Мир, который уже спасен. Часть 2. Третья тетрадь.

      Утро 20 января выдалось ясным и морозным. Оранжевое солнце уже всползло над морем и сейчас играло лучами на мелкой зыби воды, золотя белокаменные дома и громады гражданских и военных судов, что дремали у причалов на противоположной стороне бухты. События минувшего дня казались воспоминанием о просмотренном недавно фантастическом боевике или прочитанной книге, настолько не вязались они с этим мирным золотистым рассветом. Бегство из подземного города Ордена, перестрелка на корабле, летящие за борт под тугой струей (святой?) воды коробки с ампулами, землетрясение и белый парус, рассекающий ночную мглу...       Их сильно увеличившаяся компания, конечно, не поместилась бы в крошечный «горбатый» запорожец, но, оказывается, у тети Шуры, тоже был свой транспорт — бледно-зеленая «копейка», которая составила отличную пару Германову раритету на колесах. Решено было завезти Руслана домой, а потом забрать брошенную недалеко от выхода из подземелья машину Макса и уже на ней и запорожце отправиться дальше. -Орден сейчас заляжет на дно, но, если вдруг почувствуешь реальную угрозу, бери остальных и увози из города, — напутствовал Макс Христофора, — сейчас напишу тебе, как добраться в безопасное место, где у них нет власти.       Он вырвал пожелтевшую страницу из лежащего на столе в коптерке «Журнала посещений», видимо, также являвшегося наследством жившего тут некогда сторожа, и привязанным к нему размочаленной бечевкой огрызком карандаша начертал несколько строк. Герман, который стоял рядом, бросил невольный взгляд на лист. Слов он не разобрал, зато увидел, что написаны они каллиграфическим почерком с красивыми росчерками. Где-то он уже видел подобные письмена... Прекрасная зрительная память подсунула разгадку почти сразу: ну, конечно, фотография старинного манускрипта со стихами, найденная под обивкой машины! Только там буквы скакали, точно автор с трудом держал в руках перо, но нарядные завитки были те самые. Сейчас так пишут только художники-каллиграфисты, а раньше, в эпоху гусиных перьев, умели многие.       В который раз пообещав себе припереть Макса к стенке и все-таки заставить выложить правду (почему-то казалось, что на этот раз может получиться) Герман шагнул к выходу из каптерки. В дверях с ним поравнялась Варвара. От нее пахло гарью и ружейным маслом. Проходя мимо, молодая женщина как бы невзначай прошептала ему прямо в ухо:       -Перед стрельбой автомат нужно снимать с предохранителя.       -Что? — от неожиданности Герман едва не споткнулся о порог, но Варвара, не оглядываясь, пружинистым шагом двигалась к стоящим рядом автораритетам — запорожцу и «копейке». А когда до него, наконец, дошло, что же та имела в виду, он испытал сразу два противоречивых чувства: сначала Герману стало ужасно стыдно за собственное невежество, но в то же время теплая волна благодарности разлилась внутри, согревая, точно печка. Он ведь и правда понятия не имел, что у автомата есть какой-то там предохранитель, и уж тем более не знал, где он находится и как с него снимать оружие. И какой был бы позор, если бы все узнали, как он отбивался прикладом заряженного автомата. Еще Руслана пещерным человеком дразнил, а сам-то, оказывается, недалеко от него ушел — то-то Чингачгук бы позлорадствовал. Впрочем, что-то подсказывало, что нет, не стал бы он злорадствовать, но все равно Герман сгорел бы от позора, ответь Варвара во всеуслышание на его вопрос о том, как ей удалось выстрелить из разряженного автомата. Такого острого чувства благодарности он не испытывал до сей поры, пожалуй, ни к кому и никогда. А еще у них теперь был общий секрет, который делал их практически заговорщиками — по крайней мере, так это ощущал Герман.       -Эй, Змееныш, ты что, решил остаться?       Герман резко обернулся. Все уже стояли возле машин, а Руслан махал ему здоровой рукой.       Ворча под нос, чтобы заглушить нахлынувшие эмоции (даже в горле скребло, впрочем, возможно, это просто начиналась простуда, следствие вчерашних приключений), он направился к своему запорожцу и забрался на водительское сиденье. Как же давно, оказывается, он не ездил на дедушкином наследстве. Казалось, целая жизнь прошла с тех пор, как злой на весь белый свет Герман вел это чудо автопрома середины прошлого века по расплавленным улицам южного города, ловя на себе реальные и воображаемые насмешливые взгляды водителей и прохожих. Впрочем, наверное, так оно и есть, целая жизнь...       Самые высокие из их компании — Альбен, Христофор и Руслан разместились в более просторных жигулях, там же тесно прижались друг к другу, Женька и Катерина, Макс забрался на заднее сиденье запорожца, а Варвара села впереди, рядом с водительским местом.       Всю дорогу Герман следовал за тетишуриным жигуленком, хотя очень велик был соблазн остановиться у первого же магазина, где продаются сигареты — ужасно хотелось курить. Ехали молча, но чуткий слух Германа уловил, как на заднем сиденье периодически тихо покашливает Макс, явно пытаясь скрыть этот факт от остальных.       -А я думал, ты не можешь заболеть, — заметил Герман почти серьезно.       -Гм... с чего ты взял? — удивился Макс и снова откашлялся.       -Ну... не знаю... Ты ж весь такой загадочный, — слишком сумбурны были мысли Германа относительно этого типа, чтобы он мог сейчас их сформулировать. Тем более, что зеленая «копейка» впереди уже свернула в частный сектор и поехала по узкой асфальтной дороге между заборами, за которыми виднелись крыши одно- и двухэтажных домов. И хоть эта ухоженная улица (Персиковая, как значилось на многих воротах) мало напоминала старую неасфальтированную Равелинную, Герман снова вспомнил свой первый месяц пребывания в городе, когда они с Христофором приехали к тете Шуре, чтобы снять у нее времянку. Как тогда все было просто...       Задумавшись, Герман едва успел нажать на тормоз, чтобы не врезаться в жигули, остановившиеся возле железных ворот, окованных красивым узоров из виноградных листьев,.       -Надеюсь, Чингачгук хоть заранее позвонил жене, а то она еще от радости в обморок хлопнется, — проворчал он, наблюдая через окно, как Руслан, почти пробежав расстояние между машиной и воротами, нетерпеливо жмет кнопку звонка. Остальные, выбравшись из «копейки», стояли поодаль, чтобы не мешать встрече.       С водительского места было хорошо видно, как Инга, выскочившая из дома в наброшенном поверх домашнего халата пуховике, буквально повисла на шее мужа. Как это, наверное, здорово, когда тебя ждут и радуются твоему приходу. Поначалу Герман очень завидовал знакомым, которые вечером спешили домой к своим семьям, потом злился на них, а еще больше на себя за то, что не смог устроить свою жизнь так же, как они, и в конце концов почти поверил в то, что ему никто не нужен, и близкие — это только лишняя обуза и ущемление личной свободы. Он даже нарочно заставлял себя иронизировать по поводу «розовых соплей», разводимых другими вокруг любви и брака — так было намного легче.       -Счастливые.       Герман удивленно посмотрел на Варвару, озвучившую его мысли. Та смотрела непонятно — серьезно, сосредоточенно и слегка отстраненно. И не ясно было, она просто констатирует факт или все-таки в глубине души завидует Руслану и Инге. Он даже открыл рот, чтобы уточнить, но тут увидел, что вылезший из машины Женька машет им рукой и что-то кричит — слов сквозь закрытые окна было не разобрать.       -Полагаю, нас приглашают в гости, — разъяснил Макс с заднего сиденья.       Герман тут же напрягся:       -Да вот еще, там и без нас тесно, к Чингачгуку же любимые теща с тестем приехали…       -Отказываться невежливо, — строго заметила Варвара и решительно вылезла из запорожца.       -К тому же, — поддержал ее Макс, — мы ведь расстаемся на некоторое время, разве ты не хочешь попрощаться?       Герман резко обернулся к нему, но проглотил возражения, поняв, что действительно хочет зайти к Руслану и увидеть наяву, а не в кино, как живут настоящие счастливые семьи.       Он напрасно беспокоился — на просторной, залитой солнцем веранде место нашлось всем. Дом оказался небольшим, но уютным и теплым, а двор был полностью заплетен виноградными лозами, голыми по зимнему времени, но все равно красивыми. Навстречу гостям вышел похожий на волка рыжевато-серый пес, он вопросительно посмотрел на Руслана, но тот кивнул ему: «Свои», и пес дружелюбно замахал хвостом. Герман не очень разбирался в породах, но подумал, что такая собака как нельзя лучше подходит этому потомку древнего племени.       Благодаря укрепленному на стене обогревателю и ярким солнечным лучами на веранде было даже жарко. Инга и ее мама, моложавая коротко подстриженная женщина с приветливым лицом, заканчивали накрывать на стол. Оказывается, Руслан позвонил им еще вчера, прямо с яхты, поэтому, несмотря на ранний час, к приходу гостей все было готово.       Макс первым делом испросил разрешения воспользоваться душем, а остальных Руслан повел в их с Ингой комнату, где в детской кроватке тарахтел погремушкой смуглый малыш с пробивающимся пушком черных волос.       -Весь в папашу, — констатировал Герман.       Альбен же разглядывал ребенка с интересом естествоиспытателя.       -Как любопытно, гены клона оказались доминантными. Вот видишь, Йося, — ученый поднес к лицу банку с мозгом, — а ты утверждал, что они всегда будут в рецессивном состоянии.       Но тетя Шура, которая, оказывается, неплохо говорила по-английски (наследие загранрейсов, по ее собственному выражению), его осадила:       -Вы ребенка-то мозгами не пугайте. Хватит, что мы на эту гадость любуемся.       Однако малыш, похоже, проникся к Йосе симпатией, потому что при виде банки радостно заулыбался, запускал пузыри и даже протянул к ней ручки.       -Вот! Видите! — возликовал профессор Блум, — сразу видно будущего биолога!       -Назвали-то как? — едва сдерживая смех поинтересовался Герман.       -Колькой, — ответил Руслан, — он как раз в День святого Николая родился.       -Разочаровываешь. Я-то думал, будет какой-нибудь Ратибор или на худой конец Тамерлан, — поддел Герман.       -Будут свои дети, можешь их именно так и назвать, — беззлобно отмахнулся счастливый отец.       -Больно надо, — буркнул Герман, и было непонятно, о чем он: о вычурных именах или о детях в целом.       -А знаете, — перебил его Руслан, уводя всех из комнаты, потому что малыш уже начал похныкивать — видимо, утомился от наплыва гостей, — Инга рассказала интересную вещь. Она ведь немного раньше срока стала рожать — думаю, что из-за моего отсутствия переволновалась. Родители как раз по каким-то делам уехали, так что она была дома одна, когда все началось. И, едва только поняла, что… уже, приехала «скорая». Врачи еще сказали, мол, хорошо, что их вызвали заранее, потому что на улице гололед, ужасные пробки, да еще и вирус этот, так что они часа полтора добирались. Но Инга-то «скорую» не вызывала, да и как она могла бы это сделать, если не ждала родов так рано?       С этими словами Руслан бросил вопросительный взгляд на Христофора, но тот только развел руками:       -Уверяю, это был не я.       За общим завтраком, показавшимся голодному Герману вкуснее всего, что он ел в жизни, Инге была изложена облегченная версия истории похода в подземный город, а ее родителям, которые деликатно сказали, что уже поели, и ушли вместе гулять с собакой, еще раньше поведали приготовленную заранее легенду об экспедиции, в которой группа Руслана якобы из-за сошедшей лавины на целый месяц оказалась заперта в горах без связи. Перевязанную руку объяснили несчастным случаем во время попытки выбраться из снежного плена.       Инга слушала молча, не прибивая, то и дело хмуря брови. При упоминании о землетрясении она побледнела, а когда вскользь коснулись перестрелки на судне, сильно смягчив подробности, в ужасе прижала кулаки к губам.       -Все уже позади, — поспешил успокоить ее Руслан с улыбкой, — а рана совсем не опасная и скоро заживет.       -Зато они мир спасли! — заявила Катерина, — как супергерои в кино.       Это разом разрядило обстановку. Все засмеялись, чувствуя, как, наконец, спадает напряжение последних дней.       С Ингой тепло попрощались дома (Женька все порывался перемыть посуду, но его заверили, что в доме сейчас много рук, так что помощь не потребуется), а Руслан вышел проводить друзей до машин.       -Я завтра заеду сделать перевязку, — сказал Христофор.       -А ты разве не поедешь с ними? — удивился археолог.       -Думаю, что в этом нет необходимости, к тому же, у меня есть дела тут. Во-первых, твою огнестрельную рану никак нельзя показывать другим врачам, ведь они будут вынуждены сообщить об этом в полицию. Во-вторых, необходимо проанализировать образец вируса, что дал мне Максимилиан.       -А я, пожалуй, присоединюсь к коллеге, — подхватил Альбен, — право слово, не могу же я упустить столь интересное исследование, к тому же моя работа по поводу наследственной памяти еще не закончена, так что, мистер Загорский, он же древний скотовод по имени Шидо, мы с вами еще поработаем.       -Буду рад, — улыбнулся тот, — и, надеюсь, с вашей помощью я, наконец, сяду за диссертацию.       -Засветиться не боитесь? — прищурился Герман. Он облачился в одолженную Русланом теплую куртку, которая была ему велика, но зато отлично согревала.       -А разве осталось, кому нас искать? — поднял брови археолог, — если кто-то и отправил за нами погоню, его точно засыпало во время землетрясения, а сами преследователи, если ты помнишь, остались лежать на палубе транспорта.       Герман упрямо покачал головой — он не разделял оптимизма Руслана, но спорить не стал, понимая, что никаких аргументов, кроме «мне так кажется», у него нет.       -Ты сам-то что планируешь делать дальше? — археолог серьезно посмотрел на него.       -Я-то? Ну, отсижусь сперва. Графин вон, — он кивнул на Макса, — обещал какое-то надежное укрытие. А потом видно будет. Устроюсь куда-нибудь на работу, сниму хату. Моя-то квартирка казенная была, от «Фримена», и накрылась вместе с ним медным тазом.       -У тебя деньги хоть остались? Карты же, небось, все заблокированы, — нахмурился Руслан.       -Ты мне еще одолжить предложи, — фыркнул Герман, — остались, не боись. Я ж не такой идиот, чтобы все орденские деньги в банке хранить. Часть наличкой откладывал, и вот, пригодились теперь. Так что за меня можешь быть спокоен.       Он говорил нарочито бодрым голосом, хотя в душе снова начала нарастать тоска. Опять он оказался выброшен за борт жизни и снова придется начинать все сначала. Разве что, сейчас в активе есть неплохая сумма денег — он действительно обналичивал часть своих доходов во «Фримене», памятуя о своей роли шпиона в стане врага. Ведь, если его разоблачат или он сам уйдет из компании, так или иначе выполнив свою миссию, все его счета без сомнения будут аннулированы. Хранить деньги в предоставленной все тем же «Фрименом» квартире Герман не решился, и тогда на ум пришел простой и надежный выход: он спрятал сбережения, а заодно и документы в багажнике запорожца, который незадолго до ухода на поиски подземного города поставил в гараж под домом Макса. Так что он хоть и отругал Женьку за то, что тот, не имея прав и весьма приблизительно умея водить машину, взял именно его драндулет, на самом деле был несказанно этому рад.       -Ну, что ж, бывай тогда, — Руслан протянул ему руку, — и спасибо тебе за все.       Герман почему-то смутился, как всегда смущался, когда его за что-то благодарили, и чтобы скрыть это, проворчал:       -Да чего уж там… — а затем, пожав протянутую руку, добавил, — и тебе спасибо. Присмотри тут без меня за остальными, особенно за Поручиком Голицыным. И это… ну… прости, что называл пещерным человеком.       Последнее Герман произнес очень тихо, быстро и себе под нос, но Руслан услышал и улыбнулся:       -И ты меня прости за Змееныша, я не со зла. На самом деле ты хороший парень и надежный друг, хоть и хамло редкостное.       -Сам такой, — Герман поднял глаза и неуверенно улыбнулся в ответ.       По мере того, как всех развозили по домам, машины пустели. Альбен вышел вместе с Христофором, который предложил ему временно пожить в своей съемной квартире (Герман вспомнил, как целую жизнь назад он так же позвал его самого разделить времянку тети Шуры). Прощание вышло немного скомканным — Герман почему-то растерялся и не знал, что сказать, но на помощь пришел Макс:       -Ты из всех нас самый здравомыслящий, так что оставляю остальных на тебя.       -Можешь на меня рассчитывать, — заверил хирург, а Герман, наконец, проговорил:       -Ты это… если бы не ты, ничего бы этого не было…       -Это нужно расценивать как похвалу или упрек? — прожурчал Христофор, в восточных глазах которого пряталась улыбка.       -Ну… скучнее было бы, это точно, — Герман почувствовал, как слетая с него смущение, и широко улыбнулся. Потом кивнул переминавшемуся рядом Альбену:       - Ты, это, тоже... Береги Йосю, короче.       -Всенепременно, Герман Андреевич, — заверил тот, — всенепременнейше!       Вылезая из машины возле тетишуриного дома, Женька даже всхлипнул, но Герман его тут же с показной строгостью осадил:       -Я что, навсегда уезжаю? Отсижусь немного и вернусь. А ты мне тут смотри, не вздумай ввязываться во всякие приключения, а то по возвращении уши надеру и косу оторву, понятно?       Парнишка кивнул, а Макс положил ему руку на плечо:       -Эжен, ты хорошо запомнил все, что я тебе рассказал?       -Конечно! Я же конспектировал и уже сделал наброски!       -C'est bon*, — кивнул Макс. А Герман перевел взгляд на Катерину:       -Он тебя на свидание-то хоть приглашал?       -Чего? На какое свидание? — опешила та.       -Все понятно.       -Ой, на себя посмотри! — тут же взвилась та.       -Чего это я должен на себя смотреть?       -А того, что ходите кругами со своей спецназовкой, — Катерина кивнула на оставшуюся в машине Варвару, — а объясниться друг другу боитесь.       -Чего??!! — волосы Германа от возмущения встопорщились сильнее обычного, как шерсть у разъяренного кота, — в чем это объясниться?!       -В любви, естественно, — заявила нахальная девчонка и, не дожидаясь реакции, хохоча, шмыгнула за калитку.       Герман показал ей кулак, а потом порывисто обнял Женьку и ретировался за руль запорожца. Но не успел даже повернуть ключ в зажигании, как ушедшая было в дом тетя Шура вернулась с увесистым пакетом с логотипом местной сети супермаркетов и просунула его в открытую дверь машины.       -Не знаю уж, куда вы там поедете, но перекусить в дороге не помешает.       Варвара жила в старенькой, но уютной на вид хрущевке, подъезды которой выходили в засаженный платанами двор, где играли на детской площадке дети, а несколько человек прогуливали собак. От всего этого веяло чем-то ностальгическим, будто бы Герман на миг оказался за тысячи километров отсюда во дворе сложенного из серого камня дома с большими окнами и полуколоннами на фасаде и видит себя, пятилетнего, со стороны. Как он пытается разбросать кучу желтых листьев, а папа, смеясь, говорит, что это похоже на салют. Воспоминание об отце острым ножом резануло по сердцу, и Герман, дернув головой, точно пытаясь вытряхнуть из нее непрошеные мысли, заглушил мотор и вылез из машины, едва тут же не поскользнувшись на раскатанном льду замерзшей лужи у подъезда. За ним выбрались Варвара и Макс, второй, впрочем, деликатно остался стоять возле запорожца, в то время, как Герман шагнул к молодой женщине. Он подумал, что сейчас они расстаются, возможно, надолго, и все в душе запротестовало. Рядом с Варварой ему всегда было спокойно и легко, а еще он подсознательно чувствовал в ней родственную душу. Не раз он замечал, что она, будто улавливая его мысли, озвучивает их еще до того, как он сам успел произнести хоть слово. Но сейчас они оба молчали, не решаясь ничего сказать друг другу.       -Возвращайся, — наконец проговорила Варвара, что-то сосредоточенно разглядывая на асфальте под ногами.       -Угу… — только и смог выдавить из себя Герман и, чтобы не затягивать паузу еще больше, спросил, — что будешь делать дальше?       -Брат обещает в полицию устроить, но я не хочу. Наверное, пойду к Христофору в МЧС, там люди со спецподготовкой всегда нужны... Ох, чуть не забыла.       Она полезла в один из карманов своей разгрузки и, что-то достав оттуда, протянула Герману. Тот взял его, с удивлением узнавая свою любимую зажигалку.       -Где ты ее взяла? — поразился он, даже забыв на минуту о смущении.       -Подобрала, когда бегала за ноутбуком.       -Спасибо… Кстати, ноут!       Герман хлопнул себя по лбу и открыл капот запорожца, который служил багажником. Вынув из-под лежащих там сумок плоский черный компьютер, он сунул его в руки Варваре:       -Держи. Здесь всякие секретные сведения Ордена, сам толком не знаю, что. Покопайся, может, что-то ценное найдешь.       -Обязательно, — Варвара перехватила ноутбук поудобнее и чуть подалась навстречу Герману, а тут синхронно качнулся к ней. Но так же одновременно оба остановили свой порыв и начали неловко смотреть в землю.       И снова ситуацию спас Макс, который, наконец, шагнул вперед и, взяв свободную руку Варвары, в галантном поклоне поцеловал кончики ее пальцев.       -Обещаю вам, прекрасная мадемуазель, что Жермен непременно вернется живой и здоровый, — с обворожительной улыбкой сказал он, и даже простудная хрипотца из его голоса исчезла совершенно.       Герман напрягся, сжимая кулаки, а Варвара пронзила Макса взглядом, точно штыком:       -Эти ваши штучки на меня не действуют, так что можете не стараться.       И Герман почувствовал, что сейчас взлетит от облегчения, точно надутым теплым воздухом воздушный шарик.       Уже в машине он резко обернулся к севшему на место Варвары Максу.       -Это что за подкаты сейчас были?       Тот удивленно вскинул брови:       -Прошу прощения?       -Просить прощения будешь, когда тебя по асфальту раскатаю, понял, ты... шевалье хренов, — в исполнении Германа французское слово прозвучало как грязное ругательство, — еще раз к ней клешни протянешь, до конца жизни будешь петь фальцетом и хорошо танцевать!       Макс выслушал все это совершенно спокойно, даже с интересом, а потом удовлетворенно кивнул:       -Вот именно такой реакции я и добивался.       -Чего?.. — Герман, явно настроенный продолжать перепалку, недоуменно осекся.       Но в ответ тот только улыбнулся и сказал:       -Ну что, поехали?       Запал быстро проходил, и Герман почувствовал, что смертельно устал. И дело было не только во вчерашних приключениях и бессонной ночи, он устал от тайн, интриг, заговоров. Последние полтора года постоянно приходилось находиться на взводе, не давая себе расслабиться ни на минуту. И вот теперь, когда все закончилось, Герман понял, что полностью опустошен. Для чего нужны были все эти игры в шпионов, погоня за тетрадями, если в мире так ничего не изменилось, а сам он снова остался один и не знает, что делать со своей жизнью.       У всех в этом мире было что-то, ради чего им хотелось жить: у Женьки Катерина (хотелось надеяться, что между ними возникло нечто большее, чем просто детская дружба), у Руслана его семья и неведомое древняя племя скотоводов, наследником которого он является и о котором пишет диссертацию, у Христофора и Альбена любимая работа, а у Варвары... Герман почувствовал, как ком подкатил к горлу, но он сжал зубы, прогоняя непрошеные чувства. У Варвары, наверняка, тоже что-то есть. Вон, брата какого-то упоминала, да мало ли найдется у нее привязанностей помимо него, Германа. У которого есть только пустота. Он покосился на сидящего рядом и что-то рассматривающего за окном машины Макса.       Почему-то его присутствие на этот раз не вызывало раздражения и даже казалось правильным. Тот ведь тоже был всегда вроде и с ними, но при этом один. На память пришел странный сон о пещерной церкви, в котором Макс предстал в средневековом наряде, и было это невероятно уместно и правильно. Тогда возникло четкое понимание, что он — именно тот друг, о котором Герман всегда мечтал и которого отчаялся найти.       Может, так и надо, что они, простившись со всеми, остались одни? Или правильнее будет сказать вдвоем? Да нет, что может связывать его с этим загадочным человеком? Разве что малопонятные видения и не менее странная история о предке, ставшем на пути Ордена. Герман хотел еще попытаться понять, сколько правды в истории о том, что Макс якобы родом из XVI века, но почувствовал, что веки его тяжелеют, а голова упорно опускается на грудь.       -Э, да ты совсем спишь, mon ami, — несмотря на то, что сказано было по-французски, он все понял, — вот что, давай-ка я поведу машину, тем более, ты все равно не знаешь дороги.       Очень хотелось ответить какой-нибудь колкостью, но сил хватило только на то, чтобы промычать невнятное согласие, не открывая глаз пересесть на заднее сиденье и там свернуться, поджав колени к груди.       На этот раз никаких снов Герман не видел. __________ *Вот и хорошо (фр.)