Реставраторы

      Кайло доложили, что выведенная им в базу отслеживания пара была замечена в седьмом порту. Он избрал тактику наблюдения за целью издалека, сейчас самым главным было не повторить ошибки с перестрелкой, которую он допустил в секторе Д'Астан на Серенно. Что произошло, несмотря на все попытки проанализировать, он не мог объяснить, неожиданный приступ дежавю, ощущение того, что он не в первый раз ступает по мостовой древней рыночной площади местной столицы. Стопы его босых ног, словно ощутили трещины не успевших остыть после жаркого летнего дня плит. Кайло даже приподнял левую ногу, обутую в армированный скрытыми пластинами сапог, и к своему изумлению обнаружил скол о который в дежавю-реале когда-то ушиб мизинец.       Что это, против него используют ментальную технику обмана разума? Кайло настороженно огляделся, память о том чего не было снова подкинула ему нежданный сюрприз, в его ушах зазвучала музыка.       Тогда как будто был вечер, уже практически стемнело, он пел на площади среди народа, более того, он старался для кого-то, вкладывая во всплывшие в памяти строчки какой-то зашифрованный смысл. "Вспоминая парня Пелота, Скажи моему отцу, Моему двоюродному брату, Моим друзьям, что я в порядке."       Он пел это когда-то и из того узкого проулка к нему вышел человек. Кто это был, всполохи огненных булав мешали ему рассмотреть его лицо?       Он замешкался, и именно из этого проулка на него выскочил преследуемый. Он также оторопел, видимо удивившись не менее Бена, который под воздействием перенесенного переживания, стоял сняв шлем, тогда как его цель лётный шлем не снимала, и его лицо осталось для него загадкой.       Ему тогда повезло, ранение оказалось несерьезным, сеанс в бакте, и он был как новенький. Периодически это состояние напоминало о себе, он пытался приблизить лицо незнакомца, начиная различать отблески огня на его волосах, откидываемых горящими булавами жонглеров, но останавливал себя, полученный урок, не погружаться в странные состояния во время проведения операции был им усвоен на всю жизнь.       Бен пересмотрел голозаписи, пересланные ему из космопорта. Вот Рапира повернула голову к камере, давая себя зафиксировать, с такой детализацией невозможно было разобрать, что конкретно выражает её лицо, её спутник не суетился, но его лицо только раз попало на камеру, когда он проходил через рамку детектора, направляясь в зал ожидания на посадку.       По полученному от Рапиры образцу, он знал, что объект слежки рыжеволосый, но ментальный отпечаток полученный в гостиничном номере, давал лишь смазанное представление о его внешности, скорее о темпераменте, тем более, что его с Рапирой упражнения среди подушек, и последующее вторжение Рей, совсем выбили Бена из колеи. Сейчас, он старался дополнить уже полученные впечатления визуалом. Приблизив голопроекцию, он дал распоряжение процессору, вывести на максимум детализацию, полученный результат незамедлил поступить через минуту всполохами огня с Серенно и ожогом лазера в сознании.       Бен, перевёл дыхание, прежде чем снова посмотреть на рыжего криффа, на устах сами собой появились строки той самой песни, что не давала ему покоя ... Крифф, крифф он пел это для него... Какого...       Со взведёнными до предела нервами, он оторвал от поверхности планеты свой "Канюк", собираясь сопровождать севших на пассажирский лайнер Рапиру и, он сверился по датпаду – Артемий Крайт. Как же, Артемий, усмехнулся он, из глубин ниоткуда пришло чёткое имя – Армитаж Хакс. Но понимания, картины так и не наступило, лишь расшатывающие уверенность подозрения. Что это? Его успели обработать, а он даже и не заметил? Стремление быстрее всё выяснить толкало его действовать.

***

      Она старалась, чтобы её голос звучал убедительно, чтобы взгляд не бегал она сосредоточилась на левом уголке его, обычно ласковых, опушённых густыми рыжими ресницами глаз, но сейчас приобревших, раскосую остроту и опасный зеленый блеск. Мягкие губы, припухшие от её же поцелуев, растянулись в насмешливой улыбке, потом приоткрылись в с придыханием тихо заданном вопросе. Роуз завороженно перевела глаза на его губы, не в силах выдержать его взгляд, и словно пытаясь разглядеть в чуть приоткрывшейся тьме уст смысл вопроса, который не желала услышать, но который всё же прозвучал. Он отвёл прядь взмокших от пота волос, и чувствуя, как она сжалась, пошевелил членом внутри неё. Её обдало словно кипятком, вопрос обозначал одно, что он всё знает, и играет ею. Она всхлипнула, вспомнив тела расстрелянных подонков на мостовой, и прижавшись крепче к нему бедрами, приподнявшись на лопатках, наконец посмотрела в его глаза и спросила в ответ:       – Ты убъешь меня?       – О, ты даже ничего не отрицаешь, мне было бы противно слушать враньё, и понимать, что единственное место, которое тут не врёт, это. – он ещё плотнее прижал её к себе, а потом с влажным чавком вышел из нее, – Я не буду тебя убивать, я просто не буду тебя больше трахать.       Роуз испуганно свела разведённые ноги, не в силах ещё осознать нелепость угрозы. Он стоял перед ней, а его орган словно в обвинительном приговоре указывал на неё, и видимо не собираясь опадать. Её плечи затряслись от смеха, сотрясая пышную грудь, вставая она словно невзначай задела его возбуждённую плоть. Застонав он ухватил её за локоть, вопрошающе заглядывая в её глаза своим кошачьим взором, от которого она пьянела.       – Ты, знаешь это я не буду тебя трахать, – гордо распрямившись сообщила она, – и, давно ты знаешь?       – С того момента, когда ты встретила меня в этой сбруе в номере на Хосниане.       – И ты после этого лёг со мной?       – Но ты ведь, чуть не выпрыгнула в окно. Тебе так хотелось, может не нужно было убивать джентльменов, что приходовали тебя в переулке, и тебе было в охотку? Или нужно было подождать Рена, чтобы он тебя дотрахал более основательно? – сказал он, уже чувствуя, что жестоко переборщил в этой рокировке, потому что Камилла резко побледнела, и подхватив вещи с пола ушла одеваться в рефрешер.       Он был жесток, и эта жестокость ухнула холодом под его ложечкой, болезненно сделав его желание бессильным и съёжевшимся. Обесточено, он посмотрел на дверь за которой скрылась Камилла, радужное игривое настроение заволакивалось серой хмурью.       Они проходили на пассажирском лайнере сектор Кесселя, пора было привести в исполнение свой план, в особенности когда они с Камиллой расставили в своих отношениях все точки над и. На душе Армитажа скребли лот-коты, но вероятно так было нужно. Пользуясь тем, что Камила заперлась в рефрешере, он, быстро оделся, собрал вещи и вышел из каюты, собираясь воспользоваться посадочным челноком, который доставит его на астероид, на котом спрятан его модернизированный ТАЙ-файтер [звездный истребитель со сдвоенным ионным двигателем]. Здесь, как и во многих местах внешнего сектора за деньги выполнялись любые капризы клиентов. Он пообещал себе, что сотрёт голозаписи, которые сделал повинуясь непонятному залихватскому запалу, тайком рассовав камеры по углам каюты, чтобы не бередить душу, на которой и без того было паскудно. Посторонние мысли не должны были его отвлекать от исполнения долга.