<*>
— «Убирайтесь!» — крикнула Рюджин, прыгая в болото. — «Освободите место в этом чертовом каноэ!» Пираты в упомянутых лодках уставились на нее в замешательстве. Слепые говнюки! Рюджин схватила парочку за шею и бросила их в воду. Общий крик недоумения и возмущения был наполовину прерван, когда они погрузились в густое болото. Черён несла потерявшую сознание Йеджи. Вдвоем они уложили ее между собой на пол каноэ, в нижней части. Она была такой худой… Боги, в какой же момент она стала такой? Рюджин откинула свои потные волосы со лба, стиснув зубы до скрежета. Она ничего не могла ей дать, даже кусок смоченной кожи. «Но я не хочу ей это давать», — подумала она, не сводя глаз с Йеджи. — «Я должна дать ей настоящую еду. Пир, достойный королевы. Мясо должно вернуться к ее щекам. Но будь проклят этот демонический марш, я ничего не могу сделать», — она сильнее стиснула зубы, чтобы не потерять самообладание. Даже с учетом того, что не все принимают удары подобным образом, Рюджин не понимала, почему, съев ночью маленький кусочек кожи, Йеджи настолько ослабла. Хорошо, желудок Рюджин доказал, что это не сильно помогло — она была в трех шагах, чтобы сойти с ума от того, чтобы съесть чего-нибудь, — но все же… — «Только если ты мне не солгала», — пробормотала она про себя. — «Йеджи, будь ты проклята, ты солгала мне, не так ли? Мне нет никакого смысла выбираться из этого живой, если ты умрешь!» — она игнорировала пустые взгляды, направленные на нее. Упрямая, упрямая Йеджи! — «Если ты еще можешь ходить, освободи место для тех, кто не может», — прорычал на нее скелетный мужчина. Рюджин со вздохом проглотила сильное желание пристрелить его. Она вылезла из каноэ, но прошла рядом с ним, по густой пресной воде. Боги, манго, еще один волосатый мешок, каким бы он ни был… — «Эй, дай это женщине», — сказал голос рядом с ней. Рюджин задохнулась, когда увидела идущего рядом с ней высокого, выделяющегося худобой мужчину по имени Сок-Ныль. Боги, с какого момента он здесь? Похоже, нехватка сил также ослабила ее внимание к окружению. Как же она хотела придать этому чувству слабости лицо и тело и избить его до полусмерти. Она посмотрела на то, что держал в руке Сок-Ныль. Там лежало несколько листьев размером с руку Рюджин. Они были глубокого зеленого цвета. — «Ты рассчитываешь, что я дам ей листьев в качестве еды?» — бесстрастно спросила Рюджин. — «Проводники говорят, что они не вызывают болезней», — ответил Сок-Ныль, пожимая плечами. — «Если ты съешь их достаточно, они заполнят хорошее пространство в твоем желудке. Я видел, как некоторые ели их, и они до сих пор не садились в каноэ». Если бы у Рюджин был более ясный ум, она сама бы подошла к проводникам и спросила их, но ее обеспокоенность одержала верх и заставила ее взять листья и сесть в движущееся каноэ. Она с некоторой силой похлопала Йеджи по щеке. Ничего. Она попыталась снова и на этот раз почувствовала движение за веками Йеджи. — «Проснись на минутку, давай», — пробормотала она. Слабый вздох слетел с губ Йеджи. Веки дрогнули, показывая дезориентированный взгляд. — «Съешь это», — приказала Рюджин, поднося ко рту листья, которые она разорвала и скомкала в маленькие шарики. — «Что это…?» — «Еда», — с гримасой произнесла Рюджин. Мы же не чертовы животные, чтобы есть листья. Йеджи открыла рот. Рюджин усадила ее и помогла ей есть, шепча, что она хорошо справляется. Йеджи не морщилась от вкуса; она просто небрежно пережевывала. — «Они ужасны на вкус», — слабым голосом сказала Йеджи. — «Я могу догадаться. Не лги мне снова, Йеджи. Ты меня понимаешь?» Йеджи бросила на нее косой взгляд, прежде чем закрыла глаза. — «Ты идиотка, моллюскоголовая», — проворчала Рюджин, прежде чем оставить поцелуй сбоку ее головы. — «Возвращайся к отдыху». — «Да, капитан». Немного успокоившись, Рюджин продолжила вышагивать по грунтовой дороге. Она находилась рядом с Сок-Нылем, чья когда-то яркая одежда стала выцветшей и грязной. Он выглядел мрачным, ничуть не странным. — «Отчего такая щедрость, Сок-Ныль?» — поинтересовалась Рюджин. — «Эта женщина — легенда», — с очевидным тоном ответил Сок-Ныль. — «Она мне нравится, и я хочу лично увидеть, какой страх она вселяет в испанцев», — разъяснил он с ожидающей улыбкой. — «А. Хорошо», — не имеет значения, почему он это сделал. Если это побудит его снова мне помочь, я не стану жаловаться. — «Я перед тобой в долгу, наверное». — «Мне хватит услышать вопли испанцев», — сказал Сок-Ныль, криво улыбнувшись. Рюджин хмыкнула и ушла, чтобы присоединиться к своим людям. Они были более приятной компанией.<*>
Рюджин решила, что в этом нет никаких острых ощущений, после того, как прошла еще два часа по этой сырой, удушливой жаре. Взрывы пушек, дерево, разлетающееся на тысячи осколков, ощущение кожи абордажных крюков, все это в сопровождении запаха пороха и соли — вот что нравилось Рюджин. Не этот бесконечный марш, который она переживает полуголодная, с горящими ногами от стольких шагов. Морган был уверен, что награда будет того стоить, но это не будет иметь значения, если Рюджин не доживет до этого. Или, что еще хуже, если Йеджи не доживет до этого. Возможно, Картахена-де-Индиас являлась лучшей целью. Вдоль грунтовой дороги пираты проходили в ряд по пять человек. Морган был в первых рядах, наряду с другими капитанами, а затем шли экипажи без разделения на ранги. Врач мог быть рядом с флибустьером, а флибустьер — с поваром. Не то, чтобы это имело значение: до их профессий все знали, как ловко обращаться с оружием. Проводники, как туземцы, так и пираты-наблюдатели были в метрах двухстах впереди. Время от времени они предупреждали про какого-нибудь одинокого испанского солдата, скорее всего, шпиона. Даже стычек не произошло! Что-то, что согреет ее кровь, вот чего хотела Рюджин. Не стрелу в грудь, в голову или выстрел из ниоткуда. Если она умрет таким образом, она отложит свое наказание в Нараке, вернется и снова умрет в бою, как и должно было быть: с мечом, похороненным в ком-то. Несмотря на трусость, она должна признать, что эта испанская стратегия — позволить им умереть от голода — была умной. Достаточно было пройтись вдоль разноцветной колонны, чтобы увидеть истощенный вид пиратов. Глаза впалые, изможденные, на худых лицах, а у некоторых — полубезумные. Мысли об этом напомнили ей о напряженных ногах. Позволит ей кто-нибудь занять место в каноэ? Вряд ли. «Тем более, если бы все они были наполовину так же плохи, как Йеджи», — она инстинктивно взглянула в сторону болота. — «Держись, милая, в какой-то момент эта чертова дорога должна показать что-то новое», — надеюсь, это не произойдет еще через четыре лиги, благодаря силе Миреука. Когда наступил полдень, колонна остановилась. Рюджин встала на цыпочки, но ничего не увидела. Ещё одна «засада»? Если там никого не было, как в прошлый раз… Тем лучше! Йеджи бубнила что-то о поедании людей. Это сильно встревожило Рюджин, а было мало вещей, которые тревожили ее на данном этапе жизни. Она предпочитала никого не встречать, из опасения, что она может натворить, если они схватят испанцев. Рюджин поклялась, что она не опустится столь низко, чтобы съесть их, как если бы они были животными, но она не хотела ставить голод и свою силу воли в борьбу. Результат мог быть неожиданным и неприятным. Юна пустилась рысью вдоль края жалкого шествия, пока не остановилась рядом с ней. — «Впереди десять домов», — сообщила она, задыхаясь. — «Двери закрыты, так же, как и окна». — «Выглядит как засада», — сказала Черён. То, что в этот раз никто не побежал с воем на пост, многое говорило о состоянии каждого. — «Мы не узнаем этого, не подобравшись ближе», — сказала Рюджин, освобождая веревки от ножен. — «Разрешите мне пойти в авангарде, капитан!» — спросила Соён, в своем обычном веселом тоне. Даже не истощенная, как остальные, она не потеряла забавы, хотя она и заставляла себя забавляться. — «Как хочешь», — согласилась Рюджин. Она также не планировала быть среди первых; она обещала Йеджи. Соён убежала рысью, когда шествие возобновило свой марш. Любопытствуя, Рюджин взяла в руки подзорную трубу и пошла за Соён более медленной рысью. В пятидесяти метрах впереди линия деревьев уступала место эспланаде длиной около двадцати метров. Аванпост с каменными башнями, подобный тем, что были раньше, стоял в центре небольшой равнины. Пираты побежали в укрытие за деревьями. Рюджин укрылась за кедровым деревом и смотрела в подзорную трубу, наблюдая за фигурой Соён, одетую в багровый. Вместе с другими к ним подбежала женщина. Ловкость, с которой она двигалась, создавала впечатление, что она едва касается земли, как будто летит. Ее ножи поблескивали в солнечном свете. Она прижалась к стене рядом с дверью башни. С силой, которая противоречила ее миниатюрной фигуре, она ударом ноги выбила дверь и кувырком проникла внутрь. Рюджин задержала дыхание, ожидая услышать выстрелы и голоса тревоги, но была лишь тишина. Либо Соён убила их всех в мгновение ока (вероятнее всего), либо там никого не было (столь же вероятно, как и первое). Через пятнадцать ударов сердца фигура в багровом появилась наверху башни, подняв чисто-красный флаг. — «Пусто», — пробормотала Черён, приседая в подлеске в нескольких шагах от Рюджин. — «Какой сюрприз», — вздохнула Рюджин. Когда проверили вторую башню, единственный звук трубы послал пиратов бежать к посту. Рюджин шла, борясь с порывом завыть, побежать и прорваться сквозь дома, чтобы почувствовать тусклое отражение безумия битвы. Она не стала этого делать. Она была сильнее, чем идиотский порыв. Йеджи подтвердила ей это. Она не предаст эту уверенность.<*>
Юна с усилием взобралась на верхушку дерева. Усилия были бы нулевыми, если бы у нее был полный живот. Ах, какое плохое чувство, то, которое ты испытываешь, когда не ешь! Нет сомнений, почему китайцы использовали это как способ медленной пытки. Черён обладала некоторыми любопытными знаниями. Пейзаж, представший перед ней, представлял собой джунгли со всех сторон, с близлежащим холмом на западе, в качестве единственного интересного объекта. — «Эй, Юна-я! Я победила тебя», — смеялась Соён, находясь в верхней части близлежащего дерева. — «Дай мне еды, и ты увидишь, что даже обезьяны не могут меня победить!» — ответила Юна, полушутя, полусерьезно. — «Осторожней, ты можешь упасть и сломать себе шею!» — предупредила Черён с земли. Юна слезла с нескольких веток, а затем повисла на одной из них вниз головой, переплетя ноги. — «Ты знаешь, что это невозможно, Чер», — сказала Юна с пренебрежительным жестом. Цвет лица Черён покинул ее. — «Давай не будем проверять это, хорошо? Слезай», — она сказала с дрожью в голосе. Юна засмеялась и упала на одну из веток внизу. Черён закричала, но ей не нужно было — Юна использовала эту ветку, чтобы забраться наверх, она прекрасно сопротивлялась ее весу. На земле и после ругани от Черён, к которой присоединилась Джису - как будто Черён было недостаточно — Юна задумалась, что ей теперь делать. Может, ей стоит просто отдохнуть, просто, в этом месте (которое называлось «Барбекю», нелепо, потому что в нем не было ни одного вида мяса). Она скривилась, она не чувствовала себя так. — «Эй, тот холм выглядит интересно», — это была Соён, которая играла с ножом, как с какой-то палкой. — «Хочешь поспорить, посмотрим, кто первым доберется до вершины?» — «Без рук?» — «Отлично!» Холм находился приблизительно в семидесяти метрах к югу от реки и этого места. Соён пошла впереди Юны, которая шла в размеренном темпе. Действительно, разве Соён не упрекала эту проныру называемую голод? «Зная ее, она наверняка наглоталась этих листьев, которые ужасны на вкус. Или охотилась на какую-нибудь птицу и ела ее сырой. Хотела бы я знать, как метать ножи, как она». — «Эй, ты охотилась на птицу или типа того?» — «Нет». — «Тогда почему у тебя все еще так много энергии?» — «Я съела много листьев». — «Я так и думала», — пробормотала Юна. Они добрались до холма. — «Не на этой стороне», — сказала Соён, ударив ногой по ветке. — «Хмп», — фыркнула Юна. Эта сторона холма поднималась слишком отвесно, чтобы не держаться за деревья на ней. — «Давай посмотрим, все ли здесь такие». Они повернулись вокруг, и Юна подумала, что им придется попробовать первый встречный. С других сторон были каменные стены, а это был грот? Юна забежала внутрь. Если судить по острым углам, выступающим из стен, он был искусственным, сделанным с помощью кайла. Он был неглубоким, там были подставки для факелов и… мешки. И желтые вещи. И глиняные кувшины. Соён прошла, как туман, рядом с Юной. Юна упала на колени перед одним из мешков. Ее руки тряслись. Она открыла его и залилась слезами: пшеница, он был набит пшеницей. — «Здесь… здесь вино, в этих кувшинах», — заикаясь, произнесла Соён, ее голос был гнусавым. Она фыркнула. — «Это вино. А эти вещи — бананы. Они вкусные, ты в курсе? Их можно есть вот так, без приготовления», — почти истерический смех. — «Будда, ох… еда!» Пока она говорила, Юна запихнула в рот горсть сырых пшеничных зерен. О, на вкус это как Рай! Она рыдала. Еда, настоящая еда, а не проклятая смоченная кожа. — «Мы должны отнести это остальным», — сказала Соён с половиной кочана кукурузы во рту. — «Йеджи нуждается в этом». — «Верно», — согласилась Юна, закрывая мешок. Ей хотелось съесть все самой, но она знала, что это неправильно. И каждая минута здесь была еще одной минутой, когда Йеджи ослабевала. Не говоря уже о Сыльги или Сынван — первоначальный стрелок Рюджин, — или Карине; все трое были в таком же состоянии, как и Йеджи. Ну, еще один кусочек… Нет! — «Я пойду скажу Рюджин или Моргану», — сказала она, поднимаясь. — «Не ешь больше!» Она выбежала из грота, а Соён осталась охранять совершенно новое сокровище.<*>
Сон Йеджи был беспокойным, и в нем было все что угодно, но не сны. Еще полусонная, она чувствовала, как полная ненависти простыня удушливой жары укутывает ее, а доски каноэ раздирают спину. Но она не могла встать; у нее не хватало сил. Она хотела вырвать листья, которые ей дала Рюджин, но они были единственными, что было у нее в желудке. Как жалко, Йеджи Разрушительница Торговцев на дне каноэ, горячо желающая не закрывать глаза, и чтобы они навсегда оставались такими. Она не могла! Она должна была сохранить жизнь себе и Рюджин. Десятки раз она то входила, то выходила из состояния бодрствования, и «сон» был не более приятным, чем бодрствование. Навес из ветвей, там, высоко наверху, встречал ее каждый раз, когда она просыпалась. Это не менялось. В животе тупо пульсировало, казалось, что он сжимается, заключенный в безжалостный кулак. Комары пировали на лице Йеджи, и она пылала желанием почесать его, но руки не подчинялись приказам мозга. Она спала короткими, бешеными снами, как будто ее мозг мчался в них, пока ее тело оставалось неподвижным, создавая беспокойство, когда она просыпалась, связанное с расхождением между собой. После того, что казалось вечностью в этом проклятом цикле, грубая, но теплая и любящая рука коснулась ее. Йеджи заскулила, ее веки были слишком тяжелыми, чтобы открыть их. Рюджин усадила ее. Она знала, что это была Рюджин, по нежности, с которой к ней относились, и по теплу рук. Она знала формы мозолей капитана. — «Йеджи, милая, у меня есть еда. Настоящая, хорошая еда». Глаза Йеджи распахнулись. Они были прикованы к большому желтому фрукту, который держала ее возлюбленная. — «Это для меня?» — слабым голосом спросила Йеджи, задаваясь вопросом, а не страдает ли она от лихорадочного сна. — «Все твое», — Рюджин сняла кожуру с фрукта и поднесла его к губам. — «Ешь». Йеджи сделала это так отчаянно. За один укус она взяла в рот половину фрукта, и Рюджин прошептала ей, чтобы она ела медленно. Но как, Йеджи не думала, что она когда-нибудь снова будет есть что-то еще, предназначенное для человеческого потребления и наслаждения. Заставив себя успокоиться, она огляделась вокруг. Другие пострадавшие люди в каноэ тоже ели. Некоторые ели бананы, другие — пшеницу, или зерно, как они ее еще называли. — «А что насчет тебя?» — спросила Йеджи с набитым ртом. — «Я уже поела. Зерно и бананы — мое новое любимое лакомство». — «Надеюсь, ты не» — она сглотнула — «лжешь мне». — «Нет», — сказала Рюджин. Ее тон внезапно превратился в укоризненный. — «Не так, как ты поступаешь со мной». Йеджи не ответила. — «Еще раз так сделаешь, и я очень расстроюсь, Йеджи», — напряженным голосом продолжала Рюджин. — «Для меня не имеет смысла накапливать состояние, если тебя не будет рядом, чтобы разделить его». — «Ты бы не согласилась что-то съесть, если бы я сказала тебе, что я не сделала этого», — возразила Йеджи. Крепкие руки заставили ее посмотреть на Рюджин. Глаза капитана сверкали огнем. — «Для меня не имеет смысла накапливать состояние, если тебя не будет рядом, чтобы разделить его», — повторила она с таким напором, что заставило Йеджи вздрогнуть. Неожиданно, Йеджи вытянула руку и схватила ее за грудки. Она наклонилась к Рюджин и пробормотала: — «Если ты умрешь, мне тоже не пригодится гора драгоценных камней». Рюджин, съежившись, моргнула. Она усмехнулась и подняла руки. — «Ты права», — признала она. — «Не волнуйся, я не попала в беду. Но», — и она стала серьезной, — «Никогда больше не рискуй собой подобным образом». — «Смотрите, кто говорит», — пробормотала Йеджи, и ее рука заплутала под рубашкой Рюджин. — «Эй, я не против, что ты меня щупаешь, но сейчас не время…» — «Посмотри на себя», — прошипела Йеджи, прикасаясь к рёбрам Рюджин неуклюжими, дрожащими пальцами. Она могла определить форму каждого из них. — «Ты почти так же плоха, как и я. 'Рисковать собой подобным образом'? Я не ближе к смерти, чем во время взятия той крепости». Она оторвала еще один кусочек банана и посмотрела на Рюджин. Они были лицом друг к другу, их носы почти соприкасались, и все остальное отошло на второй план. — «Голод, болезни, они убивают точно так же, как и меч», — продолжала Йеджи. — «Только они делают это медленно, в то время как удар или выпад делают это в мгновение ока». — «Выпады и удары можно предвидеть», — возразила Рюджин, упрямо глядя на нее. — «Их можно избежать. За исключением выстрелов, » — признала она. — «но пока у тебя есть зрение от мушке…» — «Ты не бессмертная, Рюджин!» — воскликнула Йеджи, прерывая ее. — «Я не такая, никто не такой, перестань думать, что ты такая. Пожалуйста», — закончила она шепотом, который едва ли можно было назвать просьбой. — «Я сражаюсь уже десять лет», — напомнила Рюджин низким, упрямым голосом. Йеджи вздохнула и погладила часть груди Рюджин, прежде чем ответить. — «Я такая же или похожая. И наша удача может закончиться уже завтра». Рюджин отвела взгляд, ничего не ответив, с хмурым лицом. Йеджи поцеловала ее в плечо и прошептала. — «Прости, я больше не буду так рисковать». Выражение лица Рюджин смягчилось. — «Все в порядке», — сказала она таким же мягким голосом. — «Заканчивай есть. Я возьму еще — те, кто слабее, едят дважды». — «Но я думаю, ты не будешь жаловаться, если я дам тебе немного», — сказала Йеджи, смело глядя ей в глаза, чтобы она отказалась. — «Может быть и нет», — сказала Рюджин, улыбаясь, прежде чем снова вылезти из каноэ. — «Подожди!» — сказала Йеджи, кое-что поняв. Когда Рюджин обернулась и посмотрела на нее, она продолжила. — " 'Разделить' состояние? Что ты имела в виду…?» — она не посмела спросить, сделала ли она уже свой выбор. — «Что бы ни случилось», — ответила Рюджин через несколько мгновений. — «Моя доля будет твоей. А твоя будет моей». Пираты делятся. Я бы посмеялась, если бы у меня было больше сил. Йеджи кивнула. Что бы ни случилось. Эти слова прозвучали более зловеще, чем следовало бы.<*>
Вечером они прибыли на засеянное поле. Дом был сделан из дерева и камня, с аккуратными окнами и шторами. Он был большим и состоял из одного этажа и чердака. К сожалению — поскольку иначе и быть не могло — на самом поле не было посевов. Борозды в земле были лишены всякой зелени, а в корзинах, в которых фермеры держали урожай, были только типичные саженцы насекомых. Какие же осторожные смоламозговые были эти парни. Так или иначе, вместо того, чтобы жаловаться, Рюджин решила пойти отыскать Йеджи. Она чувствовала себя сильной, снова живой. Деревья вновь обрели свой цвет, и щебетание птиц на марше снова звучало весело. В конце концов, Рюджин сможет пережить ночь, не ворочаясь. Тэхён предложил понести Йеджи, но Рюджин сказала ему отойти в сторону. Она взяла свою возлюбленную на руки и вылезла из каноэ, согласившись дать Тэхёну подержать Йеджи, пока она это делала. После обеда те, кто был в каноэ, выбрались из него и дали место тем, кто был более ослабленным — среди них были Джису и Черён, — хотя Йеджи оставалась на своем месте. Йеджи сонно спрятала лицо в шее Рюджин. Никто не бросал на них взгляда; никто не заботился ни о чем, кроме своих собственных дел. Только экипаж Рюджин взглянул на своего капитана. — «Я буду спать снаружи», — сообщила Рюджин, когда уложила Йеджи на пол в главной гостиной дома. В камине горел огонь. — «Какая жалость», — пробормотала Йеджи, поглаживая ее по щеке. — «Снаружи холодно». — «Мы разожжем костры», — план Рюджин заключался в том, чтобы лечь на первый же клочок земли, который она сможет отыскать. — «Как я услышала однажды от испанца, не забивай себе голову». Йеджи протяжно хмыкнула. Ее глаза внезапно открылись, показывая некоторую часть ее привычной решимости. — «Пусть боги даруют тебе силы на отдых, дорогая», — сказала она, улыбаясь. — «И тебе тоже, мой капитан», — ответила Рюджин. Она наклонилась и целомудренно поцеловала ее в лоб. Сухие губы прижались к грубой коже. — «Тебе тоже». Оказавшись снаружи и лежа на клочке свободной земли, Рюджин бродила вокруг, размышляя. «Ты не бессмертная, Рюджин!», — сказала ей Йеджи. Воспоминая об этом, заставили Рюджин по-настоящему осознать смысл этого заявления. Йеджи Разрушительница Торговцев, самый долгослужащий пират в Карибском море, которая была им почти десять лет, девять, если не считать месяцы ее бездействия, высказала ей, подтвердила Рюджин, что ее навыки не безупречны и что одна ошибка может оставить ее в мертвых, как и всех остальных. Если бы это сказал кто-то другой, то Рюджин не обратила бы внимания на такое радикальное заявление, не говоря уже о том, что сама Рюджин воспринимала как само собой разумеющееся. Кто может знать Рюджин лучше, чем сама Рюджин? Никто, но суждения Йеджи было не тем, что можно было игнорировать. Она была одной из немногих людей, которых Рюджин считала равными себе. Если кто-то с ее навыками владения с мечом, с мушкетами, с умом, способным взбудоражить империю, говорил ей: «Тебя могут убить в любой момент», это нельзя было игнорировать. Это было так, словно сам военный опыт отчитывал тебя, и это отражение сопровождалось волной стыда. Голод и меч убивали с равноценной эффективностью, и разум Рюджин проделал упражнение и представил себе, что каждое сражение было подобно тому, как на грани смерти от недостатка пищи. Если твои навыки владения мечом были выше, ты выживал или получал еду. Если ты потерпел неудачу, то в конце концов, твои мозги вышибали, протыкали саблей или оставляли без еды, которую можно засунуть в свой рот. Видя это таким образом, Рюджин почувствовала больше уважения к битве. С этого момента она будет немного более осторожной. В битве смерть дышала тебе в затылок, так же, как это было с Йеджи во второй половине того же дня. Однако была разница, и даже Йеджи не могла ее отрицать. Против голода и болезней ты мало что мог сделать, потому что ты не мог бороться против своего тела. Но против других людей ты мог оказать сопротивление. И Рюджин отлично оказывала сопротивление. Она быстро заснула, не по милости божьей. Знание того, что Йеджи хорошо отдохнула, было самой сильной молитвой Рюджин.<*>
На шестой день, который начался так же рано, как и предыдущие, продолжался напряженный марш. Трофеи ночи все еще висели в небосводе, когда над полем раздались звуки труб. Тех, кто не был ими пробуждён, разбудил удар в поясницу. Йеджи обнаружила в себе достаточно сил, чтобы встать и выйти из дома, переполненного очень ослабевшими мужчинами и женщинами из группы. Она все еще чувствовала или скорее ощущала потребность поспать дальше, но это была роскошь, которую она не могла себе позволить. Она отыскала Джису в поле, в сопровождении других корейцев. Они всегда, как правило, собирались в одном месте, почти двадцать человек. Даже несмотря на то, что они оставили позади себя всевозможные связи, было что-то притягательное во встрече с людьми, пришедшими с той же земли, что и они, особенно если она располагалась на другом конце света. Возможно, англичане и французы не чувствовали того же, поскольку их было множество, но Йеджи нравилось находиться с корейцами. Одежда Джису была запятнана грязью и потемнела от пота. Йеджи была счастлива видеть ее. — «Вчера все прошло хорошо?» — было приветствием Йеджи. — «Это было ужасно», — поприветствовала Джису, похлопывая ее по плечу. — «Я не ожидала ничего меньшего», — пробормотала Йеджи. К ним подошла Черён. Даже она, мускулистая женщина, была измотана всеми тяготами, которые ей пришлось пережить. Тем не менее, ее осанка и взгляд оставались стальными, как сталь. — «Рада видеть тебя на ногах», — сказала она Йеджи. — «Как приятно видеть тебя живой», — сказала Йеджи, слегка склонив голову. Она искренне нравилась Йеджи. Черт, она была заместителем Рюджин, человеком, который возьмет на себя командование, если капитан падет. Заместитель был отражением силы капитана — если капитан ценится на вес золота, то и его заместитель должен быть таким же. А ценность Рюджин была гораздо больше, чем на вес золота. На плечо Йеджи легла рука. Лишь по нежности жеста Йеджи поняла, кто это был. Она похлопала по руке Рюджин, слегка улыбнувшись ей. Последняя изучала ее несколько мгновений, прежде чем улыбнуться в ответ. — «Ты сможешь сегодня идти?» — спросила она, вернув серьезность. — «Пусть меня заберут бури, если я солгу, когда скажу «да». — «Здорово», — сказала Черён, которая, казалось, была воодушевленной ее словами. В глазах Джису появилась искра, но она ничего не сказала. В этом не было необходимости. Эта искра была вызвана подъемом духа. — «Капитан и не-капитан!» — резкий голос пронзил поле. Юна бежала, то, чего она не должна была делать. Однако она не дала Йеджи отругать ее. — «Совсем скоро мы сможем обнаружить Панаму. Наконец-то! Там будет полно еды, которую можно украсть». — «И шелка, драгоценностей, золота…» — перечислила Джису, неопределенно махнув рукой. — «Вещи, которые очень хороши, но которые ты не сможешь пережевать и проглотить», — указала Черён. — «Однажды я случайно проглотила маленький рубин», — отметила Рюджин. — «Да?» — спросила Йеджи, глядя на нее. — «И как это вышло?» — «Точно так же, как и вошло», — с гримасой сказала Рюджин, заставив всех рассмеяться. Будда, Йеджи почувствовала, что прошла вечность с тех пор, как она по-настоящему смеялась в последний раз. Кроме этого, услышав смех других людей, она почувствовала себя лучше. Как странно. Она оглядела членов образовавшегося круга. Она чувствовала что-то странное, пока смотрела на круг женщин, но не могла разгадать это чувство. Эти пятеро, в частности, провели несколько ночей за развлечениями в Порт-Ройале, такое явление объяснялось тем, что Джису была близка к Йеджи, а Черён — к Рюджин, в то время как Юна следовала за Черён. Как если бы Йеджи вдруг вновь открыла для себя то, что все они были искренне приятной компанией, которая облегчала трудности путешествия. Это чувство прошло. Йеджи моргнула и поправила свою треуголку. Остальные, казалось, тоже что-то заметили, но никто не обмолвился об этом. — «Что ж, самое время выдвигаться», — сказала Рюджин, громко хлопая в ладоши. — «Юна, возвращайся к исследователям! Черён, Джису, Йеджи, проверьте свое оружие и ждите в лесу… Мне нужно проверить, кто может и не может идти сегодня». — «Как скажет мой капитан», — сказала Йеджи, которой нравилось видеть, как Рюджин занимается тем, в чем она была лучшей.<*>
Ни одна тропинка не выводила из засеянного поля, за исключением входа, заставляя пиратов пробираться через густой тенистый лес. Подлесок, слабость до костей и неровная местность препятствовали каждому шагу. Постоянно делались остановки и, хотя Йеджи была благодарна за каждую, она обнаружила, что их недостаточно. И в то же время их казалось чересчур много. День был пасмурным и прохладным, на что не могла пожаловаться даже Рюджин. А может, и да: Рюджин имела зуб на карибскую погоду. Но это не имело большого значения, когда были другие вещи, на которые следовало обратить внимание. Например: не наступить на змею; или убедиться, что там, на деревьях, нет туземцев. По расчетам Йеджи, зенит миновал не так давно, когда Юна пришла дать знать Рюджин, что они обнаружили саженец. Усилия были удвоены, и Йеджи видела, как ее надежда отразилась во внезапной энергии ее товарищей по кораблю. Были спотыкания и проклятия, но в конце концов они добрались до безлесного участка. Кукурузные растения, образующие идеальный, очень большой прямоугольник, были без плодов, невзирая на то, что были зелеными. Йеджи почувствовала, как к ней возвращается беспокойство — Будда, что угодно, но не возвращение к тому животноподобному состоянию, которое было пару дней назад, — когда она услышала чей-то крик в доме на плантации. — «Кукуруза! Много кукурузы! Слава Богу!» Прошло много времени с тех пор, как Йеджи бежала так быстро. Менее чем через тридцать ударов сердца она сгрудилась вместе с остальными возле большого деревянного дома. У него была пристройка с большими дверями, через которые пытался проникнуть прилив пиратов. Пробив себе дорогу локтями и с взглядом, наводившим на всех ужас, Йеджи добралась до прилавков и зарылась в них руками, вытаскивая горстями кукурузу и поедая ее сырой. Вскоре после этого у нее разболелась челюсть, но, святые боги, насколько это было вкусно. — «Эй, эй! Пожалуйста, немного контроля!» — Морган забрался на зернохранилище и закричал. — «Дайте немного места тем, кто ничего не пробовал!» «Сжечь тебя», — подумала Йеджи. Затем она моргнула. Рюджин. Да, да. Ей лучше отступить и дать ей и другим девушкам подойти. Она набила свои карманы кукурузой и вылезла в ближайшее окно, увидев, что у дверей толпятся. Какой грохот создавали тысячи людей. Крики, проклятия, вопли радости — казалось, земля грохочет от шума стольких голосов. С этой музыкой, Йеджи сидела снаружи пристройки и наслаждалась своим угощением. Проклятие предшествовало появлению Джису, которую, очевидно, вытолкнуло из пристройки то же окно, из которого вылезла Йеджи, она упала, распластавшись на земле. Йеджи разразилась смехом с набитым сырой кукурузой ртом, но, когда она втянула воздух, чтобы продолжить смеяться, она подавилась едой и начала кашлять. Настала очередь Джису смеяться. Бывший заместитель уселась напротив нее, стряхивая с себя пыль. — «Спасибо за помощь». — «Я собиралась это сделать», — возразила Йеджи, когда ее горло перестало щекотать. — «Но я начала кашлять. Ты в порядке?» — «Да, и я не уронила кукурузу», — в ее тоне было чистое счастье. Йеджи повернула голову в сторону и сплюнула, потом положила горсть кукурузы в рот. — «Разве вчера не произошло ничего важного?» — спросила она. — «Мы обнаружили другое место, но там никого не было», — ответила Джису. — «Вот где мы нашли еду… О, и Рюджин не составила компанию тем, кто разгромил то место». — «Что? Правда?» — Йеджи была удивлена в хорошем смысле этого слова. — «Она не упоминала об этом», — не похоже, что они тоже много разговаривали. — «Да-да, она оставалась позади, хотя ее внутренняя борьба проявлялась», — дразнящая улыбка. — «Когда она слишком много думает, она выглядит страдающей запором». — «Эй, не связывайся с моей леди», — сказала Йеджи, однако у нее вырвался смешок. В ответ на это Джису пожала плечами. Они провели некоторое время в тишине, за это время передавая друг другу бурдюк с водой. — «Я помню, как мы однажды ворвались в деревню через лес», — прокомментировала Джису. — «О, да. На острове Хувентуд, не так ли?» — «Тот самый». — «Мы высадились на берегу далеко от деревни и прошли остров изнутри», — вспомнила Йеджи. — «Спасибо небесам, что мы поймали рыбака, чтобы он провел нас…» — «Мы заставили его идти, выпоров его задницу!» — рассмеялась Джису. — «Да, да!» — Йеджи разразилась смехом. На ферме кипела жизнь: пираты приходили и уходили, наслаждаясь перерывом. — «Этот бедный дьявол не мог сидеть, как минимум, неделю». — «А губернатор деревни не знал, что у него под носом вторжение, пока ты не постучала в его дверь», — добавила Джису, сверкая глазами от озорного веселья. — «Я никогда раньше не видела в своей жизни, чтобы кто-то так бледнел», — сказала Йеджи с несмываемой улыбкой. Когда они вошли в тот лес, члены ее экипажа взорвались песней, и она приказала им заткнуться, но все они начали шептать эту песню. Чертовы дураки, — бубня вспоминала Йеджи, с нежностью. — «А на ферме была свинья, выглядевшая точно так же, как твоя мать, имей в виду», — съязвила Джису. Йеджи швырнула в нее горсть кукурузы и прикрылась руками, ожидая ответной атаки, которая обернулась брызгами воды. — «Ты сука!» — крикнула она и бросила еще кукурузы в эту суку Джису. Та лишь прикрикнула смеясь. — «Фух, мне не помешает пиво, которое ты мне задолжала», — сказала она позже. Она посмотрела на бурдюк, сморщив лоб. — «Вода не имеет никакого вкуса». — «Мне бы тоже не помешало», — сказала Йеджи, находя утешение в том, что солнце высушит ее одежду. — «Я украду у тебя немного, когда получу его». — «Действительно, украдешь».<*>
Йеджи была уверена, что за этот марш она прошла больше, чем за тридцать лет своей жизни. Нараки, какое разочарование было в том, что Панама находилась в противоположной стороне от того места, где они приземлились. К счастью, до нее было совсем недалеко. Еще немного, и она могла бы обеспечить хороший улов и навсегда была бы потеряна с карты. Оставалось увидеть, что решит Рюджин. Нечто, что вызывало у нее значительное беспокойство. Журчание реки Чагрес неизменно сопровождало марш. Она протекала на юге, параллельно пути, по которому они следовали. Другими словами, пересекая джунгли урывками. Дорога, которая покидала плантацию, шла в сторону, противоположную той, по которой они хотели идти. Каноэ плыли вдоль берегов реки, и на лицах мужчин было облегчение от того, что им не нужно больше бороться с болотами. Йеджи не обращала внимания на боль в своих плечах от того, что тащила переметные сумки, до отказа набитые кукурузой. Они уже приготовили немного кукурузы, и приготовили бы ее всю, если бы не отсутствие горшков в доме на плантации. Пираты переносили с собой только то, что на них было надето, и больше ничего, никакой утвари или инструментов. Был необходим костер? Сухие ветки были в изобилии. Вода? Вода в реке была пригодна для питья (или так думала Йеджи; ей просто нужна была боль в животе, чтобы короновать эти дни, как лучшие в ее дьявольской жизни). Еда? Что ж, это действительно являлось проблемой. Внимание Йеджи привлекла фигура, подошедшая к ней сбоку. Высокий, с черными волосами длиной до плеч, стянутыми в хвост, худым и красивым лицом. — «Сок-Ныль», — сказала Йеджи, вспомнив его имя. Тот парень, который дал Рюджин растения, чтобы минимально облегчить голод Йеджи. — «Разрушительница Торговцев», — сказал мужчина, смакуя прозвище. — «Как хорошо, что ты присоединилась к этому маршу». Йеджи пожала плечами. — «Я просто еще одна женщина, втянутая в то же дерьмо, как и все остальные здесь», — тут у Сок-Ныля не было причин использовать столь почтительный тон. — «Чепуха», — опроверг Сок-Ныль. — «Морган только в первый раз ступил на палубу, когда ты уже давно была капитаном корабля». — «Верно», — признала Йеджи. — «Но у него не заняло много времени, чтобы заявить о своем присутствии», — она не любила Моргана (под этой его харизмой скрывался жестокий человек, который совершил преступления, достойные демонов), но она также не была слепой. — «Тем не менее», — настаивал Сок-Ныль. — «Когда эти испанцы узнают, что ты против них, они струсят». Йеджи позволила себе улыбнуться. Небольшая ее часть все еще жаждала захватить город и увенчать себя самой большой неприятностью в Испанской империи. Она заметила, что Сок-Ныль смотрит мимо нее, сузив глаза. Йеджи проследила взглядом, но внезапным толчком была отброшена на землю. Через два удара сердца над ней что-то просвистело, и Сок-Ныль крикнул: — «Туземцы! К оружию!» Вспыхнул хаос. Ругаясь, Йеджи поднялась на ноги и, спотыкаясь, побежала прятаться за первое же увиденное дерево, в котором была застрявшая стрела и она все еще вибрировала. Она небрежно швырнула переметные сумки к подножию дерева. Крики замешательства и немного боли смешались в густом воздухе, и Йеджи осмотрелась повсюду. Как, черт возьми, они умудрились подобраться так близко? Быстро оглянувшись, бывший капитан обошла вокруг дерева. Пираты растерянно переглядывались из стороны в сторону и отвернулись от густого подлеска, сгрудившись на тропе сделанной с помощью мачете. На другой стороне тропы, небольшая, темная фигура вскочила на ноги, держа в руках лук. Выпущенная стрела вонзилась в руку человека, и когда все повернулись в сторону источника стрелы, туземец побежал далеко на север. Он огибал неровную местность с невообразимой ловкостью, как будто он знал ее так же хорошо, как ладонь своей руки. Из подлеска появились еще туземцы с натянутыми луками. Йеджи быстро спряталась за тем же деревом и увидела, как ее товарищи головой вперед нырнули в защиту, предлагаемую кустами. — «Возьмите их!» — крикнула им Йеджи, вытягивая свое оружие. — «Они должны знать численность войск, которые поджидают нас в городе! Пошли, пошли!» Откуда-то Рюджин повторила приказ с большей силой, и другие капитаны последовали примеру. Пираты поднялись на ноги и бросились на туземцев. Йеджи присоединилась к ним, хотя они уже отдалялись со стремительной скоростью, которой она не смогла бы подражать и за тысячу лет. Тем не менее, она метнула нож. Он промахнулся. За ним последовал другой нож и вонзился в руку туземца, примерно в десяти метрах. Это была не Йеджи. Это могла быть только Соён. Туземец схватился за руку, но не перестал бежать с легкостью перышка. И пираты отправились за ним. С юга реки доносились крики. Йеджи бежала через джунгли, пока не достигла берега реки. На другом берегу по меньшей мере сотня туземцев засела на деревьях, выкрикивая пиратам провокационные вещи. — «Мы никогда не поймаем их на их территории», — за короткий пробег до реки она споткнулась дюжину раз, а эти индейцы бежали как будто по ровной земле. — «Группируйтесь! Хватит их ловить!» — это был Морган, где-то на севере. — «Эй! Что вы делаете?» — воскликнула Йеджи, когда увидела, как несколько мужчин прыгнули в реку и начали переплывать через нее. — «Идиоты, это того не стоит! Проклятье!» Некоторые индейцы на другом берегу подняли луки и выпустили стрелы в реку. По меньшей мере, три из них вонзились в спины глупцов, которые пытались переплыть реку. — «Убирайтесь отсюда!» — плевались некоторые индейцы по-испански. — «Вы, собаки, возвращайтесь к морю! К морю, к морю!» Оставшиеся в живых идиоты развернулись, отказавшись от своей авантюры, тогда как мертвые медленно плыли вниз по течению. Йеджи некоторое время оставалась скрытой среди деревьев, сердце колотилось в ушах. Она вспомнила вибрирующую стрелу, застрявшую в дереве. Она была бы у нее между ребер, если бы Сок-Ныль не швырнул ее на землю. То, что туземцам удалось подобраться к ним так близко и не будучи обнаруженными, многое говорило о том, как мало знали захватчики о земле, по которой ступали. В конце концов, они были именно такими. Захватчиками. Чужаки на чужой земле. Туземцы защищали только свои джунгли, в которых располагались их дома. Им было все равно, если ты испанец или кореец — ты был захватчиком и не более того. Но если они не могли защитить это место, они должны были умереть или сдаться. Йеджи насторожилась, приготовив ножи, когда к ней подбежала фигура. Она не расслабилась, узнав Сок-Ныля. Позади него часть пиратов расхаживала взад-вперед с растерянным видом. — «Они напали только на главу колонны», — немного задыхаясь, доложил Сок-Ныль. — «Они охотились за капитанами», — сказала Йеджи. — «Они собирались убить их, а затем исчезнуть в мгновение ока, оставив нас в хаосе», — ее сердце пропустило удар в страхе. — «Рюджин…!» — «Она жива», — прервал ее мужчина, прежде чем Йеджи убежала. — «Она собирает свои войска, разбросанные по ее собственному первоначальному приказу». «Я не должна была приказывать им идти за ними», — размышляла про себя Йеджи. Крики утихли, и пираты снова медленно собирались впереди. — «Упал?» — спросила она. Сок-Ныль покачал головой, его глаза были устремлены на другой берег реки. — «Ранен», — сказал он. — «Повезло, что мы не были на той стороне», — заметил он. В этом случае мы могли быть изрешечены стрелами. Ощущение глупости исчезло, когда она услышала о раненых. По крайней мере, никто не погиб из-за ее опрометчивого приказа. Она никогда не должна была так поступать. Она не капитан, больше нет. Она посмотрела на Сок Ныля. — «Я предполагаю, что задолжала тебе немного денег за спасение моей задницы», — сказала Йеджи. — «Ты правильно предполагаешь», — ответил мужчина с улыбкой, уставившись на нее своими светлыми глазами. — «Достаточно справедливо», — проворчала Йеджи, проходя мимо него, чтобы собрать свои переметные сумки и вернуться к Рюджин и остальным. Она обнаружила, что капитан собралась вместе с Черён и Джису, все они выглядели настороженными и с оружием в руках. Быстро шагнув, Рюджин приблизилась к ней. — «Ах, ты в порядке», — сказала она с облегчением. — «Отлично». — «Ты тоже в порядке», — такое же облегчение. — «Да». — «Ты не пошла за ними…?» — «Нет», — гордо ответила Рюджин. — «Я хотела», — неохотно призналась она. — «Но я сдержалась. Кто знает, сколько индейцев там скрывалось, верно?» — она посмотрела на Йеджи, как будто в поисках… одобрения. Она хочет знать, насколько хорошо она справляется. — «Ты права», — сказала Йеджи, улыбаясь. Рюджин улыбнулась в ответ и снова быстро огляделась вокруг. — «Нам потребуется некоторое время, чтобы перегруппироваться», — сказала она. — «Нам лучше призвать их к порядку», — все еще сжимая свой меч, Рюджин крикнула своим членам экипажа. — «Сок-Ныль спас меня от выстрела стрелой», — сказала Йеджи, когда Рюджин сделала паузу. — «Но…» — «Мне не нравится этот парень», — с рычанием сказала Рюджин. — «Есть что-то в его глазах, не доверяй ему». — «Я собиралась сказать: «Но что-то в нем вызывает у меня отвращение», пока ты меня не перебила», — сказала Йеджи с приподнятой бровью. Они добрались до тропы, где собрались сотни, по-прежнему начеку, пиратов. — «О, что ж», — сказала Рюджин и посмотрела на нее. — «Прости?» — «В любом случае, я ценю это», — успокоила ее Йеджи. — «Итак, где Юна, Соён и Хиджин? Я бы не удивилась, если бы они заключили пари, чтобы увидеть, кто сможет поймать индейца».<*>
Потребовалось два часа, чтобы все они перегруппировались — группа была потеряна следом за туземцами, которые напали с севера, а другая была на берегу к югу — и снова сформировали колонну. Морган был разгневанный на разведчиков за такую ошибку, и даже Йеджи чувствовала недоверие к тому, что Юна и Хиджин прозевали группу из по меньшей мере тридцати туземцев. — «Я думаю, они начали преследовать нас после того, как мы провели разведку вокруг», — предположила Юна в тот вечер, когда они были вокруг костра на посту под названием Санта-Крус. — «Чего хотел Морган, чтобы мы дважды провели разведку одной и той же местности?» — фыркнула она. — «Какой абсурд», — с очередным фырканьем добавила Хиджин. — «На самом деле, если бы мы были настоящей армией, с дисциплиной и подготовкой, мы бы всегда держали исследователей по сторонам колонны, а не только впереди», — утверждала Джису, с упреком глядя на наблюдателей. Было ли это так? Йеджи не имела ни малейшего представления о военной тактике. — «О, да? Может, мы должны сделать тебя командиром и надеть на тебя в форму?» — поддразнила Рюджин, заработав смех от всех, за исключением Джису (которая безучастно смотрела на них) и Йеджи, которая размышляла над этим. — «Я прочитала это в книге о военных кампаниях в Корее, когда была маленькой и жила там», — сказала Джису, а затем сплюнула на землю. Юна махнула рукой, отвергая это. Пока Джису их оскорбляла, Йеджи пришла к выводу. Юна и Хиджин, говорившие с таким пренебрежением об упомянутой тактике, показали свое невежество и, кроме того, вновь подтвердили беспечность и отсутствие интереса пиратов применяемого ко всему, что они делали. Спать где угодно, оставлять незакрепленные веревки среди палубы, есть в абсолютно неуместные часы… Люди, у которых не развиты манеры, что делало их деревенскими, хотя и не по этой причине — идиотами. В их действиях не было ни такта или мастерства, но их грубая сила и жадность компенсировали это. Это было впечатляюще. «Посмотри на себя, женщина», — подумала Йеджи, кивая Джису в знак поддержки. — «Иметь глубокие мысли и всякое такое, как будто у тебя нет такого же количества соли в жилах», — хотя это было правдой, хотя она в каком-то смысле восхищалась пиратским упрямством, Йеджи знала, что ее умение контрастировать с подобным поведением было связано со временем, проведенным вдали от дел. Она жила, видя все за завесой из алкоголя и разврата пиратства, и снятие этой завесы на короткое время показало ей, как видел мир любой не-пират. Теперь же, как она ни старалась натянуть эту завесу обратно, она просто не соответствовала. И ей нравилось то, как все было сейчас.