cold in my professions, warm in my friendships

Джон застыл посреди комнаты. В его глазах мелькали огоньки пламени, на мебели, полках и полу дрожали тени. За стеной все еще была слышна музыка и разговоры людей — бал еще не окончен. В комнате было тихо, вдоль обитых деревом стен стояли стеллажи, заполненные ровно выстроенными по авторам томами. "Неужели все это — реальность?" Все произошло так быстро, что ни Александр, ни Джек не успели понять, что только что случилось. В это мгновение им внезапно открылись их мысли, будто на какие-нибудь несколько секунд они почувствовали одно и то же. Чужое дыхание, быстрый случайный взгляд, покусанные губы. Их было в комнате трое: Гамильтон, Лоуренс и повисшее в воздухе молчание. Джон боялся поднять глаза на Александра. Они не сказали друг другу ни слова, они не объяснялись в любви, не оправдывались. Как-будто что-то стало иначе в тот момент, когда они оба так непредсказуемо случайно оказались в пустой темной комнате в самый разгар шумного торжества, в попытке хотя бы ненадолго убежать от надоедливого общества. Пламя в камине продолжало трепетать, будто желая сказать что-то. За окном был поздний вечер, в комнату заглядывал одинокий луч восходящего месяца. —Джон.. —Послушай, я.. Одновременно проговорили два растерянных голоса, но оба прервались на полуслове. Парни встретились взглядами и тихо рассмеялись. Кажется, неловкость захлестнула их с головой, и теперь они стояли, заливаясь румянцем и не зная, что ответить. У обоих это был первый поцелуй. Оба знали, что теперь все вдруг станет иначе. Будто они переступили опасную черту, и теперь все стало легче и понятнее. Снова умолкнув, влюблённые отвели глаза и теперь их взгляды блуждали по комнате, внимательно рассматривая стены, статуэтки на полке камина, книги, шторы — все, что только попадалось на глаза. Резные потолки или пустые канделябры свечей — это же так жутко интересно. Особенно, если перед тобой стоит твой лучший друг, которого ты только что поцеловал. Переминаясь с ноги на ногу, Джон всеми силами старался подавить смущение. Выходило из рук вон плохо, и наконец, не выдержав больше мучительных секунд сомнения, прикусив губу, Лоуренс быстро подошёл к Гамильтону и уткнулся носом ему в плечо. Пусть Алекс хотя бы не видит, как Джон краснеет. Александр, растерянный, осторожно поднял руку и обнял Лоуренса, прижав его к себе. Так они стояли, пряча друг от друга глаза, и боялись даже немного пошевелиться. —Лоуренс, ты.. то есть я хотел сказать, мы.. я — Александр вздохнул, безмолвно проклиная самого себя. Куда делось его умение говорить? Почему он внезапно разучился строить предложения? Будто родной язык начисто стерся из головы, будто что-то очень сильное, что жгло его изнутри, прогнало все умные мысли. Джон подавил улыбку и сильнее прижался к другу. —Что будет, если кто-нибудь узнает? Джон сжал в ладонях пиджак Алекса и сбивчиво прошептал: —Плевать. Мне все равно, что скажут люди, все равно... Гамильтон задумчиво устремил взгляд в пылающий огонь камина. Он чувствовал плечи Лоуренса кончиками пальцев, он слышал его сбитое дыхание, ему казалось, что сердце друга бьется так громко, что вот-вот выскочит. Выпускать Джона из объятий не хотелось. Александр понимал, что рано или поздно им придётся прощаться, что гости наверняка уже хватились их обоих, и что вечно эта ночь длиться не будет. Но что-то сейчас было иначе, совершенно по-волшебному, и Гамильтон с отчаянием осознавал, что с наступлением утра эта магия растворится навсегда. Вдруг Лоуренс резко отстранился и спешно отошел к окну. —Что такое? — обеспокоенно спросил Александр, подходя к другу со спины, но теперь не смея его трогать. —Все.. в порядке. Просто я все еще не могу поверить, что это случилось, я так долго считал, что моя любовь безответна, так долго думал, что у меня нет ни единого шанса, и тогда на балу, когда впервые ты познакомился с сестрами Скайлер, я думал, "Ну все, Джон, можешь забыть обо всем", и я правда убедил себя, что умру вместе со своими чертовыми чувствами, я-.. так долго не решался дать тебе даже намек — голос Лоуренса дрогнул. Проговорив все это на одном дыхании, парень прислонился головой к ледяному стеклу окна и едва заметно задрожал. Внимательно выслушав друга, Александр положил ему руку на плечо и тихо, но вкрадчиво ответил: —Я никогда не променяю тебя ни на кого из них. Я знал, что ты отличаешься от других, с нашей первой встречи. Лафайетт прекрасен, Геркулес мужественен, как никто, но ты.. Ты похитил мое сердце, Джон. Что я могу с этим поделать? Как нагло с твоей стороны, друг мой. Джон приглушенно хихикнул и поднял на него измученные глаза. —И как мне перестать верить каждому твоему слову? Вздохнув, Лоуренс выпрямился и вопросительно посмотрел на Александра: —Ну и что же нам теперь делать? Гамильтон поцеловал Джона в макушку. —А что нам остается? За окном повалил снег. В комнате стало необычайно уютно. —Я хочу танцевать. — тихо ответил Джон. —Только не с ними, не с теми богатыми пустышками вроде семьи Смидт или Браун. Я хочу танцевать с тобой, Александр. — парень потупил взгляд. —Если ты.. не против. Гамильтон улыбнулся и влюбленно посмотрел на Джона смеющимся взглядом. Ну конечно, он был не против. Он отдал бы этому человеку все свои танцы, от мазурки до полонеза. Из гостиной послышался звук вальса. Глаза Александра стали удивительно спокойными, он предложил Лоуренсу руку, и тот протянул ладонь. Этим двоим казалось, что впервые за столько лет они начали друг друга по-настоящему понимать. Как будто вся их неразлучная, безоговорочно крепкая дружба с самого начала должна была привести их в этот день, в эту комнату, к этому танцу и снегу за окном. Наконец-то Джон не вынужден отворачивать краснеющее лицо, усыпанное веснушками, при каждом разговоре с Александром. Наконец-то Гамильтон может не скрывать блеск в карих глазах при взгляде на Лоуренса. —Прости, я танцевать совсем не умею.. — Джон опустил взгляд и смущённо улыбнулся —Это лучший вальс, что у меня был. — ласково успокаивает его Александр, кладя руку на чужое плечо. Поначалу движения были скованными, паника и смущение все еще овладевали обоими, но вскоре парни уже ничего не боялись, танцевали так, как не танцевали ни разу, ни на одном из самых блестящих балов. Из прически Лоуренса выбилась прядь непослушных кудрей и упала ему на лицо. Гамильтон заправил её Джону за ухо и погладил друга по щеке, гордо думая о том, что эти веснушки теперь его. —Теперь ты просто обязан писать мне чаще. — притворно злорадно ухмыльнулся Джек, в ответ на что Алекс так же театрально ответил, что будет писать каждый день. Молодые люди смотрели друг другу в глаза и тонули в любви и нежности. Обоим казалось, что все вокруг – мимолётное видение. Джон закрыл глаза и потянулся к лицу Гамильтона, но внезапно тяжелая деревянная дверь отворилась, и в проеме показалась чья-то фигура. —Джон, Александр, vous êtes là? —Это Лаф! —испуганно прошептал Джон и оба парня быстро отошли на приличное расстояние друг от друга. —Да, Жильбер, здравствуй! Ну, как там празднество? — поддельно заинтересованным тоном и с фальшивой улыбкой проговорил Александр, шагая на встречу другу. Не то, чтобы он был не рад его видеть, но еще пару секунд назад он чувствовал дыхание Джона у самого своего лица, а теперь они снова будто оторваны друг от друга. Лоуренс остался стоять в тени, притихший и смущенный. Как теперь ему относиться к лучшему другу? Неужели теперь он может называть его "дорогим", "милым", "любимым"? Почему так тяжело просто взять и поверить в правдивость происходящего? Ох, сегодняшний вечер больше похож на сон. —Mon amie, почему ты так печален? — участливо спросил Лафайетт, подходя к Лоуренсу и обнимая того за плечи. —Возможно, я просто.. немного устал. — сдержанно хмыкает в ответ Джон, и опускает глаза. —Мы с Джеком обсуждали самые важные тезисы военного управления Вашингтона с точки зрения экономики и политики. — убедительно улыбается Гамильтон, бросая смеющийся взгляд на Лоуренса. Тот краснеет и кивает, хватаясь за это оправдание, как за единственную объяснимую ложь, которой только можно прикрыть правду. —Ничего нового, господа, ничего нового — улыбаясь, качает головой Жильбер, но уже через секунду громко восклицает, что "без вас двоих праздник - не праздник", и уводит их прочь из комнаты, абсолютно убежденный, что оба парня страсть, как желают вернуться в свет и просто ищут повода. "О политике вы сможете поговорить когда угодно, когда же танцевать с прекрасными леди?" Джон и Александр оба подавляют улыбки. Да, с прекрасными леди, с кем же еще. Когда бал закончится, гости разойдутся, и друзья шумной компанией направятся по домам, Гамильтон незаметно для всех прошепчет Лоуренсу на прощание слова любви. —Так значит, теперь мы-?.. — чуть слышно спрашивает Лоуренс, но Гамильтон, шепча, перебивает его: —Тш-ш-ш. Всему свое время, мой дорогой. И они расстаются, полные надежд и счастья. Ведь скоро Рождество, юная нация расцветает, а в сердцах влюбленных безудержный восторг.