***
Сет опасливо выглянул из-за колонны, украдкой наблюдая за собравшимися в зале богами. Возле алтаря стояли Нут и Геб, активно беседуя о чем-то с Маат и Ра. Поодаль от них бледнлй тенью пряталась за шторой Нефтида, нервно теребя в руках чашу с вином, пока Исида пыталась успокоить «подругу». Остальные боги деловито обсуждали свои дела, будто присутствовали не на самой абсурдной церемонии за всю историю Эннеады, а на дружеской встрече. — Волнуешься? — Сет вздрогнул от внезапного появления Анубиса за своим плечом, тут же тихо охнув от довольно необычных ощущений. — Отец! — Всё хорошо, — бог пустыни сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая накатывающее волнами возбуждение. — Непривычно чувствовать, сколь необычен подарок этого засранца… Анубис густо покраснел, отводя взгляд в сторону от золотой цепочки, красноречиво струящейся по позвонку аловолосого, уходившей под край набедренной ткани. Он старался не вспоминать о том, как внутри Сета сейчас находились те самые три золотых шара, идеально подходящие для того, чтобы распалять красивое тело, но не доводить до разрядки. Про скрытые широким усехом петельки на сосках и ленты на мужском достоинстве божества пустыни и упоминать не стоит — пока новобрачные не останутся в своих покоях, Сет до конца праздника будет мучиться от возбуждения без возможности выпустить энергию своего внезапно возросшего либидо. . — Ты можешь отказаться от этой затеи, — бог мертвых нервно прокрутил в руках свой посох. — Если об этом узнают… — Не узнают, — твёрдо отрезал Сет. — Я не позволю какому-то молокососу испортить мне праздник. — Отец… — Начинаем церемонию бракосочетания! — аловолосый в очередной раз вздрогнул от раздавшегося будто изо всех углов голоса Маат, в унисон затрубили ритуальные горны. Все присутствующие заняли свои места. Сделав глубокий вдох, Сет в последний раз посмотрел на своего сына, поймав его едва заметную улыбку, и призвал клафт. Песок, повинуясь воле своего владыки с тихим шуршанием заструился под ногами, формируя на голове бога пустыни не черный, как обычно, а золотой убор с полупрозрачной вуалью, нисколько не скрывающую проклятый алый цвет. Порыв прохладного воздуха всколыхнул цветочные гирлянды, украшавшие церемониальный зал — Гор приземлился прямо напротив алтаря, сложив за спиной божественные сизые крылья. Маат с долей недовольства хмыкнула на появившегося рядом с ним Грека, и посмотрела на Анубиса, безмолвно давая разрешение. — Пора, отец, — бог мертвых облачился в свой головной убор, протянув раскрытую ладонь. Сету пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы поймать взгляд сына, в котором мелькали лукавые огоньки. Улыбнувшись сыну, бог пустыни вложил свою кисть в протянутую ладонь, и вместе они сделали шаг навстречу алтарю. Боги Эннеады заняли свои места.***
Едва голос Маат возвестил о начале церемонии, Гор устремил свой взор на вошедших в зал богов. Анубис был в своём привычном облике, разве что на лобной части клафта больше не сиял знак слуги Осириса. Бога жизни навечно заперли в Дуате, с трудом оградив его в силах и защитив с помощью магии Сета. Теперь аловолосый мог не бояться, что любой, кто держит в руках пару орехов, будет жрецом Осириса. Исида, пусть и скрепя сердце, тоже отдала львиную долю сил наравне со всей Эннеадой, накладывая на мужа запрет приближаться к Сету. — Господин Сет невероятно красив сегодня, не так ли? — Грек с ехидной усмешкой посмотрел на бога неба под перешептывания других богов. — Смотри, чтобы слюнки не потекли… Гор отмахнулся от «свидетеля» с неприкрытым вожделением глядя на будущего мужа. Сет выглядел воистину прекрасно: вместо тяжелых браслетов тонкие лодыжки украшали россыпь тонких браслетов, сопровождающие каждый шаг тихим перезвоном. Привычный черный цвет набедренной повязки сменился на белоснежный, как и черный клафт, сияющий чистым золотом. Полупрозрачная шаль не скрывала длинные волосы, яркие, словно свежая кровь на песке. Гор едва не подавился воздухом — из-под массивного усеха, что скрывал большую часть груди, струились знакомые золотые цепочки, обрамляющие поясом узкую талию. Самая тонкая почти незаметно отделялась от других под самым пупком, уходя ниже, под шендит. Двое богов подошли к алтарю. Склонившись, Анубис почтительно коснулся губами руки отца и бережно вложил кисть в протянутую смуглую ладонь. — Береги его, — одними губами прошептал Гору бог мертвых и занял место позади Сета. Сокол молча кивнул и вместе они шагнули к Маат. — Вижу, вам понравился мой подарок, дядя, — Гор с чувствовал, с каким напряжением богу пустыни дается каждый шаг. — Потерпите немного, уже сегодня ночью я освобожу вас от «оков» — Заткнись, — Сет усилием подавил растущее возбуждение, молясь именам своих родителей, чтобы никто из присутствующих ничего не заподозрил. Грек, разумеется уже все знал, но скрывал это в смешинках, таящихся на глубине золотых глаз. Богиня справедливости подняла вверх ладонь, безмолвно призывая всех к тишине. Рой голосов стих так же резко, как и поднялся, когда бог пустыни зашел в зал — его красота не оставила равнодушной даже богиню солнца. — Внемлите боги Эннеады, — в одной руке Маат появилось божественное перо, пока другая чертила в воздухе заклятье. — Суд над богом песков Сетом в свете новых обстоятельств вынужден изменить своё решение… — Дядя? — Гор легко сжал нервно трясущиеся пальцы Сета, поймав тревожный взгляд алых глаз. — Не беспокойтесь, это всего лишь формальности… — Из-за вскрывшихся новых фактов, что были нарочно утаены во время первого заседания, приговор будет изменен, — Маат взмахнула кистью и аловолосого бога окружило золотистое свечение. — Сет, младший сын богини Нут и бога Геба, бог пустыни и войны, суд Эннеады вынес свой приговор: тебе будут возвращены все твои силы и статус бога, все записи о твоих заслугах восстановлены. Но ты будешь помнить каждый день, каждый миг своего существования, раскаиваясь в своих грехах, ибо записи о твоих преступлениях останутся запечатленными кровью на страницах истории… Сияние богини справедливости окружило аловолосого, порывами магии развеивая клафт. — В качестве наказания отныне ты будешь во всех жизнях, будь то эта жизнь или жизнь после перерождения, навечно связан с богом неба Гором. Твои Ка, Хат, Рен, Ит, Шуит и Ба будут принадлежать ему. В качестве искупления твоя Хат сможет подобно Хат богинь давать новую жизнь во имя душ, которые ты отнял. Приговор обжалованию не подлежит. Таково окончательное решение суда Эннеады. От резкой боли в солнечном сплетении Сет сгибается пополам, заваливаясь вперед, хватая ртом воздух. Сильные смуглые руки подхватывают дрожащее тело, крепко прижимая к себе, когда зал озаряет яркая вспышка — перо в руке Маат растворяется вместе с сиянием, подтверждая решение богини. — Дядя, — Гор помогает Сету выпрямиться, всё ещё крепко держа бога песков за талию. — Ты в порядке? Аловолосый ничего не ответил. Встретившись взглядом с кристально голубыми глазами, Сет притянул бога неба ближе к себе и утянул его в глубокий поцелуй. Правитель Египта на секунду опешил, после чего ответил на проявление внезапной нежности, запустив пальцы одной руки в алые пряди, другой прижимая своего возлюбленного к себе. Богов прервал вновь раздавшийся голос Маат. — Гор, сын Исиды и Осириса, законный правитель Египта. Готов ли ты разделить вместе с Сетом все оставшиеся жизни и оставаться ему верным до тех пор, пока ваши души не уйдут в забвение и не будут забыты историей? — Я готов, — Гор с нежностью посмотрел на будущего мужа. — Я готов быть рядом с этим обормотом до самого конца, — бросил Сет с вызовом, не дав богини справедливости задать тот же вопрос. — Если он помрет, я сам лично вытащу с того света, только для того, чтобы собственноручно прибить за нарушенную клятву. Если моих сил будет недостаточно, то последую за ним, будь то Дуат или забвение. Объявляй уже, я хочу поцеловать своего мужа. Маат недовольно хмыкнула, но кивнула Тоту, и бог мудрости вынес на подносе кубок и золотой кинжал. Гор первый порезал себе ладонь, слив кровь в чашу. Сет протянул руку к рукояти, но бог неба не позволил взять оружие и сам, с извинением, провел лезвием по бледной коже. Соединившаяся кровь вспыхнула золотым, полностью изменив цвет. Первым, как глава новообретённой семьи, отпил Гор. С лукавой ухмылкой правитель Египта вновь притянул дядю к себе и коснулся своими губами губ Сета, вливая в рот аловолосого ритуальный напиток. Бога пустыни невольно затрясло — паршивец не только целовался потрясающе, так он ещё и опустил свою широченную ладонь ниже уровня экватора, касаясь напряженных ягодиц, чуть дернув цепочку, что скрывала их общий секрет. — Суд Эннеады объявляет Сета, бога войны и пустыни, законным супругом царя Египта Гора… — Гор… — Сет зажмурился от ритмичного движения внутри. — Гор… — Дядя? — бог неба поцеловал аловолосого в скулу. — Уведи меня отсюда, — Сет едва держал мысль в голове — возбуждение уже почти не скрывалось под темной тканью шендита. — Я хочу тебя… — Как пожелаете, мой возлюбленный дядя… Гор распахнул соколиные крылья, унося мужа прочь от посторонних глаз. Любовью он планировал заняться с ним прямо на алтаре в своем храме…***
— Нашел что-нибудь? — Грек прислонился плечом к откосу в зале жертвоприношений бога неба, лениво следя за тем, как верные хозяину шакалы прочесывают пространство. — Пока нет, — Анубис зорким взглядом следил за слугами. — Но следы госпожи Хатхор слишком очевидны… — Я тоже не видел её на церемонии… Один из шакалов резко остановился и понюхал воздух. Развернувшись в сторону алтаря, магический зверь с рыком кинулся к высеченному из песчаника камню и раскопав немного песок вытащил плоский предмет. — Покажи, — приказал Анубис, протягивая руку к подбежавшему псу. — Так и знал… — Зеркало? — Грек с долей удивления уставился на кованый круглый кусок металла. — Зачарованное. Есть второе, которое, видимо находится у богини любви, — бог мертвых с отвращением посмотрел на вещь. — Не думал, что она вновь опуститься до такой подлости. Последний раз из-за этого зеркала отец вытерпел слишком много унижений… Рука Анубиса вспыхнула черным пламенем — он собирался расплавить проклятый предмет, аока их не обнаружила Хатхор, или, ещё хуже, хозяин храма. — Подожди, — бледное запястье перехватили смуглые пальцы. Анубис недовольно посмотрел на чужеземца. Золотые глаза Грека вспыхнули недобрым пламенем. — Раз ваша богиня захотела поглядеть на столь пикантный процесс, думаю, стоит ей это устроить. Только игра теперь будет по нашим правилам… В зеркале отразились два страстно целующихся божества и открывающаяся под ними воронка, ведущая прямиком в покои бога мертвецов…