабля с волнами; руки, чья кожа была покрыта мозолями, вызванными владением оружием больше, чем чем-то еще. Йеджи понимала и любила все это, потому что она разделяла все эти черты. Потому что, в конце концов, она тоже была воином, как и Рюджин. Когда Рюджин перестала ласкать ее руки, Йеджи освободила ее и надела на нее двууголку. — «Ты самая красивая женщина на семи морях», — сказала Йеджи, поглаживая тонкие волосы, росшие перед ушами Рюджин. — «Только после тебя, моя дорогая», — ответила Рюджин. Рюджин надела на нее треуголку. С улыбкой, Йеджи заметила, что несколько человек смотрят на них, вскинув брови. Джису, Черён, Юна, Карина, Тэхён, Чонгук (последние двое почему-то кивали). — «Не хочешь ли ты побыть у штурвала некоторое время?» — спросила Рюджин, сделав повелительный жест остальным, чтобы они занимались своими делами (никто не послушался). Йеджи бросила взгляд за шкафут, где Винтер лениво управлялась с румпелем. Хотя она могла и должна была отказаться (Йеджи не хотела снова стать любительницей моря), она рассудила, что уже не такая, как прежде, и поэтому нет риска снова почувствовать вкус к морю. — «Да, не вижу причин для отказа», — ответила она, и они с Рюджин спустились с полубака. — «Они такие трогательные!» — мелодраматично воскликнула Карина, приложив пальцы ко лбу. Остальные выпаливали язвительные замечания, которые могли бы оскорбить другого, но Йеджи слушала с кривой улыбкой, пока не поднялась на бак. Винтер, казалось, была рада освободиться и присоединилась к остальным на нижней палубе. — «Помни, » — сказала Рюджин, как если бы говорила с ребенком. — «не поворачивай руль резко, потому что это сломает ма…» — «О, боги, заткнись», — прервала ее Йеджи, выпустив мягкий удар, от которого Рюджин с легкостью уклонилась. Смеясь, капитан вернулась на ее сторону, и оставалась там, пока Йеджи держала руль прямо.<*>
Холодная вода с берега просочилась в сапоги Генри Моргана, когда он выпрыгнул из лодки. По всему заливу Агуада-Гранде капер и адмирал огромного флота услышал сотни таких же всплесков. Через четыре дня адмирал и его флот увидели остров Святой Екатерины — точку далеко к северу от того района материкового королевства, где находился Панамский перешеек. В этот день Морган приказал своему флоту бросить якорь в Агуада-Гранде, заливе, расположенном на восточной стороне большого острова. Святая Екатерина состояла из двух островов — большого и малого. Задача острова заключалась в том, чтобы заключить в его недрах злодеев, захваченных в провинции Огненная Земля, которые, несомненно, знали эти земли от начала до конца, а Морган жаждал этих знаний. Ни один из его людей не знал ничего о географии провинции Огненная Земля. Пока тысяча человек, которые должны были сопровождать его в захвате острова, формировали отряды, капер смотрел на лес перед ним. Много лет назад он уже пытался захватить остров, но потерпел неудачу из-за нехватки ресурсов. В тот раз он отступил с горьким привкусом во рту — как нехорошо было повернуться спиной к нетронутому испанскому поселению! Это нужно было закончить, пока оно было поглощено пламенем. «На этот раз, мне всего хватает», — подумал он, поправляя свой красный пиджак. — «Готово, Генри», — послышался сзади него голос его лейтенанта Майкла. — «Проводники?» — «Вот они», — Морган не видел, куда указывал Майкл. — «Эм, ну, это те несколько человек, которые были с Мансфилдом, когда он захватил остров, но они подойдут». — «Я знаю», — хмыкнул Морган, обернувшись и посмотрев на сотни мужчин, разделенных на отряды на берегу. Он улыбнулся. Да, на этот раз остров будет его. — «Давайте выдвигаться». Несмотря на то, что тысяча человек, сопровождающих его, были закаленной толпой, выросшей в утробе Карибского моря, ругательства вскоре начали нарастать, пока они пересекали почти бесконечное море вечнозеленых деревьев. Повсюду были комары, хотя Моргана они не беспокоили; он был не глуп, поэтому носил под пиджаком плотную рубашку с длинными рукавами. Он потел как свинья, но на это он не обращал внимания. Те мужчины, которые смотрели на это иначе, решили пойти налегке, и теперь они расплачивались за последствия. В любом случае, никто не унывал. Эта операция не займет и дня. К вечеру они бы уже праздновали в покоренных испанских кварталах. Спереди бежал темнокожий мужчина. Он присоединился к маршу Моргана, едва задыхаясь. — «Скажи это», — сказал Морган, положив руку на рукоять своей тесаки. Никогда не знаешь, откуда может выскочить испанская собака. — «В ста ярдах впереди — платформа Сантьяго», — доложил лысый мужчина, которого звали Матео. — «Дом губернатора», — указал Майкл, который шел слева от Моргана. Морган в сторону отодвинул рукой ветку, прежде чем ответить. — «Пустой?» Матео кивнул. — «К сожалению». Майкл пробормотал клятву. — «Я ожидал этого», — проворчал Морган. — «Флот трудно не заметить. Пусть разведчики идут по следу, » — сказал он, повернувшись к Матео. — «и дайте нам знать о нашем новом маршруте как можно скорее». Матео резко кивнул, прежде чем снова исчезнуть бегом. Майкл вздохнул. — «Мы задержимся», — сказал он и приложил руку к шее, чтобы прихлопнуть комара. — «Надеюсь, не слишком сильно», — сказал Морган, откидывая потные волосы с лица. Они не взяли с собой припасов, потому что думали, что операция будет быстрой, и не похоже, что они могли бы сэкономить много. Черт, испанцы действительно были неприятностью. Так трудно было сдаться мирно? Это избавило бы их от нескольких скверных часов. В любом случае, мысль о состоянии, которое он вскоре сколотит, была для Моргана более чем достаточной мотивацией.<*>
Солнце уже давно покинуло зенит, когда корсары достигли моста, соединяющего два острова. К тому времени они прошли назойливо длинный отрезок леса и просека. Голод был настойчивым гостем в кишках Моргана, его прожорливость способствовала тому, что они так много шли, так много поднимались и спускались по неровной местности. К всеобщей печали, они так и не наткнулись ни на одну деревню. Каждый раз, когда разведчики отступали на уровень войска, Морган молился, чтобы они заявили, что видели деревню с посевами — и его ждало несколько разочарований. Его ноги горели, а шея и лицо чесались — места, которые он не мог прикрыть одеждой. Мост был шириной не менее десяти метров и сделан из камня, ограниченный балюстрадами простой конструкции. Меньший остров можно было без проблем увидеть с берега большого, и, не напрягая глаз, различить серые точки — крепости — на фоне зеленоватого пейзажа. — «Губернатор укрылся в Святом Матфее», — сообщил Майкл, когда Морган указал остановиться у входа на мост. — «У нас столько же шансов пересечь этот мост незамеченными, сколько у проститутки стать монахиней». Никто не засмеялся над шуткой. Дорогой Бог, как голоден был Морган… Он отбросил бесполезную мысль; она была бесполезна, как бесполезны были попытки убедить себя, что это не так уж важно. Единственный способ покончить с голодом — это взять крепость и присвоить ее запасы. — «В любом случае, нам придется попытаться перейти», — сказал Морган, осмотрев другой берег в подзорную трубу. — «Три эскадрона, со мной! Вперед!» Несмотря на голод, они продвигались вперед в хорошем темпе. Барабаны били, угрозы выкрикивались, и то и другое становилось все громче и безумнее по мере приближения к другому острову. Они маршировали в впечатляюще скоординированных шагах, учитывая, что это была масса, которая никогда не получала военной дисциплины. Грохот заставил Моргана замедлиться. Пушечный выстрел поднял потоки грязи и пыли, осевшие на землю перед мостом. За ним последовали пули, ударившие в ноги Моргана, и он, выругавшись, отпрыгнул назад. Впереди, в сотне ярдов от него, возвышалась крепость, которую он видел в подзорную трубу. На эспланаду полились больше пуль и пушечного огня, хотя и первого было достаточно, чтобы Морган приказал отступить на другую сторону. «Туда будет трудно попасть», — подумал он, отступая назад, но не теряя мужества. Теперь он знал дальность вражеского огня, но он потеряет много людей, если отдаст приказ атаковать без лишних слов. Много других прибудут и смогут скрыться в густых лесах, но ценой бессмысленно потраченных жизней. Жизни, которые могли бы понадобиться в Панаме. — «Давайте отдохнем денек», — сказал он Майклу. — «Пускай некоторые люди попробуют на что-нибудь поохотиться, если смогут», — у него не осталось надежды. — «Черт», — пробормотал он про себя, глядя на сероватое небо.<*>
Дождь начался около полуночи. Морган, полусонный, сел на своей простыне, пробежавшись рукой по лицу. Вокруг него ворчали мужчины, вырванные из беспокойного сна дождевой водой. Морган выпустил себе под нос ряд проклятий: он так много боролся за то, чтобы заснуть с требованиями своего желудка - сколько кругов он не вертелся и не переворачивался на полу, — только проклятый дождь разрушил его усилия. «Проклятый дождь», — повторял он про себя, ища лиственное дерево, чтобы прислониться к нему. — «В море ты грозишь кораблекрушениями, а на суше ты приходишь тогда, когда люди меньше всего этого хотят», — он знал, что разглагольствовать против природной силы глупо — кроме того, дождь помогает посевам, — но голод делал его раздражительным. Бесшумно, он встал и приказал воздуху принести дрова отовсюду. Люди вокруг него разбежались выполнять его приказ, и он сам пошел помогать. Или так, или стоять и ждать, потому что он знал, что не сможет заснуть без огня. Спустя некоторое время и несколько раз поскользнувшись в грязи, Морган присоединился к некоторым мужчинам под большим манговым деревом, ветви которого служили хорошим укрытием от грозы. С вертлявысм руками Морган разжег огонь, зная о не менее беспокойных взглядах, обращенных на него. Когда искра выскочила и превратилась в уголек, все поспешили прикрыть пылающую точку, пока Морган раздувал ее. Дождь не прекращался до самого рассвета. Часы между ними прошли в легком сне, который не принес Моргану никакого отдыха. Как только капли прекратились, он решил, что они должны предпринять вторую попытку. Он не мог позволить себе терять время на этом грязном острове; его ждало нечто большее. После того как пушки высохли, он послал несколько эскадронов маршировать по мосту… …С тем же результатом, что и раньше. Через подзорную трубу он удрученно наблюдал, как его люди разворачиваются, все проклиная. Человек, которого он назначил командиром, Майкл, стоял перед Морганом, его одежда была испачкана грязью и осколками камней. — «Пушечное ядро попало в землю менее чем в десяти ярдах от меня», — были его первые слова, такие же шаткие, как и он сам. — «Мы можем прорваться и укрыться в лесу, но многие наверняка погибнут». — «Я знаю», — прорычал Морган, отбрасывая волосы с лица. И, что еще хуже, шел дождь. — «Давайте…» Позади него поднялись безумные крики, заглушившие его приказы. Они с Майклом хмуро наблюдали, как отряды вбегают в недра леса, а затем растворились. Морган побежал трусцой, и ему не нужно было спрашивать, что, черт возьми, произошло. — «Лошадь! Лошадь!» — кричали со всех сторон, как мантру. Упреки Моргана исчезли как дым из его сознания, когда он услышал слово лошадь. Животное, мясо. Еда. Со спокойствием — которое было лишь видимостью — он вошел в лес. Дойти до места, где животное встретило свою смерть, было просто: достаточно было следовать за победным воем голодных мужчин. К тому времени, когда он добрался до центра толпы, с лошади уже сняли шкуру и разрубили на куски. При виде окровавленного мяса у Моргана заурчал желудок. — «По куску на каждого мужчину», — приказал он. — «Чтобы все джентльмены могли немного подкрепиться, прежде чем мы возьмем этот остров». Его приказ был выполнен с впечатляющей скоростью, скоростью отчаянного голода. Пока он ел свой кусок «приготовленного» мяса — оно было почти горелым, а без всяких гарниров имело ужасный вкус, — Морган не обратил внимания на ропот некоторых людей. — «На кораблях есть еда…» — «Мы должны вернуться, а затем атаковать эти форты с кораблями. Уверен, нам повезет больше…» Он немного побродил по местности, и на всех лицах он видел одну и ту же усталость и скуку. «С кораблями у нас будет больше успеха, но мы потеряем много времени на возвращение, а потом снова поплывем сюда», — подумал Морган, остановившись на опушке леса. — «Время, которое испанцы выиграют и используют, чтобы предупредить материк. Подкрепления, сражение на воде, а мы так и не ступим на территорию провинции Огненной Земли. Нет, это должно быть здесь и с теми людьми, которые у меня под командованием», — он посмотрел на серые крепости на другом берегу. — «Мы можем потерять многих из них, но…» — именно для этого они там и были. Многим нечего было терять, но ему не хотелось терять их бессмысленно. Он попробует что-нибудь еще, прежде чем приказать приступить к последнему штурму. — «Вооружайте каноэ как можно быстрее!» — приказал он в воздух, зная, что его люди быстро организуются. Через несколько часов Морган стоял рядом с посланником. Позади мальчика — который был одним из них, несмотря на неопрятную бороду, покрывавшую его щеки, — висел, вялый и уже промокший, белый флаг. Морган повысил голос, чтобы все слышали. — «Это мое послание губернатору этого места: Приветствую вас, губернатор Мартинес, надеюсь, вы здоровы. Для того чтобы избавить нас обоих от некоторых неприятностей, я решил передать вам это письмо. Рано или поздно я захвачу эти острова, сэр, поэтому предлагаю следующее: сдавайтесь со всеми своими людьми до захода солнца, или я клянусь Всемогущим Богом, что предам вас мечу вместе со всеми жителями этих островов. Сколько бы времени это ни заняло, вы не доживете до празднования следующего Рождества. Хорошего дня». Майкл усмехнулся над последним предложением. Морган взмахом руки отпустил посланника, который кивнул в знак согласия. Адмирал отступил под навес ветвей, тревожно ожидая ответа. «Если этот человек решит окапываться,» — думал он, жуя ароматный листик. — «нам конец. Это затянется. Черт! Может и нет, раз все, похоже, хотят вернуться в Агуада-Гранде. Еще хуже». Таковы были мысли адмирала в течение следующих нескольких часов. Небо прояснилось, и он смог увидеть, что солнце уже давно прошло зенит. Повсюду горели огни, на которых люди сушили свою одежду. Он увидел Александра, писателя летописи, который достал из своей водонепроницаемой переметной сумки небольшую книгу, в которой начал что-то черкать. Какой любопытный он был человек, всегда ко всему присматривался и отмечал то, что попадалось ему на глаза. Морган точно знал, что, что бы ни написал этот человек, он будет там. Ему было любопытно узнать, будет ли писатель правдив или его неприязнь к пиратам повлияет на его слова. Дозорные прокричали предупреждение о приближении трех каноэ. Морган подошел к берегу, чтобы их встретить. Одно из каноэ было построено его людьми, а два других несли только по одному человеку. — «Добрый день, мистер Морган», — сказал один из них на английском языке, с короткими каштановыми волосами. — «Губернатор передает свои приветствия, а также ответ на ваше предложение», — он развернул письмо и прочитал его. — «Приветствую вас, мистер Морган. После обсуждения с моим советом было решено, что лучше всего принять вашу капитуляцию. У нас нет достаточной армады, чтобы продержаться долго, отсюда и наше решение. Но я прошу вас сделать одну вещь: давайте скоординируем нападение вашей армии на мои крепости, в котором ни один человек с обеих сторон не пострадает. Таким образом, я смогу сохранить достоинство своего положения, что, думаю, вы хорошо поймете…» Мужчина продолжал говорить, вдаваясь в подробности пантомимы, которую запланировал губернатор, но Морган почти не слушал. Хотя он сохранял каменное лицо, внутри он смеялся от души. Правда? Правда! Губернатор поверил в его пустую угрозу! Ему захотелось сплясать джигу прямо здесь, перед тысячной толпой, которая уже праздновала — пусть даже еще ничего не было принято — победу. Когда посланник закончил, Морган поднял руку. — «Передай губернатору, что все будет сделано так, как он пожелает».
<*>
Желтоватый свет фонарей «Wannabe» отражался от темных вод гавани, образуя рябь на ее поверхности. Подумав, что она достаточно близко к причалу, Рюджин выстрелила в небо. Ее экипаж подражал ей, выкрикивая бессмыслицу вместо поддержки, и гарнизон форта Сент-Джером ответил пушечным огнем без боеприпасов. Ни один столб не поднялся на воде, ни одна часть корпуса «Wannabe» не взорвалась. — «Такой бред», — прорычала Рюджин, снова стреляя в небо. — «Только дурак захочет настоящей битвы», — пробормотала рядом с ней Йеджи, спустив мушкет. Рюджин снова прорычала, в основном потому, что это были неоспоримые слова. Ну, это была скучная правда, не так ли? Очень жаль, что Йеджи укротила свой боевой дух. Он все еще был там, но Йеджи держала его на холодном поводке концентрации и праведности. Она молилась, чтобы это не убило Йеджи. «Отсутствие духа или внезапное здравомыслие?» — размышляла Рюджин, приказав всем сойти на берег. — «Но какое веселье в здравом смысле?» — она спустилась во главе своих людей, не зная, что ответить на свой вопрос. Когда она стреляла в землю или в ночное небо, ее терзало смутное беспокойство, что испанцы предадут свое слово — эти сукины дети на это способны — и начнут стрелять из настоящих пушек. Если так, то Рюджин погибнет в числе первых, и эта перспектива ее не позабавила. Слава богам, это было беспочвенное беспокойство. Она вжилась в свою роль, выкрикивая пугающие слова на корейском языке и ободряя членов экипажа (между делом вставляя неожиданные шутки, от которых остальные смеялись). К тому времени, когда Сент-Джером оказался в ее власти, Луна почти не двигалась. Черён первой достигла крыши, удостоившись честью развернуть испанский флаг. Вскоре испанцы стояли на коленях, безоружные и в ссадинах, на парадном плаце. Он был квадратным и большим, хотя Йеджи отметила Рюджин, что она бывала и на более крупных. В деревянных конюшнях фыркали лошади, некоторые из них ржали, и некому было их успокоить. Тэхён с насмешкой подошел к одной из них и протянул руку. Он отпрыгнул назад и выругался, когда лошадь чуть не откусила ему руку. — «Довольно умно поступил, Тэ», — с ухмылкой сказал ему Чонгук. Тэхён фыркнул и выставил средний палец, на что Чонгук рассмеялся. — «Между прочим, » — громко сказала Йеджи. — «человек, который тронет крепостных служанок, встретит своих богов (или Бога) раньше времени», — нахмурившись, она огляделась по сторонам: остальные девушки-пираты поддержали ее слова. Рюджин сделала то же самое. Она собиралась предупредить о чем-то подобном, но Йеджи и другие женщины думали в этом отношении так же, как и она. Час спустя Рюджин и Йеджи стояли на парадном плацу, приветствуя Моргана. Рюджин была удивлена, увидев его: его одежда была помятой и грязной — он был, пожалуй, самым чистоплотным человеком из всех, кого знала Рюджин, следующие ее корейцы, — и он выглядел немного похудевшим. Господи, что Нарака произошло за те полтора дня, что он пробыл на берегу? Если вы так выглядели после столь короткого марша через леса, Рюджин почувствовала приступ тревоги при мысли о том, что их всех ожидает. По его руку шел мужчина лет пятидесяти, длинноволосый и расчесывающий седые волосы. Он был одет в дублет, и его одежда имела широкие, расстегнутые рукава, украшенные разрезами. Его зашнурованные ботинки были испачканы грязью, но желтые бриджи были чистыми. — «Губернатор», — поприветствовала Рюджин. Несмотря на страх, в глазах губернатора отразилось недоверие, когда он смотрел на нее. И на Йеджи, Джису, Черён и других женщин «Wannabe». Рюджин закатила глаза. — «Да ладно, вы никогда раньше не видели пиратских девиц?» — насмешливо спросила она. Мужчина скривился, вызвав смешок у Черён. — «Думаю, нет. С большим удовольствием». — «Кто-нибудь, отведите его в жилище», — приказал Морган, его голос был тверд как никогда. — «Обращайтесь с ним хорошо, он этого заслуживает», — он подтолкнул губернатора, тот пошатнулся и был схвачен Тэхёном и Чонгуком, которые потащили его прочь. — «Итак, » — сказал Морган, пожимая свои руки. — «время погрузиться в наслаждение ромом, мясом и едой». Люди позади него поспешили в крепость, едва не выбив двери. Рюджин повернулась к Йеджи, которая смотрела, как Морган неторопливо уходит. — «Ты его слышала», — сказала Рюджин, обнимая ее за талию. — «Мне хочется съесть свинины», — сказала Йеджи, обнимая Рюджин за плечи. — «Не думаю, что они здесь размножаются». — «Черт возьми».<*>
Рюджин, пошатываясь, подошла к бочке с ромом. Она врезалась в нее со смехом, таким же пьяным, как и все остальные, и наполнила оловянную кружку; немного — ну, довольно много — темной жидкости вылилось, когда она наполнила ее до краев. О, Будда, как ей было хорошо! Но еще лучше она будет чувствовать себя через минуту, когда вернется на свое место. Она прошла между длинными столами главного обеденного зала, переполненный смеющимися каперами и поющими развратные песни, пока не вернулась к месту, где была Йеджи. На ее возлюбленной была синяя куртка, которую Рюджин выбрала для нее, и Рюджин снова подумала, что синий цвет больше всего подходит Йеджи, наряду с черным. Святой Будда, она не могла и просить о лучшем партнере на остаток своих дней. Рюджин плюхнулась к ней на колени, лучшее место, которое она знала, и обвила свободной рукой шею Йеджи. Йеджи поцеловала её в шею, от чего по рукам Рюджин пробежала приятная дрожь. — «Ах», — выдохнула Рюджин, чувствуя, как зубы Йеджи слегка впиваются в нежную плоть ее шеи. Она отстранилась, хихикнув, когда Йеджи была слишком возбуждена поцелуями. — «Успокойсяяя». — «Эй», — запротестовала Йеджи, надув губы. — «Если ты продолжишь, мы устроим сцену прямо здесь», — предупредила Рюджин с тенью улыбки. Йеджи бросила вызов. — «Тебя это беспокоит?» — «Никто не может видеть то, что принадлежит мне», — сказала Рюджин, что она говорила и раньше. Но Йеджи нравилось это слышать, поэтому Рюджин нравилось это повторять. — «Верно подмечено», — согласилась Йеджи. Её руки обхватили Рюджин и притянули ее ближе к себе. Она поцеловала Йеджи в волосы. Она почувствовала слабый вкус ароматических масел, который смылся, когда она сделала глоток холодного рома. Она опустила стакан к лицу Йеджи, но Йеджи сморщила нос. — «Ах, точно», — пробормотала Рюджин. Теперь Йеджи вообще не нравился ром. В Порт-Ройале, во время их совместных ночей, Рюджин заметила, что, как ни странно, в первые несколько раз Йеджи предпочитала напиваться вином. — «У них есть вино на этой помойке?» — «Не знаю», — ответила Йеджи. — «И мне особенно не хочется вставать и проверять». — «Значит, нас двое», — пробормотала Рюджин. Она действительно чувствовала себя комфортно на коленях у Йеджи. — «Как ты думаешь, теперь наша очередь брать следующий пункт?» Рюджин хмыкнула. Ах, это была правда, она встречалась с другими капитанами и новыми проводниками, вызволенными из темниц. — «Они что-то упоминали о крепости Святого Лаврентия, в устье реки со странным названием». — «Чагрес». — «Ага, вот она», — сказала Рюджин. Боги, после стольких лет посещения Карибских островов ей все еще было трудно привыкнуть к названиям этих мест. — «Через пару дней мы отплывем, чтобы взять его и обеспечить проход вглубь Провиденсия». Хватка Йеджи сжалась. — «Хорошо», — сказала она таким низким голосом, что Рюджин почти не услышала ее. В ее реакции было что-то странное, и это не заняло у Рюджин много времени, чтобы понять это. Она была обеспокоена тем, что снова столкнулась со смертью. Рюджин, конечно, тоже, и можно даже сказать, что она боялась потерять Йеджи, но она была уверена в их навыках владения мечом, чтобы остаться в живых. — «Ты помнишь, как Морган сказал нам, что вместе мы страшнее?» — спросила она Йеджи, прижавшись щекой к ее голове. — «Да, в Порт-Ройале». — «Скоро мы это докажем». Йеджи слегка кивнула. — «Ты чертовски права», — пробормотала она. Рюджин хмыкнула и выпрямилась. Она нашла глаза Йеджи, которые смотрели на нее с теплотой. Рюджин погладила ее по щеке и улыбнулась, не обращая внимания на окружающий их шум. Йеджи ответила ей великолепной улыбкой, от которой у нее появились восхитительные ямочки. — «Давай возьмем вина», — предложила Рюджин, желая, нетипично для нее, уйти от суеты и шума. Йеджи кивнула. — «Хорошо». Рюджин оставила свою полупустую кружку на деревянном столе и пошла по боковому проходу зала, держась за руки с Йеджи.<*>
Сок-Ныль увидел женщину Рюджин, шатающуюся по залу. «Так это та женщина, которая ударила Арнольда. Она не выглядит крайне опасной, но, наверное, его убила недооценка», — подумал он, хорошенько взбалтывая ром в своем стакане. Рюджин передвигалась по комнате с удивительной ловкостью, учитывая, что она была пьянее всех бомжей в Порт-Ройале. Она села на то же место, что и раньше: на ноги женщины с огненно-рыжими волосами. Которую Сок-Ныль хорошо знал. Йеджи Разрушительница Торговцев. Из всей информации, которую ему удалось собрать, Йеджи и Рюджин ненавидели друг друга до глубины души; все в Карибском море знали это. Драки посреди улицы, в тавернах, в море… Эти две женщины без колебаний обнажали друг на друга зубы, как только их взгляды встречались. «И все-таки…» — теперь они были возлюбленными. Сок-Ныль рассмеялся в лицо первому жителю Порт-Ройала, который рассказал ему это, и он явно ему не поверил. Как ты можешь вот так переходить с одного конца тарелки на другой? Это не имело смысла! Ему пришлось расспросить еще десять человек, прежде чем он начал в это верить. Люди видели, как они целуются; люди видели, как они пьют вместе; люди слышали, как они кричат имена друг друга по ночам… и не от боли, точно. Его глаза расширились от недоверия, когда он увидел, как Йеджи оставляет поцелуи на шее Рюджин. Мать моя, как они могут позволять так себя трогать, у них нет достоинства? Какие соплячки. Следуя своему инстинкту, он пришел с капитаном по имени Брэдли на встречу на острове Ваче. Что может быть лучше, чем найти там «Люси» и «Джоанну»? Он был прав. Он отправил остальных своих людей на поиски Леру, хотя новости дойдут до него не сразу. Его капитан намеревался прочесать Антильские острова, а лейтенант взял на себя ответственность за Порт-Ройал. Леру не пришел на встречу с Морганом, потому что валлиец и Леру ненавидели друг друга, что обернулось жалостью; Леру уже убил бы женщин, если бы добрался до острова Ваче. Сок-Ныль не мог и не хотел понимать, каким безумцем нужно быть, чтобы свернуться калачиком на теле врага, как это делала Рюджин в данный момент. Один только вид этого вызывал у него чувство отвращения, чего не делал вид выпотрошенного и распятого человека. Он нахмурился, когда Рюджин прижалась головой к Йеджи. Возлюбленные. Как отвратительно. Но, в то же время, какое преимущество он держал в своих руках. Что бы почувствовала Разрушительница Мачт при виде ее распятой возлюбленной, с кишками наружу? Отчаяние, печаль, ужас… Для Сок Ныля это казалось справедливым наказанием за убийство Арнольда. Брат Алена был большим другом Сок-Ныля, жестоким, каких Сок-Ныль видел мало, и помогал ему, когда у него не было куска восьмерки. Эта женщина Рюджин должна была схватить его сзади. Может быть, она обманула его, а потом воткнула нож ему в горло — Арнольду нравились экзотические женщины. Ты можешь убить Люси, сказал ему Ален. Но, вспомнив вид переплетенных рук Рюджин и Йеджи, он придумал нечто получше. Похитить ее, пытать ее, расчленить ее тело, а потом оставить его на виду у Рюджин. А Сок-Ныль будет там, чтобы увидеть слезы, которые она прольет, отчаянные крики, которые она будет завывать. Он крикнул дрожащей служанке. Он был голоден, а от супа исходил восхитительный аромат.