***
Я знаю, что она доверяет нам все свои переживания, рассказывает обо всех своих чувствах и нисколько не стыдится своего прошлого и разговоров о нём. Но я понял ещё кое-что: она перестала доверять себе... Всего один раз за все двадцать лет жизни на этой планете её обмануло предчувствие. Всего один раз, который изменил жизнь этой и без того несчастной девушки на до и после... С того момента она много плакала, я знал, что она много плакала. И никто больше не знал, она перестала делиться этим с нами. Мы так долго хотели завоевать её доверие, и снова эта же картина. Нам тоже больно видеть её в таком виде, когда она сидит на кровати, полностью погружённая в себя и свои мысли. Ей тяжело, но на все расспросы ответа "всё в порядке" маловато. Чтобы она снова начала доверять себе, она должна довериться нам. Эту мудрость мы усвоили всей командой ещё в первые несколько месяцев нашего знакомства. Она и её состояние полностью зависят от наших эмоций. Что я хотел этим сказать? Мэрр, моя милая Мэрр, я сделаю всё, чтобы ты хоть немного снова погрузила нас в свои тайны, которые ты спрятала внутри. Чтобы хоть немного ты снова открылась нам, как в первый раз... Чтобы ты снова доверяла себе, не сомневалась именно в своём решении. Чтобы твоё сердце не так много страдало... Да, это всего лишь мечты, но я сделаю всё, чтобы вернуться туда, где я был в начале сезона. Я сделаю всё... Мысли Эмильена перед началом главного старта сезона могли, конечно же, быть иными, но почему-то он, лёжа в кровати и смотря в потолок, который отражал томный свет холодной луны, не хотел думать о чём-то другом... Но он понимал, что и сам страдает от таких проблем. Он сам такой же. Мэрр, чем мы отличаемся?..***
Утро выдалось солнечным, всё так и сверкало в лучах небесного светилы. Казалось, что ещё пару дней назад о такой погоде можно было только мечтать: вокруг был настолько плотный туман, что почти никто не видел собственные вытянутые руки. Всё изменилось всего за вчерашний день, поэтому это время стало для Мэрр... спокойным. Едва открыв глаза, оглядывая наполненную светом комнату, она всего лишь на мгновение почувствовала это душевное спокойствие. Может, сегодня её душа перестанет так сильно страдать. Внутри появилась новая надежда, несмотря ни на что, эта надежда была такой чистой и светлой, как тёплые лучи...***
Вокруг ещё не было толпы людей, только тихие разговоры слышались издалека и деревья под снеговыми шапками слегка шатались от порывов ветра. Вот оно, спокойствие... Вот она надежда, которая будто парит в воздухе, заставляет сердце биться чаще. Вот оно, это привычное волнение, эта привычная борьба чувств внутри. То, чего ей так не хватало предыдущие недели. Жюли редко бегает первый этап, и Мэрр долго спорила с тренерами, чтобы её всё же поставили на второй, более привычный. Но они не поменяли свою тактику, и девушка вскоре поняла, почему. Она привезла прекрасное и вполне комфортное преимущество Анаис. Та также была настроена на борьбу, чтобы привезти какие-то секунды и Эмильену... Когда тот вышел на трассу с небольшим отставанием от итальянца, Мэрр поняла, что он здесь и сейчас будет атаковать, стараясь догнать соперника. И это могло не очень хорошо сказаться на стрельбе. — Эмиль, не гони, ты же знаешь... — он уже был далеко впереди, но она много чего ещё не высказала, того, что сейчас заставляет её сердце замирать от волнения. Первый выстрел... Опять этот коварный первый выстрел, Эмильен сам рассказал подруге, что именно начало стрельбы часто доставляло ему проблем. И сегодняшний этап был не исключением. Точно такая же ситуация была и на стойке, опять два дополнительных патрона и наконец закрытая мишень. Но Стурла уже вывел команду вперёд, и на следующем этапе уже не нужно было ждать каких-то сюрпризов... Томмазо... он прошёл свой этап просто великолепно, даже мог бы побороться с Йоханнесом на последнем круге, но не сейчас, когда он во много раз превосходит соперников в скорости. И всё же норвежец давал шанс побороться, особенно на лёжке, когда он был на грани штрафного круга. Но и Кентен, собственно, оказался в такой же ситуации, поэтому отставание только росло. А вот итальянец... неожиданно вырвался вперёд засчёт великолепной стрельбы. Но для Йоханнеса это отставание было не критичным... Кентен всё больше отставал ходом, причём намного больше, чем рассчитывали и Мэрр, и тренеры. Лучше бы последний этап бежал Эмильен, он был гораздо сильнее на финише, но пока что доверить ему эту ответственную часть никто не мог... Как и ожидалось, норвежцы забрали золото, хотя по сути эту медаль заслужил только Стурла, который сделал для победы почти всё. Итальянцы остались на втором месте, Мэрр радовалась и за них, особенно когда все так искренне радовались за серебро. А Кентен... почувствовал себя Латыповым двухлетней давности, перепутав створы? Точно. И если бы у него было комфортное преимущество над австрийцем... Но нет, он реально чуть не упустил третье место из-за этого момента, и Мэрр, не заметив никакого шока на лицах остальных ребят, которые с широкими улыбками встречали товарища, уже придумала, как сможет его наказать...***
— Ну что ж, считаю, что несмотря ни на что, это просто прекрасное открытие Чемпионата мира! — Мэрр, сидя за столом в окружении команды, оглядывала ребят. Все выглядели счастливыми, за исключением Кентена, по понятным причинам. — А тебе я придумала интересное наказание, чтобы впредь был внимательнее, а то как с Эмилем личностями обменялся, — все дружно усмехнулись. Парень же, сидя напротив, немного насторожился. Он знал, на что способна эта девушка. — Выбирай: или мы снимаем видео в Тик Ток, первый дубль которого я выложу, или ты поёшь одну интересную песню на русском... Он задумался, хотя второе, скорее всего, выглядело предпочтительнее. Мало ли какой тренд Мэрр подберёт... — Давай свою песню, — уверенно сказал Кентен, а девушка улыбнулась. Ожидаемо. Найдя текст, она протянула ему телефон, затем включила музыку. Знакомые аккорды и мелодия тут же заставили ребят в очередной раз улыбнуться. Что ж, товарищу повезло, песня знакомая... Мэрр решила начать, чтобы парень более уверенно вступил на припеве, именно на тех словах, которые ребята слышали настолько часто, что они уже стали по-настоящему родными. — Замученный дорогой, я выбился из сил, И в доме лесника я ночлега попросил. С улыбкой добродушной старик меня впустил И жестом дружелюбным на ужин пригласил. Девушка кивнула, Кентен в ответ лишь моргнул и выдохнул: наказание так наказание, знает же она, что он плохо поёт. — Будь как дома, путник, Я ни в чём не откажу, Я ни в чём не откажу, Я ни в чём не откажу. Множество историй коль желаешь расскажу, Коль желаешь расскажу, Коль желаешь расскажу! Мэрр наклонилась к парню и выключила музыку. Да, он сбивался, когда пел, да, всё было, конечно же, неидеально... Но он спел очень достойно. — Я бы так точно не смог, — Фабьен похлопал товарища по плечу и с добротой посмотрел ему в глаза. — Всё будет, не переживай, сейчас мы можем просто посмеяться над этой ситуацией. Ребята улыбнулись, никто не держал зла на Кентена. Такое бывает со всеми, и он заслужил эту бронзовую награду. Вот оно, спокойствие. Вот она, новая надежда...***
Meine Tranen... Даже эти слова звучат печально, даже не зная перевода можно понять, что они означают. И сегодня они как раз светились в голубых глазах девушки, стоящей совсем рядом с подругами по команде, которые утешали её взглядами. В конце концов Жюли, которая сегодня, не оправдав собственных ожиданий, стала лишь десятой, подошла к Мэрр, не желая больше наблюдать подобную картину. — Ну же, Маша, успокойся, никто из нас так из-за этого не переживает. Она прошептала эти слова так мягко, так успокаивающе ласково, что девушка, обняла подругу за шею, будто не желая больше её отпускать. Мэрр вытерла крупные капли слёз, понимая, что ничем уже не сможет изменить прошлое, и прошептала: — Да, сегодня не самый удачный день, но меня радует, что все вы сегодня заехали в тридцатку, это супердостижение. Она широко улыбнулась и поджала губы. Она переживает за них сильнее, чем за себя. Может, это что-то будет значить?.. Meine Hoffnung. Эти слова опять показывают своё значение. Звучат мягко, хочется немного смотреть вверх, чтобы их произнести. Поэтому эта надежда снова ожила. Они ещё покажут, на что способны... А Софи, которая тоже подошла к Мэрр, широко улыбнулась и сказала: — Ты такая переменчивая, как погода в Оберхофе. Он так на тебя влияет? Никто не смог сдержать улыбки...***
Поздним вечером он стоял около комнаты, с надеждой смотря на дверь, будто надеясь, что она вот-вот распехнётся, что оттуда хлынет широкой полоской свет. Он оставит эту тьму где-то в глубоких воспоминаниях и раздумьях. Но этого не происходило уже несколько минут. Где-то далеко по коридорам, таким же мрачным, как и это место, слышался счастливый смех. Кто-то праздновал победу, кто-то, возможно, просто интересно пошутил... Как же в этот момент он хочет испытывать эти же чувства. Да, нельзя сказать, что в команде какая-то не такая атмосфера, но он слишком часто чувствовал себя таким одиноким. Даже в кругу самых близких людей. От этого становилось грустно. Неожиданно какой-то тоненький луч света попал на лицо, от этого кожа почему-то начала чесаться. Он взглянул наверх... Немногие замечали эту особенность его глаз: оба они были серые, немного тоскливые и печальные, но правый был с коричневым оттенком, а левый — с холодным, голубым... Такая, казалось бы, небольшая разница, а уже многое глаза могут рассказать. Он выпрямил спину, прижал плечи ещё плотнее к стене. Свет уже исчез, должно быть, фонарь с улицы немного попал в окно. Опять хотелось или утонуть в этой тьме, или оставить её позади, открыть для себя мир света, тепла... Как говорила Мэрр, диапазон между отчаянием и надеждой. Резкие, но медленные шаги послышались на лестнице. Парень вздрогнул, никак не ожидал он услышать их именно сейчас. Но почему-то тревожность резко испарилась, захотелось даже слегка улыбнуться... Особенно когда огромный силуэт также медленно двигался ему навстречу. Эмильен... Он почему-то тянул к себе всех, он умел найти общий язык со всеми, несмотря ни на что. А самое главное, он любил его глаза. — Фаб, чего стоишь тут? Неужели не устал, день сложный... — Эмиль уже почти вплотную подошёл к товарищу, тот поднял голову и едва заметно улыбнулся. — Да так, накрыло опять, — небрежно бросил Фабьен и поджал губы. Он понимал, что товарищ точно поймёт, что он не просто так тут стоит. Так и произошло, Эмильен тоже умеет читать людей, а особенно его. — Ты такой сильный внутри, а стоишь тут и не понимаешь, что происходит? Просто любым нужна поддержка, даже тебе, хотя, казалось бы, ты уже пережил всё, что можно. Парень встал рядом с ним, неожиданно начав сжимать его запястье, которое, на его удивление, даже не стремилось поскорее высвободиться из сильного хвата. Он тоже хотел продолжать, чтобы хоть как-то затмить этот невыносимый рой мыслей в голове Фаба. — Знаешь, иногда я хочу просто забыть все эти моменты, когда мне было также плохо, когда хотелось кричать от всего, они заставляют меня чувствовать себя ненужным... — Эмильен прислонился затылком к стене, будто пытаясь снова избавиться от этой горчинки боли в мыслях о январе. Фабьен молчал, смотря в стену и стараясь распилить её взглядом и сбежать отсюда. Он бы никогда не подумал, что будет чувствовать себя настолько некомфортно рядом с его товарищем по команде, другом, близким человеком... Ведь всего пару минут назад он хотел броситься ему на шею и никогда не отпускать. — Иногда я хочу просто исчезнуть, — Эмиль резко выдохнул и выдал что-то наподобие смешка. — Просто уйти отсюда, чтобы и воспоминаний обо мне не было... — А... почему? — Фабьен всё-таки решился сказать слово, хотя оно явно никак не лезло из горла. Это всё, что он смог из себя выдавить. — Потому что здесь слишком много зла, — он повернул голову к парню, стоящему рядом, тот наконец отказался от затеи сбежать через распиленную глазами стену. — Здесь слишком много несправедливости. Как говорила Мэрр, моя душа слишком чиста и ранима, и я полностью с ней согласен. Он немного придвинулся к товарищу, опираясь рукой на стену. Тень парня закрыла весь свет от одинокой лампы, а также все пути отступления для Фабьена. Он оставался в плену сильных рук, ярких холодных глаз и мягкой заботливой улыбки... Эмильен стоял напротив товарища, заставляя его почему-то сжаться в комочек. Но не от страха, а от необъяснимого желания жадно наброситься на это лицо и расцеловать его до костей, снова... Это чувство вернулось, заставляя всё внутри ликовать. Он иногда и сам себя боялся... Парень наклонился к Фабу, его ровное, но резкое дыхание мягко обвлолакивало шею, ключицы, отталкиваясь от стены и заходя под волосы... Как он это делал, не дано было понять никому. — Как же ты меня бесишь, — Эмильен протянул руку к плечу Фабьена, неожиданно его сжал, а пальцем второй руки сильно прошёлся по шее в районе кадыка, оставляя яркие красные полосы на ней. — Ты такой идеальный, упёртый, уверенный. Ты никогда не сдаёшься. А я уже около десяти лет стремлюсь стать таким же, и ничего у меня не получается. Ничего... Он молчал. Почему-то он чувствовал себя виноватым перед Эмильеном. Почему-то он понимал, что не смог вовремя чем-то с ним поделиться. Но почему именно сейчас? Почему именно перед началом Чемпионата мира? Почему... — А я... — А тебя никто не спрашивал, звезда, — Эмиль отпустил плечо Фабьена и закрыл большой ладонью его рот, плотно, чтобы губы упёрлись в кожу. — Сейчас говорю я, просто выслушай мой бредовый монолог и забудь этот вечер, как страшный сон. Он опять молчал. Но теперь ему пришлось замолчать. Потому что так сказал Эмильен. Да, он не был слабее его физически. Да, сейчас он мог просто вырваться из его рук и уйти. Но он не мог. Глаза, которые скрывали многое. Они горели гневом, обидой, злостью. Нет, не только. Ещё и заботой, бесконечной любовью, искренней нежностью души... Да, они и правда скрывали многое. Это не просто глаза цвета зимнего ясного неба. Это нечто большее, своя вселенная, свой путь, свои переживания... — Ты меня так бесишь, но любить тебя хочется ещё больше. Именно ты заслуживаешь быть мной. Ты. Ты заслужил все эти победы, подиумы, ты слишком малого добился. Я всегда хотел, чтобы ты был лучше меня в гонках, чтобы я знал, к чему мне идти. Но ты лучше меня характером. Лучше меня телом. Ты во всём, что нужно для того, чтобы стать успешным, лучше меня. Но такую судьбу и врагу не пожелаешь... Ладонь постепенно опустилась с губ снова к шее, теперь уже две сильных руки сжимали ключицы, которые уже будто трескались под их весом. — И самое главное, что после всего того, что ты прошёл, остаёшься таким же сильным и открытым. Ты находишь в себе силы идти вперёд, даже несмотря на ужасные моменты, ты идёшь дальше. А я... я так не могу, сколько бы я ни пытался. Я просто позволяю себе выпускать всё своё дерьмо наружу, а о твоём дерьме почти никто не знает. И это меня поражает. Пальцы наконец перестали сжимать шею, и Фабьен начал жадно глотать ртом воздух, будто он не дышал нормально несколько дней. А оказывается, что это всего лишь из-за парня напротив, всего лишь из-за его действий... Тут что-то внутри него начало трястись, будто вываливаясь наружу через нос вместе с резкими потоками воздуха. Наконец-то... Перед глазами стало неожиданно темно, и, когда Фабьен снова смог разглядеть какие-то очертания реальности, он опять стоял напротив своего друга, только теперь держа его у стены... Точнее, он изо всех сил старался его сдержать, а Эмильен крепко сжимал зубы, скалясь, смотря на него немного сумасшедшими глазами, и также... Сжимал запястья Фабьена, которые уже привыкли к этой боли от сильнейшего хвата. Да, здесь он уступал более рослому товарищу... — Я ненавижу тебя за то... что ты такой идеальный, за то, что ты настолько человечен. За то, что ты ничего не боишься, просто за то, что существует твоя душа... — Фабьен не мог больше держать этот ужас в себе, он хотел резко выплеснуть его на Эмиля, который стоял напротив и даже не моргал, всматриваясь в эти серые, полные печали и тоски разные глаза. Теперь уже он молчал, лишь продолжал бешено улыбаться и смотреть прямо сквозь Фабьена. От этого взгляда мурашки начинали бегать по всему телу, оставляя неприятную дрожь после себя. Эмильен почувствовал некую слабину товарища, именно она дала ему момент, чтобы перевернуть запястья и заломать его руки за спину, прижимая к стене лицом. Он мог легко удержать его в таком положении одной рукой, он чувствовал, что Фаб, конечно же, может опомниться и выкрутить и его руки точно также. Но сейчас он просто не мог. Он был внутри себя, разгребая все свои чувства, все свои переживания... Острые ногти начали ходить под футболкой, оставляя на коже красные следы от достаточно глубоких царапин. Может, он и не хотел сделать Фабьену настолько больно, но... он уже не мог остановиться, он полностью отдался этой страсти. — Для тебя я всегда буду другом, всегда, несмотря на то, что ты меня так сильно бесишь, Фаб... Холодные пальцы, царапающие спину, неожиданно исчезли, а кожа, по которой снова побежали мурашки послевкусия, становилась ещё более красной в тех местах, где они прошлись. Нигде уже не было огромного силуэта, сжимающего тело и готового раздавить всё, что будет мешать ему делать то, что он захочет. Не было больше этого резкого дыхания, сумашедшей улыбки, пары голубых глаз напротив... Фабьен медленно сполз по стене на пол. На запястьях остались несколько красных пятен, которые через пару дней, а, может, и часов станут полноценными синяками, которые опять надо будет прятать от товарищей и тренеров. По спине пробежал холодок от всего этого ужаса, от одной мысли об этом времени... "Забудь всё, как страшный сон..." Такой страшный сон уже точно невозможно забыть. Неожиданно Фабьен услышал странные звуки откуда-то издалека, но сил идти куда-то уже не было. Он лишь вслушивался в слегка приглушённый далёкий смех... Смех, который всегда помогал ему сдержать слёзы... В Эмильене сочетается две личности: милый улыбчивый парень, готовый поддержать разговор на любую тему, и неудержимый зверь, псих, который может разорвать всё в клочья. И никто не мог понять, как эти две противоположности могли жить в одном теле...***
И опять эти слёзы, и опять отчаяние, опять она пыталась обмануть себя, что всё хорошо, она верит... Но сегодня точно не было ничего хорошего. Опять доминирование норвежцев, опять первые места, занятые ими, опять только немного дальше видны цвета знакомого триколора. А ещё один флаг едва вписался в сорок сильнейших... На что она надеялась? На что надеялась её тонкая душа, на что надеяться, когда внутри уже нет ничего... Она не могла так больше жить, туман, окружающий её тело, забирал силы идти вперёд, забирал остатки этой несчастной надежды... Она не смогла удержаться на ногах, снег скользил под тяжёлыми ботинками... Холод мгновенно прошёлся по всему телу, заставил девушку вздрогнуть. Как так... — Мэрр, пойдём, не надо тут сидеть, холодно и противно так, — Виттоз подошёл к ней и помог встать с холодного снега. Он обнял её во второй раз в жизни... Он тоже всё понимал.***
Вечером погода наладилась: туман полностью ушёл куда-то за пределы города, а из-за толщи облаков даже выглядывало предзакатное солнце. Мэрр опять присела на холодный снег, который играл всеми возможными оттенками этого солнечного света. Где-то вдалеке виднелось оранжевое зарево, оно едва ли доставало тёмные зрачки абсолютно опустошённых глаз. Сегодня она отдала всё, что у неё было. Сегодня она не чувствовала ничего, только частые удары сердца глубоко в груди. Сейчас она чувствовала, что именно они не дают ей упасть на белую гладь трассы. Вокруг ни души, лишь небо, удивительное для этого периода года в Оберхофе. Она не чувствовала ничего, только лучи уходящего заката, только влажный и неприятно холодный воздух, только мысли... Звёзды спокойно сияли там, куда солнце уже не доставало. Девушка вспомнила, что были когда-то премудрые люди, думавшие, что небесные светила принимают участие в их ничтожных спорах за какие-то вымышленные права. Ей стало смешно. Так много споров, конфликтов, ссор, что не все, далеко не все находят в этом успокоение. Она нашла успокоение тогда, когда ничего не ощущала, когда тихие звуки ветра пролетали мимо ушей, когда совсем стемнело, когда ничего не могло помешать её спокойствию. Мокрые джинсы начали прилипать к коже, снег был даже свежим, неплотным, оставался на куртке и ботинках почти невидимой ледяной корочкой. Хотя бы обувь не промокла, на этом спасибо тёмному вечеру. Раньше Мэрр была самым настоящим мечтателем: любила ласкать попеременно то радужные, то мрачные образы, возникающие у неё в голове благодаря беспокойству и жадному воображению. После этого оставалась только невыносимая усталость, как после ночных битв с этими самыми образами. В этой вымышленной, в какой-то степени напрасной борьбе она истощила и жар души, и постоянство воли, необходимое для настоящей жизни. Она вступила в следующий этап, уже пережив его мысленно, ей иногда становилось скучно и гадко, как тем, кто читает жалкую пародию на их любимую книгу. Возможно, поэтому уже сейчас эта простая девушка знала всё практически наверняка. Она могла предугадать движения или действия других, могла часами наблюдать за одним человеком, чтобы создать в голове правильный образ и уже так выстраивать с ним отношения, как бы наперёд? Мэрр даже не поняла, когда она стала такой. Такой бездушной, в какой-то степени жестокой. Когда она перестала жить для себя, когда она перестала чувствовать себя кому-то нужной... Она также замечала, что постепенно снова начинает жить моментом благодаря ребятам: за те два года, что она близко с ними общается, многое изменилось именно в понимании реальности. Но от старых привычек и задатков умелого психолога отказаться не удалось. Они уже навсегда с ней, и будут приносить как счастье, так и горечь. Девушка уже с этим полностью смирилась... Тёмное небо покрывалом накрыло хрупкое тело, одиноко сидящее на холодном снегу. Уже окончательно стемнело, даже не было видно звёзд. Вот такой силой обладают мысли: ты теряешься во времени, прокапывая новые дороги к своей душе, пытаясь разобраться, кем ты являешься. Незаметные шаги, почти неслышные в гробовой тишине леса, разбудили разум, заставили его встрепенуться. Мэрр тихо вдохнула и, вновь прикрыв глаза, попыталась разобраться, кто сейчас за ней стоит. Непонятный, немного незнакомый образ... Она даже испугалась. — Ты снова здесь? — вот теперь можно было понять, кто именно сейчас так пристально вглядывался девушке в затылок. Приятный, довольно тихий и спокойный голос... — Не могу расстаться с этим местом, тут я думаю обо всём на свете, — Мэрр обернулась. Пара тёмных карих глаз нежно заглядывали ей в лоб. — Кентен, зачем тебе я сейчас? Он встрепенулся, даже плечи немного вздрогнули от такого неожиданного вопроса. — Я начал понимать, что без тебя даже моя жизнь кажется какой-то странной. Ты постоянно рядом, и сейчас, когда мы все вместе сидели на первом этаже без тебя, было немного неожиданное ощущение пустоты. Нам тебя не хватало, — он оглянулся по сторонам, увёл взгляд влево. — Эмильен и Фабьен пошли в другую сторону, мы договорились пойти тебя искать. Даже не думал найти тебя именно тут. Мэрр улыбнулась, она всё уже поняла, даже не особо задумываясь об этом всём. — Ты ведь почувствовал, что я где-то здесь, так? Кентен вздрогнул, немного поджал плечи к шее, стараясь будто спрятаться в куртке. Для него слова девушки стали шоком, неожиданностью. — Эмиль и Фаб не задумались, где я. Они даже, наверное, хотели отдохнуть от меня, ведь я общаюсь с ними каждый день в отличии от тебя. А ты... всегда придаёшь этому большое значение, большое значение своим чувствам и эмоциям. Но почти всегда ты хочешь затмить их разумом и здравым смыслом. Девушка наконец встала с холодной трассы, джинсы прилипали к коже, ботинки казались холодными, заледеневшими. — Попробуй снова придавать им большее значение. Я знаю, ты силён в психологии, это твой разум, поэтому ты сможешь справиться с мыслями, обещаю, — Мэрр прошла мимо, тихо проводя тонкими пальцами по плечу, — главный адекват нашего маленького мирка... Девушка прошла пару метров, ровные спокойные шаги слышались за ней. Кентен шёл сзади, но не стремился её догнать. Он и не хотел, потому что услышал всё, что ему было нужно. Тут она остановилась, почувствовав на себе его пристальный взгляд... Она поняла: он тоже всё чувствует, он тоже её читает. Читает насквозь парой спокойных солнечных глаз... Так же, как и высокий парень в знакомой тёмной куртке, стоящий в паре метров напротив, в глубине леса... Он не был уверен в себе, он знал, что пропустит завтрашнюю гонку, он знал, как это ужасно, что он не показал того, чего от него ждали с начала сезона. Он в его глазах горели эти накипевшие эмоции, яркие, заметные, но которые он так старательно скрывал несколько... дней, а, возможно, и недель. Мэрр подошла к Эмильену и обняла его за руку, мягко подхватила его огромную ладонь в свою, совсем небольшую. — Hoffnung. Больше говорить ничего не пришлось, ведь так произнесли это простое немецкое слово одновременно. Два человека, которые не доверяют своему телу...***
Это были немного глупые, детские, такие же наивные и непосредственные, как и лет десять назад, мечты. Сегодня Мэрр проснулась именно от потока таких надежд... Туман опять пробирал до костей, как будто огромное влажное облако находилось вокруг всех стоящих рядом людей. Хотелось согреться не только стаканом кофе... Хотелось согреться звуками выстрелов на стрельбище, жаждой борьбы, желанием бороться до самого финиша. Сегодня эти, казалось бы, невозможные мечты девушки воплотились в жизнь... Жюли — невероятная спортсменка и просто прекрасный человек. Единственное, чего Мэрр ей желала на этом Чемпионате мира, так этого победы. Она заслуживает личное золото. Стартуя в самом конце первой десятки, она бросилась в погоню за лидерами. Шансы на подиум, конечно, есть, но никто не рассчитывал на высшую награду в этот туманный день... Первую часть гонки Жюли прошла просто великолепно, она, уже подходя к четвёртому рубежу, была прямо за Дениз. Сейчас решится судьба всех переживаний и надежд... Ладони и пальцы Мэрр, которые, как обычно, были без перчаток, дрожали от холода и пробирающей влажности. Вот он, момент, когда она... Промах четвёртым выстрелом. Дениз... целых два. Руки начали дрожать ещё сильнее, ноги тряслись от всего происходящего, дыхание немного сбилось, перед глазами всё поплыло... Когда девушка в следующий раз взглянула на экран телефона, Жюли уже выходила со штрафного круга... первой. А немка пошла на ещё один отрезок. Она смогла, она сделала что-то невероятное, как на трассе, так и в стрельбе. Проносясь мимо Мэрр, Жюли услышала тихие всхлипы откуда-то справа. Она немного обернулась и заметила подругу, сияющую от счастья, но одновременно плачущую от накопившихся эмоций. Она не забудет тот момент, когда темноволосая девушка ей улыбнулась, уже не скрывая и свои чувства... Она не верила в происходящее, едва не упала на последнем кругу несколько раз, уже не в силах скрывать своё счастье. Мэрр стояла на одном месте без каких-то сил пошевелиться. Жюли смогла совершить что-то невероятное, что-то такое, во что, пожалуй, перед началом гонки никто бы и не поверил. Она — чемпионка мира. Сколько же они ждали этой медали. Сколько они за неё боролись. Она заслужила, потому что она — одна из лучших в мире. Мэрр больше ничего не нужно было, девушка хотела ещё и ещё переживать эту великолепную гонку преследования, эти чувства, эмоции. Она полюбила всё это: атмосферу, противный густой туман, толпы болельщиков на стадионе и на трассе. Она не могла поверить, что это всё уже осталось в недавнем прошлом...***
Эта радость ещё никогда не была настолько резко и неприятно подавлена полным разочарованием в парнях. В довольно неплохую, несмотря на густой туман, погоду они не были сравнимы с норвежцами ни в ходе, ни в стрельбе. Никогда ещё Мэрр не уходила с трассы после первой стрельбы, никогда ещё слёзы таким крупным градом не катились по холодным щекам... Она ненавидела всё в тот момент, и единственной надеждой что хоть как-то заставляла её держаться на ногах... Эмильен. Почему? Почему внутри было ещё не так пусто? Почему всё ещё хочется верить в парня, который боится доверять своему телу? И почему она становится такой же? Почему ей постоянно кажется, что он где-то совсем рядом?.. Никогда ещё два сильных потока чувств не смешивались в груди так неожиданно, доводя то до тошноты, то до бабочек в животе. Meine Tranen. Мои слёзы. Слёзы боли, слёзы счастья. Meine Hoffnung. Моя надежда. Нелепая надежда на то, что за несколько дней что-то может измениться...