<*>
Нетерпеливые ноги щелкали старыми ветками, когда выбранные пираты спускались по склону холма. Сердце Рюджин, колотясь от напряжения и предвкушения, билось о свою тюрьму и посылало возбужденные отголоски по телу капитана. Сражение. Мечи с шипением выхватывались из ножен, взводились курки пистолетов и мушкетов, голоса нарастали, рычали, обещая яростную схватку, даже несмотря на голод и слабость. Схватка, которая приводила к безумию, спровоцированному незнанием того, будет ли человек жить или умрёт в следующую секунду. Безумие, смешивающееся с легким страхом, который горел в жилах, но был сладок, как мёд. Они двинулись через лес. Рюджин шла впереди, Йеджи с одной стороны от неё, Черён — с другой стороны, поскольку оправдание, что они ждали других, чтобы идти впереди, на этот раз не сработает, ведь они были теми самыми другими. Некоторые растения совершили ошибку, встав на пути Рюджин, и были срублены с большей силой, чем нужно. Возможно, капитан была уже не столько собой, сколько существом, жаждущим сражения. Каждый шаг приближал её к врагам, каждый шаг приближал её к возможности снова насмехаться над Смертью. Окраина леса приближалась, за пределами которой находился пост! Зазвучали трубы, пираты ускорили шаг, Рюджин — первой, и они покинули границу… …обнаружив лишь пустой пост, населённый только пламенем и столбами дыма. Смятение. Разочарование. Пираты разбежались по разным улицам. Рюджин бежала, пока не вступила на ту улицу, которую ещё не успел облизать огонь. Она замедлила темп, задыхаясь, делая шаги, сжимая рукоять меча до боли в ладони. Она остановилась перед трактиром. Ничего. Никого. Снова ей отказали в возможности орудовать мечом. Она присела и подняла камень. Окно трактира разлетелось на тысячу осколков, когда камень врезался в него. Метательница выкрикнула несколько проклятий, схватила с дороги ещё один камень и со всей силой, на которую была способна, выбила ещё одно окно. — «Ещё одно чёртово пустое место!» — разглагольствовала Рюджин. — «Меня тошнит от этого! Мы должны поймать одного из этих засранцев и заставить его рассказать нам, сколько ещё идиотов ждёт нас в Панаме. Что, если нас ждут пять тысяч испанцев, обреченных штормами? Выпотрошенная рыба! Они должны перестать убегать», — она ударила ногой по земле, вздымая облако пыли. — «Я хочу сражаться!» Она пожалела об этом, как только сказала. Взгляд Йеджи почти прожигал её кожу. Рюджин заставила себя повернуться к ней лицом. Между ними было два метра расстояния. Нейтральное выражение лица, вот как выглядела Йеджи. Но тем не менее, по тому, как неуловимо моргали её глаза, Рюджин поняла, что она разочарована. — «Я не хотела…» — начала говорить Рюджин, но придержала язык. Оправдываться было глупо. С облачного неба начали падать капли. Моросящий дождик был холодным. Вода и огонь сошлись в поединке, и тогда поднялось слабое шипение. Капитан сняла шляпу и посмотрела вверх на единое серое покрывало, которое было небосводом, дождь был желанной лаской. Вода смыла пыль и пот с её лица, и она ощутила лёгкость. Она снова посмотрела вниз. Йеджи тоже сняла шляпу, её оранжевые волосы свободно ниспадали на плечи. Моросящий дождь образовал борозды на её грязном и испещренном пылью лице. Пираты находились на какой-то другой улице, только Рюджин и Йеджи остались на этом проулке. Йеджи провела по меньшей мере полминуты с закрытыми глазами, позволяя дождю хлестать по её лицу, что выглядело странно противоречивым. Рюджин не могла отвести взгляд или пошевелиться, поскольку знала, что Йеджи что-то хочет сказать. Затем Йеджи опустила голову, и стала приближаться к ней до тех пор, пока она не оставила между ними расстояние в один шаг. — «Позволь мне рассказать тебе», — сказала Йеджи. — «Мои предположения о том, что будет происходить на Карибах с этого момента». Рюджин, хотя и растерялась — это были не те слова, которых она ожидала, — кивнула. — «Империи находятся в мире», — продолжила Йеджи. Она опустила взгляд на свою треуголку, в зазорах между пиками образовались лужицы. — «Этого мира жаждут и Британская, и Испанская короны, поскольку обе хотят сосредоточиться исключительно на своих владениях в Вест-Индии. Как ты, возможно, знаешь или подозреваешь, это нападение Моргана не основывается на какой-либо веской причине». — «Я знаю», — сказала Рюджин. — «Капитан Риверо никогда не нападал на английские колонии». — «Это верно. Но это не имеет значения. Поскольку Морган подделал лицензию испанского капера, у нас достаточно причин, чтобы напасть на испанцев еще раз. Око за око». — «Однако Британская империя больше не допустит подобных нападений, как это. Раньше, когда они воевали с Испанской империей, они не возражали против нападений пиратов и каперов на испанские поселения, испанские корабли, потому что это приносило им выгоду. Порт-Ройал стал гнездом пиратов потому, что губернатор хотел, чтобы так произошло. Они стали разрушительной силой, за которую они ничего не платили». Йеджи вытянула руку в сторону и опустошила накопившуюся воду в своей шляпе, затем начала возиться с ней. — «Что я хочу сказать: так уже не будет. Ни одна Империя не будет терпеть больше пиратства, даже если оно им выгодно, потому что эта выгода — ничто перед лицом возникающих проблем. Что если одна Империя устанет от нападений, обвинит другую, и разразится новый конфликт? Нет, обе будут стремиться выследить пиратов». Моросящий дождик превратился в настоящий дождь. Это были толстые, тяжелые капли, они отдавались эхом от деревьев и стёкол домов и стучали по голове Рюджин, подобно карающим пальцам. — «Если ты решишь продолжать вести вечную войну», — продолжала Йеджи, глядя на запотевшее окно. — «Тебе придётся иметь дело сразу с двумя империями. Может быть, с тремя, если французы будут благосклонны. С этого момента вряд ли найдется безопасное место. Порт-Ройал не будет в безопасности, как и Каймановы острова», — она несколько секунд изучала Рюджин. — «Только свинарники вроде Тортуги будут твоим убежищем, и ты действительно хочешь продолжать в том же духе? Прибывать в эти дерьмовые места, быстро тратить деньги, позволять пороку изнурять твой дух, затем возвращаться к набегам на корабли и виллы? На тебя моментально начнут охотиться десятки кораблей, и практически не будет мест, где можно спрятаться». — «Как насчёт возвращения в Жёлтое море?» — вмешалась Рюджин, когда Йеджи остановилась. Глаза Йеджи ещё больше расширились, как будто она и не думала о таком варианте. Её взгляд, устремлённый на Рюджин, был встревоженным. Она слегка наклонила голову вперед, и вода стекала с ее головы, образовывая ручейки, которые текли по бокам её носа. Было что-то жуткое в этих ручейках, стекающих по щекам Йеджи. — «Пожалуйста», — прошептала она. Это была мольба, или Рюджин ослышалась? Йеджи умоляет? Это я сделала? Какого хрена со мной не так? — «Не думаю, что смогу», — поспешно прояснила Рюджин. — «Это слишком много усилий, не так ли? Да, это явно так», — ответила она сама себе, также вспомнив, как была мимолётна сладость победы, когда она была разлучена с Йеджи, в Кабо-Верде. Что ещё более важно, она не собиралась оставлять Йеджи так далеко позади себя. Внезапно, Йеджи начала идти к трактиру, нерешительная, как растерянная душа, и Рюджин последовала за ней. Они остановились на крыльце, укрывшись от дождя. В течение нескольких ударов сердца, их сопровождал только стук дождя о крышу крыльца, и несколько пиратов, которые стояли на улице, кидая на них любопытные взгляды. К тому времени беспокойные черты лица Йеджи приобрели спокойствие. — «Если ты хочешь отправиться на край света», — сказала тогда Йеджи. — «Я…», — она вытерла воду с лица, и её челюсть немного отвисла, наверняка языком исследуя золотой зуб. — «Я пойду с тобой», — подтвердила она. Смятение. Рюджин, одежда которой промокла насквозь, дрожала. Йеджи, очевидно, заметила её оцепенение, потому что добавила: — «Я согласна на небольшой домик, вернувшись в Корею». — «Ты… серьёзно?» — Рюджин была ошарашена. Йеджи кивнула, устремив взгляд на свою потрепанную шляпу. — «Если ты хочешь сражаться на краю света, я не скажу тебе, что буду сражаться там, тем более просто ради сражения, но я буду ждать тебя на шаг позади, на случай, если тебе понадобится отдых. Когда ты захочешь отдохнуть, у тебя будет маленький домик, наш маленький домик, где ты сможешь отдохнуть столько дней, сколько тебе понадобится». Рюджин ничего не сказала. Ей хотелось признаться в причине своей нерешительности, но она была оцепеневшей, как физически, так и душевно. — «Прошло много времени», — сказала Йеджи, возвращая Рюджин к реальности. — «Я лучше найду остальных. Оружие нужно высушить. Оно может быть повреждено». Йеджи уже была на улице, когда Рюджин среагировала. Несколько шагов, и она схватила Йеджи за плечо. Йеджи обернулась и бросила на неё нежный взгляд. — «Ты не сказала мне, чего хочешь ты», — сказала Рюджин, впервые осознав это. — «Ты даёшь мне свои знания, но не то, чего ты хочешь». — «То, чего я хочу, не должно влиять на твои решения», — сказала Йеджи, мягко улыбаясь ей. Почему мягкость, почему она была так терпелива сейчас? Сейчас, когда она должна была сорваться, как она сделала в тот раз с коркой и когда она была в каноэ, но она была спокойна. В течение всех этих минут, на лице Йеджи не промелькнуло раздражения. — «Вот в чём мы и отличаемся», — ответила Рюджин. Она возилась со своей двууголкой. — «Я хочу знать, чего ты хочешь. Ты действительно хочешь жить в маленьком домике в случайном городе, вместо того, чтобы иметь что-то лучшее здесь? Ты действительно хочешь отправиться в долгое путешествие в Корею?» — она сделала паузу, пялясь, внимательно изучая черты лица Йеджи. Казалось, что под этими чертами лица сдерживался просто поток эмоций и слов. — «Думаю, твоё мнение поможет мне принять решение», — призналась Рюджин, чувствуя себя именно такой: нерешительной. Йеджи улыбнулась с теплотой, подобной утреннему солнцу. — «Я хочу продолжать встречаться с тобой», — сказала она. — «Какой смысл иметь особняк, если он пуст? Не важно, сколько картин украшают стены, не важно, сколько мебели наполняют комнаты, я буду так же одинока без тебя. Маленький дом, но тот, в котором ты часто бываешь, будет Нирваной». Она сократила расстояние между ними и заключила Рюджин в объятия. Внезапно показалось, будто Йеджи в последний раз обнимала её тысячу лет назад. Тепло, которое она источала, то, как она сцепила руки вместе за спиной у Рюджин, то, как она опустила свою голову, как будто хотела спрятать лицо в шее Рюджин, но было слишком низко для неё, чтобы сделать такое. Рюджин забыла. Голод, трудности, желание сражаться лишили её воспоминаний о том, что имела в виду Йеджи. Убежище, источник эмоций, более сильных, чем безумие битвы. Как она упустила это из виду, как она приняла это как должное, будто это было обычным делом? Это было нечто особенное. Человек, который желает видеть тебя несмотря ни на что, был редкостью, которой немногие могли похвастаться. Самые редкие драгоценные камни, и действительно ли Рюджин разрывалась между удержанием драгоценного камня и сражением? У неё разболелась голова. Одежда отяжелела от воды, и было холодно, потому что уже темнело. На улице царил мрак, по большей части из-за холмов, которые перекрывали умирающий свет солнца. «Неужели мы так много говорили?» Йеджи освободила её и посмотрела ей в глаза, что Рюджин заметила при их близости. — «Смерть — это тень, которая тянется впереди нас», — мрачно сказала Йеджи. — «С каждым проходящим боем она становится более чёрной, пока…» — она покачала головой и погладила щеки Рюджин большими пальцами. — «Меня пугает мысль о том, что она восстанет перед тобой». И она ушла. Рюджин запустила обе руки в волосы, поправляя их. Порыв влажного ветра ласкал её затылок. Потом она отправилась в путь, оцепенелая от лавины информации, требующей обработки.<*>
После пожара в этом месте уцелело всего несколько домов, слишком мало для тысячи с лишним мужчин и женщин, и Морган приказал нескольким людям из каждой группы охранять оружие в домах. Остальные проведут ночь под открытым небом, насквозь промокнув. По крайней мере, лес давал некоторую защиту от холодного дождя. Рюджин пошла в их сторону, мельком замечая то тут, то там сотни фигур, сгрудившихся рядом со стволами деревьев. Некоторые набрасывали поверх себя ветки и листья, запихивали в шапки, ища хоть какой-то проблеск комфорта. Она сдала своё огнестрельное оружие, ощущая себя рассеянной. О многом нужно было подумать, и у неё больше не было оправдания, что ей нужно больше времени. У неё были целые дни, дни в марше на размышления, и Йеджи дала ей достаточно информации, чтобы понять весь сценарий. Рюджин опустилась рядом с большим корявым деревом. Ее мышцы болели. Подниматься на холм в обычном темпе было чем-то не привычным для нее. Дождь все еще лил неустанно и неуклонно. Капли стекали по естественной крыше кедров, поэтому не было возможности просушиться. Однако, крыша предоставляла хорошее укрытие. Где может быть Йеджи? Наверняка в другой части леса, не очень далеко вглубь. Проведя с ней достаточно времени, Рюджин считала, что она способна немного подражать логическому мышлению Йеджи. И впервые Рюджин захотела подумать. По словам проводников, они были близки к тому, чтобы обнаружить Панаму. Там они могут умереть, и Рюджин не хотела, чтобы кто-то из них уходил, не достигнув совместного решения. Сначала снова отправиться в Жёлтое море, сделать десятки остановок и потратить деньги, лишь бы всё закончилось так же, как и началось, иначе говоря, снова нуждаться в драгоценностях? Рюджин, мягко говоря, упоминала эту идею, но она не желала идти на это, даже если бы Йеджи захотела сопровождать её. Многие ли из её экипажа захотели бы отправиться в такое путешествие просто ради удовольствия? Черён заявила, что не ищет сражений, а поход в Корею означал именно это. Это того не стоило. Во-вторых, война с тремя империями не звучала захватывающей, а скорее утомительной. Что, если во время морского сражения с испанским кораблем, подойдет английский или французский, а то и больше кораблей? Рюджин не была глупой. Сражаться с тремя кораблями было всё равно, что сражаться с тремя мечниками одновременно. Ты умрешь, независимо от того, насколько ты был хорош. Она могла сбежать. В конце концов, «Wannabe» был быстрый. А что потом? Конечно, она не смогла бы пойти туда, где у них с Йеджи был собственный дом, потому что они будут искать Рюджин. Они даже могут придраться к Йеджи за то, что она её возлюбленная. Нет, такой сценарий тоже не стоил того. Рассматривая всё в таком виде, сопоставляя всю информацию вместе, Рюджин почувствовала, как её желание сражаться ради самой борьбы ослабевает. На самом деле, это казалось ей глупым. Насмехаться над Смертью было замечательно, но любовь Йеджи была намного лучше. Слева от неё затрещала ветка. Рюджин насторожилась, держа в руке кинжал. — «Это я», — сказала Йеджи. Рюджин расслабилась и убрала кинжал в ножны. — «Как ты узнала, что я здесь? Ты же ни хрена не видишь». — «Интуиция», — ответила Йеджи. — «Ага. Как?» — «Хорошо, я видела, как ты некоторое время назад шла в этом направлении». — «Я так и знала», — триумфально сказала Рюджин. Она чувствовала, что Йеджи находилась рядом с ней, близко, но недостаточно для случайного соприкосновения. За последние несколько дней, хотя они и были близки, между ними, казалось, появился разлом. Они не говорили об этом, но он был здесь, угрожающий. Возможно, это был совместный защитный механизм, спасающий их от неприятностей, если бы они решили как-то расстаться. Рюджин вспомнила ту короткую иллюзию в виде клубов дыма, сквозь которые Йеджи казалась далекой. Как это было тревожно, и что это была лишь глупость её разума. Или так она говорила себе. Предзнаменование, это было предзнаменование, и Рюджин не хотела, чтобы оно сбылось. Она открыла глаза, почувствовав тяжесть на своём плече. Йеджи придвинулась рядом с ней и дотянулась до руки Рюджин, которая с радостью протянула ей руку. Пальцы Йеджи были холодными, а ладонь — грубой, как всегда. Такой желанной, как и всегда. От этого прикосновения под пальцами, Рюджин почувствовала толчок нереальности. Это была та самая женщина, которая восемь лет провела в набегах на корабли, каждый раз выходя живой. Десять лет почти-объявленной войны против испанцев — французы были дополнительной добычей — и лишь несколько месяцев превратили её в спокойную, вдумчивую женщину, какой она была сейчас. Хотя прежняя Йеджи всё ещё была там — она пережила взятие Сан-Лоренцо и марш до сих пор, идя с настоящей силой воли, когда голод жевал её кишки, — это была лишь временная маска. Да, она идеально подходила ей, но была лишь объектом. Жадность, желание быть головной болью для испанцев, больше не были её частью. Но она всё ещё была Йеджи, во всех остальных смыслах. У неё всё ещё был убийственный взгляд, когда её что-то тревожило. Она всё ещё могла возвышаться над тобой и раздавить тебя, если ты связывался с ней, просто спроси того парня, которому пришлось накладывать швы на голову. Её сила воли, сделанная из чистейшей стали, не заржавела: она ходила, когда голод уже свалил бы с ног самого сильного человека. Она по-прежнему смеялась над грязными шутками, по-прежнему любила напиваться и петь с друзьями. Но она также видела дальше, она видела вещи, о существовании которых Рюджин даже не подозревала, и она показывала эти вещи Рюджин. Её способ видеть мир, как они это называли, был чем-то, что очаровывало Рюджин, которая знала, что многие вещи вылетают из её головы. Воинский дух Йеджи не умер. Он был там с её рождения. Воля и сила Йеджи происходили не от того, что она провела годы, сражаясь и убивая. Такие дары были у Йеджи с рождения. Пират не выковал эти качества, скорее эти качества выковали пирата, известную как: Йеджи Разрушительница Торговцев. Она всё ещё была женщиной, в которую влюбилась Рюджин. Она всё ещё обладала духом, который так пленил Рюджин. Когда Йеджи опустила голову ей на плечо, Рюджин кое-что поняла. Как ей могло надоесть жить с Йеджи? Этого не может произойти. «Безусловно, именно люди, с которыми человек живёт, делают дом таким интересным». Однако, что, если Рюджин не сможет найти способ приспособиться к такой жизни? Что, если после нескольких месяцев жизни с Йеджи она не будет чувствовать покоя? Она не думала, что сражение снова позовёт её, а скорее, что она попросту не знает, как жить иначе, чем так, как она жила уже столь долгое время.<*>
Проснулась Рюджин, когда дождь уже прекратился. Она потёрла лицо, забыв, что вообще заснула. Самое время разжечь костёр. Вокруг должно было быть достаточно сухих веток, и они рисковали заболеть от промокшей и холодной одежды. Боги, было очень холодно. Йеджи, казалось, спала, лежа на ней. То, что она не храпела, было знаком того, что её сон был лёгким, и Рюджин не хотела её будить, но ей нужно было двигаться, чтобы разжечь огонь. Она пыталась быть настолько осторожной, насколько это было возможно, но Йеджи всё равно проснулась. — «Всё прояснилось», — сказала ей Рюджин низким голосом. — «Я разожгу огонь». — «Я помогу тебе», — мягко ответила Йеджи. У них ушло несколько минут на то, чтобы разжечь огниво, прощупывая землю в поисках веток и сухого хвороста. Они уютно устроились вблизи от огня, слабого, но лучше, чем ничего. Это оберегало от холода. Безмолвные минуты проносились незаметно. Инстинкт говорил Рюджин, что полночь уже прошла. Её беспокойство вернулось. Страх перемен, и Рюджин не знала, что сказать себе, чтобы успокоиться. — «Мне бы сейчас не помешал чай Айрин», — заметила Йеджи. Рюджин открыла глаза и посмотрела на неё. Рюджин нуждалась в помощи, чтобы понять, что вечная битва — не хорошая идея, и эту помощь дала ей Йеджи. Её возлюбленная знала многое, она была голосом жизненного опыта. Кроме того, она была кем-то, кто прожил жизнь, которой опасалась Рюджин. Кто лучше расскажет ей о той жизни? Она пыталась расшифровать секрет этой жизни и, честно говоря, не знала как, но у Йеджи должен быть ответ. — «В нашем доме», — нерешительно начала Рюджин. — «Будет ли у нас камин?» — «А?» — «То, что я сейчас больше всего хочу, это камин, чтобы согреться», — объяснила Рюджин. — «Будет ли у нас камин в нашем доме?» Йеджи долго изучала слабый огонь, пламя отражалось в её глазах. — «Такой большой, какой мы захотим», — сказала она наконец. — «Зима будет не чем-то неприятным, как в детстве, а чем-то радостным. Однажды ты говорила мне, что наслаждалась этим уже в роли пирата, потому что могла заплатить за трактир с камином». — «Так будет лучше. Мы не будем ничего платить, когда захотим посидеть перед большим камином, рассказывать истории, говорить о прошедшем дне. Камин, украшенный большими золотыми часами». — «Продолжай», — попросила Рюджин, когда Йеджи закончила и посмотрела на неё. — «Расскажи мне о той жизни». — «Конечно, мы не будем простыми крестьянками», — сказала Йеджи, вытянув руки к огню. — «Мы также не будем благородными придурками. Мы уйдем отсюда с такой добычей, что нам больше никогда не придётся работать. У нас будет собственная кровать, собственная комната, хорошая еда каждый день». — «Мы также не будем жить в деревне», — продолжала Йеджи, её усталый поначалу голос принял страстность. — «Тебе нравится Порт-Ройал? Мэтью-Таун? Нассау? Это большие города, с десятками вещей, которые можно сделать и посмотреть. Мы можем прогуливаться по улицам под светом уличных фонарей, ведь именно ночью похолодает». — «Я ненавижу солнце», — заметила Рюджин, обнимая колени. — «Я думаю, все на семи морях это знают. Мы встретим интересных людей, даже если мы бывшие пираты, потому что в мире должен быть кто-то, кто разделяет наше чувство юмора, наш способ веселиться. Может быть, некоторые члены «Wannabe» переедут в тот же город, что и мы». — «Это было бы здорово», — мозг Рюджин работал на полную мощность, не обращая внимания на усталость, представляя себе сценарии, которые Йеджи изложила для неё. Большие города, бурлящие энергией и жизнью. — «А если нам станет скучно, кто будет возражать?» — Йеджи пожала плечами. — «Мы продадим дом и отправимся куда-нибудь ещё. На другой остров (не испанский или французский, спасибо), или даже в Европу!» — «Но у нас не останется никаких денег!» — воскликнула Рюджин. — «И что!» — Йеджи широко улыбнулась, сверкнув золотым зубом. — «У нас осталось бы достаточно, чтобы добраться до города, обокрасть сундуки и улизнуть, посмеявшись над этими идиотами. Но…» — и страстность Йеджи исчезла, сменившись спокойствием и уверенностью — «…Я не думаю, что это произойдет. Рюджин, там целый мир. Я видела только один в таком маленьком городке, как Кайона, и я прихожу в восторг просто при мысли о достопримечательностях больших городов. А когда ты рядом со мной? Ха! Это будет еще лучше». — «Может быть, может быть», — пробормотала Рюджин. Тишина окутала их. Сон безжалостно теперь атаковал Рюджин, когда её одежда уже высохла. Но было в чём признаться Йеджи, что-то, в чём Рюджин должна была выговориться. Она могла сделать это только с Йеджи. — «Я боюсь». Удивление поселилось на чертах лица Йеджи, но исчезло, когда она покачала головой. — «Чего, дорогая?» — «Незнания, как жить другой жизнью», — ответила Рюджин. — «От того, что мой дух настолько ядовитый, что его невозможно хоть немного исцелить». Как трудно было признать свои страхи. Как трудно показать слабость — но это было легче, когда другой человек смотрел на тебя с таким терпением и любовью, как это делала Йеджи. — «Ты — воин», — сказала возлюбленная Рюджин после нескольких секунд молчания. — «Во всех смыслах. Ты можешь справиться с трудностями помимо физических, я знаю. Я готова поставить на это свою душу. Знаешь, почему? Потому что в чём-то ты похожа на меня. Среди этого — воля, такая же сильная, как море». Так много уверенности во мне. Ты уверена во мне больше, чем я сама в себе. Ты должна видеть то, чего не вижу я. Но она верила своей возлюбленной. Если она верила в Рюджин, капитан не собиралась предавать это доверие. Йеджи доверила Рюджин не подвергать себя излишней опасности, и оказалось, что Рюджин способна оставаться в стороне, не бросаться на передовую во время засад. Рюджин могла бы сомневаться тысячу раз, но Йеджи была непоколебимой твердыней. Если Йеджи верила, что Рюджин может приспособиться, это должно быть правдой. — «Я понимаю», — сказала Рюджин, не отрывая взгляда от своих рук. — «Спасибо. Пришло время спать». Она не удивилась, что Йеджи не стала настаивать, требуя ответа. Утро принесло бы отдохнувший разум, а значит, и более ясные мысли. Разведя костёр, они улеглись возле него. — «Ты хочешь насмехаться над Смертью, Рюджин?» — тихо спросила Йеджи, когда Рюджин засыпала. — «Тогда живи. Наслаждайся бесконечными удовольствиями жизни. Проживи долгую жизнь. Это все равно, что плюнуть в лицо Смерти. Я могу показать тебе так много, это того стоит…» Сон окутал Рюджин.<*>
— «Неужели прошло всего лишь несколько дней?» — подумала Рюджин спустя час после начала марша. Ей казалось, что она провела на этом перешейке недели, среди знойных джунглей, влажных лесов, болот, кишащих комарами, и полей, усеянных сожженными или покинутыми хижинами. Ей было всё равно, что проводники повторяли, что они неподалеку — она просто пожимала плечами и шла. И шла. И шла, напоминая себе, что каждый её шаг — это на ещё на один шаг меньше, чтобы добраться до созревшего плода, которым был город Панама. Как и в предыдущие дни, день начался очень рано, когда трубы разнеслись по сожженному месту и открытому полю между ним и лесом. Люди, пошатываясь, поднимались на ноги, их темные круги под глазами выражали всё о пережитой ночи. Однако, Рюджин проснулась с новой решимостью. Слова, произнесенные ночью, всё ещё были свежи в её памяти, готовые к проработке, пока она шла. Дорога от сожженного места (которое, кстати, называлось Инбетуин) была такой же мучительной, как и та, по которой они следовали, прежде чем свернуть в гору. Только дюжина человек могла идти бок о бок по этой дороге, и первые ряды поднимали облако пыли, которое приходилось глотать тем, кто шёл позади. В первые часы марша прессованная грунтовая дорога разворачивалась к югу, где на далеком горизонте виднелся силуэт холма. В то утро идти было не так страшно, просто потому, что они шли по настоящей дороге, а не через проклятые леса — Рюджин больше никогда в жизни не хотела видеть леса, — но голод — это кислое чувство в кишках — и недостаток хорошего сна всё ещё сказывались на её настроении. В её ряду, впереди колонны, Рюджин сопровождали Йеджи, Черён, Джису, Карина, Винтер, Тэхён, мастер-оружейник «Wannabe» и Соён. Она с готовностью признала, что, просто идя рядом со своим экипажем, жестокая рука природы была не столь удушающей. Рюджин чувствовала себя очень комфортно среди корейцев. Она полагала, это из-за того, что в Вест-Индии их было так мало. Несмотря на то, что пираты потеряли связь со своей страной происхождения — ты всё ещё был англичанином, французом или португальцем, конечно, но тебя больше не волновало, откуда родом твой товарищ, — если все лица, которые ты видел вокруг, так отличались от твоих, если языки, на которых они говорили, звучали так странно для твоего слуха, ты в итоге чувствовал себя не в своей тарелке даже в обществе, где все, со стороны, казались не в своей тарелке. Рюджин размышляла об этом не в первый и не в десятый раз, и всегда кривила лицо, приходя к одному и тому же выводу: она полюбила их и тем самым нарушила одно из неписаных правил пиратства — не дружить со своими товарищами. Ведь они могли умереть в любой момент, оставив тебя, возможно, контуженным, а это в разгар битвы означало смерть. Рюджин отогнала эти мысли в сторону, когда во главе колонны к ней рысью подбежала серьезная Юна. Даже девушка с игривым настроем ощутила на себе тяготы. Между бровями и возле глаз у неё постоянно появлялись морщинки. Будда, но она младше меня. Какой же я буду? Конечно, у меня должно быть будет хороший набор новых морщин. — «Мы заметили группу из двадцати крыс», — доложила Юна, шагая рядом с ней. — «Вон на том холме», — она указала на возвышение в земле слева от дороги и примерно в двадцати метрах впереди. — «Мы пытались их выследить, но пока мы туда добрались, они исчезли». — «Как, чёрт возьми, они это делают?» — ворчала Рюджин. — «Они прячутся в земле, с ними индейские шаманы, или…?» — она не могла придумать, что добавить. — «Может быть, пещеры», — сказала Юна, пожав плечами. — «Боги хорошо знают, что в наименее подозрительном месте может быть одна из них. Но искать их — потеря времени». Рюджин кивнула. — «Хорошая работа, Юна. Возвращайся к делу». — «Да, капитан», — кивнула Юна, слегка улыбнувшись на комплимент. — «У неё жутко невинная улыбка, чтобы быть убийцей, ворующей золото, как я», — заметила Рюджин, когда Юна скрылась за колонной. — «Удивительно, верно?» — Черён, находясь слева от неё, заметила. Рюджин бросила на неё косой взгляд. Это был мечтательный тон? Она знала, что Черён и Юна очень хорошо ладят, но заместителю не нравятся такие женщины? — «Ха?» — в замешательстве сказала Рюджин. — «Она мне как младшая сестра», — объяснила Черён с широкой улыбкой. Тогда Рюджин почувствовала себя по-настоящему глупой. Так вот почему Черён заставила её вернуться на Карибы! Рюджин и в голову не приходило, что она, возможно, не единственная, кто оставила кого-то, кого любила, среди экипажа Йеджи. И что она не могла быть единственной, чьё сердце требовало встречи с тем, кто сделал его счастливым, даже если это не было в романтическом смысле. Рюджин рассмеялась, странный звук на фоне шагов и хриплого бормотания голодающих людей. Она закинула руку на плечи Черён и встряхнула её, обнажив зубы в широкой ухмылке. — «Ты — сволочь, Черён», — сказала она. — «Очень мило». — «Спасибо, капитан», — ответила Черён с легкой улыбкой. Как приятно было видеть её улыбку в таких обстоятельствах, чёрт возьми. Когда смех прекратился, Рюджин всё ещё держала своего заместителя рядом с собой и добавила, тихо и только для неё: — «Я благодарю тебя всем сердцем и душой, Черён. Пусть шторма меня заберут, но я должна признать, что мне никогда не хватило бы набраться духу и вернуться за Йеджи. Какой бы ни была моя награда в этом деле, ты заслужила малую часть её», — она отпустила Черён и позволила ей выпрямиться. Заместитель смотрела на неё, приподняв брови в чистом удивлении, и её губы были слегка приоткрыты. Она пару раз моргнула, а затем издала чистый, хриплый смешок. — «Я могу по пальцам пересчитать, сколько раз кто-то благодарил меня за что-то», — Черён посмотрела на холм и медленно кивнула. Судя по тону голоса, она звучала счастливой. — «Я…» — она махнула рукой в разочаровании, как будто не могла найти слов. — «Это приятно», — закончила она. Рюджин похлопала её по плечу. Она почувствовала, что её благодарность заместителю взлетела до небес. — «Я могу даже поцеловать тебя, Чер», — пошутила Рюджин. Черён бросила на неё хитрый взгляд, Рюджин не поняла, о чём он, и подтолкнула женщину рядом с собой. Она заговорила достаточно громко, чтобы Рюджин услышала. — «Эй, Йеджи, Рюджин сказала, что может меня поцеловать». У Рюджин расширились глаза. Она встретила миндалевидные глаза Йеджи, которые смотрели на неё со стороны Черён, и они были любознательными. — «Это просто выражение, это просто выражение!» — быстро сказала Рюджин, показывая успокаивающий жест. Йеджи и Черён разразились смехом, и, похоже, за счёт Рюджин. — «Я не люблю делиться», — сказала Йеджи между смешками. — «но мы можем попробовать. Что скажешь, Черён?». — «Я не люблю женщин…» — «…Ты не знаешь, что теряешь», — пробормотала Рюджин. — «Но мы можем попробовать», — заключила Черён, не обращая на неё внимания. — «Юне тоже будет интересно». — «Пригласи её», — подбодрила её Йеджи веселым тоном, и они засмеялись, толкая друг друга локтями. — «Вы, ребята, сволочи», — с улыбкой сказала Рюджин.<*>
Массив холма омывался солнцем с востока, представляя собой золотисто-зеленоватую смесь на этой стороне и только зеленоватую на другой. Приблизительно в пятидесяти метрах от него дорога разветвлялась. Одна поворачивала на восток, а другая шла прямо и зигзагами поднималась вверх по склону холма. — «Мы пойдем вверх по холму», — приказал Морган, когда они остановились на пересечении дорог. Рюджин нахмурилась. — «Только не ещё один дерьмовый подъём, пожалуйста», — но она знала, что это к лучшему, так как там у них будет великолепный обзор картины. Она вздохнула и дала своё согласие. Из-за ширины горной дороги, её предназначение было в том, чтобы по ней передвигались преимущественно всадники и небольшие группы людей, такие как странники или фермеры, которые полагали, что лучше подняться на горный хребет, чем идти вокруг него по дороге. Первый путь был утомительным — без сомнения, почему, — но быстрее, в то время как последний подходил для повозок и караванов. На полпути Рюджин разглядывала пейзаж сквозь тонкие деревья, покрывающие склон холма. Очень длинную, но поредевшую колонну пиратов можно было увидеть внизу, ибо дорога допускала лишь пятерых за раз. Поля, усеянные посевами, все пустые, смешивались с джунглями или густыми лесами, хотя Рюджин бросила попытки провести между ними различие. Она называла их так, как считала нужным. Её взгляд скользнул к женщине рядом с ней. Йеджи Разрушительница Торговцев носила старую треуголку, привязанную к предплечью, и также сняла ткань, закрывавшую её волосы, так что они ниспадали прямо на плечи. На макушке головы пряди были естественного черного цвета. Она не стригла их с тех пор, как вернулась Рюджин. Взгляд возлюбленной Рюджин был тверд, как кедр. Несмотря на голод и трудности, она не теряла самообладания, и Рюджин чувствовала, что всё будет хорошо. Отчасти она понимала, что это глупо — она могла быть застрелена в любой момент и не узнать об этом, пока не окажется перед Йеомной, — но другая её часть цеплялась за это чувство безопасности. Йеджи вызывала так много вещей, и Рюджин думала обо всех них. Она представляла их с ней, день за днём, и не было места для сомнений: это было то, чего она хотела. — «Я думаю, мы очень близки», — голос Йеджи, спокойный и неожиданный, затопил уши Рюджин. Ах, я уставилась на неё. Ну, не то, что бы я не могла. Однако, она смотрела прямо вперёд. Она не хотела споткнуться о камень. — «Да услышат тебя боги», — пробормотала Рюджин, почувствовав облегчение. Она выпрямила спину и внезапно почувствовала себя немного легче. — «На схемах город выглядит очень большим… Как ты думаешь, он больше, чем Порт-Ройал?» — «Порт-Ройал — самый большой город на Карибах, но провинция Огненной Земли — это совсем другая рыба», — сказала Йеджи. Она энергично почесала голову, прежде чем закончить. — «Он будет намного больше». — «Теперь ты пробудила моё любопытство», — сказала Рюджин. — «Но неужели разница настолько велика?» — «Хочешь поспорить? Ты — на то, что разница не так велика, а я — на то, что она велика», — улыбка, украшавшая её губы, была очевидной в её тоне. — «Ты говоришь так уверенно, что я не думаю, что разумно соглашаться. Кроме того», — добавила она, повернув голову, она с весельем посмотрела на свою возлюбленную. — «мы разделим выигрыш! Никто ничего не потеряет и не получит». Красивая улыбка Йеджи стала ещё шире, намекая на уголки её зубов. На одном из них Рюджин мельком увидела золотой. — «Да, но удовлетворение от победы над тобой такое же», — улыбка Йеджи приобрела насмешливый, вызывающий оттенок. — «Или ты боишься, Разрушительница Мачт?» Рюджин ухмыльнулась. — «Раз ты так хочешь, Разрушительница Торговцев», — ответила она. — «Я согласна». Йеджи подмигнула ей, и на этом всё закончилось.<*>
Остаток подъёма прошёл в тишине, прерываемой только тяжелым дыханием и хрипами от нагрузки. Йеджи уже несколько дней испытывала постоянную боль в ногах, которая умоляла её остаться на одном месте на несколько дней, отдыхая. Она умоляла её прекратить ходить и ходить каждый час. В сочетании с недостатком сна и еды, Йеджи постоянно чувствовала себя на грани безумия. Но она всегда вовремя отступала от пропасти. «Двигайся вперед, двигайся вперед», — продолжала говорить она себе. «Если не ради себя, то ради Рюджин. Иди вперёд ради неё. Продвигайся вперёд, чтобы выиграть битву, которая поджидает нас у ворот проклятого города». И так, бывший капитан продолжала настаивать. Так она продвигалась всё глубже и глубже по земле, которая не была ей родной. Земля, в которую она не имела права вторгаться, но ей было наплевать, что это так. Если никто не мог её защитить, ты имел все права мира на её грабёж. Наконец, в десять часов утра, они поднялись на гребень холма. Перед ней появилась земля, необъятная и зеленая. С другой стороны, холм спускался в долину, окруженную с юга и запада горами. Там, у подножия долины, мирно двигались коричневые, белые и розовые фигуры. Но ни один пират, даже Йеджи, поначалу не обратил на них внимания. Все взгляды были прикованы к далекому горизонту, к простирающемуся голубому, бескрайнему ковру, коим было Южное море. Оно лежало на южном берегу Панамы. Они перешли перешеек. Однако, радостные возгласы ещё не вырвались наружу. Йеджи отстегнула от ремня подзорную трубу и поднесла её к глазам. Побережье расширилось, позволяя ей подробно рассмотреть два острова немного к юго-востоку от её позиции. — «Табога и Табогуилла», — прохрипела Рюджин, стоящая рядом с ней. Йеджи перевела взгляд на сушу и прочесала береговую линию на востоке. Она остановила взгляд на здании, торчащем из моря лесов. Только одно сооружение стояло так высоко, и это было в..... — «Панама», — бездыханно пробормотала Йеджи. — «Клянусь кровью моих предков, вот она». Она первой выкрикнула торжественный крик, и это было похоже на выстрел из пороховой бочки. Аплодисменты смешались с возгласами, возгласами благодарности Богу, Шакьямуни Будде, корейским богам, и благодарность сопровождалась рыданиями облегчения. Трубы и барабаны изливали свою ликующую музыку, громкую и чистую, продолжая облагораживать праздник, и в воздух взлетали шляпы, сотни шляп. После девяти дней голодания, засад, бессонных ночей и болезней, Панама оказалась у них на виду. Йеджи, вне себя от радости, тряслась, смеялась, Черён, Джису, Юна, Тэхён — она почти не сдвинула его с места, чертова масса мышц — и, наконец, Рюджин, которую она в конце концов крепко обняла. — «Мы очень близки, любовь моя», — сказала ей Йеджи, голос задыхался от эмоций. — «Это точно», — ответила Рюджин, энергично взъерошив ей волосы. — «Верно, бури». В груди Йеджи разожглась искра решимости. Внезапно она загорелась желанием разграбить каждый фут земли в этом городе, безжалостно лишить его всех видов ценных материалов. Но больше всего она жаждала разгромить испанцев на поле битвы, на их земле, и тем самым послать сообщение в виде духовной пощечины королю Испании: Посмотри, как эта недисциплинированная орда, захватывает один из твоих самых важных городов в Новом Свете, придурок. — «Ээээй», — крикнул кто-то. — «Там внизу животные! Их десятки! Много!» Йеджи отпустила Рюджин и быстро посмотрела в подзорную трубу. Клянусь богами, это была правда! Она заметила лошадей, коров и свиней в долине, которая, как она предположила, была местом, где их разводили, мирно пасущихся. — «Будет время отпраздновать!» — крикнул Генри Морган, как будто он и не рыдал вместе с остальными. — «Не разрушайте строй и давайте начнем спуск!»<*>
Моргану не пришлось повторять приказ. Тропа перед ними спускалась вниз по склону примерно так же, как и та, по которой они поднимались, и на то, чтобы добраться до подножия, у них ушло гораздо меньше времени, чем на подъём. Мышцы Рюджин напряглись от тяги вкусить мяса, и она изо всех сил пыталась удержаться от того, чтобы не броситься вниз по тропинке. После спуска и перехода по мосту, который охватывал реку, перед ней открылась долина, усеянная покатыми холмами, зелёными, как куртка Рюджин. Армия неряшливых пиратов была разделена между теми, кто занимался охотой на животных, и теми, кто разжигал сотни костров для их приготовления. Рюджин и другие из её группы разожгли десяток костров, к которым постепенно подходили остальные, нагруженные истекающими кровью кусками разных животных. Вокруг костра, на вершине невысокого холма, уселись корейцы. Настала их очередь есть свинину, мясо которой было быстро и небрежно вымыто в реке, граничащей с долиной. В перекошенных выражениях лиц Юнги и Хосока была видна боль от того, что у них не было ни приправ, ни чего-либо, с чем можно было бы творить чудеса, хотя Рюджин была уверена, что никого не заботит вкус мяса. Ей, конечно, было всё равно. Она просто хотела есть, пока не лопнет. Когда у неё были жареные куски свинины, она ела их голыми руками, как будто была дикаркой. Разве это не так? Она рассмеялась над собственной мыслью. Долгое мгновение её шумное жевание сопровождалось удовлетворенным ворчанием остальных. Когда она впилась зубами в жёсткое мясо, теплая кровь и жир стекали по её подбородку и пачкали рубашку и кожу под ней. Она поклялась, что в тот момент была самым счастливым человеком на свете. И вид Йеджи, набивающей свой живот, только подтверждал это. Всё закончилось: сон с пустым желудком, страстное желание, чтобы ни один испанец не был пойман, из-за страха, что она не сможет удержаться от желания съесть его, как животное. Следующий укус Рюджин сорвался на полпути, когда она застыла, вспомнив обезумевшие глаза Йеджи, когда та сказала, что хочет съесть испанца. Желудок Рюджин заурчал, и она скорчила гримасу. — «Что-то не так, Рюджин?». Рюджин повернула голову и посмотрела на Йеджи, которая, в свою очередь, с любопытством смотрела на неё. — «А? Нет», — ответила Рюджин обычным тоном. — «Мне кажется, я укусила гальку», — она сделала вид, что ищет что-то во рту языком, а затем выплюнула. — «Вот». Йеджи одарила её улыбкой и продолжила есть. Вскоре прожорливый аппетит Рюджин поборол её нежелание, и она так же вернулась к трапезе. — «Что вы, ребята, собираетесь делать с награбленным?» — спросила Юна, когда все принялись за третий кусок свинины. — «Куплю себе поместье и буду жить как король», — ответил Тэхён в добродушном настроении. — «Так ты наконец-то уходишь в отставку?» — спросила Хиджин, подняв брови, и ей вторили члены первоначального экипажа «Wannabe». — «После этого, думаю, самое время, да», — ответил Тэхён, пожав плечами. Послышался непроизвольный ропот, который Рюджин сочла нормальным. Как правило, в пиратство шли, потому что не было другого выхода. Уже имея под рукой кучу денег, оставалось купить дом и жить безбедно до конца жизни. В том случае, конечно, если смог ускользнуть от властей. — «С моей стороны», — вмешалась Джису. — «я собираюсь подкупить губернатора города Мэтью-Таун, чтобы он продал мне трактир на улице Джесси». — «Разве не трактирщик выдал тебя стражникам за то, что ты не заплатила ему то, что задолжала?» — спросила Юна. — «И я планирую оставить его на улице», — проворчала Джису. — «Из-за него я провела месяц в темнице форта». Йеджи издала смешок. — «Мне пришлось отдать губернатору всю добычу со следующего захвата, чтобы он отпустил тебя», — сказала она. — «Мы с Чер», — вклинилась Юна с широкой улыбкой. — «будем жить вместе. Во дворце». — «В обычном доме, подруга моя», — поправила её Черён. — «Мы не можем позволить себе дворец. К тому же», — добавила она. — «они нелепо велики только для двух человек». Юна недовольно надула нижнюю губу. Черён послала ей воздушный поцелуй, от которого Юна сморщила нос. Остальные шутили за счёт обеих женщин, пока Джихё не спросила Йеджи: — «А как насчет тебя, Йеджи, что ты будешь делать?» Йеджи, с улыбкой наблюдавшая за происходящим, моргнула и посмотрела на Джихё. Остальные замолчали, ожидая ответа. Ожидая услышать грандиозный план, который, несомненно, будет у Йеджи Разрушительницы Торговцев. — «Я… эээ…» — нерешительно сказала Йеджи. Она бросила короткий взгляд на Рюджин. — «Я собираюсь…» — «Мы с Йеджи тоже исчезнем», — спокойно и уверенно ответила Рюджин за свою возлюбленную. — «В каком-нибудь маленьком домике в городе. Или, ну» — поправила она себя с усмешкой. — «не очень маленький домик. Деньги пойдут на что-нибудь». — «Рюджин Разрушительница Мачт, в конце концов, уходит в отставку?» — спросила Черён с непритворным драматизмом. — «Я думала, что никогда не наступит такой день, когда я смогу это услышать», — недоверчиво сказала Наён. — «Я думала, что мне придётся зашивать твои раны, пока один из нас не умрёт». Йеджи смотрела на Рюджин широко раскрытыми глазами. Рюджин могла почти прочитать её мысли. Действительно, ты собираешься отказать себе в удовольствии сражаться? Рюджин одарила её лучшей улыбкой и положила руку на колено Йеджи. Глядя ей в глаза, она всем им сказала: — «Да, пришло время сосредоточить свою жизнь на других вещах». Как приятно было снова увидеть ямочки Йеджи. Рюджин была готова отдать всё что угодно, только бы видеть их снова и снова, даже если бы это означало навсегда уехать от моря. Даже если бы это означало перебраться в пустыню. Рюджин чувствовала, что всё будет казаться приятным, если она разделит это с самой красивой энергичной женщиной, которую она когда-либо встречала в своей жизни. Пока остальные делились своими планами на будущее, Рюджин почувствовала, как её потянули за куртку. Конечно же, это была Йеджи. — «Мы можем немного прогуляться?» — спросила она, переводя взгляд на тропинку, ведущую к холму, с которого они спустились. Рюджин кивнула, и они обе извинились перед ребятами. Сзади них доносились шутки членов экипажа, которые вскоре превратились в насмешки, которыми они бросались друг в друга. Они не могли продержаться и десяти минут без издевок друг над другом. Они пересекли тропу, которая петляла вверх и вниз по холмам долины, пока они не оставили позади себя скопления костров, вокруг которых сидели пираты, распевая песни о еде и выпивке. Они пересекли мост, и Йеджи остановилась там, где дорога начинала подниматься на холм. Перед ними расстилалась долина, усеянная разноцветными фигурами и клочьями сероватого дыма. Рюджин перестала любоваться пейзажем и повернулась к Йеджи. И тогда её возлюбленная заговорила. — «Я не буду тебя ни к чему принуждать…» — начала говорить она, но рука Рюджин на её щеке заглушила слова. — «Я уверена», — сказала Рюджин. — «Я хочу попробовать эту жизнь, о которой ты говоришь. Мне нравится сражаться, но я поняла, что хочу перемен. Если ты смогла приспособиться, то и я смогу». Йеджи закрыла глаза и потерлась щекой о ладонь Рюджин. Кожа Йеджи была теплой. — «Я не хочу только своего удовольствия, Рю», — сказала Йеджи низким голосом. — «Если ты нашла удовольствие в той жизни, думаю, я тоже найду», — спокойно ответила Рюджин. Глаза Йеджи расширились. — «Ты уверена, что не хочешь оставить «Wannabe» на всякий случай?» — спросила она. Рюджин подумала об этом, и то, что помогло ей принять решение, было воспоминание о её товарищах по экипажу, несколько минут назад. Они были с Рюджин много лет, а теперь они уходят. Все они уходят в отставку, все искали хорошей жизни. Без них битва была бы менее привлекательной, чем она уже казалась. — «Нет», — ответила Рюджин. — «Я продам корабль за то, что смогу, или оставлю его кому угодно, кто захочет продолжать пиратствовать. Это буду не я», — она сократила расстояние между ними и положила вторую руку на свободную щеку Йеджи. — «Я хочу продолжать видеть тебя, все оставшиеся дни». Йеджи опустила голову, и их носы ласкали друг друга. — «А если у тебя не выйдет», — сказала она, от волнения у нее перехватило дыхание. — «Я всегда буду ждать тебя. Я последую за тобой, даже для того, чтобы поддерживать себя в форме». Рюджин улыбнулась, покачав головой. — «Мне нравится битва, но ты мне нравишься больше». Она собиралась поцеловать её, но Йеджи обняла её с таким порывом, что едва не свалила их обеих. Рюджин вскрикнула, но сумела удержать их на ногах. Йеджи обняла её с такой силой, что было почти болезненно. — «Ты не пожалеешь об этом», — сказала Йеджи, зарываясь руками в волосы Рюджин. — «Я клянусь, ты не пожалеешь об этом». В ответ Рюджин вернула такие же страстные объятия. Прямо в этот момент, почувствовав уютные, домашние объятия Йеджи, Рюджин была охвачена вечным чувством удовлетворения, которое было в тысячу раз лучше, чем безумие битвы. В этот момент Рюджин поняла, что предпочитает быть одержимой этой полнотой, а не битвой. Последнее лишь заставляло её чувствовать себя живой на грани смерти, и на короткий момент это ощущение быстро забывалось. Это было пустое ощущение. Первое длилось до тех пор, пока руки Йеджи были рядом, приветствуя ее, пока она могла слышать голос Йеджи и видеть лицо Йеджи, и это было золотое чувство, которое навсегда засело в ее жилах, теплее, чем абсурдное безумие войны. Все взмахи мечом, все насмешки над Смертью меркли и теряли свою силу перед лицом того, что Йеджи породила в сердце Рюджин. Перед морем страстей, которые Рюджин испытывала к Йеджи, утонуло глупое желание убивать и умирать. Если бы она положила оба чувства на весы, то блюдце, на котором лежали её чувства к Йеджи, весило в сотни раз больше. В конце концов, это было не так сложно понять: эта полнота была чувством более сильным, чем любое другое.<*>
По ширине дороги, ведущей из долины, можно было легко определить, что это Королевская дорога. По дороге, вымощенной камнями, демонстрирующей признаки износа от бесчисленных шагов лошадей, повозок и человеческих ног, могли одновременно без проблем пройти восемьдесят человек. Всё, что оставалось, — это следовать по дороге немного дальше. Солнце всё ещё было высоко в облачном небе, когда Морган приказал продолжать марш. Услышав это, Йеджи помрачнела: ей хотелось остаться наедине с Рюджин, где-нибудь далеко в долине. С усилием она напомнила себе, что они ещё даже не вошли в город. На этот раз Йеджи маршировала рядом с незнакомыми мужчинами — за исключением Джису — во главе колонны. Впереди шли все капитаны, а перед ними — разведывательный дозор из пятидесяти мужчин и женщин. Застать врасплох их было невозможно. Поэтому Йеджи подумала, что двести испанцев, — сидевших на холме рядом с дорогой, — кричавших в сторону их позиции, просто шутили. Двести человек против тысячи? Она предполагала, что это было своего рода запугивание, но пиратам потребовался сам кракен, чтобы проявить хоть какой-то страх. — «Эти ублюдки не в зоне досягаемости?» — спросила Джису, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. — «Нет, они не настолько тупые», — ответила Йеджи. Испанские войска повернули своих лошадей и исчезли. А колонна продолжала двигаться вперед с неумолимой скоростью, как прекрасно защищенный галеон, который знал, что ему нечего бояться, кто бы его ни атаковал. Дорога сворачивала на восток, где продолжалась некоторое время, а затем на юг. Когда Йеджи прошла второй поворот, она стала одной из первых людей, которые смогли детальнее рассмотреть самую высокую башню Панамы — освещенную факелами, потому что уже почти стемнело, — вдалеке. Это была колокольня церкви, называемой Святой Анастасий. Снова раздались ободряющие возгласы и аплодисменты, почти с тем же излиянием, что и на холме. — «Отлично, друзья мои!» — воскликнул Морган после того, как толпа утихла. — «Перед нами город, населенный испанскими собаками. Нам нужно только протянуть нашу руку», — он так и сделал. — «И взять его», — он сжал кулак. — «Но это случится завтра», — добавил он, поправляя свою прежде изящную куртку, теперь уже изорванную из-за того, что она цеплялась за ветки вдоль дороги. — «Мы пройдём немного дальше и разобьем лагерь». Немного дальше, артиллерия начала обстреливать их с городских башен, но это не представляло реальной опасности. Вместе с трубами это было простым заявлением о намерениях. Для Йеджи они могли делать всё, что хотели. Ничто не могло остановить её. Ее желудок был полон, солнце высушило её одежду, городская артиллерия была безвредна. Это будет идеальная ночь. Готовясь разбить лагерь вдоль Королевской дороги и её окрестностей, группа из двадцати человек верхом на лошадях приближалась галопом, и один из них дул в трубу. Йеджи всё больше и больше поднимала брови по мере их приближения — они хотят, чтобы в них стреляли? — хотя они остановились, к сожалению, на безопасном расстоянии. — «Вы, собаки!» — главарь, который, как и его товарищи, был одет в светло-голубую одежду, поприветствовал пиратов. — «Вы, английские подонки! Мы встретимся с вами перед городом!» — он плюнул на землю, развернул свою лошадь и ускакал прочь, остальные последовали за ним. Затем, поблизости от армии пиратов, развернулись две сотни испанцев, которых они видели на холме в сумерках. — «Они отрезали нас сзади!» — крикнул кто-то. Йеджи рассмеялась. Ах, она всегда находила испанцев забавными из-за их пафоса. — «И что они собираются делать?» — сказала она рокочущим голосом в ночи. — «Нападут на нас? Двести трусливых, зеленых, как морская капуста, испанцев?» — она почувствовала внезапное желание плохо отозваться о них. Она встала и широко раскинула руки. — «Скажите мне, может кто-то знает, почему они так и не решились напасть на нас, хотя мы приближались к их драгоценному городу?» — «Они боятся», — Джису скрестила руки и слегка улыбнулась. — «В точку!» — Йеджи кивнула. Она издала смешок, в котором смешалось всё отвращение и жалость, которые она испытывала к этой империи. — «У них всегда это было! Они привыкли красть богатства Вест-Индии, не останавливаясь ни перед кем, не произнося ни слова. Но», — Йеджи всё ещё использовала тон, который она применяла, когда была капитаном, когда хотела поощрить кровожадность своих мальчиков и девочек. — «Теперь, когда кучка вонючих крыс наподобие нас умудрилась прорвать их оборону, они не знают, что делать», — она обратилась к себе, окидывая взглядом прилив пиратов, корсаров, флибустьеров. — «Испанские псы, да заберут их бури, всех и каждого, боятся кучки людей, выкованных в накале сотен битв». Когда она говорила, Йеджи пробиралась к краю лагеря, где были размещены наблюдатели (именно благодаря им она чувствовала себя в такой безопасности; ни одна крыса не могла проскочить мимо этих собратьев, не подняв тревогу). Затем она обратилась на испанском языке с акцентом к самим защитникам этой земли, которая даже не принадлежала им, скрытым во тьме. — «Вы слышите меня, чёрт бы вас всех побрал? Завтра утром первым делом мы придём за вами, и Люси Разрушительница Торговцев будет во главе! Мы будем наступать, мы раздавим вас… Я не остановлюсь, пока не увижу ваши слезы!» — она громко сплюнула себе под ноги. — «Беги и скажи своему генералу, пусть он знает, что это будет его последняя ночь в этом мире», — она повернулась и добавила про себя: «Я отправлю их в родной им ад, как последний знак привязанности к ним». В лагере было тихо, как на кладбище. Йеджи вернулась к себе, зная, что тысячи глаз пялятся на неё, некоторые недоверчиво, но большинство… большинство теперь знали, что среди них идёт самый опытный из пиратов. И начались аплодисменты. И свисты, и возгласы «Люси!», «Люси!». Но Йеджи было наплевать; она сделала это только для того, чтобы дать волю эмоциям по поводу такого дерьмового марша. Однако, её слова прозвучали глубже, чем она могла подумать. Мужчины лежали на мягкой траве, сложа руки, курили табак и вскользь разговаривали со своими товарищами. Разговоры населяли воздух и делали его легким, приятным. Неподалеку от места, где люди «Wannabe» разбили лагерь, Рюджин дожидаясь её. Когда Йеджи встала перед ней, капитан оглядела её с ног до головы с полуулыбкой. — «Ты самый запутавшийся человек, которого я когда-либо встречала, драгоценный камень», — заявила она. Йеджи пожала плечами. Если она собиралась сделать это, она сделает это идеально. Именно это означала треуголка на её голове. Это было то, что хотела увидеть Рюджин. — «Но, бури», — добавила Рюджин, кивая. — «Я хочу пойти сразиться с испанской армией прямо сейчас. Не думаю, что даже Морган знал, что мы нападём на заре». — «Ах, я сказала это, не подумав», — призналась Йеджи, почесывая затылок. Она почувствовала, как ей хочется есть, пить и петь, и всё в одно и то же время. Её внимание привлек круг, образованный женщинами «Wannabe», и она подошла к нему, за ней последовала Рюджин. В центре, рядом с костром, со скрещенными ногами сидела Черён. Она возилась с ожерельем из лисьей головы, и что самое любопытное, позади неё сидела Джису. Бывший лейтенант держала кинжал между зубами, пока делала импровизированный хвост из волос Черён. — «А вот и я», — объявила Джису. Одной рукой она держала хвост, другой схватила кинжал и одним ловким движением отрезала волосы Черён. Черён почувствовала, что ее новая стрижка неровная и задевает плечи. — «Идеально», — сказала она с удовлетворением. — «Вы все собираетесь подстричь свои волосы?» — спросила Йеджи, на её губах играла улыбка. — «Да, жарко, и больно ходить весь день с хвостом», — сказала Сынван, следующая клиентка Джису. Остальные кивнули в знак согласия. Йеджи и Рюджин посмотрели друг на друга. — «Ты хочешь?» — спросила Йеджи, кивнув головой в сторону Джису и Сынван. Рюджин задумалась о женщинах. — «Да, хвостик — это чертовски правильно», — ответила она. Они освободили для них места в кругу, и вскоре после этого принесли еду. Над их головами висела битва, но Йеджи будет беспокоиться об этом, когда это будет необходимо.