***
— Господи, это... — девушка не могла отдышаться, стоя рядом с девушками, которые до сих пор улыбались друг другу. — Невероятно! Вы лучшие! — Мэрр, я боюсь спросить, сколько ты сюда бежала, — Каролин обняла Мэрр за плечи одной рукой, успокаивая тем самым частое и сбившееся дыхание. — Каро, лучше бы немного проиграла на финише, вот правда. Для Жюли было бы лучше, — она не любила намекать, сказала только то, что думает, но подруга в ответ лишь рассмеялась. — Но борьба получилась красивой... Жюли, в свою очередь, наклонилась к Мэрр и прошептала: — Иди нахуй. Та в недоумении посмотрела на подругу, она не сдержала смех. — Ты паришься о моём общем зачёте больше, чем я сама. Успокойся наконец и пойми, что я всё равно не буду выступать, думая только об этом. — Ты права, но я никогда не перестану и за тебя, и за всех вас так переживать. Слёзы радости начали капать из серых глаз, которые даже стали немного ярче при дневном свете. Они светились счастьем.***
И вот теперь, сидя перед окном и наблюдая за падающими снежинками, Мэрр начала задумываться о пережитых эмоциях. Точнее, она их переживала до сих пор... Остаток дня она провела, мило болтая с девушками, прогуливаясь по городку и любуясь на великолепные Альпы с белоснежными шапками. Этот день позволил ей окончательно почувствовать себя счастливой. Тут тихий хлопок двери вывел девушку из этих мыслей. Она сразу поняла, кто это был, вспомнила всё то, что готовила сегодня на вечер. Поэтому, не дожидаясь слов парня, она проговорила куда-то в темноту: — Помнишь, что было на прошлых выходных? — Мэрр сквозь тусклый свет настольной лампы заглянула Эмильену, который уже стоял прямо за ней, в глаза. Он нахмурился, не понимая, о чём говорит подруга. Та, увидев недоумение в его глазах, встала и вытащила из рюкзака знакомую жестяную банку с парой стаканчиков на ней. Теперь он, понимая, что девушка хочет предложить, ухмыльнулся. — Ну вот и всё, понял? — Эмиль кивнул, также смотря внимательно в серые и тёмные, как ночь за окном, глаза. — Продолжим? Парень в ответ лишь кивнул, а Мэрр уже тихо подняла крышечку, напиток внутри начал немного пениться и приятно шипеть. Тёплые звуки от разливающейся по стаканчикам светлой жидкости долетали до ушей шёпотом ночи. Не хотелось нарушать это состояние, как-то потревожить это спокойствие вокруг. Но всё же пришлось, когда последние капли пива наконец выпали из банки в один из стаканов. — Теперь я начинаю, ты уже своё дело сделала, — Эмильен, поднося ёмкость с напитком к носу, глубоко вдохнул его нежный и мягкий запах. Это позволило ему окончательно расслабиться и стать ближе к состоянию, когда он был самим собой. — Я никогда не думал, что русские люди настолько интересные. Если бы не встретил тебя, то, наверное знал бы вас только по тому, что я видел в сборной России. Мэрр развела уголки губ в стороны, ей было приятно слышать, что парню нравится не только она сама, но и её народ, культура, характер. Она решила немного развернуть эту тему. — Слушай, а может есть какие-то такие черты характера, которые тебе нравятся больше всего? Или что-то из культуры, речи? — Да, мне нравится ваша стойкость и верность, редко можно встретить такого человека среди других народов. А ваш мат бесподобен, мне так нравится, когда ты, будучи злой, материшься... — Эмиль рассмеялся, девушка тоже не смогла удержаться. — Ладно, хорошо, я поняла, — глядя на парня, Мэрр продолжала смеяться, а когда через пару минут наконец успокоилась и отпила глоток пива, продолжила. — Я никогда не была нейтральной по отношению к чему-то. Это долгая история, я даже не помню, когда это всё началось, и не хочу начинать. Просто, даже если я говорю, что к кому-то или чему-то равнодушна, то это не мои истинные чувства. Это как с норвежцами: я их уважаю, даже несмотря на все презрительные взгляды, как соперников. Но даже во время гонок я могу начать их всей душой ненавидеть, несмотря на вполне хорошее отношениедо старта. В общем, всё сложно... Девушка отпила ещё глоток, Эмильен, замечая её неспокойный и слегка напуганный взгляд, ничего не сказал. Если она ничего не добавила, значит ей и правда больно от каких-то воспоминаний. Поэтому он решил сменить тему. — Я никогда не пытался скрыть свои эмоции. — Я это заметила, Эмиль. Точнее, все это уже заметили, — Мэрр приподнялась с коврика и присела в другой позе. — Поэтому я и не собираюсь ничего добавлять. Много историй ты знаешь и сама, а перечислять их можно бесконечно. Стаканчики в их руках на этот раз остались нетронутыми. Нет истории — нет глотка, а в них уже осталось достаточно мало напитка... Завтра гонки, завтра новый соревновательный день, новые шансы, может, и новые победы, кто знает. Пора уже заканчивать их очередной душевный вечер, пока ещё фонари не скрылись за сплошной стеной снегопада. Она снова приподнялась с коврика, глазами, которые уже привыкли к полумраку вокруг, быстро нашла знакомый силуэт Эмиля и присела рядом с ним, сжимая его плечи тонкими пальцами. — Я никогда не ставила свои интересы превыше интересов других. Я хотела, чтобы все люди, окружающие меня, были счастливы, а особенно если именно я их сделала счастливыми. А так, мне для счастья нужны только ваши улыбки. Я не нахожу большей ценности в своей жизни, чем мои близкие люди. Вы — моё счастье. Парень секунд десять молчал, обдумывая сказанное подругой. Он даже не представлял, чтобы кто-то также любил их команду, старался ради них, заботился о них, помогал во всём. А самое главное, что это может быть чьим-то единственным счастьем. Он прижался к спине подруги, та ещё сильнее обхватила его плечи, а потом, когда Эмиль немного приподнял голову, быстро легла ему на колени. Вот теперь можно и выслушать его историю, последнюю на этот раз. — Я никогда не... — он немного сжал стаканчик, перемешивая остатки пива. — Любил что-то также сильно, как биатлон. Только он дарит мне всё то вдохновение и силы двигаться дальше. У меня больше нет такого родного мне занятия. Считай, что это мой смысл жизни сейчас. Если бы я не любил что-то настолько сильно, я бы смог собраться и сделать что-то, чтобы стать хоть капельку лучше? Мэрр вздохнула и отпила последний глоток из стаканчика. Такой лёгкий, нежный, самый вкусный... — Для меня тоже биатлон — что-то невероятное. Он заставляет меня чувствовать себя живой, а не какой-то оболочкой в этом жестоком мире. Ни Эмильену, ни девушке было больше нечего добавить. Стаканчики снова стояли на столе, пропуская через себя свет одинокого фонаря по другую сторону окна. Мэрр медленно засыпала, так и лёжа на коленях лучшего друга в её жизни. Может, она ему и не так сильно нужна, может, он бы мог справиться и без неё, но настолько сблизиться с кем-то он ещё не смог... Аккуратно перекладывая небольшое тело на кровать, он наклонился к самому уху и тихо прошептал: — Спасибо... Больше ему ничего не было нужно. Больше ему ничего не хотелось. Он знал, что делать дальше. Он знал, что сможет. Он знал, что смогут все...***
Открыв глаза ещё рано утром, когда свет не проникал в окно, Мэрр не почувствовала обыкновенного предчувствия перед гонкой. Хотя, наверное, она и догадалась, почему. В мужских гонках заранее надеяться на что-то серьёзное нельзя. Девушка уже не питала сильных ожиданий от парней, даже попадание в десятку сильнейших было бы хорошим результатом. Поднявшись с кровати и подойдя к двери ванной, Мэрр резко остановилась. Она впервые за долгое время задумалась о будущем. Не о далёком, которое таит столько неизвестных ожиданий, эмоций... О том, что будет через пару часов на стадионе. Хотелось верить лучшее, но даже от этих мыслей сердце по-прежнему оставалось спокойным. Не стоит ждать чего-то сверхъестественного, надо просто насладиться гонкой...***
Крики болельщиков, их яркие эмоции, проносящиеся мимо спортсмены... Вокруг всё было живым, радостным, словно в сказке. Хотелось бы поверить в какую-то сказку, но Мэрр понимала, что это будет просто гонка, без сюрпризов, но и без серьёзных проблем... Так и было. Привычная победа Йоханнеса с огромным отрывом от Мартина, который стал вторым. После их финиша соревнования можно было и не смотреть, всё было понятно сразу. Эмильен старался дотерпеть последний круг, но лыжи сегодня не блистали ни у одного француза, а лишний штрафной круг отбросил его на минуту отставания. Но даже такой результат, а именно шестое место, уже можно было считать достойным. Да даже результат не был настолько важен сейчас, насколько тот факт, что Эмиль сегодня боролся до самого финиша, как мог, но боролся. Он не сдался, как это была пару недель назад. Он достойно прошёл эту гонку, которая даже порадовала девушку. Она продолжала стоять на трассе и обдумывать шансы парней на подиум в завтрашнем преследовании. И тут интересная мысль пролетела в её голове... Эмильен, когда впервые стал чемпионом мира, также стартовал шестым в пасьюте. И то, как он разобрался с Йоханнесом на финише в той гонке, до сих пор не уходило из памяти. Но тогда норвежец был не настолько сильнее других, да и его стрельба была хуже, чем сейчас. Отставание было тем более меньше... Но это странное совпадение, почему именно спринт в Антхольце?.. Что-то внутри разгоралось, жгло грудную клетку изнутри. Надежда. Просто надежда. А вдруг...***
А вдруг... ничего не произойдёт? Вдруг она снова будет кричать от душевной боли на трассе? А вдруг... Жюли никогда не сдаётся, никогда. Даже после трёх кругов штрафа на первой стрельбе она хотела бороться. Но затуманенный взгляд, за которыми скрывалась целая тонна эмоций и переживаний, взяли верх над разумом. Но она не сдавалась. Ошибок на рубежах с каждым разом становилось всё больше и больше, а надежды на хороший результат — меньше. Она не сдавалась. Она отыгрывала позицию за позицией, но последний круг из-за таких догонялок дался ей тяжело. Как итог — место в конце второго десятка и меньшее преимущество в общем зачёте. Мэрр понимала, что такое могло случиться, учитывая их недавний разговор, где Жюли призналась, что уже устала от этого всего. Да и пасьют — последняя личная гонка второго триместра, потом можно будет побороться только на Чемпионате мира через пару недель. Но что есть, то есть. Зато сильных провалов у девушек не было, все финшировали в пределах тридцатки сильнейших. У Мэрр даже не хватило сил уйти с трассы, чтобы пообедать или прогуляться по стадиону. Она не хотела ничего. Надежда внутри почему-то рушилась, будто в неё впились тысячи маленьких иголок. Надежды будто уже не было в душе, но уходить с трассы девушка также не собиралась. Несмотря на ожидаемую победу Йоханнеса, гонкой всё же возможно было насладиться. Насладиться собственными гневными криками, собственными отвратительными эмоциями, собственной злостью, которую она выплёскивала на ребят. Они все сегодня не блистали, особой борьбы даже за десятку сильнейших не предвиделось. Преследование будто пролетело за одно мгновение, оно было совершенно не удивительным или таящим кучу разочарования. Оно было обычным. Обычной гонкой, которая не принесла Мэрр никаких эмоций. Но было одно но: эта гонка помогла ей выплеснуть весь тот ужас, что она хранила в душе. Может, она и не было такой уж обычной... — Всегда ненавидела эту дату, — это всё, что через пару часов после окончания соревнований смогла сказать Мэрр, прежде чем уйти в свою комнату, подключить наушники к телефону и включить музыку на полную громкость. Вот оно, облегчение... Но опять внутри началась борьба отчаяния и надежды. Опять этот диапазон, ужасный, уже порядком измучивший девушку. Но Мэрр знала, что делать. Она надеялась, что завтра они ещё повоюют...***
Завтра они ещё покажут, они ещё смогут, они не сдадутся... Эти слова крутились в голове у девушки всё утро, от этих постоянных мыслей становилось плохо. Тело почти не слушалось, её бросало то в жар, то в холод. Но, когда девушки уже выходили из отеля, чтобы отправиться на стадион, все эти неприятные ощущения неожиданно прошли, на душе стало легко и спокойно, а внутри Мэрр почувствовала жжение. Это точно знак, что-то хорошее точно должно произойти... Что-то хорошее, очень хорошее... Лу, которая начинала эстафету, прекрасно провела свой этап, передавшись Анаис на первой позиции с небольшим преимуществом. Та, в свою очередь, засчёт своего опыта упрочила его. Первые три этапа прошли спокойно, даже очень, что немного заставило Мэрр попереживать. Шведки были совсем близко, Хлоя не смогла выдержать скорость Ханны, которая отыграла у неё почти половину преимущества. Передача Жюли... А она ведь могла натворить всё, что угодно, особенно после результатов преследования, после семи ненужных промахов. Нет, ради команды она справится, обязательно. Она справилась и, не использовав ни одного доппатрона на двух рубежах, рвалась к финишу. Но... на одной из отсечек напротив её фамилии появилась подозрительная звёздочка, которая означала нарушение правил. У Мэрр опять начали гореть виски, хотелось убрать волосы от шеи, стало неожиданно жарко в довольно лёгкой куртке... Девушка почувствовала, как начали краснеть её щёки. — Мэрр, не переживай так, она не могла нарушить правила, или... — один из тренеров постарался её успокоить. — Передача... — Мэрр шепнула одно слово себе по нос, после чего на экране телефона появился именно этот момент... Всё-таки касание было, и даже не настолько незаметное, как у итальянок на прошлом этапе. Звёздочку убрали, а девушке хотелось упасть на снег от облегчения, охладить своё тело после стольких переживаний. Счастливая Жюли финишировала и, обнимая подруг по команде, всё смотрела на табло, ей сообщили об этом. Заметив, что никаких нарушений нет, она облегчённо выдохнула и снова начала улыбаться. Хотя бы тут, но они показали то, на что способны. Мэрр, поздравив девушек и стоя рядом с ними в ожидании награждения, не могла скрыть своей радости. Она была уверена в их прекрасном выступлении, но никогда ещё она так себя не ощущала. Так легко, так комфортно...***
У парней смотреть гонку даже не хотелось. Девушка даже подумывала о том, чтобы поставить на норвежцев дом Эмильена. Всё равно проигрывать было нечего. Или было?.. Антонен просто прекрасно провёл свой отрезок дистанции, она никак не могла ожидать такого от него. Понятно было, ведь он слабее того же Стурлы, и оторваться на десять секунд при передаче для него было настоящим достижением. Но хотелось бы видеть и Эрика, он тоже хороший забойщик... Фабьен прошёл свой этап немного хуже, никак Мэрр не могла увидеть всю его уверенность в глазах. Отсюда, наверное, и промахи, и проигрыш Тарьею, но сохранение второй позиции для команды уже означало хорошие шансы на подиум. Но следующий этап... Эмильен. Самый сильный, но и в то же время самый непостоянный. Девушка ничего не могла сказать, надо было просто ждать огневых рубежей... Неожиданностью стали не только промахи Йоханнеса на лёжке, но и быстрая и точная стрельба Эмиля. Мэрр даже заметила, как засверкали его глаза, когда он отправился в погоню за непобедимым норвежцем... Да, он проиграл ходом, но совершенно немного, каких-то пять секунд, а не десять и более, как это было раньше. Да, Йоханнес отстрелял чисто и быстро, что позволило ему ещё больше увеличить преимущество. Но Эмильен не сдался. Он всё равно смог собраться и отстрелять также быстро и уверенно. Огонь в его глазах только разгорался. Он смог, он стал лучше. Он стал тем самым Эмилем... Да, норвежцы победили с огромным преимуществом, да, этого и следовало ожидать. Но второе место, которое, несмотря на проблемы на рубеже, смог сохранить Кентен, было просто огромной радостью, она прекрасно дополнила радость за женскую четвёрку. Мэрр опять двинулась к стадиону, чтобы пообщаться с парнями, которые явно хотели поделиться впечатлениями от этой гонки. Особенно хотелось услышать ответ Эмильена... — Всегда любила это число, — девушка вжалась ему в грудь, чувствуя, как сердце парня колотится в ритм её частого дыхания. — От любви до ненависти один шаг, — Эмиль улыбнулся, вспоминая вчерашние слова Мэрр. — Ага... — она улыбнулась и продолжала вжиматься носом в огромное тело. Не хотелось больше ничего, хотелось просто находиться рядом и расслабляться. Это лучшее, что было у неё в жизни...***
— Ну что, Мэрр, пошли на ужин? — после разговора с Эмильеном, который был очень доволен командой, можно было и поесть в кругу своей второй семьи. — Подожди, я только переодену футболку, эта уже надоела, — тихо сказала Мэрр и приоткрыла шкаф-купе, доставая откуда-то из-под толстовок чистые вещи. Наконец откопав длинную свободную кофту, она быстро сдернула с себя старую, оставшись в одном топике. Уже давно девушка не боится переодеваться перед Эмильеном или кем-то ещё из команды. Всё же не полностью голая она перед ними ходит. С футболкой в руках Мэрр повернулась, закрыв шкаф. Тут на лице парня появилось некое недоумение. Почему у него на лице читалось такое сильное удивление, Мэрр сначала и не поняла. Потом медленно перевела взгляд в ту точку, куда был направлен внимательный взгляд Эмиля... Точно, татуировка... — Я раньше и не замечал. Откуда она? — он медленно встал и подошёл к девушке, которая до сих пор не успела надеть футболку, держа её в руках. Она уже начинала переживать, как бы они не опоздали на ужин. — Набила после этапа в Анси. Такой своеобразный подарок на Рождество. Эмильен провел по ключице большим пальцем, продолжая внимательно разглядывать маленькую чёрную надпись. Fra... Три буквы, выведенные аккуратным почерком подруги. Эти ровные символы было невозможно не узнать. — Боже, я никак не ожидал... Как-то неожиданно, Мэрр. Девушка ухмыльнулась и отвела взгляд от лица парня, который продолжал поглаживать надпись пальцем. — Для меня это тоже какая-то неожиданность. Решение пришло максимально спонтанно, хотела сделать себе подарок на Рождество, вот и пришла в голову такая идея, — она снова посмотрела в глаза Эмилю, который улыбнулся, примерно понимая, в чём смысл букв. — Дай угадаю: ты набила эту татуировку в честь... нас? — он внимательно перевёл зрачки от сияющей улыбки Мэрр на ключицу, отчего та не смогла сдержать смешок. — А что, я не прав? — Ну да, прав. Я пришла в тату-салон с желанием выбрать что-то небольшое, но хранящее множество воспоминаний. Мастер предлагала мне много идей, но, опять же спонтанно, в голову пришла эта надпись. Много она для меня значит... Девушка вздохнула, проводя уже своим пальцем по красноватой коже. А ещё пару недель назад она была под защитной плёночкой. — Во-первых, это ассоциируется с моими лучшими годами жизни именно во Франции. Во-вторых, как ты и сказал, с вами, с командой. Вы сделали для меня очень много именно как для человека, стали моими, пожалуй, единственными друзьями... Я даже не побоюсь назвать вас своей второй семьёй. Поэтому я и захотела сохранить память о своей прекрасной юности на своём теле. Сейчас ни о чём не жалею. Эмильен снова сверкнул глазами, а его губы растянулись в улыбке, выражающей лёгкую смущённость. — Не думал, что кто-то будет нас любить настолько сильно. Вот правда, ты столько всего отдаёшь нам и не требуешь ничего взамен. Я никогда так не задумывался о том, что ты стала одной из самых важных частей моей жизни. Как-то казалось, что ты была, есть и будешь. Я не хочу, чтобы ты осталась одна, да и я сам боюсь тебя потерять. И твоя верность меня поражает. Вообще, ты поражаешь. Мэрр, ты невероятная! Плечи девушки оказались в плену сильных рук, а губы Эмиля уже щекотали нежную кожу шеи, оставляя на ней мокрые пятнышки. Ладно, плевать на этот чёртов ужин. Мягкие и тёплые подушечки пальцев продолжали касаться шеи, затем одна ладонь начала опускаться ниже, оттягивая воротник футболки. Вот она уже согревала спину, позвоночник... Дыхание становилось неровным, но оно продолжало нежно обволакивать кожу, отогревать от этой морозной зимы за окном душу. Как же всё было близко, знакомо. Хотелось снова и снова обнимать Эмильена за шею, хотелось снова провести ладонью по коротким волосам на затылке. Хотелось засыпать под этот сбитый ритм тёплого и глубокого дыхания, хотелось чувствовать быстрое и также неровное биение сердца... Хотелось снова и снова заглядывать в бездонные глаза цвета мира, по-другому описать зрачки напротив было невозможно. В них сочетались все оттенки, выдуманные природой, все эмоции, которые только и мог испытывать человек... Хотелось просто находиться рядом. Просто быть по-настоящему счастливой от это близости... Но пока Мэрр находилась в полном власти рук Эмиля, которые уже постепенно задирали футболку, будто пробирались в самые отдалённые частички души и тела. Едва тёплый палец коснулся груди, Мэрр прикусила нижнюю губу и потянулась к футболке парня, стараясь побыстрее её сдёрнуть. Движением плеч он помог ей это сделать, и вот, буквально через пару мгновений, обе кофты лежали на небольшом расстоянии от них. Мэрр уже была не в силах выдержать вес навалившегося на неё Эмильена, поэтому, вместе с его руками на плечах, прилегла на мягкую кровать, наконец окончательно расслабившись. Тонкие пальцы с довольно острыми ногтями начали скользить по груди парня, девушка улыбалась, когда он немного сжимал зубы от неожиданных покалываний. Зубы едва поблёскивали при свете тусклого фонаря из-за окна, за которым опять валил снег, густой, свежий, холодный. И такой же холодок пробежал по телу у Эмильена от взгляда подруги, лежащей напротив. Она была такой слабой, беззащитной в его руках, но в то же время готовой постоять за себя в любой ситуации. Она такая разная, как будто десятки человек сочетаются всего лишь в одних глазах, улыбке, движениях. Он любит её за это. Непостоянство, быстрая смена эмоций, постоянные чувства в глазах, которые она не может выплеснуть наружу. Она стала так похожа на него. Но не на того Эмиля, которого она начала замечать в прошлом году. На того огненного и яркого пацана из Антхольца, который разнёс на финише самого лидера Кубка мира, который был любим всеми фанатами биатлона. На которого возложили слишком много ожиданий и надежд... И она всегда будет оставаться им, он уже никогда не затухнет в юном сердце, которое в этот момент быстро и неровно колотилось под большой ладонью, лежащей на хрупкой груди девушки. Эти чувства, которые были переданы в образе молодого Эмильена, такие же наивные, светлые и яркие — пожалуй, единственное детское, что осталось в этой душе. В этом самой лучшей душе. Самой верной и близкой... Ладони постепенно начали скользить к бёдрам, на которых непривычно сильно выпирали кости. Мэрр похудела, собственно, ничего необычного, с её эмоциями и волнением за ребят она часто забывала даже поесть. Сейчас это было не так важно. Надоедливое нижнее бельё уже полетело в том же направлении, что и футболка несколько минут назад. В руках Эмильена находилось худое хрупкое тело, которое выгибалось при каждом его нежном прикосновении. А в глазах начинал мелькать этот светлый огонёк жизни, которого им всем так часто не хватало. — Я никогда тебя не брошу, мой маленький лучик света. Я просто буду всегда с тобой, больше ничего не нужно, — худые плечи девушки вновь оказались укрыты крепкими руками, пока губы парня шевелились прямо перед носом. — Я буду любить тебя за эту откровенную душу. Я просто буду любить тебя, Мэрр... Эмиль ненадолго замолчал, отчего у девушки пошли мурашки по коже. Его взгляд, и заботливый, и грозный в этот момент, говорил лишь об одном чувстве. — Моя Мэрр. Его глаза снова оказываются прямо напротив глаз девушки, всего в каком-то сантиметре. Она видит их такими же горящими и светлыми, как и пару месяцев назад. Глаза, которые скрывали в себе целый мир... Дыхание опять сбивается, а головка возбуждённого члена уже касается заветного места... Он резко входит, не давая Мэрр ни единого шанса вдохнуть прохладный воздух полной грудью. Не давая погрузиться в эту тьму, окружающую их, целиком... Эмильен то плавно и мягко, то резко и достаточно жёстко двигался внутри, выдавливая из девушки неровные глухие стоны. Она впервые за долгое время не пыталась сдержать это всё в себе, и чувства вырвались на свободу... Она никогда не чувствовала себя так, ни разу за все моменты такой близости с Эмилем. Она никогда не встречала ещё таких двух бурных потоков эмоций, которые сосуществовали в одном теле. Каково ему было? Каково ему сейчас?.. Он был спокоен. Душевно спокоен. Рядом Мэрр. Это и объясняет всё то, что происходило в эти волшебные моменты. Рядом Мэрр. Рядом не человек, не подруга, не девушка. Рядом Мэрр. Как отдельная категория. Он утопал в глазах, поглощающих темноту вокруг. Они будто светились солнечными искорками, будто внутри что-то также ярко сверкало, а это лишь часть этого света и тепла. Она здесь, она будет здесь. Она не уйдёт. Она будет всегда рядом. Всегда. Тонкие руки потянулись к щекам, которые уже обросли заметной щетиной. Большой палец нежно коснулся нижнего века. Оно было влажным. Протянув эту мокрую полосочку к виску, пальцы коснулись уголков рта, заставляя их растянуться в белозубой яркой улыбке. — Ты такой... я не смогу описать тебя словами, ты слишком далеко и слишком близко одновременно. Ты и такой нежный и ранимый, и такой жестокий и сильный... Я люблю тебя за это. Тебя никогда невозможно прочитать на все сто процентов... — из-за рваного дыхания Мэрр говорила с трудом, но у неё хватило сил наконец выдавить из себя эти значимые для обоих слова. Чувствуя усталость по всему телу, Эмильен наклонился к самым губам девушки и на улыбке выдохнул остатки воздуха из лёгких, после чего и он, и она почти одновременно глухо застонали. Сейчас ничего не было важно. Важна была эта близость. Только их сосуществование, которое спасало не только их в самые трудные времена. Пока они вместе, ничего не сможет их сломать, ничего не заставит их отступить от своих мечт и целей. Даже смерть... Memento mori, что означает "помни о смерти". Точнее, не о ней самой, а о том, что перед ней нужно жить.