Смысловая нагрузка

      Они впрямь прекрасно отделяли интим от всего остального. В спальне (изредка, правда, и в других местах, но строго вне работы) были любовниками, за её пределами – коллегами и друзьями. От других друзей всё держали в секрете, хотя мелкие проколы случались.       - Корделия, если ты не перестанешь терять вещи из своей сумочки в моей комнате, мы лишимся Уэсли.       - Почему?       - Потому что он их находит! На прошлой неделе наступил на твой бальзам для губ, мне пришлось сказать, что это мой, мол, у вампиров сильно трескаются губы из-за недостатка человеческого гемоглобина. А вчера Уэсли сел в кресло, где завалялась твоя помада. Ярко-красная! Это, знаешь ли, объяснить было сложнее.       - Что ты придумал?       - Ничего умного. Сказал, что я понемногу растираю её на щеках - имитирую подобие румянца, чтобы моя сверхбледность не бросалась в глаза. Лучше б молчал. Уэсли начинает шарахаться от меня, ещё пара таких находок, и он вообще уволится.       Корделии приятно было сознавать, что она обставила Баффи, но далеко не в этом заключалась главная прелесть отношений с Ангелом. Они, отношения, приносили наслаждение, давали возможность расслабиться и не требовали ничего взамен. Не надо притворяться, что испытываешь глубокие чувства, не надо ни под кого подстраиваться. В общем, удобство плюс удовольствие (и какое удовольствие, сто с лишним лет активного опыта дают о себе знать!) – сплошная выгода. Безусловно, однажды она захочет большего. Однажды она будет готова начать отношения, у которых есть будущее, которые стоят того, чтобы над ними работать. Но пока ей нравилось нынешнее положение дел.       Ангелу тоже не на что было жаловаться. Разве только на то, что теперь у него оставалось гораздо меньше времени – по совести говоря, и желания – подолгу сидеть в одиночестве, предаваясь любовно-меланхолическим раздумьям о недостижимости мечты и тленности бытия. Корделия не давала ему неистового восторженного блаженства, но с ней было по-настоящему хорошо. И интересно. Комплексов мало, а энтузиазма и фантазии хоть отбавляй; поэтому и она многому научилась с Ангелом, и он с ней. Секс далеко не главное, он не заменит любовь, семью, нормальную жизнь. Но если всего этого и так нет, от отсутствия секса лучше не станет (если присутствие секса не означает чокнутого партнёра, забористую заразу или демоническое суррогатное материнство). А тут как-никак отдушина.       Хотя Ангел и Корделия торжественно отреклись от всяких обязательств, они не относились друг к другу легкомысленно, ни один не воспринимал второго как бесчувственный инструмент для развлечений.       Однажды Корделия спросила, знает ли Ангел, куда делся Ангелус, когда вернулась душа.       - Никуда, - грустно усмехнулся Ангел. – Он по-прежнему сидит внутри. Представь себе комнату. Если нет души, в этой комнате безраздельно властвует демон, собственно, делающий личность вампира личностью вампира. А если душа есть, демон прижат к стенке, плотно, так, что не может или почти не может шелохнуться. Но стоит душе улететь, и вампирская сущность займёт всю комнату. Демон становится единственным хозяином комнаты и не даст душе вернуться, не пустит её обратно. Если, конечно, не оглушить его цыганским проклятьем.       На работе они проводили несравнимо больше времени вместе, чем в постели. Их дружба крепла, крепла и превратилась в дружескую любовь, и никакой секс не стоил риска её потерять.       Как-то вечером Ангел пришёл к Корделии, и вместо того чтобы отправиться в спальню, они всю ночь проболтали на кухне. Ещё и пиццу заказали. Корделия убеждала Ангела, что пицца с ананасами это вкусно, Ангел убеждал Корделию показаться психиатру. Они спорили о хип-хопе и балете, рассказывали забавные истории из прошлого, перебирали знакомых молодых женщин, обсуждая, с кем бы свести Уэсли. Незадолго до рассвета Ангел поцеловал Корделию в лоб и ушёл. Они знали, что это конец их «секретных» отношений, и что так будет лучше. У обоих на душе было тепло и уютно.       Воскресла Дарла. Умерла Баффи. Воскресла Баффи. Умерла Дарла. Со всей этой свистопляской Ангел и Корделия практически забыли о былом и относились к оному как к далёкому-далёкому прошлому, похожему на сон. Вдобавок, Корделия какое-то время была влюблена в Грусалагга. Она до сих пор регулярно о нём справлялась и радовалась, что дела у Гру идут отлично, он, по последним данным Лорна, стал первым в истории Пайли избранным – да и просто - президентом.       …А потом Корделия чуть не умерла из-за своих видений и позволила себя демонизировать, чтобы сохранить возможность помогать людям.