Мир, который уже спасен. Часть 2. Третья тетрадь.

      Утром тянущийся вдоль моря бульвар был практически безлюден. Несмотря на раннее время — Христофор смог выкроить полчаса до работы — солнце грело совсем не по-зимнему, да и подвявшие хризантемы на клумбах как-то не вязались с началом декабря.       -Итак, я вас внимательно слушаю, — врач пытливо посмотрел на высокую женщину в камуфляже, шагающую рядом с ним.       Профессия начальника охраны не сделала Варвару мужеподобной. Формы вполне женственные, лицо правильное с тонкими чертами, на котором если и была косметика, то совсем незаметная. Прямые русые волосы ниже плеч собраны в аккуратный хвост (это только в кино воительницы сражаются с распущенными косами, в жизни же упавшие на лицо пряди во время боя могут стоить жизни). Голос довольно низкий, решительный, движения выверенные — чувствуется, что Варвара не пренебрегает занятиями в спортзале. Взгляд открытый. В общем, Христофору она понравилась — такой человек лукавить не станет, по крайней мере, умышленно.       -Вас хотят подставить, — без предисловий сообщила молодая женщина.       -Кто и зачем? — в том же тоне уточнил врач.       -Случайно я стала свидетелем одного разговора между начальством «Фримена», так вот, обсуждалось убийство Эпплсида, которое должны свалить на вас — мол, ошибка лечащего врача.       Христофор вскинул на Варвару непроницаемый взгляд своих восточных глаз. Казалось, новость его не слишком удивила.       -Я должен был предвидеть нечто подобное, когда соглашался курировать этого пациента — просто так такие предложения не делают. Впрочем, не возьму в толк, зачем им избавляться от меня?       -Не знаю, они не объясняли, — покачала головой собеседница, — говорили о закрытии какого-то проекта. А еще сказали, что Германа… то есть, Германа Андреевича нужно оградить от ненужных связей. «Зачистить», как они выразились. Если у него есть еще друзья, то, возможно, и они в опасности.       Христофор остановился и пытливо посмотрел на Варвару, которая была лишь немногим ниже его самого.       -Но почему вы решили поделиться со мной этими сведениями? Ведь вы меня даже не знаете.       -Во-первых, я пробила вас по своим каналам, — честно сообщила та и добавила, будто это все объясняло, — а во-вторых, вы друг Германа.       -А вы не боитесь навлечь на себя неприятности тем, что выдали явно конфиденциальную информацию и сорвали планы…       -Ордена? Да, я в курсе, что это такое. Не боюсь. Можете мне не верить, но я давно мечтаю хоть немного разворошить это осиное гнездо и подпортить им жизнь. Охрану обычно не замечают, а поэтому часто говорят то, что не предназначено для чужих ушей. Так что я в курсе, что эпидемия — их рук дело. Да только что-то у них не заладилось с самого начала. А кроме того… — Варвара помолчала, вглядываясь в темно-синюю морскую даль, — семь лет назад на Юге вы спасли от смерти моего старшего брата. Вячеслав Демин, младший лейтенант, десантник, может, помните?       Врач помолчал, копаясь в воспоминаниях. Сколько их было, молодых ребят, подорвавшихся на минах, прошитых пулями, обгоревших. Многих удалось вылечить, но не меньше их умерло в полевых госпиталях. Он не запоминал фамилий, не запоминал лиц, в памяти оставались только диагнозы.       Христофор покачал головой:       -Признаться, не помню, мы обычно не спрашивали имена раненых.       -А вот я запомнила ваше имя — очень уж необычное, — впервые за весь разговор Варвара улыбнулась, — брат рассказывал. Говорил, вы его с того света вытащили.       Чутье редко подводило Христофора, и сейчас он ясно видел по глазам этой женщины, что она не врет. Такие, как она, вообще не умеют врать — люди долга, люди чести, настоящие военные, не зависимо от пола.       -Я верю вам… — договорить Христофор не успел, потому что внезапно затейливой японской мелодией дал о себе знать телефон.       Врач ответил, в трубке сбивчиво и быстро заговорили. Лицо его оставалось непроницаемым, только взгляд делался все более напряженным, а глаза превратились в горизонтальные бойницы дзота.       -Благодарю за информацию, — сказал он и повернулся к замершей Варваре, — мы опоздали. Эпплсид скончался в шесть пятнадцать утра.       -А мама, она… — Герман пытливо посмотрел на отца.       Уже схлынул первый восторг от обретения родителя, которого он столько лет считал погибшим, и молодой человек плавал в теплом море радости — вот он, отец, живой и здоровый. И даже не очень изменился, лишь некогда жгуче-черные, его жесткие волосы почти полностью побелели, да синие, как у него самого, глаза выцвели до невнятного серо-голубого цвета. Но взгляд оставался по-прежнему острым и прицельным, а лицо… Герман узнавал в нем себя и думал, что именно так будет выглядеть лет этак через… сколько ж теперь отцу-то? По всему выходило, что за семьдесят, но дать ему можно было от силы пятьдесят.       -Увы, нет. Маму под тем завалом так и не нашли, — вздохнул Андреас Кайзер, — а я спасся лишь чудом — камни надо мной встали таким образом, что лишь придавили, но не убили. Серьезно пострадала только нога, — он кивнул на искусной работы трость, которая сейчас покоилась рядом с креслом.       Они сидели за столом друг напротив друга, Макс же деликатно удалился в другую комнату, чтобы не мешать Герману наслаждаться обществом потерянного на двадцать лет и вновь обретенного отца.       - Но почему ты не вернулся? Почему позволил сдать меня в детдом, а потом бабке?!       -Это сделал не я, — покачал головой Андреас, — видишь ли, после той злополучной экспедиции я довольно долго пролежал в коме, которая была следствием тяжелого сотрясения мозга и нервного напряжения, за это время моя двоюродная сестрица успела подсуетиться, дала кое-кому на лапу, чтобы нас с мамой поскорее признали пропавшим без вести, а ее объявили единственной наследницей всего имущества. Когда же я вышел из комы, то в первую очередь попытался выяснить, что случилось с тобой, и тогда мне сообщили, что ты живешь в Германии у моей матери. И тут я смалодушничал: решил, что там тебе будет куда лучше, чем со мной, ведь у меня к тому времени не было даже квартиры. Прости, сынок...       Герман слушал, напряженно хмурясь, но не перебивал, а потом проговорил:       -Ладно, проехали. А здесь ты что забыл? Что, работаешь на… этих?       И тут Андреас Кайзер горделиво ухмыльнулся:       -Ну что ты. Это они на меня работают, — и завидев, как отшатнулся его сын, поспешил продолжить, — а скажи мне, Герман, какие у тебя основания ненавидеть Орден, кроме записей полоумного старика в старых тетрадях?       -Этот полоумный старик, между прочим, твой отец, — процедил тот.       -И что это меняет? Спроси себя, что конкретно плохого сделал Орден тебе или твоим друзьям?       -А эпидемия?       -У тебя есть точные данные, что это дело рук Ордена? — прищурился Андреас.       -Зачем же тогда вы так гонялись за этими тетрадями, если их писал полоумный? — вернул сарказм Герман, — и зачем вам вообще объединяться в какой-то там орден? Что, в детстве не наигрались?       На самом деле, вопрос отца заставил его призадуматься. Ведь, если посудить, он доподлинно не знает ни об одном злодеянии этой организации. Все только какие-то детсадовские игры в похищенные тетради, алхимию и конспирацию на пустом месте. За год работы во «Фримене» он, Герман, так и не узнал чего-то такого, о чем не слыхивал бы раньше. Ну да, были махинации с лекарствами, да на этом наживались крупные корпорации, да и ему перепадали жирные крошки от этого большого пирога. Но он ни разу не слышал о каких-то планах всемирного господства, нового мирового порядка и прочей конспирологической ерунде.       И, будто услышав его мысли, Кайзер старший продолжил:       -Я всегда следил за твоей жизнью, и это по моей протекции у тебя сейчас такая хорошая работа, благодаря которой ты смог не только устроиться сам, но и помогать друзьям. Разве нет? И все это Орден, ненависть к которому тебе внушил дед с того света. Но пора бы тебе начать пользоваться собственным умом.       Герман был сбит с толку — вся конструкция игры против Ордена, которую он с друзьями выстраивал больше года, оказалась в таком шатком положении, что готова была вот-вот рухнуть. Андреас же, видимо почуяв сомнения сына, предложил:       -Надеюсь, твой друг не будет против, если мы его покинем и немного прогуляемся?       -Куда это? — насторожился Герман.       -Я хочу показать тебе наш подземный город. Герман решительно поднялся на ноги.       - Пошли!       Увидеть все своими глазами и сделать собственные выводы — это то, что ему сейчас было нужно.       Это действительно оказался настоящий город с улицами, по которым ездили бойкие электромобили, жилыми кварталами, заводами, офисами, магазинами и ресторанами. И город этот простирался на километры не только по горизонтали, но и по вертикали, занимая несколько подземных ярусов.       Сейчас Герман сидел в уютном кафе, отделанном под старину, и пытался переварить все увиденное и услышанное. Отец показал ему многочисленные заводы, на которых производили опытные образцы всевозможного оборудования, намного опережающего современность — портативные реакторы холодного синтеза, квантовые компьютеры, снабженные искусственным интеллектом, человекообразных роботов, способных совершать сложнейшие операции — на Германа они произвели жуткое впечатление своей невероятной схожестью с живыми людьми, двигателей, способных работать на околосветовых скоростях (Андреас уверял, что работа над сверхсветовым двигателем тоже ведется полным ходом). Побывали они в вычислительных центрах, где программисты создавали виртуальную реальность. Герман даже испытал на себе их изобретение — надел на голову нечто, очень похожее на дужку с наушниками и… очутился в фантастическом мире другой планеты. От того, что он однажды видел, надев 3D-шлем и перчатку, это отличалось, как картина Леонардо да Винчи от детского рисунка. Здесь все было настоящим: ощущение ветра на лице, запахи нездешних цветов, пение птиц, прохлада серебристого комбинезона, в который он неожиданно оказался одет, и даже тяжесть какого-то массивного оружия на бедре. Почему-то от всего этого стало не по себе, и Герман поспешил сорвать с головы устройство.       Затем они посетили несколько лабораторий, в которых ученые в белых халатах корпели над разноцветными пробирками и колбами. Здесь, по уверению Кайзера старшего, разрабатывались новые лекарства и вакцины, а также велись работы по изменению и улучшению генетики человека и клонированию животных.       -Слышал рассказы о лохнесском чудовище или йети? Думаешь, это выдумки? — горделиво комментировал тот, — ничего подобного! Это, так сказать, отходы нашего производства. Мы сумели клонировать гоминидов, несколько видов динозавров и других ископаемых животных. Некоторых мы выпускаем на поверхность, пометив маячками, и наблюдаем, смогут ли они выжить в естественных условиях. Некоторые выживают.       Особенно странной показалась Герману одна небольшая лаборатория, расположенная отдельно от остальных. Здесь не было привычной белизны, а само помещение почему-то напоминало скорее внутренность католического костела — сводчатый высокий потолок, витражные стрельчатые окна с искусственным освещением за ними, как и везде в этом подземном царстве, каменные стены с кольцами для факелов. Посередине стоял массивный стол, заставленный лабораторной посудой, а на краю лежал раскрытый на середине объемный и явно очень старый фолиант с пожелтевшими страницами, на которых Герман с удивлением узнал алхимические символы, неприятно напоминающие о бабкиных увлечениях. А еще было в этом месте что-то мучительно знакомое, уже виденное раньше, но ухватить воспоминание за хвост никак не получалось, да и не до того было. Андреас с гордостью сказал, что здесь ведется чуть ли не главная работа химико-биологического подразделения, на что Герман усомнился в отцовской вменяемости.       Голова шла кругом — он и не подозревал, сколь многое из того, что в привычном ему мире считается фантастикой, тут воплощено в реальность. Если бы кто-то рассказал об этом, он бы, конечно, не поверил, но не доверять собственным глазам было глупо, ведь все это — настоящая виртуальная реальность, человекообразный робот и даже похожий на неоперившегося зубастого птенца детеныш птеродактиля, было настоящим.       -Пап, зачем это все? — спросил Герман, отпивая восхитительный капучино с воздушной шапочкой сливок, — вы тут столько всего наизобретали, а там, наверху, люди мрут от обычного гриппа.       -Узнаю своего сына, который умеет задавать правильные вопросы, — улыбнулся Кайзер старший, — задача Ордена состоит в том, чтобы контролировать развитие человечества. Мы наблюдаем за тем, что происходит в мире, и, мысля в глобальном масштабе, смотрим, куда направить путь цивилизации. Что из технологий людям уже можно давать, а какие открытия слишком опередили свое время.       - Решаете, значит... Когда дать знания, когда не дать.       Герман со стуком поставил чашку на столик и вытряхнул из пачки сигарету. Отец с неодобрением на него покосился — Герман заметил, что тут вообще не принято курить, даже на столике сейчас не стояла пепельница. Однако он демонстративно затянулся.       - А что насчет идиотов вроде меня, которые жизнь кладут на то, чтобы добыть человечеству еще хоть крупицу знаний об этом мире?.. Никому не нужную крупицу!       Представляю, как вы тут потешаетесь.       Герман чувствовал себя оплеванным. Все, чем он сейчас занимался — работа в фирме, поиски Ордена, какие-то интриги Макса — все это в глубине души всегда казалось ему временным, не главным. А по-настоящему ценным в своей жизни он считал работу в институте, свои исследования, которые, слившись с сотнями других работ, однажды смогли бы подарить человечеству сверхсветовые скорости и далекие звезды. Когда-то от этой мысли у него захватывало дух.       И вот теперь Герман чувствовал себя сопливым дошкольником, который, сидя в песочнице, радовался тому, какой красивый и большой куличик слепил. Пока другие, взрослые, снисходительно посмеиваясь, строили настоящие дома и машины. Это было горько, больно и почему-то противно.       -А если я предложу тебе работу в нашем департаменте, занимающемся исследованиями в области квантовой физики? — похоже, Кайзер старший ничуть не обиделся на выпад сына.       - Спасибо, но мне подачек не надо, — Герман все еще чувствовал горечь, — а мои исследования для вас просто смешны. Не собираюсь быть посмешищем, уж прости, папочка!       - Мой сын никогда не будет посмешищем, — в голосе Кайзера-старшего прибавилось жесткости, — и то, до чего ты дошел сам, без подсказок, без команды, меня восхищает. Ты быстро войдешь в курс дела, ознакомившись с наработками наших специалистов. А тебе самому разве не интересно узнать, до чего мы дошли?       Тут он попал в цель — Герману было нестерпимо любопытно. Но все же не сдавался:       -С чего я должен соглашаться? У меня вообще-то есть своя работа, квартира… друзья, — на последнем слове он едва заметно запнулся, и это не укрылось от внимания отца:       -Друзья? — Андреас расхохотался, — похоже, ты так и не вышел из детского возраста. Герман, опомнись! У каждого из них своя жизнь, в которой ты далеко не на первом месте. С секретаршей у тебя, как я понимаю, ничего серьезного. У Руслана жена и вот-вот родится ребенок, Христофор поглощен работой, Евгений, похоже, увлекся той девочкой из мореходной школы. Повторюсь, я наблюдал за твоей жизнью, уж прости. И особенно, признаться, у меня вызывает удивление этот твой странный знакомый, Максимилиан. Его-то ты, надеюсь, другом не считаешь?       -Не твое дело, — буркнул Герман, в глубине души понимая, что отец во всем прав. Все вышеперечисленные были единственными и неповторимыми только для него, но при этом каждый из них жил своей жизнью и исчезни из нее заносчивый, грубый и совершенно невыносимый Герман Кайзер, ничего бы в этой жизни не изменилось. Ну да, Женька бы, наверное, даже заревел, но потом прибежит Катерина, и они усвищут в ближайший парк кататься на самокатах. Христофор вряд ли бы изменил своему обычному спокойно-благожелательному тону, хоть и пролегла бы между бровей тревожная морщина. А Чингачгук поди только порадовался бы, что исчез постоянно раздражающий фактор в лице верного недруга. Помощница Юлия вряд ли даже огорчилась бы и быстро нашла бы себе перспективного начальника, устраивающего ее как на работе, так и в постели.       Перед глазами мелькнул и еще один образ — высокая молодая женщина со светлыми волосами, собранными в тугой хвост, и серьезными глазами, такими же синими, как у него самого. Герман удивился: с чего ему вдруг припомнилась начальница охраны? Она-то если и погорюет о нем, то только как о профессиональной неудаче. И эта мысль почему-то огорчила больше других.       А Макс? В памяти мгновенно пронеслись воспоминания сначала о приговоренном с сережкой-зеркальцем, затем о странном белом силуэте в зеркале. Все эти его полунамеки, уходы от прямых ответов, раздражающая способность незаметно исчезать и неожиданно появляться..       -Что ты о нем знаешь? — продолжал Андреас, — и что ему от тебя нужно?       -Я..? Я не знаю, — вынужден был признать Герман, — он ничего о себе не рассказывал.       -И тебе это не кажется странным? Рядом с тобой появляется иностранец, прекрасно говорящий по-русски, кто он, откуда, ты не знаешь. Тем не менее, он упорно набивается в друзья и явно в курсе твоих дел. Сынок, прости, но чтобы доверять такому человеку, нужно обладать крайней степенью наивности.       Все, что сейчас сказал отец, Герман понимал и сам, и подобные мысли не раз приходили ему в голову. Но что-то внутри одновременно и влекло его к этому человеку, и отталкивало от него — какое-то подсознательное чувство тревоги, точно с ним было связано некое страшное воспоминание, которое было милосердно вычеркнуто из памяти. Каким чувствам верить, было совершенно не понятно, но сейчас речь отца будто расставила все по своим местам. Наверху его, действительно, ничего не держало. Работа? А что работа? Да, денежная, но скучная и неинтересная — знай себе заключай контракты и подписывай бумажки. Не о такой жизни мечтал он, защищая кандидатскую. Там, наверху, он совсем один, а тут хотя бы есть отец.       Тот же, видимо, заметив колебания сына, поднажал:       -Ну, что ты решил?       Герман уже приготовился сказать «да», но неожиданно для себя спросил другое:       -А Чин… Руслан где? Он ушел еще утром и до сих пор не вернулся.       -Ааа, не волнуйся, — в глазах Андреаса на полмига блеснула досада, — мы попросили его пройти кое-какие тесты.       -Он-то вам зачем? — удивился Герман, — вот уж кто никакого отношения к Ордену не имеет.       -Это не совсем так, — покачал головой отец, — на самом деле он один из первых подопытных, на которых испытывали лекарство от вируса.       -Чего? Когда это?       -О, это было давно, — махнул рукой Кайзер старший, — парень и сам об этом не знает. Вирус ведь не вчера появился, а если о нем стало известно, а было это около тридцати лет назад, мы сразу начали экспериментировать с вакцинами и лекарствами. Тогда можно было не торопиться, ведь заболевших были единицы по всей стране. Выбрали несколько детей из местного роддома, отказников. Им сделали прививки, а потом, так сказать, в благодарность, устроили в приемные семьи. Руслан даже не знает, что родители ему не родные.       -Бразильский сериал какой-то, — фыркнул Герман и с подозрением покосился на отца, — что, нашу встречу тоже вы подстроили?       -Что ты, нет, конечно. Это была случайность. Скорее, вас свела археология, — улыбнулся отец.       -Кстати, — вспомнил Герман, — меня тут все время принимали за какое-то большое начальство и называли «мастер». С чего это?       -Ах это. Должно быть тебя приняли за меня, — в тоне Андреаса почудилась излишняя торопливость, — видишь ли, большинство здешних рабочих видели меня только по внутреннему телевидению, поэтому запомнили весьма в общих чертах. А у тебя такой же, перстень, — он предъявил руку с надетым на безымянный палец кольцом в виде эмблемы Ордена, — да и, согласись, ты очень на меня похож... Так что ты решил относительно работы?       Герман посидел, задумчиво разглядывая недопитый кофе, сигарета медленно дотлевала в пальцах. Кайзер старший терпеливо ждал, не пытаясь нарушить тишину и давая сыну обдумать все услышанное.       -Ладно, — наконец вскинул голову тот, — я готов работать тут, но при условии, что двоим, что были со мной, дадут спокойно уйти, и я должен в этом убедиться.       На лице Андреаса отразилось явное облегчение.       -Разумеется, они скоро покинут Шангри-Ла, — заверил он.       -Чего покинут? — моргнул Герман.       -О, я не объяснил. В качестве названий наших подземных центров мы используем легенды о различных утопических городах и странах: Шамбала, Агарти, Беловодье, Гиперборея, а здесь у нас Шангри-Ла, земля, выдуманная сто лет назад фантастом Джеймсом Хилтоном.       -Детский сад, — буркнул себе под нос Герман.       -Возможно, но ведь как-то их все равно нужно именовать, — пожал плечами Андреас, — итак, пойдем, я покажу тебе место работы.       -И учти, я должен увидеть, что они ушли, и твои подельники меня не кинули, ясно? — Герман за неимением пепельницы решительно затушил окурок в блюдце.       -Конечно, как ты захочешь, — тепло улыбнулся Кайзер старший, — да, и вот еще что…       Герман вздернул голову и с подозрением уставился на отца.       -Третья тетрадь, она все еще у тебя?       -Так что, вся эта твоя щедрость только, чтобы выманить у меня тетрадь? — на его лице отразилось разочарование, — только не говори, что Орден, обладая такими технологиями и специалистами, не может взять то, что хочет, сам.       -Разумеется, может. Но мне бы хотелось, чтобы ты отдал тетрадь по собственной воле.       -Тебе не я был нужен, а тетрадь эта…       Андреас не обиделся, а посмотрел на сына с теплом и грустью.       -Глупый, мы бы все равно получили технологию, описанную в ней, — просто это заняло бы больше времени. А я же хотел, чтобы, отдав тетрадь, ты показал, что веришь мне… Впрочем, если не отдашь, мое предложение все равно остается в силе.       Герман поерзал на стуле — обида стремительно перерастала в чувство вины перед отцом. Как он мог подумать, что все дело в тетради? Это же не чужой человек, это — отец, папа, потерю которого он столько лет оплакивал, все эти годы нося с собой черно-белую фотографию — все, что осталось в наследство. Это единственный близкий человек, который есть у него на этом свете! Кому же верить, если не ему? Ну и что, что Орден? В конце концов, отец прав, ничего дурного он от этой организации пока не видел, кроме туманных намеком Макса, который толком-то ничего так и не рассказал.       -Что за технология-то? — буркнул Герман.       -Видишь ли, мы уже давно занимаемся вопросами клонирования, но все это не то. Мы сумели создать клонов, но так и не поняли, как создать живую материю из неживой. То есть, мы хотим не повторять уже созданное, а вершить свое! — вдохновенно пояснил его отец.       -Да там же алхимия сплошная и прочее мракобесие! Что там может быть полезного?       -Алхимия — это просто форма, а записи эти содержат давно утраченные знания прошлого, доставшиеся нам от высокоразвитых допотопных цивилизаций.       -Бать, ты что, веришь в эту чепуху? — это «батя» вырвалось само собой, и Герман почему-то смутился, а Кайзер старший, напротив, заулыбался:       -Верю, потому что у меня есть неоспоримые доказательства существования по крайней мере одной такой цивилизации. Я ведь все-таки доктор исторических наук, так что отличить выдумки от фактом умею.       -Ладно, допустим. Но зачем вам создавать что-то? Разве мало того, что уже есть? — не сдавался Герман.       -То, что есть, несовершенно. Животные болеют и умирают, люди подвержены порокам и страстям, а самое главное, мы не можем управлять жизнью. Не можем превращать одно вещество в другое, не можем создавать живую материю из неживой. Мы пользуемся лишь плодами того, что уже создано, но ничего не создаем сами. А наша задача превратиться из слепых пользователей в творцов, создателей! Творить нечто более совершенное, чем то, что представляет из себя живая природа, — и, сбавив тон, уже более буднично Андреас добавил, — это, конечно, не мой профиль, но сейчас данная тема, наряду с твоей — квантовой физикой и сверхсветовыми скоростями, у нас в приоритете.       Герман снова помолчал. Ему был понятен этот научный азарт, когда ничего в жизни уже не имеет значения и думаешь только о том, чтобы победить задачу, которая поначалу кажется неразрешимой.       -Я подумаю… — и задал еще один вопрос, который не давал покоя, — а где гарантия, что твои люди не грохнут моих… спутников уже на поверхности, чтобы не трепали обо всем этом вашем Шангри-Ла?       Андреас лишь улыбнулся:       -Можешь быть спокоен — таких вещей мы не боимся, утечки информации уже были не раз, да и мы сами порой подбрасываем что-то, ведь нет способа надежнее спрятать вещь, чем разместить ее на виду у всех. Твоим приятелям никто не поверит, и они это, надеюсь, понимают. В общем, даю тебе время на размышления и вот мой номер — как только примешь решение, можешь звонить по внутренней сети. Это выделенный канал, нас никто не подслушает, — с этими словами Кайзер старший положил перед сыном салфетку, на которой быстро написал какие-то цифры.