***
Через месяц стало совсем невыносимо. До случая в лаборатории Дэдпул не появлялся в жизни Питера, теперь же он был везде. В голове — в рваных мыслях, в газетах, в новостях и на улицах, где люди носили его символику. Какой-то случайностью наёмник стал для народа спасителем. Сначала он случайным образом оказался (как потом Паркер узнал, Уэйд шёл с очередного убийства) во дворе одной пожилой дамы, чей старый слепой кот забрался на дерево. И Уилсон, отдав катаны и пистолеты женщине, чуть прихлопнув её по щеке пальцем, указал: — Сторожи, малышка, — слышался голос с видео. С быстро набирающего лайки видео на ютубе, которое также случайно заснял сосед, не ожидавший, что наёмник, размяв плечи, поползёт на дерево спасать кота. Видимо, тот ждал, что Дэдпул выстрелит и убьёт беднягу. Животное разодрало всю его маску, вцепившись когтями от страха и неожиданности, чужака и опасности. Но Уэйд, поглаживая его, так же ловко спустился вниз. — Держи, красавица, — он одним движением всучил пушистого ей в руки и поднял с земли оружие. Наклонившись к женщине, подставил щёку. — А поцелуй будет? Питер с отвращением смотрел на то, как довольная старушка быстро оставила мокрый поцелуй на маске Дэдпула под звук увукавшего соседа, снимавшего видео. «Дэдпул спасает кота» — гласило название видеоролика, набирающего каждый день популярность, первые строчки в трендах. Людям нравились шоу. Нравилось знать, что такой отморозок может быть кем-то хорошим, словно это дань своим же подобным характеристикам. Будто такой поступок поможет отмыться от чего-то плохого. Потом была новость о спасении нелегальных мигрантов из контейнеров в доках. Уилсон получил заказ на работорговцев и прежде, чем уйти, освободил битком набитых людей, у которых уже кончался воздух в замкнутом пространстве. Ему аплодировали. Аплодировали даже несмотря на то, что в его руке была отсечённая кисть работорговца с зажатым пистолетом. Уэйд помахал ей на прощание. На записях камер видеонаблюдения это было отчётливо видно. Куча селфи людей с наёмником в «Инстаграме», которым «посчастливилось» его встретить на улицах, с хэштегом #Дэдпуллучший. Это превращалось в какой-то сюр. Питер не знал, почему его так раздражает внезапная популярность убийцы. Психа. Да, определённо психа! Был ещё один огромный, жирный момент… Дэдпул узнал, где живёт Паркер, и посылал ему курьером тако с маленькими пошляцкими записками. Питер сначала сминал их или разрывал, выкидывая в урну, но потом, когда этих записок стало приходить в день по несколько штук, он, не читая, просто откидывал их на край стола. Как хорошо, что он снимал квартиру один. Тётя Мэй точно сошла бы с ума, если бы нашла под дверью всунутую записку: «Хочу стать твоим папочкой». Ночью, патрулируя улицы, Человек-паук на мгновение забывал о наёмнике, полностью отдавая себя спасению людей, предотвращая грабежи, нападения, драки. Вот и сегодня, пролетая над центральной улицей Манхеттена, он прислушивался к городу. Смех, разговоры, музыка из ночных клубов. Пока что было всё спокойно. Приземлившись на крышу одного из пятиэтажных зданий, Питер завис на краю выступа, вглядываясь в город. Улицы уже были готовы к наступающему Хэллоуину, украшенные тыквами, лампочками и скелетами из папье-маше. Что уж говорить, когда он сам, на правах хозяина лаборатории Старка (в его отсутствие), нарядил помещение голографическими фигурами из всех его любимых ужастиков. «Пятница 13-е», «Чужой», «Хищник», даже Аннабель освещала угол лаборатории, покачиваясь и сверкая на стуле-качалке. Тони пребывал сейчас в Европе по каким-то важным делам «Старк Энтерпрайзис». Паркер получил от него утром сообщение: «Не забывай отдыхать, пацан. Разрешаю привести подружку, показать лабораторию. Не запачкайте мой стол». Боже. Тони… Подружки у Питера не было. Просто потому что… Ещё в тринадцать он понял, что мальчишеские улыбки у него вызывают больше чувств, чем девчачьи. Тётя Мэй была первой, кто узнал, что Питер… — Кажется, я гей… Мэй даже не прекратила мыть посуду. Чуть повернув голову к Паркеру, мягко улыбнулась, кивнув. — И вы с Нэдом встречаетесь? — осторожно поинтересовалась она. — Что? Нет! — покраснел он. — Нет! Мы просто друзья. Тётя Мэй, ты не сердишься? Только после этого она бросила посуду, наспех вытерев руки, и подошла к Питеру, крепко его обняв. — Чтобы больше я таких вопросов не слышала, Питер Паркер! Мне всё равно, главное — чтобы ты чувствовал себя хорошо и незамкнуто. Он был благодарен ей. Ведь именно в тот день он признался вслух не только ей, но и себе, поставив точку. Стало правда легче. Уже потом он рассуждал, что именно побудило в нём это. Точнее, проявило. Питеру нравились высокие, здоровые парни. Каждый раз он краснел, когда на собрании появлялся Стив Роджерс с этой его милой улыбкой. И то, как он, по-дружески хлопая Питера по плечу, интересовался, всё ли у него хорошо. Чёрт… Широкие плечи, сильные предплечья, бёдра… Паркер чуть ли не заскулил, находясь на крыше. Быстро помотал головой, откидывая образ Стива. Он всего лишь друг и коллега… Всего лишь друг и коллега. Как вдруг его слух уловил чьё-то пение. Этот голос. Паркер сжал край крыши, ощущая, как сухой бетон крошится под пальцами. Дьявол. Быть не может. А ведь день был таким хорошим… Он стрельнул паутиной, цепляясь за здания, двигаясь на пение, теперь различая ещё и другие звуки. Удар, словно дверью, и мокрый, задыхающийся хрип. Через два квартала Питер нашёл источник триггера. Он тихо и незаметно пополз вниз по стене, скрываясь за тенью, рассматривая то, что происходило внизу. — I’m so sick of this fake love, fake love, fake love, — распевал наёмник, держась за крышку мусорного контейнера, в котором лежал человек, высунувшись наполовину. — I’m so sorry but it's fake love, fake love, fake love… Дэдпул бил крышкой по спине каждый раз, когда допевал строчку. Питер не медлил. Выстрелил паутиной, приклеив пальцы Уилсона к крышке, а второй выстрел закрепил крышку бака, оставив её полуоткрытой. Хриплый вздох жертвы был вымученным. Словно последним. — Божечки-кошечки, ты что, кончил на меня, принцесса? — Дэдпул нагнулся, принюхавшись к паутине, а затем поднял голову и второй свободной рукой незаметно ухватился за пистолет, направив его прямо на Человека-паука. — Это мой обед, паучок, поищи себе другую жертву. Питер спрыгнул, пинком ударяя в бедро Дэдпула. Тот театрально завизжал, упав на колени, повиснув на одной руке. Оставшись в полусогнутом положении, приподнял голову, уставившись в пах Паркера. — Моя конфетка… — прошептал он, втягивая носом воздух. — Ублюдок, — Питер оттолкнул лицо наёмника и развернулся к баку. Обеими руками взявшись за корпус мужчины, дёрнул на себя, чувствуя, как пальцы пропитались кровью. Блядство… Он осторожно положил его на землю. Щелчок. У виска Питера было дуло пистолета. Он был уверен, что дёрнись — и наёмник выстрелит даже не задумываясь. Но опережая его, быстрым движением ударив в запястье локтем, выбил оружие из рук и приклеил Дэдпула паутиной к баку. Пульс был слабым. Изуродованное лицо мужчины в костюме было сплошным месивом. Нужно быстрее вызвать скорую. И Уэйд, словно услышав мысли Питера, снова опередил его. Хриплый, низкий, злющий голос раздался над головой: — Он дочерей своих насиловал, — проговорил Уилсон, — родных. Хотя, с приёмными тоже считается. Паркер разогнулся, поднявшись. Заметил, что на мокром асфальте лежали разбросанные фотографии. Отвратительного содержания. — Мне пришлось пофотографировать эту гниду, для убедительности. Паркер повернул голову к Дэдпулу. Его вкладыши глаз сузились. Наёмник был зол и дёргался, пытаясь освободиться от паутины. Он бормотал, говоря с самим с собой. — Он сядет, — прорычал Питер, указывая пальцем на лежащее тело. — На бутылку, после того, как я его ёбну, — прилетело в ответ. — Малыш, отпусти папочку. Я буду хорошим для тебя… Питер, гонимый злостью и отвращением к насильнику, ужасом, что пожалел его, остановив наёмника, рявкнул: — Ты можешь прекратить? — запыхавшись, выкрикнул он. — Не быть таким мудилой? Господи! — Могу быть для тебя и Господом Богом, малыш, — спокойно, с издёвкой ответил Уэйд и тут же шумно втянул воздух, когда перед его лицом, в считанных сантиметрах, остановился кулак Питера. — Кажется, я кончил. Ты пиздец горячий, когда злишься… Питер застонал, достав из наспинного кармана телефон с «левой» сим-картой, чтобы вызвать полицию. Быстро назвав адрес, он собрал все снимки с земли, оставив их на животе мужчины, который уже начал дышать более или менее спокойно. Паркер в последний раз мазнул взглядом по наёмнику, который говорил что-то неразборчивое. Развернулся и хотел было уйти, как его кисть обожгла крепкая хватка. Дэдпул выбрался из паутины. Скорее всего, был какой-то нож в рукаве. Предчувствие опасности молчало. Уэйд не хотел причинить ему вреда. Это было каким-то наваждением. Стрессом, который скопился у Паркера. — Питер? — осторожно произнёс Уэйд. И это как холодной водой окатило. Его перемена. Дикая. От психопата к взволнованному тону в голосе, произносившем его имя. Питер дёрнул рукой, освобождаясь от хватки. — Уходи, — проговорил он, не оглядываясь. — Твой заказ не выполнен. А если попытаешься его добить, то… Выстрел из Глока. Оглушающий. Это как в замедленной съёмке. Паркер резко развернулся, осматриваясь. Видя, как из последних сил мужчина на земле хватается за простреленную ногу. Питер озверел. Он схватился за ремни костюма Уэйда и со сверхсилой вдавил его в кирпичную стену, пока наёмник в знаке пощады ни поднял обе руки. — Да я просто чтобы он не сбежал, не злись, малыш. Только сейчас Паркер заметил, каким высоким, каким широкоплечим был Дэдпул. Он, по сравнению с убийцей, просто маленький парень на его фоне. Шею ошпарило жаром. Паркер сходил с ума. Приближающийся звук сирен заставил Питера шагнуть назад, выстрелить паутиной и скрыться на крыше. Что-то не так. Что-то явно не так…***
О, нет. Это было только начало. Питер забил свои мысли до отказа. Он пропускал патрулирование улиц и пропадал в лаборатории Старка, загружая себя работой. Чёртов Дэдпул. Паркер ненавидел себя за собственный интерес к наёмнику. С этими его мерзкими шутками, репликами, с его раздвоением личности, которое часто мелькало в его словах. Или же это были голоса? Хрен его пойми. Питер сходил с ума. Даже во сне Дэдпул преследовал Человека-паука. Смазанные изображения. Тихие хриплые слова, срывавшиеся с искалеченных губ наёмника из-под приподнятой маски. Он нашёптывал ему. Грязно. Пошло, прижимая его к кирпичной стене, нависая своим огромным ростом. Пока Паркер не просыпался от осознания, как болезненно у него стоит. Это неправильно. Это не должно быть так. Матерь божья, почему Уэйд Уилсон ему снится, когда Стив не снился никогда? Ему хотелось вырезать из своей головы всё, что касалось Дэдпула. Просто освободиться и выдохнуть. Не думать. Это сложно. И почему Уэйд с ним так общался? Почему записок под дверью стало ещё больше? Теперь Паркер читал каждую. Даже те, старые, он истерично разворачивал, бегло рассматривая кривые буквы и рисунки. Карикатурные фигурки Человека-паука и Дэдпула, обведённые сердечком. С подписью: «я и моя сучка». Это ведь даже не смешно. «Давай встретимся, пообедаем. Я знаю хороший ресторанчик мексиканской еды. Жопа после горит знатно. Но я обещаю, попрошу для тебя самую неострую закуску». И ещё: «Питер Паркер, я убью себя, если ты мне не ответишь! Позвони мне, а не то выстрелю себе в висок». Следующая записка: «Ты знаешь, что это больно — дырявить собственную голову? Но я, как настоящий мужчина, сдержал своё слово». «Жду тебя в парке аттракционов, давай повизжим, как девки». Паркер выдохнул, читая: «Дрочу на тебя каждый день… П.С: не пугайся, это пятно — как моё послание от оставшейся страсти, когда я думал о тебе». Питер зарычал, выкидывая записку в урну, вымыв руки с мылом. Блять. Просто блять. Он услышал осторожные шаги за входной дверью. И заметил, как в проём щели протискивалась записка. Питер рванул, раскрывая входную дверь, и уставился на мальчика лет десяти в дырявых обносках. — Что ты делаешь? — спросил он, замечая испуг мальчика. — Меня попросили положить записку под дверь. Договорив, парень быстро побежал, скрывшись на лестнице. Паркер стоял так примерно тридцать секунд, пока с глубоким выдохом не нагнулся на прямых ногах, хватая записку с пола. «Твоя задница в моём прицеле, малыш». Резкий оборот в узком коридоре, где окно, выходящее на улицу, было распахнутым. Понадобилось несколько шагов, чтобы подойти к нему и присмотреться к зданию напротив. На крыше которого… Паркер захлопнул окно и зашторил занавески, усевшись на пол. В его сознании отпечатался силуэт лежавшего на крыше наёмника в красном костюме, разглядывающего Питера в прицел винтовки. Блять… Он заметил, что нервно смеётся только тогда, когда начал болеть пресс от громкого гогота. Паркер, согнувшись, хрипел от смеха от недоумения. От чёртового Дэдпула-сталкера. Просто нет сил. Они кончились. Искать ответы в себе. Искать причины, почему его так тянуло к этому омерзительному типу. Питер поднялся на ноги и распахнул занавески. С чего ради он должен бояться и скрываться от психопата? Паркер, вытянув средний палец, замер, ожидая реакции напротив, которая была мгновенной. Уэйд, присев на корточки, повторил жест. Вот только второй рукой, сложив большой и указательный пальцы в кольцо, начал насаживать на средний, имитируя толчки. Боже. У Питера ёкнуло сердце от того, что улыбка появилась на лице. Он скрылся в спальне, зарывшись под одеяло, продолжая мучить себя обвинениями. Быть может, он такой же псих, что позволяет Дэдпулу следить за ним? Ведь давно можно было попросить Тони засадить Уилсона за решётку. Сложно. Как же, чёрт возьми, сложно. Утром под дверью была очередная записка. «Улыбайся чаще, Питер. Ты чертовски мил».***
Спустя неделю Питер честно признался себе, глядя в зеркало: он нашёл причину своего интереса к наёмнику. Паркер хочет его. О, да, именно так. Он хочет Дэдпула. Это как запретный плод. Как то, что никогда не пожелал бы в здравом уме, а позволял только фантазировать. Уэйд был полной противоположностью Паркера. Раскованный, пошлый, психованный, плюсом шли ещё все методы наёмника, к которым никогда не прибег бы Питер. Это как раздел порно, которое ты добавляешь в «любимое», дрочишь на него, но в жизни не осмелился бы испытать на себе. Питер хотел Дэдпула. Пока что в мыслях. Очень надеясь, что в мыслях это и останется. Вчера он попросил Пятницу личное дело Уэйда Уилсона. Вчера он впервые увидел его без костюма. Шока не было. Была жалость. Читая всё, что пережил Уэйд ради того, чтобы спастись от рака. Читая всё, через что он проходил несколько длинных месяцев ради мутаций. Это было больно. Теперь он понял причину того, почему Дэдпул разговаривал сам с собой. Голоса появились на фоне покорёженной психики от пыток. Теперь, узнав о нём ещё больше, Питер понял, что пропал. Теперь желание пообщаться с Уэйдом только возросло. А когда оно вообще появилось, он не знал. Просто щёлкнуло где-то в подсознании и больше не отпускало. Но напрашиваться самому Паркеру не хотелось. Но как же удачно всё сложилось, когда, вернувшись домой и открыв дверь, он нашёл на полу пару записок. Дьявол. Он ждал… «Всё ещё жду тебя в парке аттракционов. Ты просто убиваешь меня своим молчанием, паучок». Питер выдохнул. Сегодня Хэллоуин. Прикусив губу, он развернул вторую записку: «Как думаешь, поменять в тире винтовку с пульками на настоящую будет хорошей идеей?» — Вот же… псих! Всё. Он кончился. Просто кончился. Питер надел костюм Человека-паука совершенно не переживая, что его примут за настоящего. Сегодня все ряженые. По пути домой он видел множество людей, гуляющих в костюмах мстителей, даже парочку в костюме Дэдпула с пластмассовыми катанами за спинами. Открыв окно, он шагнул навстречу чёртовым приключениям, в надежде, что этот отморозок не решит поменять пневматику на настоящий огнестрел. Пятнадцать минут заняло добраться до конца города к парку, где располагались аттракционы. Внутри зажгло ностальгией. В детстве Питер просто обожал проводить здесь время. Счастливое и безопасное… Паркер приземлился рядом с будкой мороженщика, выглядывая из-за угла. Пахло сладким попкорном, карамелью и весельем. Толпы людей — семьями, влюблёнными парочками и дружными компаниями — сновали туда-сюда, пугаясь выпрыгивающих на тропинки фигур монстров. — Чувак! — его кто-то окликнул. Питер обернулся, замерев и уставившись на точную копию себя. Ну, почти. Очень дешёвую копию костюма Человека-паука из стрейча. — Крутейший костюм! Где брал? — спросил парень, и Питер поспешил отделаться. — Кастомный. Сам шил… Он зашагал вперёд, и сердце предательски сжалось, когда среди толпы он заметил высокую фигуру в красном спандексе. Катаны за плечами поддавались движению в такт смеха хозяина. Питер шёл сквозь толпу людей, извиняясь каждый раз, если наступал кому-то на ногу. Он задел плечо наёмника. — Уэйд? Кровь отлила от лица. Какое-то предчувствие сковывало внутренности. И Паркер точно понимал, что это возбуждение от предвкушения встречи. Ему хотелось наконец заговорить с ним. Но вот только… — Человек-паук! — обернулся наёмник, обращаясь к нему не тем голосом. Не с той интонацией. Не с той реакцией… — Извините, — Питер шагнул назад, — ошибся… Лже-Дэдпула увела его компания. Он даже задрал маску, чтобы отпить пива из банки. Кожа гладкая. С рыжей щетиной. Это не Уэйд. Точно не он. Питер так и остался стоять на месте, пригвождённый к земле. Что он вообще делал? Почему резкий порыв всё-таки встретиться с Уилсоном стал вопросом первостепенной важности? О чём с ним вообще говорить? Наставить на путь истинный? Попросить не убивать? Не лезть к нему в жизнь? Не лезть под кожу? В мысли? В жаркие сны? Блять. Паркера толкали плечами мимо проходящие люди. Здесь их слишком много. Торы, Капитаны Америка, ведьмы, зомби, целые толпы косплееров, привидения. Шумно. Слух не мог зацепиться ни за что. Всё смешивалось в кашу. Как и мысли Питера. Зря он пришёл… Вдох. Сзади кто-то вплотную подошёл к нему. Кто-то очень высокий. Кто-то, от кого пахло порохом и кровью… Выдох. И мир тошнотворно затих. Паркер замер, не ощущая, как собственное сердце убивалось в припадке. Он не оборачивался. Просто не мог пошевелиться. Он чувствовал спиной широкую грудь. Чувствовал задницей чей-то пах. Чувствовал, как этот кто-то чуть нагнулся к его уху. — Я бы трахнул тебя прямо здесь, малыш, — шёпотом произнёс Уэйд. — Спорим, никто бы даже не заметил… Грубая хватка ладоней обвила бока Питера, притянув ещё плотнее к себе, толкаясь пахом вперёд. И блять… Блять… Питер схватил руку наёмника, выстрелив паутиной, тем самым склеив их пальцы, чтобы наверняка. Чтобы насовсем расставить все точки. Он потянул его за собой, не оглядываясь. Просто вёл его вперёд, через толпу, слыша позади себя: — Нас сейчас трахнут! Божечки, не зря помылся… Паркер помнил парк как свои пять пальцев. Помнил, что у озера так и стоит неотремонтированный лодочный дом. Он перешагнул через невысокий забор и первым влез в разбитое окно первого этажа. Ангар закрывал маленький причал. Пахло плесенью и водорослями. Питер пихнул наёмника к стулу, усаживая на него, склеивая намертво паутиной. Чтобы не дёргался. Чтобы не смог выбраться. Чтобы... И этот вид связанного Уэйда просто ошпарил все мысли. Широко расставленные ноги. Мощные бёдра, руки, заведённые назад, и голова в маске, чуть покосившаяся вбок, наблюдающая за каждым действием Паркера. — Ты, — наконец не выдержал Питер, выпрямив палец на Уилсона, — ты задрал меня! — Затрахал? — Задрал! Господи боже! Уэйд! — вскрикнул Питер. От произнесённого имени Дэдпул застонал. — Он назвал нас по имени! Питер изводил сам себя. Это предвкушение. Это то, о чём он так долго думал, чего желал. И вот Дэдпул перед ним. Связанный. Делай что хочешь. Никто и вправду не заметит… — Что тебе от меня надо? — Паркер остановился напротив Уилсона. — Перепишешь квартиру на меня? — саркастично произнёс Уэйд. — Блять, — Паркер зашагал к выходу. — Ладно! Ладно! Нравишься мне. Пиздецки нравишься, малыш. С того самого дня, как увидел у этого ржавого человека в лаборатории, — не останавливался наёмник. — Я ж твой большой поклонник. И поверь, «большой» у меня ко всему относится. Он дёрнул бёдра вверх. Питер цокнул. Сдёрнул с лица маску. — Бляя… — хрипло проговорил Дэдпул. — Заплачу ещё десять баксов, если снимешь и костюм. Вот тут, возьми, в кармашке у ширинки… Мелочью, правда… Уэйд, опершись пятками, поднял таз, указывая на пах и кивая головой. Да он издевался! Приковать паутиной Уэйда было ошибкой. Питер понял это, когда заметил явный стояк, выпирающий под костюмом. Уэйд, грёбаный, Уилсон наслаждался положением, будто это было одним из главных его кинков. Связывание. Обездвиживание. Чёрт его дери. Почему только он наслаждался всей ситуацией, а Питер вот уже месяц не мог спать спокойно? Это волнами накатывало. Выматывало. Хотелось освободиться от этого. И перестать думать. «Сделать и забыть», — вдруг появляется внезапно в мыслях. Паркер хмурится, отворачиваясь от наёмника, имитирующего толчки бёдрами. «Сделать и забыть». Ожидает ли Дэдпул ответного напора? Ему нравится смущение Питера, его отказ. Но что будет, если Паркер сам начнёт наступление? Сделать и забыть, да? Попробовать, понять, что не нравится, и да… Забыть как страшный сон. Паркер надевает маску обратно. Просто потому что без неё точно не смог бы. Скрыть свою красную шею, горящие щёки и масляные, застланные возбуждением глаза. — Хочешь меня, говоришь? — Паркер, всё ещё стоя к нему спиной, поворачивает лишь голову, чуть наклонив. — Как сахарную вату в период пмс, — отвечает Уилсон. — Как дозу ебучего морфия от боли для спидозного бомжа. Как почесать яйца после долгого ношения памперса… А потом понюхать. Но это не точно! Как… — он замолк, уставившись на то, как Питер медленно шагал к нему, опустив голову и сжав кулаки. — Что ты делаешь? Бей только не в яйца! Хочу подрочить вечером от всего, что произошло сегодня! П-питер? Паркер нагибается, опираясь ладонями о бёдра наёмника. Чуть сжимая пальцы, чтобы прочувствовать, как перекатываются волокна мышц. — О-ё-ё-й, мамочки… — Уэйд хрипло выдохнул, уставившись на действия Питера. И у Человека-паука просто долбит отбойником в висках. Это ощущение стоит тысячу вот таких вот зависаний Дэдпула. Он заглох. Когда Питер только почувствовал свою власть над положением. Член дёрнулся. Питер гортанно выдохнул, когда возбуждение только начало возрастать. Повёл рукой вверх по ноге, задевая колом стоящий член под красным костюмом. Слыша, как со стоном Дэдпул откинул голову назад. Секунда. Секунда для того, чтобы перешагнуть бёдра Уэйда и усесться на него сверху, плотно прижимаясь телом. — Что такое, Уэйд, слова растерял? — усмехнулся Питер, толкнувшись пахом вперёд. Он чувствовал собственным членом член Уилсона. И это до изнеможения чертовски приятно. От откинутой назад головы Дэдпула было заметно, как перекатывался вверх кадык, а затем резко нырял вниз. Он дышал ртом. Его чуть потряхивало. И в момент, когда он поднял голову, вкладыши глаз были злющими. — Не шути так со мной, Паркер, — прорычал Уэйд. — Как? — переспросил Питер и двинул бёдрами вперёд. — Так? — Бля-я-ть… — простонал он. — Ты же несерьёзно, да, малыш? Ты просто меня дразнишь? Отыгрываешься за то, что я следил за тобой? — Закрой рот, Уилсон, — Питер двинул бёдра назад, а затем медленно вперёд, вновь проходясь стояком по члену Уэйда. — Так закрой его мне, иначе я буду комментировать каждое блядское движение твоей шикарной задницы на моём… Он не договорил. Питер поднял собственную маску до носа и ухватился за маску Дэдпула, выуживая её из-под ворота. Он аккуратно приподнял её до щёк. Как в тот самый день в лаборатории, когда Паркер увидел обожжённую мутацией кожу. Да… В своих снах он хотел прикоснуться к ней губами. Почувствовать, какая она наощупь. И вот теперь… Теперь… Питер лишался рассудка, вылизывая рот наёмника так, как, чёрт возьми, желал. Целовал его мягко, а затем глубоко. Чувствуя, как задыхался Уилсон. Как его член пульсировал и напрягался. Как мышцы на животе дёргались. Питер целовал Уэйда горячо и страстно, впиваясь собственным языком в рот Дэдпула. Напирая. Углубляя поцелуй, проходясь бёдрами ещё и ещё. Имитируя секс. Простое грёбаное трение членов. Уилсон пах цитрусовым «Диролом», порохом и кровью. Они стонали друг другу в губы. Кусаясь, целуясь, облизывая. Грязно. Мокро. Отчаянно. Питер задыхался. Он чувствовал, что на грани. Он не рассчитывал, что долго протянет. Это было так блаженно, так невыносимо приятно… Он двигал бёдрами. Тёрся. Хрипел. Смотрел в белые глаза на маске Уэйда и думал: хорошо, что не видно собственного отражения. Он бы сгорел со стыда от своей внезапной раскрывшейся развратности. Дэдпул сломал его. — Чёрт, — оторвался от губ Уилсон. — Я сейчас кончу, малыш… Ты просто убиваешь меня… Сердце колотилось о рёбра. Лёгкие разрывало от недостатка воздуха. А мысли горели синем пламенем. От собственной власти. Питер стонал. Он сжимал плечи Уэйда, откинув голову назад. Качал бёдрами быстрее и резче. Член тёрся о мягкую ткань костюма и тёрся о твёрдый член Уилсона. Снова и снова. Дэдпул подмахивал бёдрами вверх. Паркер ощущал задницей, как напрягались его мышцы, и это сводило с ума. Да. Он обожал здоровых мужиков. Просто безумно. Они двигались одновременно. Не слыша друг друга. Казалось, Уэйд что-то бормотал. Дыхание ломало пополам. — Уэйд… — прохрипел Питер. — Я сейчас… я сейчас… Толчки сильные. Быстрые. Резкие. Паркер услышал, как сначала замычал Уилсон, а потом почувствовал его пульсирующий член. Господи. Уэйд кончал молча. Боже. Этого достаточно. Достаточно для Питера. Он даже не почувствовал, как Дэдпул освободился от паутины. Он почувствовал его крепкие ладони, сжимающие рёбра и насаживающие на себя, помогающие Паркеру двигаться ещё яростнее. — Давай, скули… Питер кончал, оперевшись лбом в изгиб плеча Уэйда. Дыша ему в шею. Опаляя своим дыханием розовую от шрамов кожу. Он дышал наёмником, пока приходил в себя. Чувствуя, как теперь уже голые пальцы Уилсона (он успел снять перчатки) оглаживали позвонки на спине Паркера. — Это лучше, чем сахарная вата в период пмс, — прошептал Пул. — Лучше, чем морфий для больного спи… Питер резко распрямился и выстрелил в лицо Уэйда паутиной, склеивая его рот. Он поднялся на ватные ноги, поправив костюм, и в последний раз взглянул на наёмника. Пропало ли наваждение? Только что испытавший оргазм Питер думал, что да. И без зазрения совести, прежде, чем уйти, довольно грубо проговорил, ставя все точки над «и». — Ты получил, что хотел. Я получил, что хотел. На этом всё, Уилсон. Отъебись от меня. Он слышал мычание Дэдпула, пока вылезал из окна. А также слышал своё сердце, которое за долгое время стало биться мерно. Без осечек. Выходя из душа, Паркер проглотил вздох. На полу лежала записка. Блять…