***
— Где ты была? Я думал, не вернёшься, — насмешливо произнёс Эмильен, когда Мэрр вошла в свою комнату. — А я не знала, что ты у меня на подселении, — посмеялась та в ответ. — Так где ты была? — проронил парень без всякой ухмылки на лице. — На стадионе задержалась. — С кем? — резко проронил он. Почему я её ревную? Да, мы просто друзья, но... она моя. Ничья больше. Я не дам никому обидеть её, так же как и все мы. Но я особенно. Потому что она моя, только моё солнышко... — Тебе правда интересно? — руки девушки задрожали от нахлынувших воспоминаний о сегодняшнем не самом приятном вечере. — Почему я не могу поинтересоваться о том, что у тебя произошло? — Эмильен наклонился вперёд и положил локти на колени. Мэрр почувствовала его взгляд, спокойный и холодный. Похоже, она не останется наедине со своими мыслями. Вздохнув, она лишь посмотрела парню в глаза, которые светились при лунном свете.И она рассказала все.
Вплоть до самых незначительных деталей. Каждая мелочь, каждая эмоция осталась в её речи не пустым словом, а показанным действием. Каждый взгляд двух норвежцев она описала по-разному. И ни одно предложение не звучало как вымышленное. Я не знал, что сказать. С одной стороны, эта ситуация открыла ей нового человека, который показал Мэррке, что не все в их команде такие идиоты. А с другой... Ну не полюбит же она Эндре настолько. Она не сможет. Я... я не верю своей ревности. Я не могу ревновать её к нему. Но я почему-то это делаю. Я не знал, как успокоиться и выдавить из себя хоть какой-то звук. Я просто думал, думал, думал. Я не защитил её, а ведь должен был. Это сделал кто-то другой, а не я. Это нормально, Эмиль, это лучшее, что могло с ней произойти. А вот Ветле... — Знаешь, Ветле тоже можно понять... — ...но не оправдать, — закончили они вместе. — Ему нет прощения, он сделал тебе слишком много плохого. Но... почему ты предложила ему свою помощь? — Эмильен продолжил пожирать подругу взглядом; костяшки пальцев неожиданно побелели. — Потому что я понимаю, каково это — потерять близкого человека, да ещё и сейчас. Мне просто хочется показать ему, что... нет, я не прощу его, я просто хочу ему помочь. — Эмпат, — с наигранной неприязнью произнёс Эмиль и рассмеялся. — Ну а что я сделаю, солнце? — она упала парню на грудь. — Сердобольная русская девица возвращается!***
Самая сложная гонка Чемпионата мира, а именно индивидуальная, позади. Не помню, чтобы мой результат был когда-то настолько близким к подиуму в этой дисциплине. Чтобы я чувствовал, что я ещё могу бороться. Однако на сегодняшний вечер у меня в планах не было пункта "отдыхать". Я хотел сделать то, о чём думал с субботы, с того самого рокового похода в лес с Мэрр. Только для этого мне нужен помощник... — Фабьен, — голос Эмильена звучал не привычно насмешливо, а умоляюще. — Мм, — отозвался тот, усаживаясь на кровати поудобнее. — Не хочешь прогуляться в лес?.. — он спросил об этом настолько непринуждённо, что парень аж оторвался от телефона. — Чего? Какой лес? — Я прошу, пойдём со мной, — прошептал Эмиль, и Фаб почувствовал некую нервозность в его голосе. — А где твоё фирменное "отвали"? — посмеялся он, но товарищ лишь злобно на него зыркнул, и парень умолк. — Пожалуйста, я... хочу показать тебе одну вещь, которая, может быть, изменит многое. — И что это за штука такая? — Фабьен смутился ещё сильнее. — И куда нам надо идти? — Потом узнаешь, — Эмильен уже застегивал на себе тёплую кофту. — Так зачем звать меня, если у тебя есть Мэрр, в конце концов? Я, может, не хочу бродить где-то как ёжик в тумане. — Не надо приплетать сюда Мэрр, — он положил ладони товарищу на плечи, и тот невольно вздрогнул. — Она просто возьмёт руководство на себя, а я хочу провернуть все сам. — Что провернуть? — всё ещё не понимал Фаб. — Ну тебе же интересно! — на щеках Эмильена появились ямочки. — Пойдём, я не буду тебя вешать на дерево и продавать в рабство, обещаю. — Не надо, — уже и он усмехнулся, начиная выбирать одежду потеплее. — По возможности.***
Вся дорога до леса прошла для меня, словно один миг. Я не замечал мокрой земли, капель дождя, повисших в воздухе, высокой влажности... Я просто шёл к тому месту, где я стал другим человеком. Погружать Фаба в тот момент из моей жизни я не хотел, я хотел другого: проделать другой ритуал, про который Мэрр мельком упомянула в разговоре после гонки. Для него я даже смог незаметно стащить у неё сигарету! Самому не верится, что подобное кто-то пробовал сделать, но попытка не пытка. Раз собрались — надо заканчивать. А если бы я и правда взял Мэррку? С ней было бы безопаснее: она специалист в вопросах о мистике, всякой паранормальщине и так далее. Но у меня была причина её не звать. Она бы начала делать все сама, не дала бы мне возможности проявиться. Да и что, мне теперь не рисковать что-ли? Я доверяю ей больше всех на свете, но в этом вопросе я тоже хочу попробовать что-то сам. Помню, как она начинала что-то рассказывать про подобный ритуал, и её слова плотно засели в моей голове: — Ты должен полагаться на свои чувства, делать все по зову души, и тогда он получится безвредным. Я доверял ей больше всех на свете. В такой же степени я не доверяю себе. Но я тоже хочу попробовать сделать что-то без неё. Я смогу полностью довериться себе и своим эмоциям. Учитывая, как я не умею это делать. — Куда мы идём? — недовольно пробурчал Фабьен, весь мокрый, и скинул холодные капли со своего лица. — Увидишь, нам осталось немного, — с улыбкой сказал Эмильен, проходя мимо лужи, в которую его так старательно погружала Мэрр несколько дней назад. — Только не говори, что мы идём выкапывать какой-то труп, — едва слышно выговорил товарищ. — Идиот? Я пока что никого не убивал, — нервно усмехнулся парень. — Ключевое слово — пока что. — Ой, да иди ты. Мы сейчас будем проводить один интересный... — И ты туда же? — Фаб недоверчиво уставился на него, спрятав руки в карманы. — Мэррка тут от мистики без ума, и ты... — Да, я тоже пошёл туда, — улыбнулся Эмиль и достал сигарету из кармана. — Мы пришли. Одинокий пенёк, окружённый соснами и зелёными зарослями травы, стоял посреди небольшой поляны. На нем виднелся чёрный след. Ну нет, это же явно не Мэрркины проделки. Или я чего-то не знаю? Я ж ничего не помню... — Откуда она у тебя? — удивился Фабьен, наконец останавливаясь. — Стащил у своей лучшей подружки, дорогой, — передразнил его товарищ. — Не знала, что она наркодиллер. — Сигареты — не наркотики. — Да какая разница? — он понял, что спорить с парнем бесполезно. — Ты мне будешь показывать быстрый лайфхак, как начать курить? — Нет, — Эмиль ещё раз покрутил в руках сигарету. — Узнаешь, и вообще, зачем я тебя брал? Дед-ворчун, а не друг. — А ты конченный малолетка тогда, — отозвался Фаб, наконец переставая нервничать: атмосфера именно на этом участке леса была какая-то духовная, завораживающая, становилось легче дышать. Я не знал, какие действия должны быть именно сейчас: мысли могли воспроизвести только их порядок. Может, это и к лучшему? Лучший способ довериться себе?Доверься себе. Себе. Не девочке. Не Мэррке. Не кому-то другому. Себе доверься.
Выудив из кармана спички, парень начал тщетно пытаться их поджечь: они пропитались влагой. Я чувствовал, как по спине Фаба побежали мурашки. Да не абы-как, а галопом. Он боялся, что я что-то сделаю не так. Он насмехался над происходящим. Неровно выдохнув, Эмильен достал одну спичку, которая наконец поддалась и загорелась оранжевым пламенем. Сигарета, тоже пропитавшаяся туманом, не хотела начинать тлеть, но наконец маленькая красная точечка появилась на её кончике. — Да ты меня скурить хочешь, — Фабьен, ухмыльнувшись, наблюдал, как постепенно бумага становится серой. — Не в этом дело, — он потянулся в карман за чем-то ещё. — Лучше подержи её вертикально. Парень взял, слегка сжимая её двумя пальцами посередине. — За фильтр возьми, дурак. Пальцы обожжешь. Он перехватил, и Эмиль наконец вытащил из кармана маленькое серебряное нечто с привязанной к нему льняной веревочкой. — Что это? — Фаб уже не мог нормально держать сигарету, а в шоке наблюдал за товарищем. — Это колечко Мэрр, которое она мне дала на гонку, — спокойно объяснил Эмильен. — А из него получился неплохой атрибут для ритуала. — А... — Не говори больше ничего. Парень выхватил сигарету, сгоревшую наполовину, у него из рук и приставил горячий кончик к краю верёвки, где начинался узелок. Какой от них аромат... Явно недёшево стоят такие сигареты, не то что папиросы, которыми баловались в двухтысячные. Может... Нет, это ритуал. Тут это запрещено. Веревочка начала медленно тлеть, и он положил её обратно на пенёк. Остаток сигареты остался в центре своеобразного круга... Фабьен не ожидал, что заклинание на итальянском будет звучать так зловеще. Короткие слова, а особенно низким тембром Эмильена, звучали как проклятие или молитва. Тёмное небо будто стало медленно опускаться, а сосны — шуметь громче, нагоняя ужас на парней. Птицы пролетали над их головами с жуткими звуками, а ветер становился все сильнее. Наконец верёвочка догорела, а сигарета ещё продолжала понемногу тлеть. Но этого было достаточно. Худой женский силуэт появился за спиной Эмиля. Длинное, красивое тело, только полупрозрачное и голубоватое, веящее чем-то необыкновенно сказочным. Фаб не мог оторвать глаз от него. Она начала повторять слова за товарищем, который, сложив руки в замок и подперев ими подбородок, продолжал их шептать. Женщина медленно коснулась его плеч и поцеловала парня в щеку, а он, будто что-то почувствовав, улыбнулся. Она отпрянула от него от поплыла (именно поплыла!) в сторону Фабьена. Он зажмурил глаза от страха... — Просто расслабься. Я не посмею сделать больно никому. Никогда ничего плохого. Он выдохнул и открыл глаза. Она была за ним. А Эмильен, уже замолчав, сверкал глазами: у него всё получилось. — Попробуй прислушаться к голосу. Он поможет тебе побороть себя самого, — тонкий женский голос проносился ветром над их головами. Голубоватое свечение неожиданно исчезло, а видение необычно красивой девушки так же растворилось в темноте, как и появилось в ней. Фабьен не мог ничего сказать. Он расслышал лишь лёгкий звон кольца об пенёк и слова Эмильена: — Grazie per il tuo aiuto, raggio di sole. Сi vediamo. Он не спросил, кто это был, он не спросил, что вообще произошло. Ему никогда ещё не было так спокойно и приятно на душе после смерти папы. Будто сейчас он снова маленький и выиграл свою первую медаль... Но, увидев обугленное кольцо, Фаб спросил: — Как ты его отдашь Мэрр? — Это нержавейка, должно оттереться. Его слова таяли в воздухе. Я светился. Изнутри, но светился.***
Она его сломала. Я... Я никогда ещё не мог испытать что-то подобное. Отчаянная борьба в двух эстафетах: что девушки, что мы... Мысли несвязные, и, пока Кентен борется с Ветле, я понимаю: это медаль. — Ты сделал нам эту медаль. Мы бы остались восьмыми, если бы не ты с Кентеном, — медленно сказал Эрик. Я не слышал ни его слов, ни гула трибун, ни криков шведов. Я смотрел на Кентена и понимал, что он проиграет. Нет, он не проиграет серебро, а проиграет лишь борьбу на финише. Он выиграл бронзу, а не проиграл серебро. Я не знал, почему я чувствую себя... иначе. Наверное, вся эта мистика начала работать, но... я никак не могу понять, как оно работает. Я доволен собой. Я — это я, Эмиль, а не его жалкая пародия. От этого ощущения хотелось свернуться в трубочку и смеяться во всё горло. Мы не проиграли серебро, а выиграли бронзу. Мы сделали это, и я не могу сказать ничего плохого в адрес Эрика и Фабьена. Они тоже выиграли бронзу. И Мэрр выиграла бронзу — она стояла и громко плакала мне в грудь. А мы столпились вокруг неё и защищали своими телами. Она такая беззащитная... Я её обожаю. Она просто искренне радовалась. — Это твоя медаль. Ты заслужил её. А остальные — герои. Они не сдались, и это — награда. Я обнимал её, Кентен взъерошил её волосы, Фаб лёг ей на спину, а Эрик заглядывал ей в глаза через моё плечо. Это радость. Это счастье. И мы никогда не будем больше такими. Такими открытыми и живыми. Это был момент, когда всё стало на свои места... А Мэррка усмехнулась и, посмотрев на норвежцев, стоящих в сторонке, произнесла: — Я сплю?