Любовная кислота

      Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Весело, конечно, считать проезжающие машины, пока куришь. Но нет. Нихуя не весело. Выть хотелось. Много чего хотелось. И не моглось нихуя. А машины все такие грустные. Чёрные, серые, в лучшем случае белые. Тоска смертная. Максим вспоминал детство. Машины простенькие, квадратные такие, но сколько цветов! И синие, и зелёные, и жёлтые. Голубые, оранжевые, красные, баклажановые. Последнее так вообще самый популярный цвет был. А сейчас что? Серость. Одинаковость. Прямо как у него в душе.        И Питер… Такой серый, что аж тошно становилось. Впервые для Максима этот город был раскрашен не яркими зданиями, красивейшей архитектурой, ни с чем не сравнимой атмосферой, а серостью и безысходностью. Он давил на парня. Так сильно, что скулить хотелось. На него все уже, если честно, давило.        Парень затянулся и почувствовал мягкие руки у себя на животе. А через секунду и тело подруги, что прижалась к его спине. Эти обнимашки за неделю стали традицией. И Максим был так благодарен подруге за то, что она без лишних вопросов и нравоучений приняла его состояние. Серёжа пытался достучаться, разговорить, расшевелить. Надя же просто обнимала и молча была рядом. И эти тихие обнимашки очень сильно спасали. Максима поламывало без физического контакта. Столько лет с тактильным Арсением оставили слишком сильный отпечаток. Максим привык, что его постоянно трогали. Привык к ощущению «рядом». Ему это все слишком нравилось. А тут резко ничего не стало. И Арсения не стало.        За неделю он ни разу не написал и не позвонил. И парень мог это принять, если бы не тот факт, что Арсений даже не спрашивал о нем. Стася каждый день виделась с братом, и к Серёже с Надей заезжала. Девушка рассказывала все, без утайки. Поэтому Максим прекрасно знал, что Арсению сейчас нормально. Он ездит к Лёше, пьёт свои таблетки, наслаждается жизнью. Ну, насколько это возможно. А его слова, что передала Стася, о том, что Арсению «так тихо, спокойно и хорошо в пустой квартире», больно резанули по сердцу. Максим не хотел анализировать, сказал ли мужчина это специально, зная, что сестра все передаст, или ему и правда так хорошо. Потому что парень знал, что придёт к неутешительному выводу.        Максим изо всех сил цеплялся за осознание, что Арсений жив и с ним все более менее в порядке. Помогало не скатиться окончательно в депрессивную яму, что он сам себе выкопал. И продолжал копать. Парень понимал, что начинает что-то ощущать, только когда невыносимо больно. Должно быть невыносимо. А его всего лишь покалывало. Он не чувствовал почти ничего. Хоть какие-то эмоции в нем шевельнулись только от Стасиного высказывания, что так ему и надо. И от того, что Арсению сейчас нормально. И парень методично ковырял эту бесчувственную корку самостоятельно, представляя Арсения вместе с Лешей. Ему так хотелось почувствовать, так хотелось вновь стать живым.        Только, как ожить, если батарейки вытащили?        Максим не верил, что это возможно. Глупостью считал, когда всякие писатели марали бумагу словами, что «без второй половины и жизнь не мила». А сейчас из него самого вытащили весь свет. Не греет больше ничего. И жизнь своя собственная не так уж и нужна.        Со Стасей Максим старался не пересекаться и часто притворялся спящим, когда она приходила. Девушка как чувствовала его блеф и целенаправленно рассказывала все в комнате, где Максим делал вид, что его нет. Не для того, чтобы сделать побольнее, нет. Стася понимала, что совсем без информации парень загнется. Да и Макс её избегал не потому, что девушка его якобы недолюбливала. Парень понимал, как она переживает. Не обижался за те слова, что она тогда ему сказала. Зная Фоминых — это ещё было достаточно мягко. Да и Алиса рассказывала, как девушка пол квартиры разнесла в тот вечер.        Максим избегал её просто потому, что она как Арсений. А видеть его, пусть и в женском обличии, невыносимо. Да, парень мечтал чувствовать. Но не желание сигануть с моста. Тут даже таблетки не сильно спасали. Накатывало все равно. Святослав забегал к ним среди недели. Больше для успокоения Сережи, конечно. Тот места себе не находил. Не должен человек целыми днями лежать и молчать. Кому не должен — хер его знает. И не волновало его, что Максим контактирует. Да, почти не говорит. Да, лежит овощем практически круглыми сутками. Но признаки жизни же подаёт.        — Уехать хочу.        Надя слегка вздрогнула и отстранилась от Максима. За неделю она привыкла к тому, что парень не особо разговорчив. А Макс понял, что все. Не может больше. Тут все угнетало. Нет, конечно, друзья его очень поддерживали и помогали. Но осознание, что Арсений где-то недалеко, ещё и с Лешей, медленно убивало. И Максим бы умер. Но внутри что-то не давало. Он на подсознании своём давно уже выжег, что нужен Арсению. Что тот без него не вывезет. И Максим не мог предать своего-чужого мужчину. Пусть он отвернулся от парня. Пусть нашёл свое спокойствие в другом. Пусть. Максим не понимал этого странного ощущения необходимости жить. Без смысла, без цели, но надо. Кому надо — хуй знает.        — Надолго? — Надя не сильно надеялась на ответ. Скорее готовилась в очередной раз пытаться понять жесты. Не сложно, как оказалось. А может, Максим просто хорошо показывал.        — Насовсем. — Максим развернулся к подруге, заглядывая ей в глаза.        Он наперёд знал, что сейчас начнутся вопросы, на которые он не сможет ответить. Знал, что чуть позже вернётся Серёжа и тогда начнётся совсем пиздец. Но это было нужно. И Надя это так, разогрев. От Сережи будет куда больше шума. Он и так поднял жуткую панику, когда Максим попросил забрать его вещи. Ну как попросил… Протянул ключи от их с Арсением квартиры и сказал сухое «вещи». Сам он не смог бы это сделать. Ни физически, ни эмоционально. Стоны Арсения до сих пор звучали в ушах. И больше всего на свете Максим не хотел видеть чужие вещи в их квартире. Да, их могло там и не быть. Но что, если будут?        Маленькие дети прыгают с первого. Взрослые с восьмого, но уже навсегда…        Не мог. Просто не мог самостоятельно съездить за своими вещами. Серёжа долго возмущался, пока Максим не протянул ему свернутую записку и свое кольцо со словами «на стол». Уточнять, на какой именно, к счастью, не понадобилось. А вот Серёжу слушать пришлось. Пока не пришло спасение в лице Нади. Что она ему говорила, Максим не представлял. Но, главное, что Серёжа молча поехал выполнять просьбу. Хоть и с крайне недовольным лицом. Это он ещё не знает, что вчера вечером Максим ездил к Арсению в центр. Естественно, после закрытия, чтобы ни с кем не встречаться, просто положить свое заявление на увольнение Софии на стол. Собственноручно подписанное. Пока ещё, вроде, имеет право.        — Максюш, — Надя вздохнула. — Ну тяжело, да. Но не руби ты так. Давай просто на недельку на морюшко, или в Карелию, или в горы. Да куда хочешь. Отдохнешь, вернёшься с новыми силами. Всё образуется, ты же знаешь. — Максим отрицательно покачал головой. Нихера он не верит в это «образуется». — Ты представляешь, что Серёжа устроит? Да и вообще, куда ты поедешь?        Максим вздохнул и обнял подругу. Серёжу разорвёт, конечно. А ещё как-то нужно объяснить, куда он собрался. Парень не долго думал над местом. Он знал, где спокойно. И работа рядом будет. На самом деле, парень не очень хотел рассказывать о том, где хотел спрятаться. Но они ведь не отпустят хер знает куда. Парень был уверен, что и к батарее привяжут, ну так, на всякий случай. Поэтому придётся подыграть немного. Нет, он не собирался прятаться с концами. Город пусть знают. А вот конкретный адрес — это уже лишнее.        — Максюш, может, не надо, а? — Надя подняла голову, заглядывая парню в глаза.        А у него внутри все кричало, что надо. Нахер ему город, в котором он больше не будет счастлив? Нигде, на самом деле, он больше не будет счастлив. Но, может, хотя бы не так тошно будет. Любил он Арсения. И всегда любить будет. И пусть это звучит так по подростковому глупо. Но по уровню страданий парень не далеко ушёл. Он как Белла из сумерек. Сидит перед окном, без своего Эдварда, а в книге лишь пустые странички. Только там книга, а у Максима в душе пустые странички. И дни такие одинаковые-одинаковые.        Одинаково хуевые дни.        И парень понимал, что даже если Арсений сейчас откроет дверь и скажет возвращаться домой, то хер он куда поедет. Не сможет. Да, он любил. Да, Максим отдавал себе отчёт, что вступал в отношения с не совсем здоровым человеком. Да, он принял загоны Арсения и знал, как с ними существовать. Но он не вещь, чтобы его сначала нахуй посылали и ни во что не ставили, а потом ручкой махали, чтобы возвращался. Слишком долго в него засовывали понятие здоровых отношений, чтобы сейчас закрыть на это все глаза. 

***

      Арсений вернулся в квартиру, громко хлопнув дверью. Все ахуели настолько, что дальше некуда, блять! Мужчина прикрыл глаза, тяжело дыша. Таблетки творили с ним хер пойми что. Его ещё никогда так не колбасило. Нет, с первого взгляда все выглядело более чем культурно. Он просыпался сам, вполне бодрым и отдохнувшим. Не было никакой слабости, вялости. Не ощущался купол. Но все было не так.        Пустая квартира воспринималась как что-то нормальное. Хотя мозгом мужчина осознавал, что нихера это не нормально. В целом, последние пару месяцев все было в полном порядке. Но, в то же время, в голове крутились мысли, что он где-то проебался. Арсений был уверен, что правильно послал Макса и друзей. Арсений не понимал, с какого перепугу так начал общаться с самым дорогим, что было у него в жизни.        И это раздвоение мыслей очень сильно начинало напрягать. И ладно бы только оно было. Арсений, вроде, понимал, что он последние пару месяцев упорно самоустранялся, но не понимал, почему вдруг перестал. Он исправно ел то, что готовила сестра, и уже не по одной ложке. Да, все было лёгкое и диетическое. Но, главное, потеря веса остановилась. Арсений охуел, когда увидел на весах минус пятнадцать килограмм. И это от его минимума за последние пять лет. А от максимума все тридцать. До критической отметки оставалось около пяти килограмм. Дальше — регулярные обмороки, не способность мыслить, есть, да и существовать, если честно. Жуткое состояние.        А ещё, за эту неделю что-то странное происходило между ним с Лешей. Нет, никакого криминала. Арсений стабильно ездил к нему. Они сидели, общались на отвлеченные темы, изредка затрагивая Максима. По Лешиной инициативе, конечно. Он все так же говорил про то, что им нужно все обсудить, помириться. Про то, что парень хороший. И прочее. Все как обычно, за исключением касаний. Их стало больше, но для тактильного Арсения это было в рамках нормы. Он друзей намного больше тискает. Да и они его. И вот не было никакого повода для паники или сомнений, все было более, чем культурно и по-дружески. Только вот в голове копошились какие-то сомнения. Очередное странное раздвоение. Сидит он, говорит о чем-то, все в полном порядке и ничего нового, а тело с мозгом чувствуют, что что-то не так. Не то. Арсений не понимал, что именно. И это пиздец как раздражало.        Но все меркнет, по сравнению с сегодняшним днем. Арсений заехал в свой центр, подписать пару бумаг. Клиентов у него сейчас не было, отменил всех. Не до них, знаете ли, когда мир вокруг в огне горит. И, похоже, почти догорел. Арсений зашёл на минутку, в относительно спокойном состоянии. А вышел с желанием убивать и сжигать все, что на глаза попадётся. Этот маленький несносный ребёнок уволился. Не предупредил, ничего не сказал. Арсений чуть на месте от возмущения не задохнулся. Ещё ж и сам все подписал и приказ об увольнении напечатал. Самостоятельный, блять.        На бедной Софии лица не было. Девушка пребывала в глубочайшем шоке, когда с утра обнаружила на своём столе заявление с приказом от Максима. И его ключи от кабинетов. А потом к ней пришёл Лёша. Увольняться. С этого Арсений охуел даже больше, чем с Максима. Парень ладно. Маленький вспыльчивый засранец. А этот-то куда? Собрались истерички. На звонки, естественно, никто не отвечал. Удивительно, блять. Заявление Лёши Арсений не стал подписывать. Внутри ещё жила надежда, что он не такой идиот и выйдет на связь объясниться. Но флешку, которую он оставил, Арсений забрал. София — девушка культурная, не смотрела, что там. А у Арсения не было никакого желания задерживаться в этом месте. Поэтому маленькая железяка лежала в кармане и ждала своего часа.        Звонок в дверь заставил Арсения открыть глаза. Вот кому неймется, а? Почему нельзя просто взять и отстать от него? Сложно что ли? Где он так нагрешил?        — С моста прыгаем или вены режем? — Святослав с улыбкой зашёл в квартиру.        — У меня восьмой этаж. — Арсений отошёл в сторону. — Зачем куда-то ходить?        — И правда. — Святослав ухмыльнулся и стянул с себя обувь. — Чем сегодня займёмся? Покричим или пообнимать тебя?        — Таблетки сменить. — Арсений уныло пошёл в гостиную. Про то, что Свят сегодня к нему должен зайти, мужчина напрочь забыл. Эти двое его точно в могилу сведут.        — Голова болит или тошнит? — Святослав сел на диван с интересом разглядывая Арсения.        — Хуже. — Мужчина вздохнул и тоже сел на диван. — Раздвоение мыслей началось.        — Поясни. — Психиатр достал блокнот с ручкой и приготовился слушать.        — Макс с Лешей уволились. И я вот хочу послать их нахуй. Максим совсем с катушек съехал, раз решил, что сможет меня этим зацепить. Совершенно не понимаю, как мог с ним когда-то связаться. Такой он маленький, глупый и мне постоянно вредит. — Арсений задумчиво оглядел комнату. — С Лешей хочу поговорить, узнать с чего вдруг такое решение. И мне кажется, что это какая-то ошибка и тут опять замешана компашка этих помешавшихся вредителей. — Психиатр спокойно кивал, делая пометки. — Я так зол, что хочется разнести все, что только можно. — Арсений встал с дивана и пошёл по комнате. Говорить обо всем, что беспокоит, со Святом уже как безусловный рефлекс. — А с другой стороны, мне не понятно решение Максима и беспокоит. Я вот видеть его не хочу, и, вообще, пусть катится на все четыре стороны. И понимаю, что это не нормально так думать о том, кто был рядом и в горе и в радости. А Лёша меня напрягать начал на этой неделе. Все так же, ничего нового, но напрягает. И так во всем, Свят. Я, вроде, тут, а, вроде, и со стороны на себя смотрю. И не со мной это происходит.        — Диссоциируешься в каких ситуациях? — Святослав даже глаз не поднял, продолжая что-то записывать.        — Когда с Лешей общаюсь. — Арсений притормозил и с ужасом глянул на психиатра. — Блять?        — Именно она, Арсюш. — Святослав ухмыльнулся. — Давно началось?        — Не знаю… — Арсений сел на диван. Мозг опять начало разрывать на две части. Одна кипела и посылала все живое и не очень на все четыре стороны, говоря, что с ним все в порядке. А вторая начинала подозревать, что тут что-то не то. — Свят, ну вот опять. Все же нормально, я проработал свои травмы, почему меня вдруг выносить начало? Это все бред. Не должны так защитные реакции работать. — Мужчина взялся за голову. — Меняй нафиг таблетки, я не могу так больше.        — Арсюш, — Святослав быстро дописал все, что ему было нужно, и поднял взгляд на мужчину. — Таблетки не при чем. Я тебе только на ночь дозу снизил, помню твои просьбы. А вот дневное все по-классике. Просто под другими названиями. Я не сумасшедший, чтобы сажать тебя на что-то новое, без круглосуточного наблюдения. И давай-ка раздевайся. — Арсений закатил глаза, как с маленьким ей, богу. — Давай-давай.        Арсений недовольно встал с дивана и начал стягивать с себя вещи. Всё равно переодеваться. Да и сам согласие на осмотр подписывал. А то, что препараты старые… Странно это.        — Свят, что со мной не так? — Арсений стойко выносил рассматривание своего тела на предмет новых шрамов.        — Ты и сам прекрасно знаешь. — Святослав закончил с осмотром и делал очередные пометки в блокноте. — Одевайся. — Психиатр отложил блокнот. — А что касается раздвоения мыслей, как ты выразился, то все в полном порядке. Выходишь из обострения и начинаешь адекватно мыслить. Сколько будет так колбасить — не знаю. Сам должен понимать, что два месяца упорно к этому шёл. И довёл себя до фиг знает чего. Могу предположить, что диссоциации начались с появлением Алексея. Сначала слабенькие, не сильно заметные. Плюс ты явку тогда прогулял и пропустил начало обострения. В сильный анализ пока не углубляйся. Нам ещё выходить и выходить. Просто прими к сведенью. И пошли чай попьём.        Арсений кивнул и пошёл на кухню. Анализировать что-либо совершенно не было сил. Да и мужчина чувствовал, что ни к чему хорошему не придёт с этим анализом. Уж лучше продолжать жить под своей скорлупой и свято верить, что все в порядке.        Мужчина включил чайник и достал кружки. Со Святом было комфортно. Арсений точно знал, что психиатр не станет задавать лишних вопросов и, тем более, читать нотации не по делу. А в голову опять заползли мысли о том, что за последние пару месяцев они с Максимом превратили их отношения в совершенно нездоровую фигню. Столько лет отстраивания адекватных взаимоотношений коту под хвост. И ведь с чего? Из-за появления Лёши? Или у них всегда были проблемы, а они просто не замечали? Сцепились травмами и поехали паровозиком в жизнь. Ай да молодцы.        Арсений заварил чай и развернулся к столу, относя кружки. Святослав поблагодарил за напиток, а мужчина нахмурился. На столе лежал листок, которого тут явно не было с утра. Арсений сел на диванчик и подтянул к себе лист, сложенный вдвое. Интересным открытием стало, что в нем что-то лежало. Арсений, продолжая хмуриться, развернул бумажку и почувствовал, как внутри что-то упало. Мужчина неуверенно взял в руки кольцо. Максимово кольцо.        Арсений сглотнул. Он же это не серьёзно? Глупыш решил таким образом напугать его, да? Это очередной прикол с возвращением подарков, да? Арсений сжал кольцо в руке и взял записку. У него сейчас мир схлопнулся до размеров этой бумажки. Не существовало больше ничего вокруг. Только он и эти буквы.  «Я много думал. И понял, что проебался. Не смог защитить. Не смог подобрать нужных слов и доказательств. Испортил все своими руками. Я виноват, Арс. Пиздецки виноват. Мне жаль, что довёл тебя до ненависти. Прости, если сможешь.  Я никогда не желал тебе зла. И не врал.  Обещай быть счастливым, хорошо?  А я обещаю больше не причинять тебе негатива.  Я уезжаю. Думаю, что так будет лучше нам обоим. Не ищи. И на ребят не злись. Они тоже за тебя переживают.  Спасибо за эти годы. Ты лучшее, что случалось в моей жизни.  И прости, что не смог стать лучшим в твоей жизни. Твой Максим.»       Арсений несколько раз прочитал записку, под пристальным взглядом психиатра. Смысл написанного упорно не хотел доходить. А может, мужчина просто не хотел понимать смысл написанного. Ну не может же быть такого, что между ними все кончилось. Не может! Максим не это имел в виду. Нет. Нетнетнет.        Арсений встал с диванчика и пошёл проверять вещи парня. Просто тупая шутка. Плевать, чья. Главное, что не может быть такого, чтобы Максим решил вот так испариться из его жизни. Да только вещей не было. Мужчина вернулся на кухню, глупо хлопая глазами. У него в голове бардак полный образовался. Свалка. Из мыслей, чувств и чего-то там ещё, что мужчина не понимал.        — Он ушёл? — Арсений сфокусировался на психиатре.       — Ты спрашиваешь или утверждаешь? — Святослав тихо попивал чай, наблюдая за мужчиной.        — Свят, он ушёл… — Арсений сглотнул. Какая-то его часть кричала «да и пошёл он нахуй, малолетка истеричная». А другая отчаянно не понимала что происходит, и что теперь делать.        — Кричать, крушить или плакать хочешь? — Святослав отодвинул от себя кружку.        — Сдохнуть, Свят. — Арсений тяжело вздохнул. Прекрасный выход, ну. И мучиться больше не придётся. И думать, в какой заднице он оказался.        — Не в мою смену. — Психиатр усмехнулся. — Какой поддержки хочешь?        — Круглосуточной. — Арсений опустил взгляд. — Забери меня в больничку, а?        — С радостью, Арсюш. — Святослав лучезарно улыбнулся. — Собирай вещи и поехали.        Арсений кивнул и ушёл собираться. Хер знает, откуда в нем взялся здравый смысл. Но сам он точно уже не вывезет все свои мысли и чувства. 

***

      Стася сидела на лавочке и болтала ногами. Звонок Святослава был как лучик солнца, среди угрюмых серых питерских туч. А его слова о том, что «Лёша уволился» и «Арсений дал согласие на госпитализацию», вызвали такую бурю эмоций, что Алиса на всякий случай предложила и сюда врача позвать. А Стасе просто было так хорошо, что она готова была расцеловать весь мир.        О Лёше она собрала всю информацию ещё в первый день. Где он, как и что. Оставлять без внимания его появление девушка не собиралась. Да только Арсений мешался. Не могла же она у него под носом расправу устроить. Максим уже попытался, ага. И к чему это привело? Правильно, к тому, что опять все Стасе разгребать. Поэтому девушка выжидала и держала себя в руках. И дождалась.        Стася вдохнула тёплый майский воздух и слегка зажмурилась. Давно ей так спокойно не было. Арсений в больничке под присмотром, Максим, конечно, херней страдает со своими уездами, но Стася его отчасти понимала. Тяжело, когда твой близкий посылает тебя нахуй. А Максим хоть и готов ради Арсения на многое, но парень не безвольная тряпочка. И все же гордость у него есть. В этом Максим безумно радовал Стасю. Он мягкий, покладистый, но, в то же время, личные границы у него железобетонные. И уважение к себе ого-го какое. Поэтому то, что парень просто уезжает, вполне ожидаемо. В этом весь Максим. Он не будет скандалить, он тихо и спокойно уйдёт оттуда, где ему плохо.        Девушка верила в то, что парни разошлись временно. Они же насквозь друг другом пропитаны. И не для того столько лет трудились над отношениями, чтобы вот так вот просто разойтись. Их отношения можно было в рамочку ставить и всем показывать как образец «как надо». Было. Сейчас такое сойдёт только за образец «как не надо». Проебались мальчики.        Впрочем, о парнях она ещё успеет подумать. На горизонте показался тот, ради которого она сорвалась посреди тихого домашнего вечера. Годы идут, а он все такой же неприятный. Стася встала со скамейки преграждая этому телу дорогу.        — Мы знакомы? — Лёша со скучающим видом приподнял бровь. А внутри паника. Её тут не должно быть. Стася вам не Арсений. Со Стасей лучше не связываться.        — Заканчивай выебываться, Донцов. — Стася закатила глаза. Долбоебом был — долбоебом остался. — Я тебе говорила не приближаться к Арсу?        — Фомина, если у тебя мозг потёк, то меня приплетать не нужно, ага? — Лёша окинул девушку презрительным взглядом. — Мне твой Арсений нахуй не нужен. А теперь пропусти.        Лёша попытался отодвинуть девушку и пройти в подъезд. Разбираться с этой особой совершенно не входило в его планы. Она же больная на голову, когда речь заходит о её брате. Стася лишь усмехнулась. Это он, конечно, зря. Впрочем, он все «зря», если уж на то пошло. Тогда он успешно испарился из их жизни после выпускного. Она ещё в тот раз желала уничтожить этого неприятного человека. Да только состояние Арсения было важнее поисков одного испарившегося долбоеба. И Стася забила. Нет его и на том спасибо.        Но объявился он зря. Зря опять тронул Арсения. Зря испортил их с Максимом отношения. Зря уволился. Для себя зря. А Стасе это очень даже на руку. Брат не будет искать того, кто самостоятельно уволился и пропал. Арсений подергается, да забьёт. Сам же испарился. А Стася не при делах. Девушка прекрасно видела, как человек моментально подлетел к Лёше, стоило ему коснуться девушки, и вколол ему в плечо сильный транквилизатор. Такими особо буйных обездвиживают. Она не рассчитывала на приятную беседу и очередные обещания отстать от Арсения. С такими не договариваются. И приехала сюда она, естественно, не одна.        Психиатрическая бригада мирно ждала за углом. Прекрасные ребята, которые не будут задавать лишних вопросов за определённую сумму денег. А уж какая там больничка… ух. Нет, с первого взгляда обычная психиатрическая лечебница. И людей там лечат. Весьма успешно. Да только вот работают там не только нормальные психиатры. А ещё коновалы, которые с радостью ставят эксперименты на особо безнадежных пациентах. Не правильно. Не должно так быть. Но сейчас это на руку. И Стася засунула свою совесть куда подальше. Лёша не человек. Лёша урод, который чуть не убил её брата своими действиями.        Стася с улыбкой смотрела, как санитары затаскивают безвольное тело в машину и улыбалась. Больше он их не побеспокоит. Его не выпустят, пока Стася не разрешит. Либо пока платить не перестанет. А она не перестанет. По крайней мере до тех пор, пока Лёшу не доломают до состояния Арсения.        И нет, не жаль. Он заслужил.