***
Роуз чувствовала, что одержала маленькую победу, он брал её с собой в это опасное путешествие, ей удалось перейти на новую ступень отношений, он разглядел в ней не только домашнего питомца со сломанной лапкой, но и потенциальную спутницу. Компаньонкой она пока бы не стала себя называть, по-большей части они прибывали в молчании, она боялась выдать себя лишним словом или жестом, возможно заподозрив правду, он расправился бы с ней, также как и с подонками на той грязной улице, или и вовсе бы подумал, что их встреча была подстроена. Роуз зябко повела плечами, отчего-то ей было не всё равно, что он про неё подумает, и вдруг поймала себя на мысли, что не чувствует к нему ненависти, которую испытывала раньше к врагам республики, особенно причастным к разработке оружия массового поражения, у неё в голове не укладывалось, как этот утончённый человек может исповедовать взгляды тотального подавления и уничтожения несогласных, но тем не менее факт оставался фактом. Роуз попыталась сосредоточиться на своей миссии, перестав отвлекаться на этические аспекты. Внезапно её обожгла мысль, что он не вернётся, что она просто как идиотка сидит и ждёт его, а цель уже покидает проклятый Хосниан Прайм, с его удушливой атмосферой снобизма, высокомерия и циничного отношения к чужой жизни. Она, проклинала себя за глупость, нужно было идти вместе с ним, доклад Рену мог бы и подождать, а сейчас она возможно уже упустила его. Какая из неё Рапира, она всего лишь растение лишённое мозгов. Роуз заметалась по комнате, остановившись перед дешёвым зеркалом, она посмотрела на свои растрёпанные волосы, уныло опущенные уголки рта, тени залёгшие под глазами, потом на бедную обстановку номера. Как она собиралась удержать его подле себя, унылое чахлое растение вырванное из родной почвы. Роуз возбуждённо кружила по комнате, не зная что предпринять, затем остановившись у окна, заставила себя успокоиться. Мимо узкой бойницы окна сновали репульсорные аэроспидеры: личные машины, такси и мелкие торговцы. Роуз нашла на столе оставленную Артемием сумму, так он себя неохотно назвал, скорее всего это было не его имя, как и Камилла не её, и внезапно успокоилась. Её убедил в то что он не сбежал именно тот факт, что кредитов на столе было мало, а ведь когда он сообщил, что собирается улететь без неё, сумма превышала три годовых заработка Роуз, а это означало, что он вернётся. Крифф знает почему, но он чувствовал ответственность за неё. Он вернётся, девушка сжала кулачки, с решительным намерением его удержать, и выйдя на хлипкую решетчатую конструкцию крошечного балкончика замахала рукой зависящему неподалеку летающему киоску, торгующему в районе гостиницы всякой всяченой, и в том числе штучками, для парочек уединившихся в номерах.***
Переступив порог гостиничного номера, он едва не схватился за спрятанный под одеждой бластер, открывшаяся картина внезапностью застала его врасплох, но разглядев среди золотых всполохов, отбрасываемых в плотно зашторенной комнате голопроектором, знакомую фигурку затянутую в какую-то полупрозрачную ткань, он убрал руку с рукояти. Протяжная музыка, добавила штрихи в калейдоскопе его озадаченности происходящим. Время проведенное возле Камиллы, Армитаж намеренно абстрагировался от чувственной области мыслей, считая, что не вправе пользоваться уязвимостью и растерянностью девушки, но вот она сама внезапно переступила черту, которую он основательно провел между собой и желанием. Проходя подготовку для выполнения спецмиссий он развивал в себе устойчивость для преодоления различных ситуаций угрожающих незамутнённости сознания, и сейчас, открывшаяся картина походила на классический сценарий одного из тренингов. Да, нет, не может быть... Армитаж прикрыл рукой глаза, от попавшего зайчика отброшенного проектором. Всё не могло быть так прозаично просто, крифф задери, он как тупой блоггин попался. Не чувствовал он Рена последние пару недель, ха-ха, теперь у него было ощущение, что он сидит прямо в этой комнате, и оценивает его поведение. Картинка сложилась – и так его ведут, но, напрямую брать не собираются, даже пошли на эту дичь с изнасилованием, а он поверил. Получается, что кто-то знал на что он поведётся, баба эта мерзкая и её интонации... Крифф, а девчонка то, настоящая фанатичка, раз позволила сделать с собой такое, она действительно могла умереть, или она из породы тех кто получает удовольствие от патологических вещей, или обработана менталистами? И что теперь делать? Захлопнуть дверь, выйдя из комнаты, или включиться в паскудную игру, и переиграть их на их же собственном поле? Они предоставили ему профессионалку, почему бы ему не воспользоваться её услугами, как давно у него не было ничего с женщинами? Чего они хотят от него добиться, действуя подобными методами, разговорить его, или, держась за его ручку придти к ключевым лицам, счетам и объектам? Все мысли пронеслись в его голове за несколько секунд и вылились в решение делать вид словно он ни о чем не догадывается, пока не убедится, что не обвешан жучками отслеживания. Убрав руку от глаз, он с легкой улыбкой посмотрел на подосланную ему соблазнительницу, не двигаясь с места, не произнося ни слова, предоставив ей самой объяснять происходящее. Поскольку молчание затягивалось, Камилла двинулась навстречу, мягко переставляя смуглые стопы с наманикюренными чёрным лаком пальчиками. Делала она это медленно, словно преодолевая невидимое препятствие, давая время себя рассмотреть. Тонкая ткань полупрозрачной туники, прилипла к влажно блестящему маслом телу, делая замысловатые переплетения каких-то ремешков и нижнего белья ещё более явно заметными. Армитаж старался не показать, как разочарован, нет не её внешний вид его смущал, он видел уже её голой и грязной, его ранило предательство... хотя какое предательство, оборвал он себя, она никогда не была на его стороне. Преодолев это крошечное пространство, растянувшееся в липкую тягучую бесконечность, она попыталась поймать его взгляд, который Армитаж отводил в сторону. Когда ей не удалось установить зрительный контакт, она положила руки на его плечи, вынуждая посмотреть на неё. – Тебе не нравится? – спросила его Камилла. – Нет, почему, очень мило, – уклончиво ответил он. – Тогда почему же ты не смотришь на меня? – Может быть нам ещё рановато об этом пока думать? Она, обхватив его шею руками, наклонив его голову к себе поцеловала. Губы Камиллы, покрытые каким-то душистым блеском, коснулись его горячим дыханием, чувствуя предательство, теперь уже со стороны своей плоти, упёршейся в её приподнявшийся лобок за счёт того, что она тянулась к нему на цыпочках, он довольно резко отстранился. – Почему? – спросила она пошатнувшись. – Ты ещё недостаточно выздоровела. – Я? – Камилла словно подавилась изумлением, и наконец, найдя что ответить, сказала, – Я думаю о том что произошло, и не думаю, что когда-нибудь перестану... но, но если бы ты своими прикосновениями помог мне хоть немного стереть случившееся... – Помилуй мои чувства, женщина! Ты словно предлагаешь мне встать последним в очереди тех насильников? Резкий ответ сорвавшийся с губ Армитажа, заставил Камиллу вновь покачнуться, он и в правду был возмущён, зажмурившись он пытаясь выкинуть пришедшую на ум картину. Его привёл в чувство треск раздвигаемых портьер, и хлопок распахнувшегося балкончика. Он успел в последний момент, ухватившись рукой за торчащее в большом вырезе на спине переплетение шлюшьего снаряжения, очевидно рассчитанного на подвешивание, если бы не оно, Армитаж просто не смог бы удержать её натертое маслом тело за перилами. Он внёс сотрясающуюся от сорвавшегося напряжения Камиллу обратно в номер, больше не задаваясь вопросом в какие игры его впутали. Армитаж гладил её волосы, руки ноги, стараясь привести её в чувство, наконец она перестала мелко дрожать, и вдруг осмысленно и зло посмотрела, её слова обрушились на него словно дубина: – Знаешь, те подонки изнасиловали моё тело, а ты душу. Зачем ты меня спасал? Ты чувствовал себя от этого лучше? Я грязная для тебя? Вместо ответа, он накрыл её губы поцелуем, Камилла раздражённо цапнула его зубами за губу, до крови, а потом приоткрыла губы под напором его требовательного языка. – Ты знаешь, а твою сбрую мы пока снимать не будем, чтобы ты не ускользнула от меня, – сообщил он ей, просовывая руку под одно из переплетений. – Да, торговец предлагал ещё плеть, но тех денег, что ты оставил на столе, хватило лишь на это, – меланхолично сообщила Камила. – А жаль, я заслужил сегодня порки, – ответил он спускаясь ласками ниже, освобождая её пышную грудь из колпачка бюстгальтера, понимая, что минуту назад мог потерять это блаженство. – Я боялась, что ты не вернёшься. Внезапно он почувствовал, что это так, кем бы ни была эта предательница, в солнечном сплетении и под пупком разлилось тепло и благодарность, а ждал ли его кто-то когда-то вообще? Армитаж накрыл ореол её соска, почувствовав образовавшуюся под губами крупную ягоду, проводил по ней языком, затем втянул в рот, вызвав томный вздох. Он сдавил рукой вторую грудь, сосок которой немедленно в готовности словно нацелился попасть в его рот. Армитаж свёл вместе две спелые дыньки, и соединив обвёл их языком объединив в знак бесконечности. Роуз со стоном вырвалась из его рук, словно не в силах больше терпеть, и потянулась к поясу на его брюках, он с облегчением предоставил инициативу в её руки, избавившись от страха сделать что-то не так.