Повенчанные ветром

      Грохот пушечных залпов был слышен на многих милях в округе, далеко за пределами города. Беспорядочная пальба — пистолетов и корабельных орудий — разносилась громовыми раскатами под чистым ночным небом. Обитатели бухты Погибших кораблей с таким рвением отнеслись к празднованию победы, что норовили за одну ночь расстрелять весь запас боеприпасов, который не пригодился в сражении с британской армадой Катлера Беккета. Разгул и весёлый дебош накрыли город, словно цунами, грозя оставить после праздника не меньше разрушений, чем после удара стихии. Отовсюду звучала музыка, песни и тосты на всевозможных языках, в подобной какофонии все разговоры велись на повышенных тонах, — оттого тишина и пустота зала Совета казалась чем-то неправильным, словно этот зал, обустроенный в трюме манильского галеона, принадлежал особому миру, не подчиняющемуся законам пиратских вечеров.       Капитан Воробей покачнулся с пятки на носок, доски под ним отозвались звонким скрипом. Мягким флегматичным шагом, обходя беспорядочно расставленные стулья и кресла, Джек направился вдоль длинного стола. Его поверхность покрывало множество следов — царапин, сколов, дыр, прожжённых пятен, которые могли поведать знающему гостю о былых днях, как шрамы на теле человека о его прошлом. Единственным источником света в зале оставалась массивная люстра с десятком свечей; её света не хватало на весь стол, и его оконечности скрывал интригующий полумрак. Именно там, с торца стола лежал массивный фолиант. Старый замок скреплял две короткие цепи, перехватывающие обложку из грубой кожи, на которой тиснёнными с прилежанием буквами значилось короткое — «Кодекс». Выудив из кармана сюртука парусную иглу, Воробей воткнул её в замочную скважину и закусил губу. Пальцы ловко управлялись с иглой, замок отзывался обнадёживающими щелчками, но не спешил поддаваться.       Со стороны послышался тихий скрип доски. Джек отпрыгнул от Кодекса, как от раскалённой печи, и мешком завалился в ближайшее кресло. Замешкавшись на мгновение, он закинул ноги на стол, и его лицо приняло безмятежное выражение. Прошли секунды. Не доносилось ни звука. Кэп раздражённо дёрнул бровями и спокойно обернулся ко входу.       На фоне тусклого света коридора проступал силуэт расслабленной фигуры. Человек в длинном сюртуке и шляпе с широкими полями привалился спиной к дверному косяку и сложил руки на груди. Голова его была низко опущена, лицо полностью скрывалось во мраке, и на этой теневой маске едва угадывались два слабых отблеска глаз.       — Признаюсь честно, — Воробей удивлённо встрепенулся, услышав по-хозяйски строгий женский голос, — не знай я, что на «Чёрной жемчужине» был ещё и Барбосса, решила бы, что ты воистину спятил и позарился на героическую, но бессмысленную смерть. И неужто ты проникся уважением к истинам в этом талмуде? — вопрос прозвучал с неприкрытой издёвкой.       Джек всё это время глядел на незнакомку через плечо, развернувшись вполоборота. Оставив попытки разглядеть её лицо, он отвернулся и откинул голову на спинку кресла.       — Твой голос звучит так, будто ты меня хорошо знаешь, — рассудил капитан Воробей, вальяжно поведя рукой.       С её стороны донеслась громкая усмешка:       — Утверждать такое было бы очевидным абсурдом.       Она оттолкнулась от косяка, толкнула дверь и направилась к Джеку. Взгляд кэпа следовал за ней, выхватывая из её облика всё больше деталей. Это был облик полноправной обитательницы бухты Погибших кораблей, но отнюдь не той, чьим призванием было радовать моряков. Она шла спокойной, размеренной походкой, точно по коридору собственного поместья; высокие сапоги ступали смело, но мягко. Распахнутые полы сюртука скрывали её фигуру, но то ли случайно, то ли намеренно позволяли увидеть широкую рукоять клинка с затейливой гардой. Передний край шляпы был заломлен книзу. На щеку спадали чёрные пряди, скрывая левую половину лица и часть глаза. Тень от шляпы служила ей вуалью, хранившей её личность втайне до тех пор, пока она не решит приподнять подбородок.       Незнакомка уселась напротив капитана вполоборота и поставила бутылку.       — Ты ведь и сам себя ни черта не знаешь. Куда уж твоей жене…       Джек Воробей настолько изменился в лице, что удивился сам себе. Он весело хохотнул, в глазах заблестела весёлая издёвка.       — Цыпа, я ещё недостаточно выпил, чтобы попасться на этот крючок. — Под пиратскими усами блеснула игривая улыбка. — Можешь попробовать снова, — он скосил глаза, — после этой бутылки, но должен предупредить, — я так легко не сдамся.       Она слегка кивнула и смело ухватилась за бутыль; по горлышку звякнули два серебряных перстня правой руки. Пальцы воевали с пробкой, но внимательные глаза были обращены к капитану. Под этим неотрывным взглядом самодовольная ухмылка медленно сползала с его лица. Джек всё пытался приглядываться к ней, но она нарочно не поднимала головы, пряча лицо от света. Пробка вылетела со звонким «бульк» и поскакала по столу. Глянув по сторонам, незнакомка подхватила два медных бокала, плеснула в них ром и, жестом предлагая выпивку, подняла голову. Жёлтый свет тут же сорвал с неё вуаль, сверкнул в тёмных глазах и резкими тенями очертил линию правильного носа и слегка приоткрытых губ.       Воробей скинул ноги со стола и охотно подался вперёд, за выпивкой. Вдруг его рука, так и не коснувшись бокала, замерла, глаза вспыхнули и тут же сошлись в напряжённом прищуре.       Собеседница спокойно взяла кубок.       — Шивон?       — За победу, — вместо ответа она отсалютовала Воробью кубком, — и за очередную встречу, пират.       Джек тряхнул головой и залпом проглотил свою порцию рома.       — Не думал увидеть тебя, — с заметным недоумением пробормотал кэп. Шивон Бейл хмыкнула, и он, едва вдохнув, быстро добавил: — Здесь. — Откинувшись в кресле, он вновь обвёл её ненавязчивым взглядом: — Какими ветрами?       — Да как и все — откликнулась на зов: «Полундра! Нас всех порешат!». — Её правая бровь раздражённо дёрнулась, но голос зазвучал с усталым безразличием: — Я не верю, что наш триумф продлится достаточно долго и что вообще стоило развязывать войну… Но госпожа Цинь в подобных вопросах не спрашивает мнения своих капитанов.       Воробей понимающе кивнул и подлил рома. Его манеры были беззаботны, лицо обрело прежнюю лукавую безмятежность, и только глаза словно бы невзначай вновь и вновь поднимались то к лицу Бейл, то к её фигуре в тщетных поисках ответов или хотя бы намёков.       — Значит, — Джек глотнул рому, — ты все эти годы была на востоке?       — В основном, — голос её прозвучал чуть отрешённо. Бейл пристукнула пальцами по кружке. — Пару раз прошла Пиратским кругом. Поняла, что в Вест-Индии ловить нечего, пусть её догрызают испанцы и король Георг.       Воробей послал ей ироничный взгляд.       — Ты не особо ратуешь за Береговое братство.       Она сухо усмехнулась.       — Будто тебе до него есть какое-то дело, если речь не о твоём личном интересе.       — Звучит обидно, — упрекнул Джек. — Ради своего личного интереса я бы не стал прикладывать столько усилий, объявлять войну и тем более — идти в одиночку против всей армады. — Шивон обернулась к нему; правая бровь заинтересованно приподнялась. — Честно говоря, до последнего не было желания посещать это сборище, но сейчас, вынужден признать, — кэп глотнул рому, — сладость победы сглаживает моё недовольство.       Бейл несогласно хмыкнула.       — Война, может, и кончилась, но это не значит, что они оставят нас в покое. Мы лишь отсрочили момент неминуемого.       — Но ведь и это немало, — заметил Воробей. — Судьба тех, кто будет после нас, уже не наша забота, им самим решать, а для себя мы добились хоть чего-то.       — Ох уж это пиратское благородство, — иронично протянула Шивон. — Вряд ли мы войдём в историю подобно благородному разбойнику из Шервудского леса.       Кэп умолк с серьёзным видом, словно бы оценивая перспективы такого признания.       — Не знавал этого парня, — наконец протянул он, — но, сдаётся мне, он не сильно преуспел на своём поприще, раз о нём помнят как о благородном разбойнике, а не как о прожившем славную жизнь богаче. Благородство в наши дни вообще редкая вещь и, по мне, весьма бестолковая.       — Даже если кто-то спасает тебе жизнь из благородных побуждений?       — Не припоминаю такого, — просто отмахнулся Джек. — Обычно это не благородство, а угрызения совести, боязнь возмездия или чистая корысть.       Шивон согласно кивнула и, перебрав пальцами по кружке, добавила:       — И, надо сказать, все эти мотивы куда честнее и действеннее.       — Но зачастую в них мало кто любит признаваться, — вставил кэп.       Бейл слегка приподняла подбородок и выпятила губу.       — Признание не имеет значения, ведь мы с тобой и так это понимаем.       За дверями раскатами грома зарокотал низкий мужской голос. Джек и Шивон одновременно встрепенулись. Их взгляды метнулись к дверям, затем к Кодексу и встретились над столом. Через секунду оба были на ногах. Бейл спешно направилась к боковым дверям, Воробей — следом за ней: обогнул стол, сделал несколько шагов, затем на ходу развернулся, захватил бутылку и рысцой покинул зал. Они оказались на длинном и нешироком балконе, который образовала часть палубы с фальшбортом от лежащего ярусом ниже корабля. Прижавшись спинами к стене по обе стороны от двери, оба замерли: из взгляды рассеяно скользили по ночному небу, а слух сосредоточился на происходящем в зале Совета. За дверями отчётливо звучали тяжёлые громкие шаги и вторящая им частая поступь. Всё тот же громовой голос, не проявляя эмоций, правдиво обещал сплести из чьих-то кишок канаты, а черепа отрубленных голов пустить вместо подсвечников по тавернам, и всё это в наказание за то, что Кодекс остался без присмотра. Затем что-то грохнуло, звякнуло, и всё стихло.       Джек Воробей, поведя глазами, повернул голову к Шивон.       — Так ты теперь капитан, а? — с улыбкой поинтересовался он.       Бейл отступила от стены и покосилась на него.       — А ты — решил украсть Кодекс? — в её голосе не было ни капли удивления, а лишь лёгкий укор.       — И в мыслях не было, — отмахнулся кэп. — Всего лишь хотел прояснить один спорный момент. — Он слегка подался к ней, глаза хитро заблестели. — Ты тоже повела себя так, будто задумала что-то… недоброе.       Она в ответ фыркнула.       — Не имела удовольствия сталкиваться с Хранителем Кодекса лично. И не желаю торопить этот момент.       Джек выразительно округлил глаза.       — Не могу тебя за это винить, — участливо выдохнул он.       Шивон приблизилась к фальшборту и, положив руку на планшир, взглянула вниз. Там переливалось целое множество огней, будто жерло потухшего вулкана, где располагалась бухта, вновь кипело раскалёнными породами. Поднимавшиеся из моря изломанные хребты надёжно прятали разгульную суету пиратского порта, отделяя сверкающий огнями, выстрелами и залпами город от чернильной синевы беззвёздной морской ночи.       Оттолкнувшись наконец от стены, капитан Воробей вразвалочку подошёл к Шивон с левой стороны, попытался безуспешно заглянуть ей в лицо, а затем, недовольно поморщившись, обернулся к панораме города и вздёрнул подбородок.       — За всё пиратское благородство, что можно здесь наскрести!       Пока он с наслаждением глотал ром, Бейл искоса глядела на него из-под шляпы, а, когда он протянул ей бутылку, она покачала головой и приподняла руку.       — Здесь ещё достаточно рома, — ободряюще ухмыльнулся Воробей.       — Уверена, ты найдёшь, с кем его распить, — спокойно отозвалась Шивон. — Меня ждут на корабле.       Джек бросил быстрый взгляд на гавань.       — Уже уходите? — возмутился он. — Так рано? Праздник только начался! — его хмельной голос взлетел вверх, а за ним и вскинутые, точно дирижёром, руки, так что Шивон едва успела отклониться.       Поправляя шляпу, она безапелляционно заявила:       — Недели с меня предостаточно. — Кэп несогласно засопел, но новый аргумент найти не успел. — Была рада выпить за новую встречу, пират, — тепло проговорила она напоследок.       Выразительно кивнув, Шивон деловой походкой направилась прочь, не оборачиваясь, не глядя по сторонам, и, пока её фигура не растворилась во мраке невообразимых переплетений того, что в этой бухте называли улицами, Джек продолжал глядеть ей вслед под стук пальцев по бутылке, изредка моргая и дёргая край губ в азартной улыбке.

***

      В окуляре подзорной трубы отражалось взволнованное море и переваливающаяся по гребням лодка под парусом. Черноволосый юноша-азиат выжидательно глядел на капитана.       — Да, это тот, кого мы ищем. — Бейл опустила трубу и обернулась к рулевому. — Лево на борт, нагоним его.       Бриг отклонился на восток, устремляясь следом за лодкой. На полуюте остались только юноша и рулевой: капитан ушла в каюту, а членов команды мало интересовало судёнышко под одиноким парусом. Казалось, что и единственного пассажира баркаса ни коим образом не заботил приближающийся корабль: только однажды над бортом поднялась фигура в полный рост, постояла с полминуты, а затем снова растянулась поперёк днища у мачты. Через четверть часа бриг подошёл достаточно, чтоб отпала надобность в подзорной трубе, и уже через несколько минут тени его мачт накрыли лодку.       Капитан Бейл подошла к фальшборту и опёрлась локтями на планшир.       — Ты — последний, кого я ожидала увидеть под этим парусом, — вместо приветствия заметила она.       Джек Воробей, запрокинув голову, слегка развёл руками:       — Что ж, я не менее удивлён встрече с тобой в этих водах.       Шивон подняла голову, так что в тени шляпы остались лишь глаза, внимательный взгляд заскользил по вздыбленным волнам.       — Решила поохотиться напоследок. Слышала, здесь можно заполучить жирную добычу.       Джек широко расставил руки и с показной искренностью сознался:       — У меня из ценного только две бутылки рома.       Бейл недовольно цыкнула.       — Что ж, — вздохнула она, чуть искривив губы, — придётся пощадить тебя. За честность. — Воробей отвесил наигранный поклон. Шивон обвела баркас задумчивым взглядом, задержала взгляд на флаге с адамовой главой и птицей и склонила голову набок. — Пока что мы держим курс на север. Не знаю, как далеко ты намерен идти на этой лодке, но, если нам по пути, могу пригласить на борт. Рома у нас в достатке.       Забравшись на бриг, Джек Воробей приостановился на шканцах и обернулся к носу корабля. Он изучал заинтересованным взглядом палубу, а Шивон, привалившись к фальшборту, наблюдала за ним. Наверху было немноголюдно. По левому борту у штормтрапа, поглядывая на гостя, вели неспешный разговор двое зрелых моряков с бородами и медной кожей; один из них постукивал по ладони затейливой курительной трубкой. Ещё пятеро моряков — моложе, в одних кюлотах — что-то увлечённо обсуждали, усевшись вокруг бочки на баке. Не считая рулевого и ещё двоих матросов, что занялись буксировкой Джекового баркаса, в зоне видимости больше не было никого из команды. Бриг шёл под нижними парусами, кливером и триселем грот-мачты; светло-серые паруса и светлый рангоут ярко выделялись на фоне тёмно-синего моря. Глаз Воробья так и не нашёл за что зацепиться, Джек наконец обернулся к Шивон, и его бровь слегка дёрнулась: Бейл стояла против ветра, крепкий пассат перебирал отброшенные за спину волосы и короткие пряди, что спадали на лицо с левой стороны — и до этого скрывали шрам, пересекающий бровь и щеку до линии носа. В глазах Шивон — серьёзных и спокойных — переливались яркие блики моря. Одолев секундное замешательство, Джек Воробей, скользнув по её фигуре быстрым взглядом, расцвёл заискивающей улыбкой:       — Ты раздобыла отличный корабль.       — Приняла бы это за комплимент, — ровным тоном отозвалась Бейл, — но, по всему, ты всего лишь хочешь польстить мне, раз заявляешь такое, не увидев его в деле. Вернее, не помня этого… — Повисла интригующая пауза; Воробей задумчиво поморщился. Шивон плавно повела рукой и негромко добавила: — Это старый добрый «Конгер».       Лицо Джека тут же исказила недовольная гримаса. Он нахмурился и снова огляделся, резко вертя головой, а затем фыркнул с долей возмущения.       — В прошлый раз он мне казался менее просторным и более, — он помедлил, оборачиваясь к Шивон, — угрюмым. Очевидно, смена капитана пошла ему на пользу. — В ответ на очередную неприкрытую лесть Бейл лишь многозначительно повела глазами.       Они расположились за вытянутым столом, что занимал добрую часть кормовой каюты. Другой, куда меньше, притулился у самого окна в углу, и из-под вороха бумаг едва угадывалось благородное дерево. Рядом с ним стояло тронообразное кресло, куда капитан Бейл небрежно бросила шляпу, а сама уселась на обычный стул напротив гостя. Кок принёс две тарелки с привычным морякам пайком — кукурузной лепёшкой, копчёным мясом и сушёными фруктами, и Шивон откупорила бутылку обещанного рома. Джек не без удовольствия откинулся на спинку и, подумав пару секунд, по-хозяйски закинул ноги на соседний стул.       Шивон покачала головой.       — Откуда в тебе всё ещё столько безрассудства, не пойму. Уйти в море в одиночку, в хлипкой лодке, без припасов… — Передав Джеку полную до краёв кружку, она отставила бутылку и живо поинтересовалась: — А как же «Жемчужина»?       Брови Воробья мрачно съехали к переносице, края усов обвисли.       — Нам с ней пришлось расстаться, — с искусственной улыбкой ответил кэп. — Временно. Опять… — сокрушённо добавил Воробей.       Бейл округлила глаза и торопливо проглотила финик.       — Опять?       — Да, проклятый мерзавец Барбосса снова возомнил себя её капитаном и бессовестно украл у меня мой корабль! — Джек взорвался гневной тирадой, как склад фейерверков, и в его глазах заискрили огни ярости.       — Снова? — протянула Шивон.       Воробей хлебнул рома, закинул в рот горсть орехов, и его лицо приняло безмятежное выражение, под усами мелькнула плутовская улыбка.       — Ничего, однажды я его уже пристрелил за это, — несмотря на улыбку, его глаза грозно сверкнули, — и охотно готов повторить, — заверил Джек с таким жаром, словно ожидал встретить Барбоссу в карцере этого брига.       Шивон молча глядела на него серьёзными глазами. Лицо её оставалось бесстрастным, только брови были слегка сдвинуты к переносице, затеняя взгляд тонами недоверия. Джек с невозмутимым видом ковырялся в тарелке, выуживая кусочки орехов из-под снеди.       — За эти дни, — наконец заговорила Бейл, — в городе Погибших кораблей чего я только о тебе ни слышала, но ты всё равно умудрился меня поразить. — Несмотря на признание, голос её прозвучал совершенно ровно, никак не передавая того удивления, о котором она говорила.       Воробей послал ей лёгкую лукавую улыбку:       — А что, нынче в Тихий океан вести не доходят?       Шивон неопределённо двинула плечом.       — Честно говоря, мне не было дела до того, что происходит на Карибах, — объяснила она. Джек приподнял брови, чуть выпячивая губу. — Ост-Индская компания, конечно, может считать Вест-Индию адом на земле для честных торговцев и раем для морского отребья, но в Азии флибустьеров считают лентяями и неженками. В Малаккском проливе все подряд грызутся за любую добычу, а здесь вы ещё и привередничаете… — в её голосе зазвучал презрительный упрёк.       — Однако ты не торопишься вернуться, — тут же заметил Воробей и, послав ей задорный взгляд, нырнул в кружку.       — Задержало поручение госпожи Цинь, — вздохнув, отозвалась капитан Бейл. Джек неоднозначно угукнул, пережёвывая кусок лепёшки. Шивон оглянулась через плечо к морю кормовых окнах. — Если охота не заладится, без промедления отправлюсь в Наньхай, не то придётся пережидать сезон штормов.       Джек перебрал пальцами по краю тарелки; внимательный взгляд, описав быструю дугу по каюте, зацепив рукоять шпаги на комоде и ряд приземистых сосудов у сундука, поднялся к её лицу.       — И её поручение привело тебя на Тортугу, — с неясной интонацией проговорил кэп.       Шивон тут же обернулась.       — Кто тебе сказал?       Блеснула золотом лукавая ухмылка.       — Ты, — отозвался Джек, — только что. — Сделав глоток, он победно вздёрнул подбородок: — А ещё ром — местный я всегда узнаю.       Бейл сухо хмыкнула, поводя глазами.       — Ну кто бы сомневался… — с лёгкой издёвкой протянула она. Дёрнув бровью, она наполнила свою кружку и задержала взгляд на отражении. Воробей всё продолжал выжидательно глядеть на неё в ожидании объяснения, но заинтересованность на его лице была не сильнее, чем того требовала светская беседа. Шивон раздражённо выдохнула и резко подняла взгляд. — В окрестных водах Тортуга — единственное место, где торгаши не задирают цены на краденый товар, — холодно пояснила она. Джек закивал с понимающим видом. — С другой стороны, — задумчиво добавила она, — за эти годы Тортуга могла превратиться во вторую Картахену, — её губы презрительно искривились, — но так и осталась прибежищем для всякого сброда…       Блеск янтарных глаз Джека Воробья потускнел от уязвляющих слов, но Шивон намеренно игнорировала перемену в его лице и сосредоточилась на еде.       — Ну это как посмотреть, — несогласно заметил Джек. Подхватив кружку, он принялся рассуждать со знанием дела, как если бы являлся губернатором пиратской гавани: — По мне, Тортуга — оплот свободы во всех её проявлениях. Там можно найти что угодно и кого угодно, там радушно примут любого и, — он приподнял руку, — что не менее важно, даже без гроша в кармане. Старина Гиббс… — Джек подался вперёд и торопливо пояснил: — Мой старпом время от времени, — а затем продолжил прежним тоном: — …после трёх пинт рому называет Тортугу «городом, где всё начинается». И, мне думается, этот тот редкий случай, когда старина Гиббс прав.       Бейл многозначительно приподняла брови.       — Пожалуй, я начинаю понимать, почему ты оказался в лодке в одиночку… — с красноречивым намёком проговорила она.       Впрочем, Джек с невозмутимостью отмахнулся от лёгкого упрёка в её глазах и продолжил рассуждения об особенностях жизни в пиратских городах. Шивон молча слушала его, словно бы внимая каждому его слову, хоть лицо её и хранило сдержанное выражение. Сам Воробей с видом истинного знатока повествовал о Нассау, Монтего-Бей, Беллами-Кей, бухте Погибших кораблей и множестве прочих пиратских заводей, будто надеялся, что, услышав обо всех прелестях незаконной жизни Вест-Индии, капитан Бейл поменяет своё снисходительное отношение к Карибам.

***

      Ветер гнал с океана тяжёлые облака и сырую промозглую погоду. Свечи в нижнем зале харчевни дрожали под сквозняком и часто гасли, оттого в нишах и закоулках густилась темнота. На столе в дальнем от окна углу коптила одинокая свеча, едва освещая край бумаги и задевая отсветом тёмное стекло приземистой бутылки и тонкие пальцы, что порой поворачивали её по кругу. За соседним столиком вели безрадостный разговор, порой срывающийся на приглушённый спор, двое китайцев. Один, что был старше, в плотных одеждах и с кожаными наручами, часто отрывался от еды и говорил уверенно, подаваясь вперёд и порой пристукивая по столешнице. Его более молодой собеседник занимал защитную позицию, старался не перебивать и осторожно задавал вопросы, при этом внимательно ловил каждое слово. Но чем чаще добавлялась выпивка в маленькие чашки, тем смелее становился их разговор.       — Сяньшен, — раздался негромкий голос из темноты. Оба мужчины умолкли, переглянулись и медленно обернулись к одинокой свече в углу. Во мраке сверкнули глаза. — Сяньшен, простите, что услышала вас, но не могли бы вы повторить то, что только что сказали, — неторопливо прозвучала уважительная просьба.       Старший из мужчин удивлённо глянул на своего компаньона. Тот пожал плечами и просвистел неуверенным полушёпотом: «Хайху».       — Я сказал, — с сильным акцентом, коверкая слова, начал старший, уставившись в темноту, — что западные капитаны умирают быстрее, чем восходит солнце. Я назвал их: Вэйладэ, Хантэ, Бабоса, Халуок, Волобэйи, Кавайи. Я сказал, что их судьба станет нашей, если мы останемся.       — Сяньшен, вы уверены в именах?       Он усмехнулся, обмениваясь с собеседником короткими репликами.       — Я выпивал там за смерть каждого.       — Этих капитанов нелегко убить, — мягко возразил голос. — Особенно капитана Воробья.       Китаец сипло рассмеялся, а затем испуганно спохватился, озираясь.       — Его пустили на дно вместе с кораблём. Говорят, то ли их Дьявол, то ли женщина, то ли женщина в обличии Дьявола. Говорят, это был дьявольский корабль и Дьявол забрал своё.       Сверкающие глаза погасли и растворились в темноте так же внезапно, как появились. Мужчины снова переглянулись, принялись перешёптываться, затем согласно кивнули, но, когда обернулись, за столом в углу осталась лишь гаснущая свеча.       Окрестности утонули в предгрозовых сумерках. Полуденное небо поглотили иссиня-чёрные тучи, с моря стеной наступал ливень, окружая большую гавань. Ветер зашумел в тростниковой крыше харчевни, мощным порывом толкнул в спину и принялся забавляться с длинными чёрными волосами. Шивон Бейл опёрлась локтями о парапет балкона и распрямила пальцы левой руки. Одна из первых капель дождя тяжело упала на потемневший серебряный перстень и скатилась с него на светлое костяное кольцо. Шивон бережно провела по нему пальцами, отирая воду. Затем сорвала с шеи тесьму с кусочком синего камня, с трудом стянула перстень, следом сняла кольцо, помедлив, надела его на тесьму и оставила на ладони. Камень случайно соскользнул внутрь кольца; под грозовыми тучами его неровные грани тревожно замерцали, будто крошечный осколок моря, окружённый белым песчаным берегом. Взгляд Шивон застыл на этой иллюзорной миниатюре, палец вновь и вновь описывал круг по кольцу, вторя отблескам молний. Дождь подступал всё ближе.       — Госпожа капитан!       Шивон резко обернулась, закрывая ладонь. Окликнувший её юноша застыл с приоткрытым ртом. Капитан непонимающе поморщилась, затем спохватилась и небрежным движением смахнула каплю со щеки. Юноша опустил глаза и сообщил: «Они прибыли».              Госпожа Цинь стояла лицом к лицу с Бейл. Замутнённые глаза старой китаянки были обращены прямо на неё, но смотрели сквозь, при этом не позволяя отвести взгляд.       — Не важно, согласится он помогать англичанам или нет, шпиона необходимо убить, пока они не пришли к Сяо Фэню. — Повисла секундная пауза. Затем голос госпожи зазвучал весомее: — Если случится так, что древняя карта покинет храм, тебе не следует её возвращать.       — Почему вы выбрали меня? У вас полно убийц.       Тонкие белые губы госпожи дрогнули в недовольной улыбке.       — Они — люди твоего рода. Ты сможешь подойти ближе других. И услышать больше. Если из-за них Сяо Фэнь отступит от нашего соглашения или всё равно заключит сделку, судьбы всех в этих водах будут предрешены. И твоя — будет одной из самых тяжёлых.       Шивон склонила голову.       — Я всё поняла. Могу я узнать, кто он, или мне это сообщат в Сингапуре?       — Его имя — Уильям Тёрнер. Но остерегайся женщину, что всегда рядом с ним.       На девятый день после выхода из Кантона «Конгер» бросил якорь в порту Сингапура. Ещё через три дня в город прибыли две рыбацкие лодки с моряками, что низко гнули головы и прятали лица под конусными шляпами. Люди Бейл следили за каждым из них, как и она, накинув глубокий капюшон, тенью скользила за грузным моряком: несмотря на все старания, ему хуже других давались попытки сойти за местного. Все чужаки окольными и извилистыми путями оказались у болотистых окраин, где собрались в заброшенной хижине. Туда же пришли и те, кого не было на борту лодок. Бейл приказала своим людям возвращаться, а сама дождалась окончания встречи. Все снова расходились по одному, редко по двое, и только четверо тех, что пришли не из города, уходили вместе: чернокожая женщина, старый пират с волчьим взглядом и молодой мужчина и девушка равных лет. Последние двое держались друг друга, но ни разу не встретились взглядами и не заговорили.       Шивон терпеливо следовала за ними по городским лабиринтам, ловко пересекая отсыревшие мостки и узкие переходы. У торгового района совершенно внезапно все четверо растворились меж лавок и навесов. Бейл торопливо сорвалась с места, вылетела на площадь и завертела головой. Лихорадочно блестящий взгляд метался меж смуглых лиц с заинтересованными глазами, а затем поднялся выше — и зацепился за темноволосую макушку. Шивон качнула головой и нырнула в сумрачный переулок.       Теперь она не отставала, держа Уильяма Тёрнера в поле зрения. Он направлялся к выходу с рынка — широкой лестнице, что спускалась к лодочным пристаням. Бейл ускорила шаг, обгоняя его, и укрылась в узком просвете меж деревянных домов, как раз у ближайшей лодки. Через несколько минут послышались шаги. Тёрнер сбежал вниз по лестнице и направился к лодке. Шивон плавно достала из-за спины кортик и поймала взглядом тусклую тень, осторожно подаваясь вперёд.       — Уилл! — раздался негромкий, но звонкий голос женщины. Тёрнер обернулся. Бейл пришлось отступить. — Зачем ты так?       — Я не понимаю, о чём ты.       — Ты как будто делаешь всё, лишь бы нам помешать!       Уильям сделал глубокий вдох и торопливо заговорил:       — Элизабет, послушай, я не меньше тебя желаю решить всё быстрее, но этот план…       — Единственное, что у нас есть сейчас, — перебила она. — Уилл, я не сомневаюсь в тебе, но ты не вор! Идти за картой в одиночку совершенная…       — Глупость, да, — опередил Тёрнер. — Как и надеяться, что очередной враг Джека Воробья согласится добровольно нам помочь.       Глаза Шивон вспыхнули, кортик едва не выскользнул из пальцев. Она плотнее прижалась к стене и закусила губу.       — Значит, снова будем действовать порознь, — безрадостно подытожила Элизабет, опуская голову. С её губ сорвалась грустная усмешка. — Ты объединился с Джеком, чтобы спасти меня, а, чтобы спасти его, нам с тобой приходится разделяться. Это… — она умолкла, то ли не зная, что сказать, то ли не желая говорить этого. Её губы поджались, глаза заблестели, но взгляд упорно цеплялся за щели в досках.       Они простояли в тишине с четверть минуты.       — Это не навсегда, — тихо проговорил Уилл. Элизабет слегка кивнула, будто по инерции. Тёрнер протянул было к ней руку, но с верхних мостков донеслись взбудораженные голоса. Он вскинул голову, прислушиваясь, а затем коротко бросил: — Уходи.       Шивон не сводила глаз с напряжённой фигуры Уильяма Тёрнера. Пальцы на рукояти кортика то сжимались, то разжимались. Уилл провожал взглядом убегающую по пристаням Элизабет и сосредоточенно вслушивался в переполох наверху, так что не обратил внимания на едва слышно скрипнувшие доски за спиной. Бейл сделала шаг из укрытия — тяжело и неуклюже, как будто в кандалах; на лезвии кортика блеснуло тусклое солнце. Она подалась вперёд, перенося вес, беззвучно выдохнула, бегло глянула на лестницу, перевела взгляд на шею Тёрнера — а затем резко зажмурилась.       Гулко стукнуло дерево. Уилл круто обернулся, хватаясь за клинок. Он обвёл настороженным взглядом пустующие пристани и, нервным движением дёрнув узел швартового, спрыгнул в лодку.       Шивон вывалилась из проулка в торговый ряд прямо перед носом лавочника. Тот о чём-то затараторил, а она прижалась к стене и запрокинула голову. В чёрных глазах стремительно тускнели искры надежды под натиском запоздалого сожаления. Восстановив дыхание, Бейл тут же отмахнулась от торговца и, недоумённо покачав головой, направилась прочь.

***

      …В каюту пробирались синие сумерки. Погружённые в задумчивую отрешённость глаза Шивон медленно прояснились. Взгляд плавно поднялся к обмякшему в кресле Джеку Воробью, задержался на его безмятежном лице и съехал вниз — у резной ножки валялась выпавшая из его руки кружка. Беззвучно хмыкнув, капитан Бейл рывком поднялась и покинула каюту.       Джек проснулся оттого, что кто-то с бесцеремонной настойчивостью тыкал его палкой под рёбра. Разлепив глаза, он тут же болезненно поморщился и укрылся рукой от яркого утреннего солнца. Сверху на него с любопытством глазели двое ушастых мальчишек: один — негритёнок в соломенной шляпе, другой — кучерявый мулат, и в его руках была тонкая удочка, которой он всё продолжал тыкать пирата в бок. Воробей недовольно закряхтел и заворочался, пытаясь принять сидячее положение. Мальчишки зашумели, заставляя его снова стонать, и, что-то звонко тараторя, унеслись прочь под громкий топот босых пяток по доскам хлипкого причала. Нащупав треуголку, Джек натянул её по самые брови и только потом открыл глаза. С сухих губ сыпалось частое недовольное фырканье, пока мутный взгляд елозил по баркасу, а потом, перебравшись по гику на причал, пополз к берегу. Баркас был пришвартован в крошечной бухте с узким каменистым пляжем, на котором килями вверх грелись рыбацкие лодки и занавеси сетей. Чуть выше по холму кривыми рядами поднимались хлипкие дома. Джек обернулся к морю и принялся потирать затёкшую шею. Как бы взгляд ни присматривался к линии горизонта, зацепиться на ней было не за что.       — Эй! Эй! — закричал Воробей, вновь завидев мальчишек. Он призывно махнул рукой. — Есть разговор, господа. — Они переглянулись и, подталкивая друг друга, подошли ближе. — Ну-ка, знатоки, сознавайтесь, кто из вас это натворил? — Мальчишки переглянулись и дружно хихикнули. Джек грозно сдвинул брови и выпятил грудь. — Так, это приказ капитана, объясните…       Кучерявый мальчишка, сбиваясь на смех, залепетал что-то воодушевлённое. Джек мрачнел с каждым его словом, а потом безнадёжно махнул рукой.       — От вас, лягушатников, как всегда, никакого толку… — Он вдруг встрепенулся, огляделся и, отыскав под бухтой каната сюртук, принялся судорожно шарить по карманам. — Спёрла… — наконец выдохнул Воробей со смесью удивления и разочарования.       Он плюхнулся на банку и, насупившись, несколько минут буравил взглядом горизонт. Постепенно туман в его глазах начал отступать перед дерзкими огнями, что всё ярче вспыхивали на подсвеченной солнцем радужке. Наконец на его губах сверкнула коварная ухмылка. Джек привычным движением потянулся к поясу, но в следующий миг, когда пальцы ухватились за воздух, его глаза гневно расширились, с губ сорвалось шиканье, точно из-за ожога. Шумно выпустив воздух через ноздри, капитан протянул негодующее: «Зара-а-аза…».