Незачёт

— Алиса, почему я такой дурак? — простонал Алтан, отключив будильник. — Любой имеет право на ошибку, — сочувственно ответила колонка. — Даже такой замечательный человек, как вы. Всосать полбутылки винища на следующий день после того, как набухался в клубе — да, это однозначно было ошибкой. Лера должна была прийти только на следующий день, но его пьяной головушке захотелось снять что-нибудь уже тем же вечером. И он записал... новый тренд под Gimme More, с довольно простым монтажом нескольких резких переходов — от милого, неловкого образа к разнузданному танцу с голым торсом. Сам отредактировал, сам выложил. А потом репостнул в сториз. Свои тиктоки во «Вместе» он светил редко, другая там аудитория… Думал даже о том, чтобы добавить Вадима Николаевича в список близких друзей и залить сториз только для них. Но это, кажется, было бы уже слишком толсто. Не то чтобы Алтан всерьёз этим занимался — просто как-то раз они с Леркой, его бывшей одноклассницей, пострадали дурью, записали пару роликов — а они возьми и залети. Сам Алтан забил бы, но Лера дотошная, у неё загорелись глаза. Настолько, что она ему сама контент-план начала составлять, следя за всякими трендами. Так у Дагбаева набежала первая десятка тысяч подписчиков, а в его уютной, просторной однушке на Василеостровской завелась мини-студия — с белой и черной драпировками, лайтбоксом, парочкой кольцевых ламп и светодиодной лентой. Они договорились собираться по выходным и несколько часов снимать идеи, накопившиеся за неделю. Лера потом это всё монтировала и выкладывала по какому-то там удачному графику, а он ей за это свою стипендию отдавал — у её родителей прогорел бизнес, и карманных отчаянно не хватало. В профиле первым был закреплён тот самый его ролик, залетевший на полмиллиона лайков. В подпитии он о-о-очень надеялся, что Вадим Николаевич отыщет его профиль и посмотрит это видео тоже. Он там ничего и не делал особенного, просто рот раскрывал под песню и танцевал. В расстёгнутой рубашке. I'm a sick bitch and I like freak sex If you wanna test the limits of my gag reflex If you wanna put in work, you gotta go berserk You gotta make it hurt if you wanna make it squirt, uh Очевидно, такие просмотры дал текст в сочетании с его внешностью. Ну и с тем, как он смотрел в камеру, стискивая себя за шею. И с наложенными Лерой эффектами… Проспавшись, истории Алтан решил удалить. Половину воскресенья они провозились со съёмкой, потом Лера уломала сходить куда-нибудь пожрать — и заодно рассказать ей о том, была ли вчерашняя гомоэротика таргетной. Пришлось поведать про экзамен, про препода «умный чел, секси мозг», про конференцию. Остаток воскресенья он просто промаялся, отвлекаясь то на ленты соцсетей, то на покрутиться перед зеркалом. А потом вспомнил про подготовку... трижды заходил в ванную, трижды из неё вылетал, вцепившись в волосы и воя «ты долбоё-ё-ёб», но в конечном итоге, вооружившись кремом для депиляции, свою задумку всё же исполнил. А в понедельник утром он проснулся и обнаружил, что впереди рабочий день, вечером встреча, а у него сформулировано ноль тем и найдено столько же источников. И вот это, мягко говоря, была главная ошибка. Обо всём остальном искренне жалеть он не мог. // https://youtube.com/shorts/DvyVqY84DBE?si=NZxAcMIfq40cRiwc https://youtu.be/BQxrETFamaU *** Весь оупен-спейс настороженно притих, когда Алтан вылетел из кабинета Дагбаева-старшего, злой как чёрт. Попытался дверью даже хлопнуть — но она была на доводчике, как назло. Грейдинг он, разумеется, не прошёл. Ага, пройдёшь его, когда одним из экспертов решил выступить сам Баатар. Он до чего угодно умел доебаться. По отчётам Алтан дедлайны просирал, демо от ретро не отличал, решения принимал, не беря в расчёт приоритеты по достижению бизнес-задач. Конечно, блядь, если с него всю эту бюрократию, красиво обёрнутую в корпоративный новояз, стали трясти лишь пару месяцев назад. В общем, по сравнению со всем этим пропесочиванием сессия в универе казалась детским садом. А ещё, по мнению Баатара, Алтан так и не справился с тем, чтобы зажить самостоятельной жизнью, потому что по-прежнему активно подсасывался к родительским счетам. Вопрос — как он должен жить самостоятельно на какие-то восемьдесят тысяч в месяц?! У него половина этой суммы только на такси уходила, вторая — на поесть. А за эти выходные он спустил целую свою зарплату вместе с максимальной премией. И по сравнению с тем, на какую широкую ногу привыкла жить его семейка, это Алтан ещё экономил. Сошлись на том, что он уходит на внештатку, возьмет на ведение один проект. А на высвободившийся бюджет отдел наймёт нормального мидла. Ребята сочувственно похлопали его по плечу, но Алтан знал, что искренности в том было чуть. Конечно, никому в команде не нужен заносчивый пиздюк, начальников сына-корзина, перед которым интуитивно начинаешь лебезить — просто на всякий случай. В остывшую голову пришло осознание: завалить ему грейдинг мог вовсе и не Баатар, оценки-то от коллег были анонимные. Сграбастав свой макбук со стола, Алтан ушёл в изолированную переговорку. Заперся там, побесился, отпиннал кресло-грушу. Потом сел формулировать темы и литературу. Времени оставалось всего ничего, мыслей было ноль. Лучше б он вчера написал Вадиму Николаевичу с покаянной. Но нет, блин, ему ж не хватило смешивания с говном здесь, пусть ещё в универе обосрут. Не день, а сплошной ретроградный Меркурий, как говаривала Катенька (которая, кстати, с ним сегодня даже не поздоровалась). регламент 15 минут 1. особенности восприятия определенных событий ??? какое взять ??? и их отражения в письменных документах эпохи — Гаспаров, Фуко, кто-то там ещё* 2. экономический кризис как фактор ??? разрушения культурных объектов??? Александрийская библиотека? несколько основных версий, зарубежная литература, за последние десять лет + похожие аналогии библиотека/музей/дом культуры, до пяти Подумав, Алтан махнул рукой и дописал: 3. гомосексуальность в Древних Греции и Риме в контексте современных культурных и правовых проблем От балды насобирав в список самые очевидные (зато точно не мимо кассы) источники, Алтан торопливо засобирался в университет. Часы показывали двадцать минут шестого — ехать не так далеко, но навигатор обещал восьмибалльные пробки. Кажется, он снова опоздает минимум на пятнадцать минут. *** — А ко мне студент клеится, — то ли пожаловался, то ли похвастался Вадим. Сам не понял даже. — Красивый хоть? — Шура, весь вечер клевавший носом, даже приободрился и отодвинул в сторону пивной бокал. — Ну, — Вадим закатил глаза, заранее снижая ожидания для большего эффекта. — Погоди, сейчас покажу. История, которую он хотел показать, оказалась удалена, но в найденном через неё до этого профиле было ещё много интересного и... залипательного. Судя по округлившимся Шуриным глазам, он тоже заценил. — Ля, какая цаца, — таков был его вердикт, и Вадим согласно покачал головой. Именно что цаца. — И что ты будешь с ним делать? — Драть во все дыры, чтобы доклад вовремя сдал, — Вадим пожал плечами. — Пятерка-то уже стоит в ведомости. Шура громко цокнул языком. — Обычно студенты с преподавателями спят за оценку, а не наоборот... — «Обычно»? — Ну, стереотип такой. — Меньше порнухи смотреть надо. Там тебя любой водопроводчик чпокнет. — Чё сразу меня-то?! — Шура аж взвился на высоком барном стуле, чуть бокал не опрокинул. — Я сам кого хочешь чпокну! — Не тебя, не тебя, — Вадим похлопал друга по плечу. — Кого угодно, только не тебя. Час спустя он затолкал Шуру в такси, ещё через час был уже дома. Снова перелистал все видео в аккаунте Дагбаева — уж больно много эмоций они вызывали, тот случай, когда и смотреть не хочешь, и оторваться уже не можешь. В понедельник, проспав, как и планировал, до обеда, Вадим выехал в университет. Заранее, чтобы в спокойной обстановке посидеть, подготовить отчет за прошлый семестр, подать заявку на теперь уже свою, «взрослую» конференцию, а ещё убедиться, что кафедра действительно пуста — никаких, сука, заочников, никаких должников, никаких консультаций с дипломниками ни у кого из уважаемых коллег. На его счастье там была тишь, гладь и божья благодать. Одиночество Вадима расцвечивали только грустные фикусы и герани на подоконниках. Он сел за один из общих компьютеров, обложился распечатками и погрузился в работу. Часы показывали двадцать минут шестого. Конференция по междисциплинарным культурологическим исследованиям манила Вадима с экрана. Вадим смотрел на неё — самыми влюблёнными глазами. Условия были божественные, включая бесплатную публикацию лучших докладов в журнале, который индексировался в Web of science. В принципе, опубликовавшись там, Вадим мог бы до конца учебного года пинать хуи — первая категория была бы обеспечена. Да, разница в зарплате не слишком ощутимая, но Вадим, во-первых, не на одну зарплату жил, а во-вторых, очень любил выёбываться — а это отличная мотивация для профессиональных достижений. Проблема была лишь в том, что до конца подачи заявок оставалось два дня, а сама конференция была через месяц, в тот же день, что и их студенческая. Ещё и в Москве — и туда, и туда было никак не успеть. «Ну и нахер тогда», — подумал Вадим и скачал форму заявки, — «он и без меня как-нибудь выступит. Если выступит вообще». Часы показывали 18:14. Дагбаев по традиции опаздывал. Наверное, снимал свои восхитительные видосики. — Заходите, — услышав стук в дверь, Вадим даже не повернулся, а продолжил заполнять заявку. Нужно было сформулировать охуенную тему, а это сложно, когда ты узнал о конференции буквально только что. — Добрый вечер, — Алтан перевёл дыхание, — и извините за опоздание. Оправдываться не буду, постараюсь исправиться в будущем. Гардероб уже не работал, поэтому пальто он притащил с собой и пристроил на спинку стула за соседним столом, прежде чем на него присесть. Поправил косы с видом комсомолки-отличницы, достал макбук из сумки. — Вы обещали помочь с поиском литературы и редактурой текста, — Алтан подарил ему в меру виноватый, но исполненный надежды взгляд. — Кажется, помощь нужна уже на этом этапе. — Ну, давайте посмотрим, с чем я могу помочь, — сказал Вадим, поднимаясь из-за стола. Свою тему он так и не придумал, но пара идей была в голове — зато с идеями о том, как себя вести, всё было более чем блестяще. Не о том думаете, Вадим Николаевич!.. Он подошёл к Алтану сзади, встал, прижимаясь к спинке его стула, и наклонился, немного касаясь нижней челюстью его виска. Для полноты эффекта одной рукой оперся на столешницу, невзначай касаясь плеча. Смотреть в экран макбука так было не очень удобно, но зато поза балансировала на грани приличия: всё ещё могла сойти за «ничего особенного», но если знать контекст... если дать волю фантазии... От Алтана приятно пахло. Дурманяще. Вадим пробежался глазами по строчкам. Бла-бла-бла, литература была собрана, что называется, с первой страницы Киберленинки, но для начала и этого хватит. Дойдя до третьей темы, он хмыкнул. Намёк был более чем жирным. Или не намёк? — Третья тема очень интересная, — признался Вадим, наклоняясь ещё чуть ниже, чтобы говорить прямо в ухо. — Но, боюсь, если вас с ней вообще допустят до участия, то сам доклад саботируют. Наше университетское научное сообщество довольно... традиционных взглядов на эту проблематику. И один мой голос, тем более пристрастный, ничего не решит. Выбирайте между первой и второй. — Вот это ирония, — ответил Дагбаев с подчёркнутым разочарованием в голосе, — это же буквально готовый материал для самого доклада. Я бы попробовал, только чтобы получить таким образом кейс для более развёрнутого исследования. Но не могу вам противиться, пусть будет первая. Он медленно подался чуть назад и слегка повернул голову, сделав и без того интимное расстояние почти недвусмысленным. — Может, нам стоит рассмотреть этот вопрос хотя бы в рамках вашего кампусного курса? Уж больно жаль, что придётся оставить столь интересную и мне, и вам тему. — Программа кампусного курса уже сформирована. Но мы всегда можем обсудить эту тему в рамках индивидуальной консультации, — чёрт, как же сложно было выдерживать ровный тон голоса и выверенный стиль речи, когда говоришь едва ли не в чужие губы. Вадим справился, но каких трудов это стоило — попробуй кому-нибудь расскажи. — А сейчас предлагаю сконцентрироваться на выбранной теме. Какие события приходят вам в голову? Нужно нечто глобальное, затрагивающее все слои общества. Война или, скажем, смена политического режима или главы государства. Хм... с последним у нас тяжеловато, но можно обратиться к девяностым годам. Или у вас есть вариант поинтереснее? Вадим выпрямился, но остался стоять на месте. Уложил руки Дагбаеву на плечи, слегка сжал, будто собирался сделать массаж. Вот это, пожалуй, уже было рискованно, слишком двусмысленно, не дай боже кто-нибудь зайдет на кафедру, уборщица, например... возникнут вопросы, пойдут слухи. — По-моему, девяностые — это очень интересно, — выдохнул Алтан и запрокинул голову, заглядывая Вадиму в глаза. Надо закрыть дверь, решил Вадим. Но не сейчас. Позднее. В коридоре хорошая акустика, в тишине любые шаги будут слышны за много метров — они не спалятся, если не увлекутся слишком сильно. — Помните: «Нам всем кажется, что если навести твёрдый порядок жёсткой рукой, то всем нам станет жить лучше...» И дальше, про то, как эта жёсткая рука, — он дотронулся до чужого запястья пальцами, скользнул выше, задирая и сминая в гармошку рукав бадлона, — начнёт нас душить. И что с тех пор риторика изменилась настолько, что автор этих слов сделал вид, будто он такого не говорил — тоже. Может, взять Чеченские войны или Осетию? Или ваши коллеги опять будут недовольны нашей интерпретацией событий? Что-то у меня под вечер плохо голова соображает, вы меня направьте… — он сжал ладонь на вадимовой руке. — К сожалению, злободневные темы тоже нежелательны... хотя для истории не-злободневных тем нет. С самоконтролем у Вадима всегда был полный порядок (считал он до этого момента своей жизни). Чужая близость, такая вроде бы невинная, стабильности внутренней и внешней вообще никак не способствовала. Да ещё и на слове душить вспомнилось некстати одно из тех видео, на которые он медитировал все выходные, — и стало вдруг обжигающе горячо. — И всё же предлагаю сконцентрироваться на событиях относительно недавнего прошлого. Скажем, ограничимся второй половиной двадцатого века, — левой рукой он осторожно собрал рассыпавшиеся по плечам Дагбаева косы, сжал в кулаке и слегка оттянул, чтобы опустить голову у того уже не получилось. Взгляд отвести он уже не мог, это казалось чем-то вроде поединка чести: глаза в глаза, обмирая, восхищаясь, распаляясь желанием, но — не переступая черту. Вторая рука накрыла доверчиво обнажённое горло, легла, примеряясь, слегка сжала — доступ к кислороду был, но повернуть голову вбок Алтан бы уже не смог. А сдвинуть руку с места у него бы сил не хватило. — Подумайте. Какие события, кроме самого очевидного, приходят на ум? — а это был уже холостой выстрел, Вадим и сам сейчас, если бы его спросили, не отличил бы крещение Руси от распада СССР. Дыхание сбилось, бёдрами он инстинктивно подался чуть вперёд, вжимаясь в спинку стула, и руку на горле сжал совсем чуть-чуть сильнее — всё-таки воздух для ответа на вопрос Алтану требовался. — Сербско-албанский конфликт, — сипло выдавил Алтан, задышав ртом. Чтобы тёмные глаза заблестели, оказалось достаточно лишь небольшого усилия. — Кха… Карибский кризис… ядерные ракеты в полной… боевой гха… товности… Ядерные ракеты были в полной боевой готовности, палец был уже занесен над красной кнопкой, — Вадим прекрасно слышал биение учащенного пульса на шее, которую сжимал. Бывали дни, когда он одним движением сворачивал людям шеи. Один захват — для быстрой, но довольно мучительной смерти, другой — чтобы заставить не очень трудолюбивого студента вспомнить даже то, чего он в жизни не знал. — США выигрывают… холодную войну и ставят… — добавил Алтан, шумно, с трудом сглотнув, — Советский Союз… на колени. — На колени, — протянул Вадим так, будто вовсю обдумывал эту мысль, — действительно. С какими событиями последних десяти лет вы можете провести параллели? Дагбаев выглядел потрясающе. Не противился не потому, что не мог, — уж такая цаца явно побежит заявление писать, если толкнуть его локтем в коридоре, — а потому что не хотел. Кайф ловил. Вадим, глядя сверху вниз на его перевернутое лицо, побледневшие губы и чуть закатывающиеся глаза, тоже. Гладкие волосы скользили в кулаке — пришлось сделать один оборот вокруг ладони, чтобы держать их крепче. Вторая ладонь сжалась на горле чуть сильнее, а потом резко отпустила, — уж Вадиму ли было не знать, где грань между эротической асфиксией и странгуляционной. — А вот теперь — на колени. Не разрывая зрительный контакт, Алтан послушно сполз со стула на пол, медленно и почти не теряя грации движений. Голова у него явно кружилась, он качнулся вперёд и оперся на вадимовы ноги. Впрочем, рука, уверенно потянувшая за косы, и так не дала бы ему свалиться. — Простите, кажется, я слишком увлёкся античностью при подготовке, — ответил он и заскользил ладонями вверх, под край бадлона, но остановился, зацепившись пальцами за ремень. — Не переживайте, я отработаю, — он облизал губы уже слишком пошло. Вадим всё ждал, когда наваждение закончится. Когда Дагбаев вскочит, покрутит пальцем у виска и гневно поинтересуется, не попутал ли уважаемый преподаватель берега. Ведь одно дело — шутить со старым приятелем в баре, что будешь драть студента во все дыры, и совсем другое — получить реальную возможность воплотить свои слова в жизнь. Бойтесь, что называется, своих желаний. — Довольно поверхностные знания, — Вадим покачал головой, нахмурившись. — Придётся очень хорошо поработать, чтобы вывести их на приемлемый уровень. Но с вашим рвением, с вашим старанием... уверен, вы добьётесь результата. Он разжал ладонь, держащую косы, потрепал Алтана по щеке, как собаку, и направился к выходу с кафедры. Да, это был подлый приёмчик, призванный на несколько секунд деморализовать человека и заставить его считать предыдущий вариант развития событий более желанным — но и дать ещё раз подумать, на самом деле. И себе, и ему. Дверь с громким щелчком закрылась, и Вадим повернулся, прислоняясь к ней спиной. Вытянул перед собой сомкнутые в замок руки, хрустнул суставами и с довольной улыбкой пояснил: — Не люблю, когда кто-то мешает моим индивидуальным занятиям. — Понимаю, — Алтан поднялся на ноги и подошёл к нему. — Видел вас в гневе — боюсь представить, что будет, вздумай вам кто-то помешать. А насколько глубоко мне придётся погружаться сегодня? Получится ли разгадать главную загадку века, восьмое чудо света — или что у вас там прячется на шее? Он подошёл вплотную, чтобы с самым невозмутимым видом поддеть воротник бадлона пальцем и оттянуть в сторону. — За одно занятие вы не погрузитесь слишком глубоко, — Вадим перехватил его руку. — Так хочется посмотреть? Никакая это не загадка века. Всего лишь татуировка. Когда-нибудь покажу вам её целиком. Это уже будет, скажем так, углублённый курс. Торопиться ему не хотелось. Напротив, Вадим решил, что моментом надо насладиться как следует. Прочувствовать всё — как его ладонь ложится на поясницу, ощупывая тело под одеждой, как учащается дыхание и расширяются зрачки, заполняя чернотой и без того тёмную радужку. Как легко Алтан поддаётся, позволяя прижать себя вплотную. Такой неприступный с виду... был. — Но начнём мы с азов. Если вы не против. Хочу более точно определить уровень ваших знаний, чтобы заполнить пробелы. Ответить Вадим ему не дал: подцепил второй рукой за подбородок и поцеловал, крепко и нагло, сунув в рот язык, так, что своими зубами клацнул о чужие. Сопротивление бесполезно, сложите оружие. Алтан слегка дёрнулся, задышал чаще, тихо простонал в чужой рот. А свободной рукой нахально пролез под одежду, чуть царапнул ногтями поясницу. Вадим из спортивного интереса его не остановил. Как далеко она может зайти? Да и приятно было, пусть и слегка щекотно от коготков. — Ну что, — Алтан чуть отвернул лицо, прервав поцелуй, — я прошёл входное тестирование? — Первую часть вы сдали успешно. Посмотрим, как покажете себя в следующих. Выйти из образа никак не получалось, да и некуда было выходить: настоящего Дагбаева Вадим не знал и себя настоящего не горел желанием демонстрировать пока что — вот и придерживался незамысловатого сюжета из порно категории Б. Он подвинул Алтана к столу, заставил сесть, развёл ему ноги, слегка нажав ладонями на колени, и встал вплотную. Наклонил голову, с любопытством заглядывая в глаза. Точка невозврата была пройдена. Когда, подумал он, уж не в тот ли момент, когда эта змейка золотая на экзамене появилась. Лучше бы ходил весь семестр, как все нормальные люди — столько времени впустую ушло... но теперь-то уж что. Настало время сокращать дистанцию — словесно, раз физически никакой дистанции не осталось. Одной рукой Вадим, зеркаля жест, забрался под одежду, только совсем уж внаглую, ощупав часто вздымающийся, чуть впалый живот. Вторую снова сжал на горле — кадык под его ладонью слегка дёргался вверх-вниз, значит, степень нажатия была правильная. — Так бы и выпорол тебя, — признался он Алтану на ухо. — И вылизал бы. И выебал. Необязательно в таком порядке. — Ну и что мешает? — беззастенчиво выдохнул Алтан, тоже ему в ухо, которое потом ещё и прикусил — несильно — за мочку. Изо всех сил делал вид, что признание его не обескуражило, будто бы ебали, пороли и вылизывали его на регулярной основе; что он готов и к тому, чтобы его трахнули прямо на кафедре. — Правила хорошего тона, — соврал Вадим, не моргнув глазом. — Не на этом же столе такую красоту раскладывать. Не в хорошем тоне дело было, конечно, и не в каких-то там моральных принципах, но что-то Вадиму мешало от слов перейти к делу. Это только в порно всё красиво, ладно и технично, а в жизни... для этой позолоченной принцессы с червоточиной, проглядывающей во взгляде и некоторых движениях, он бы другое обрамление выбрал. Уж точно не кафедру и не стол, за которым с коллегами обсуждал рабочие моменты. Вадим собственной выдержке позавидовал: и горло не перестал сжимать, и взгляда не отвёл, когда расстегнул на чужих тесных брюках пуговицу и «молнию». Он старался удерживать то же выражение лица, что обычно у него было во время проверки письменных работ: слегка скучающее, скептичное, заранее недовольное, — не то лицо, словом, которое бывает, когда трогаешь за член горячего молодого парня. — А-а… — хрипло застонал Алтан, но вырулил всё-таки в оформленную фразу, — а где бы вы меня… разложили? Он вслепую нашарил ремень, за него притянул Вадима к себе ближе, но расстёгивать, в свою очередь, всё не решался. — На постели с ортопедическим матрасом, — ласково промурлыкал Вадим. Ну а что? Эротическая мечта всех, кому за тридцать. — Здесь таковой не наблюдается. А ещё я за безопасный секс, так что... ну а что ж ты стесняешься, родной? Всё твоё, что нащупаешь. Руку с члена пришлось убрать, только чтобы расстегнуть на себе ремень, чуть приспустить брюки и изящную робкую лапку направить куда надо. Он даже поощрил Алтана, позволив себе слегка измениться в лице: нахмурил брови, прикусил нижнюю губу, кивнул пару раз, да, мол, вот так. Вот так. А тебе как? Вот так нравится? Подрочить друг другу — ещё не секс, так, что-то на грани невинного развлечения. Так Вадим себя успокоил. Потянулся за поцелуем, ничуть не уменьшая хватки на горле, перед закрывшимися глазами всё ещё полыхали кадры из видео... нет, фантазия, даже самая яркая, с реальностью не сравнится. Не хватило Вадиму вчера воображения нарисовать кусачие поцелуи, жар дыхания, прикосновения, теряющие осторожность, а сейчас всё было вот так. И мысль о том, что оба они совершают нечто если не запретное, то неодобряемое точно, тоже подстёгивала, — едва ли эта кафедра на своем веку видывала нечто столь же горячее, подумал Вадим с плохо скрываемой от самого себя гордостью. Алтан вновь осмелел, перешёл к наступлению — первым просунул язык в чужой рот, не стесняясь постанывать. — Это предложение? — он прервался, но коротко и легко целовал в губы между фразами, хитро щурясь. — Я подумаю. Соблазнили вы меня легко, но вот чтобы выебать, придётся постараться. Вадим усмехнулся прямо в поцелуй. Игры в «ближе-дальше» он терпеть не мог, но играл от этого не хуже. И приз на этот раз был особенно ценный, и условия приятные. Как было отказаться. — А мне показалось, что ты сам готов из штанов выпрыгнуть, — проворковал он самым нежным тоном, послушно замедляясь. — Или нет? Не готов? Ладно. Тебе тоже придётся немного постараться, чтобы я тебя выебал. Как минимум — написать доклад. Да — попытка шантажа это была так себе. Но когда ситуация и так провокационней некуда, все глупости звучат легитимно. Вадим убрал руку с горла, поправил осторожно косу, упавшую через плечо, а потом резким движением прихватил сразу всех чёрных змеек у Алтана за спиной, заставив откинуть голову. Вгрызся в шею, страстно, но так, чтобы видимого следа не оставить. Шумно вдохнул носом уже знакомый запах где-то за ухом, где он слышался особенно сильно. Нет, такая игра ему нравилась, определённо. Что может быть лучше, чем сладко выебать на всё готового красавчика? Только сделать так, чтобы он сам тебе на член запрыгнул, да ещё с разбега. — Доклад… я и так… напишу… — Алтан расплылся в хитрой улыбке, показав зубы. — Придумайте… челлендж получше. Сдался он быстро — снова положил свою руку поверх чужой, ускорил темп. И еле успел подставить вторую ладонь, чтобы не уделать Вадиму его бадлон и брюки. Наблюдать за чужими оргазмами Вадиму было жуть как интересно — почти как за историческими процессами. Тут всё было, целый маленький перформанс для одного благодарного зрителя: и срывающийся на стоны голос, и распахнувшиеся на всю свою небольшую ширину глаза, и рука, которая очень-очень торопилась ему показать, как именно нужно делать хорошо. Вадим послушался. Шею, правда, пришлось оставить в покое на время, чтобы всё пронаблюдать и задокументировать себе в память. Спустя меньше чем минуту он кончил и сам, снова припав губами и языком к шее Алтана и крепко сжав его испачканную ладонь на своём члене. Так и побратались — еле успел отодвинуться, закапал столешницу рядом с бедром Алтана. Через пару дней завкафедрой будет тут документы раскладывать, может быть, даже служебку о его, Вадима, премировании по итогам семестра... но это ничего. Где на кафедре аптечка, Вадим знал, и что там найдётся пачка влажных салфеток — знал тоже. Он деловито стряхнул с большого пальца каплю (поди пойми, чью), застегнулся и навис над Алтаном снова, опираясь ладонями на стол слева и справа от него. Чтобы не слинял слишком быстро. — Челлендж получше, говоришь? Я подумаю. А пока придется поработать над подготовкой к докладу. Если Вадиму в чём и не было равных, так это в мгновенном сокращении и в столь же мгновенном увеличении дистанции. Он поправил воротник, провел рукой по волосам, восстанавливая свой обычный небрежно-элегантный стиль, прокашлялся и вернул на место отодвинутый в сторону ноутбук. Сам сел за соседний стул, выхватил из стакана с канцелярскими принадлежностями карандаш и принялся задумчиво постукивать им по столу. Полностью перешёл на рабочий режим, будто не он только что готов был на этом же столе поиметь студента, сжав руку у него на горле. — Есть у меня одна мысль, — заявил он после пары минут напряжённого обдумывания. Алтан сполз со стола и долго провозился с салфетками. Неторопливо оправился и выпрямился самым что ни на есть невозмутимым видом, прежде чем повернуться и тоже подсесть рядом, положив нога на ногу и сунув руки в карманы брюк. — Возьмём два отчасти схожих события: падение Римской империи и развал СССР, рассмотрим в аспекте восприятия этих событий современниками. По СССР литературу найти проблемой не будет, по Риму — почитайте Массимо Гуссо и тех, на кого он ссылается, а также пару работ русских исследователей того периода, я вам скину на электронку. Попробуем уловить некоторые схожие черты, не в самих событиях, а в том, как они отразились в публицистике, исторической, художественной литературе. Это будет интересно. Вадим краем глаза следил — слушают его или просто пялятся. Выходило, что второе. Лестно, но ничего хорошего — повторять два раза он не собирался. Поэтому аккуратно, двумя пальцами, взял руку Алтана за локоть и подвинул к клавиатуре. — Вы о структуре научной статьи имеете представление? Записывайте, что должно быть в ваших тезисах... И пошёл по накатанной дорожке, каждый пункт вкратце поясняя: актуальность — новизна — объект и предмет исследования — методология — бла-бла-бла... всё это при желании можно было узнать из тысячи доступных и простых текстов, но Вадиму нужно было чем-то заполнять эфир и на чем-то съехать с немедленного продолжения банкета. Он и сам бы с удовольствием позалипал бы, понежился в чужих взглядах, — но теперь казалось важным обозначить дистанцию. — На сегодня всё. Литературу я вам в течение завтрашнего дня на почту отправлю. И дня через три-четыре жду от вас готовое введение. — То есть у меня есть два-три дня, чтобы успеть перечитать и осмыслить Гуссо и ещё сколько-то там источников… и каким-то магическим образом определить границы поля исследования, ага, — Алтан покорно закивал, закрывая макбук с видом великомученика. — Звучит как более чем справедливое наказание за целый семестр прогулов, это я без иронии сейчас. На этом точно всё? — Гуссо не обязательно читать на этом этапе. Можно начать с тех статей, что я вам скину, — Вадим осёкся и цокнул языком, когда понял, что его спрашивали не об этом. Точно всё? Ну а что ещё-то, промурчал он мысленно, хочешь, по-быстрому перепихнемся у меня в машине на парковке? Вижу, что хочешь. — На сегодня всё, — он отстал, наконец, от карандаша. — В пятницу жду от вас введение, за выходные я его прочитаю и, может быть, назначим ещё одну консультацию. И хотя последнее прозвучало многообещающе, Вадим всем своим видом дал понять, что аудиенция действительно окончена: отвернулся к компьютеру и зарылся в свои бумаги. Тема для конференции так и осталась непридуманной, и он прикрыл глаза, надавив на веки пальцами рук. Нужно было сосредоточиться, но Дагбаев сбил весь настрой: хотелось не то пивка для научного рывка, не то ещё один раунд чего-нибудь максимально этически спорного. — Обязательно. Завтра всё пришлю. Аккуратно сложив макбук в сумку, Алтан поднялся и с наслаждением потянулся. Зашёл Вадиму за спину — копируя его недавний жест, опустил руки на плечи, большими пальцами надавил на мышцы, ведущие к шее, потом, скользнул ладонями вперёд и вниз по груди, наклонился и прижался к нему сзади, промурлыкал в ухо: — Тогда буду очень-очень ждать письма. Надеюсь, с челленджем вы тоже не станете тянуть. Это был приём нечестный, почти подлый, особенно потому, что ничего ему противопоставить Вадим не мог. Мышцы спины от долгого сидения на одном месте ныли, несмотря на регулярные спортзал и массаж, а теперь за секунду расправились, как крылья. Алтан знал, как и где прикасаться. Ну и как из такого умелого захвата выпутаться, а главное, зачем? Вадим запрокинул голову, насколько мог, расплылся в нежнейшей улыбке, которая ничего общего с его обычной ухмылкой не имела и вообще была сродни цветку папоротника — то ли редким, то ли несуществующим явлением. Да и Дагбаев, кажется, из своего сучьего образа на секунду подвыпал — или сыграл талантливо, с такого ракурса хер разберёшь. Воображение нарисовало ряд мутных, но потенциально любопытных картин про регулярные встречи, и чтобы вот так: одной рукой схватить за горло, перекрыв доступ кислорода, а другой провести по лицу с такой нежностью, будто прикасаешься к лепесткам какой-нибудь, ядрен корень, священной сакуры. Но мгновение прошло, наваждение спало, и Вадим уткнулся в монитор с обычным хмурым видом. Знал, почти на сто процентов уверен был, что у него за спиной Алтан весь подтаявший, как мороженое на жаре. Сладкий такой пломбир в вафельном рожке. Ну и ничего. Пусть. Алтан, одновременно довольный и разочарованный, руки убрал таким же медленным, скользящим движением и выпрямился. — Доброго вечера, — невинным тоном пожелал он, подхватывая сумку и пальто. Дёрнул головой, рассыпая косы веером, щёлкнул дверным замком. Вадим на что угодно мог поспорить, что все следующие четыре года Дагбаев не сможет проходить мимо этой кафедры спокойно.