Наследование

      — Чёрт, — пробормотала я, слабо порадовавшись, что моя телепортация не зависит от зрения, как у предыдущих Мясников. Потому что зрение подводило: картинка начала подёргиваться, будто глаза дрожали у меня в черепе, и хотя подобное происходило со мной не в первый раз в жизни, я вроде как рассчитывала, что какая-нибудь из моих способностей бугая предотвратит это.       «Ой, ну надо же, только посмотрите! Что-то ещё, с чем сила Саблезуба полностью бесполезна!» — хохотнула Свара.       Я не стала тратить силы на то, чтобы столкнуть её вниз. Вся эта история с дрожанием картинки и так слишком мешала, потому что мне приходилось полностью фокусироваться на том, чтобы не обращать на эту дрожь внимания, и отвлекаться на что-то ещё я просто не хотела. Нужно всего лишь успокоиться, и всё постепенно пройдёт само.       Я не нуждалась в зрении, чтобы телепортироваться, и ровно также не нуждалась в нём, чтобы составить карту окружающего пространства, и поэтому не было ни одной причины не закрыть глаза и не продолжить идти так. Хлоп, вжух, хлоп, вжух — я преодолевала по паре кварталов одним прыжком, пересекая город даже с учётом задержки телепортации так же быстро, как это могли сделать большинство летунов. Перерывы между прыжками я просто пережидала, мечтая, чтобы противная дрожь наконец прекратилась. После третьего прыжка я просто смирилась с ней как с неизбежностью: я ничего не могла предпринять, пока двигаюсь, и не могла задержаться на одном месте достаточно долго, чтобы справиться с этим. Я вытащила телефон и приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы набрать Крисси быстрое сообщение.       «Как получается, что смотрит она, а чувствую тошноту я?» — простонала Дамаск.       Я проигнорировала и её. Всего лишь одна строка текста.

«С Чистотой разобралась. Задержусь ненадолго, надо кое-что уладить».

      Это было слишком мелкой проблемой, чтобы беспокоить Крисси. Что до остальных, Зубы в большинстве своём, разумеется, знали, что не стоит доставать Шелкопряд по сколько-нибудь серьёзному поводу, но в то же время подколки о всяких мелочах были в порядке вещей, а я и так была достаточно раздражена. Крисси же без того приходилось иметь дело с большим количеством моих проблем, с которыми я не могла справиться в одиночку. Не думаю, что она будет в восторге, если я стану бегать к ней по любой ерунде.       Я вновь зажмурилась и продолжила путь к Арене. Я просто остановлюсь и пережду где-то достаточно близко, чтобы успеть отреагировать, если какие-нибудь ещё нацистские идиоты подумают, что напасть на нас без поддержки кейпов будет хорошей идеей. Это было бы почти так же глупо, как считать, что можно безнаказанно называть себя нацистом в двадцать первом веке, но, в конце концов, это были те люди, которые именно так и делали. В любом случае, не имело значения, буду ли я телепортироваться изнутри здания или снаружи.       Жар пламени, возникшего при моём появлении, окатил стену, и она была ещё тёплой, когда я прислонилась к ней спиной. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Нужно было постараться расслабиться, насколько возможно, и надеяться, что этого хватит, чтобы дурацкая дрожь прошла.       «Ты все…» — начала Гниль, но я оттолкнула её. Я не хотела сейчас отвлекаться, это только заставит меня потратить больше времени на приведение себя в порядок.       Поразмыслив немного, я также оттолкнула по очереди всех Мясников, утопив их настолько глубоко, чтобы не слышать и не чувствовать даже тени ни одного из них. Я не могла выключить своё ощущение насекомых, но изо всех сил постаралась игнорировать его, выкинув прочь из мыслей. Мне требовалась минута тишины. Вся эта чушь давила на меня непрерывно, стучала мне в мозг, хотелось мне того или нет, и максимум, что я могла сделать — это сознательно не давать дёргать меня, или толкать, или подкалывать, или льстить, или, блядь, орать на меня, и мне просто нужно чуть-чуть времени, чтобы прийти в себя, чтобы зрение перестало выделывать фокусы под моими веками. У меня была до смешного продуктивная пара дней. Я уничтожила всех кейпов одной из банд. Неужели я не заслужила побыть минуту наедине с собой?       Как давно я в последний раз имела такую возможность? Долгое время это был единственный вид покоя, что был мне доступен. Я рада, что теперь рядом со мной есть люди, но неужели я ни разу не была по-настоящему одна с тех пор, как Унаследовала? Я прошу всего об одной минуте.       Я открыла глаза, и на какой-то момент мне показалось, будто я вижу груды мёртвых тел Зубов, лежащих вокруг, и людей, яростно глядящих на меня, потому что они нуждались во мне, а я их бросила. Я снова раздражённо закрыла глаза. Зрение всё ещё подводило.       Я чувствовала себя нормально. Я ощущала спиной угасающее тепло кирпича, это было даже приятно, и я не могла сказать, будто напряжена. Я отбросила это, сосредоточившись на ощущениях тела, а не на своей оценке, и оказалось, что я скорее в готовности, чем расслаблена. В покое, но напряжена, как сжатая пружина, на случай, если вновь придётся сражаться. Это имело смысл, ведь на самом деле не прошло и двух дней, как я получала удар за ударом в каждое слабое место, что у меня ещё оставались. Те, кто сделал это, теперь мертвы, мне больше не нужно быть в такой готовности, по крайней мере, какое-то время. Но тело ещё не знало. В этом был смысл.       Не прошло и двух дней.       Насекомые засекли какое-то движение поблизости, но я продолжала пытаться не обращать на это внимание. Мне нужно было расслабиться, если я хотела, чтобы глаза перестали дёргаться, или что там с ними происходило на самом деле. Я сосредоточила внимание на кончиках пальцев рук, мысленно поднимаясь вверх, снимая напряжение с мышц и сухожилий. Затем перешла к плечам, шее. Вниз, к ногам, одна… другая. Грудь, живот…       Ургх…       Так, ладно, желудок не трогаю. Хорошо. Всё в порядке. Я услышала, как кто-то прислонился к стене в нескольких шагах от меня, но всё было в порядке. Даже продолжая избегать прислушиваться к насекомым, я знала, что это не Крисси. Глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Не думать о том, как Макс Андерс скользил вниз по столбу. Не думать. Не думать о том, что я могла биться сейчас в голове у Чистоты, окажись она чуть более дёрганной, или что могла отнять мать у подростка моего возраста и младенца. Сосредоточиться на тепле от стены и дыхании. Наслаждаться тишиной.       Я открыла глаза и, к счастью, увидела просто тихий переулок. Однако я медлила возвращать Мясников. Мне не хотелось слышать никаких комментариев. Я предупредила их, но они всё равно станут досаждать мне по этому поводу. Я, конечно, сейчас пойду, и буду Мясником снова, только пускай появится что-то, на чём можно будет сосредоточиться.       Мне потребовалась почти минута, чтобы осознать, на кого я смотрю. Девушка, прислонившаяся к стене в нескольких шагах слева от меня, глядела вглубь переулка, давая мне возможность прийти в себя. Я бы, наверное, смутилась, если бы не была так озадачена попыткой понять, что рядом со мной делает Сука. Мне потребовалось так много времени, чтобы её узнать, главным образом потому, что она была едва ли не последним человеком, которого я ожидала увидеть — из числа тех, кто имел реальный шанс тут оказаться. Мы с ней толком ни разу не разговаривали, за исключением общих договорённостей при вербовке, и с тех пор, считай, не общались.       Что ж, так или иначе, пора вновь становиться Шелкопряд, хотя бы настолько, чтобы убедить в этом окружающих.       — Да? — расправляю плечи, избегая глядеть прямо на неё. Так легче притвориться, что не игнорировала её присутствие только что. — Ты что-то хотела?       Боковым зрением и с помощью насекомых я уловила, как она повернулась ко мне и пожала плечами.       — Да. Хочу сказать кое-что.       Она спрашивала у меня разрешение? Вообще-то, Зубы, в отличие от других банд, с таким обычно не заморачивались, но я не была уверена, насколько она в курсе, как здесь всё работает. Может быть, она просто хочет сообщить мне, что тоже зла на меня за то, что я пытаюсь вести нормальную жизнь. Я махнула ей продолжать, чтобы скорее покончить с этим.       Сука фыркнула, и было непонятно, означало ли это её раздражение, или она просто давала понять, что приняла разрешение к сведению. Тем не менее, она продолжила говорить.       — Ты молодец. Ты мой босс, так что я, наверное, не должна тебе говорить всякие такие вещи, но насрать. Крюковолк был полным уёбком. Он любил мучить тех, кто не может себя защитить. Прежний босс так нихрена и не сделал с ним, а ты сделала. И с остальными нацистами, я думаю, тоже.       Честно говоря, я не знала, как должна реагировать.       — Я убила его, — сказала я наконец, просто констатируя факт, и не была до конца уверена, как бы хотела, чтобы Сука это интерпретировала. Может быть, это просто нужно было сказать.       — Хорошо, — кивнула она. Затем, когда я, наконец, всё-таки посмотрела на неё в упор, она тяжело вздохнула и добавила: — Было дерьмово. Стало лучше. Это сделала ты. Поэтому — хорошо.       Я сделала ещё один глубокий вдох… а затем выдохнула, и напряжение в моём животе наконец немного ослабло. Не до конца, даже не сильно, совсем чуть-чуть. Но в конечном итоге, она была права.       — Да. Думаю, так.       Сука кивнула, отлепилась от стены и пошла прочь, бросив мне напоследок: «Спасибо». Как будто я что-то сделала лично для неё. Только когда она скрылась из виду достаточно надолго, чтобы, видимо, зайти внутрь, я осознала, что всё ещё смотрю вслед. Это заставило меня задуматься, как она вообще узнала, что я вернулась? Неужели она меня здесь ждала?       — Ха.