О разговорах

Заснуть как всегда не получается. Я открываю глаза. Поза получилось неестественная, мертвецкая. Я усмехаюсь про себя. Трупы всегда лежат неестственно. Каким бы ты ярким и блестящим человек ни был, смерть застигает внезапно. Всё тело, будто противостоя неизбежному, застывает и странно изгибается. А потом ты обсираешься; ведь органы больше не держат твоё дерьмо. Я переваричиваюсь на бок и вцепляюсь рукой в волосы. Оттягиваю. Потом царапаю немного отросшими ногтями шею. Провожу по сальному лицу рукой, чешу шрамы от акне и ветрянки. Провожу подушечками пальцев по коже, всё в блядских рубцах, на левой щеке в районе скулы три новых прыщика, они воспалены, если немного надавить чувствуется совсем неприятно. Я тяжело поднимаюсь с кровати, все тело болит, беру пачку сигарет, быстро накидываю пальто и широкими шагами выхожу на балкон. Смазанными ватными движениями я упираюсь в бортик и достаю сигарету. "Чертов Гарри Дюбуа"- проносится в моей голове неизменно. Будто лишь он виноват в моих проблемах. Будто бы я не был испорчен, просто из-за факта своего появления на свет. Будто бы моя жалкая жизнь и так бы не покатилась нахуй вниз с обрыва. И рядом со мной всегда катился такой же валун как я, и какие же жалкие были попытки, когда я говорил пьяному Гарри ,что я нахуй не собираюсь покончить жизнью вместе с этим уебком. Какая же это блять ложь. Чтобы валун не делал какие бы попытки не совершал, заключавшиеся в цепляние за ветки, он лишь их сломает и продолжит катиться по холму. И вот я стою тут на 2 этаже и курю. И сигартеный дым, который никогда нахуй не был успокаивающим бьёт мне в нос. Хочется выть. Хочется сесть на пол и заплакать. Хочется скрестись о дверь Жюдит как побитая собака, умоляя впустить. Хочется просто уснуть в её ногах. В этот момент единственное воспоминание в твоей голове, это то как отец говорит, что "Жан, сынок, даже когда всё будет плохо не отчаивайся". А следующее воспоминание это лишь он задыхающийся и бьющийся в предсмертной агонии . Он тогда раскидал все стулья кухни. Я пытался его спасти ,но он лишь пнул 7 летнего меня в порыве борьбы за жизнь. Возможно что-то треснуло именно тогда. Я выкинул тлеющую сигарету вниз и лишь улёгся на руки. Смутно помню смазанные слова врача о диагнозе передающимся по наследству. Меня до усрачки пугают дети, пугают трупы на верёвках Чёртовы блять трупы на верёвках. У Жюдит очаровательные дети на самом деле. Они двойняшки. Мои губы трогает улыбка когда я вспоминаю о том дне, когда она привела их на работу. Было смешно смотреть, как грубый и мерзкий коллектив пытается сдерживать мат и постоянные оры. Гарри тогда был в длительном "забеге" так что просто что-то пробормотал и сбежал. Возможно так было лучше. Возможно это избавило меня от кучи подколок, если бы Гарри на утро хоть что-то помнил. О там как я с нежностью смотрел на неё и как я блядски чувствовал предательские расслабленния мышц лица впервые за долгое долгое время. Хотелось выть. Хотелось уйти. Хотелось просто закричать, чтобы они наконец-то поняли, я отравлен и они не должны подходили ко мне. Как будто я был чем-то вроде болезни. Внезапно дверь открылась. Я дёргнулся. -Жан ты не спишь? Я слышала крик, потом как ты вышел на балкон и больше ничего не слышно. Я испугалась что- она оборвала предложение, как только перестала пялится в точку на перилах и увидела в какой же неестественной поломанной позе я стоял. Я видел это все со стороны. Вот моё измученное подсознанием лицо. Испуганный взгляд жюдит. Мерзко, отвратительно заорала в голове мысль "она относится ко мне так же как и Гарри, как к нестабильному суециднику, которому нужен постоянный присмотр, потому что он может наложить на себя руки, если вовремя не остановить". -О Господи, Жан, я не это имела ввиду- поняв, что сказала, Мино прикрыла ладонью рукой. О нет Жюдит чувствует себя виноватой. Никто не виноват тут кроме меня, никто не виноват в том что я жалкий кроме меня. Я постарался успокоится и принять более менее безопасный вид, как будто мы всё ещё коллеги, как будто она не поймала меня в позорно уязвимый момент. И не будет потом ужасно неловкий моментов молчания. И я не буду жалеть что она никогда не захочет больше привести детей в участок ведь я блять ебучее разваливающееся на части корыто. Жюдит вдруг уверенными, но мягкими и медленным шагами подошла к перилам, облокотилась на них и посмотрела глубоко в синеву ночного Мартинеза. -Я же тоже не сплю сегодня я-я всю ночь, думала о том, как сильно жизнь идёт под откос ,и я ненавижу своего мужа. И о том, что я слишком долго была удобной, а теперь даже не знаю где именно моя жизнь и жизнь других людей. -Жюди..ты не обязана- она перебила меня. -Нет, Жан, откровение за откровение,я не имела права застигать тебя так и раскрывать твои секреты. И ещё я сделала это, потому что ты не обязан страдать в одиночестве. И то что давало диким комом на грудь на момент исчезло. Я вдохнул. И вдохнул и ещё раз. Так давно не испытывая такого облегчения, и даже зная что это всё временно, я , не желая терять момент, заключил Жюдит в обьятья. -Спасибо тебе И она обняла в ответ.