Смысловая нагрузка

      Легко сказать – беги. Она была не в том состоянии, чтобы быстро воспринять информацию и сориентироваться в резко изменившихся обстоятельствах. Смысл его слов дошёл до неё через несколько драгоценных секунд, которые уже не вернёшь. Ангел за это время успел надеть штаны и отломать ножку от кровати.       - Ангел? – Корделия вскочила, оборачиваясь покрывалом. – Что случилось? – Она, естественно, догадывалась, но отчаянно надеялась, что ошибается.       Он посмотрел на деревянную кроватную ножку – сгодится. Лучше уж так, чем… Подумав обо всём, что может натворить Ангелус, Ангел замахнулся, целясь в собственное сердце. Но совершить задуманное не успел – тело скрутило. Душу вырывало, утягивало прочь, вопреки её неистовым стараниям зацепиться и удержаться. Она очутилась за порогом «комнаты», точно выброшенный щенок. Нет, взрослый пёс, даже волк, огромный, сильный, остервенело пытающийся вернуться обратно. Но не способный сломать закрывшуюся каменную дверь, бьющийся и царапающийся в неё, издирающий лапы в кровь – без толку.       На пол повалился Ангел. С пола встал Ангелус.       Спустя миг Корделия оказалась припёрта к стене. Рука Ангелуса сжимала её горло.       - Интересно, - произнёс он немного растянуто, с ленивой самоуверенностью. Знал, что жертва никуда от него не денется. – Мы уже знакомы, - тон стал резким, ленивая самоуверенность превратилась в самоуверенность жёсткую и холодную, - поэтому обойдёмся без прелюдий.       Схватив Корделию за волосы, он заставил её отвести голову вбок и одновременно принял вампирское обличье. На это ушло полсекунды, ещё через полсекунды Корделия почувствовала клыки Ангелуса на своей шее.       На. До «в» дело не дошло.       Зашипев, Ангелус отшатнулся на полшага, держась за покусанное ухо.       - Ты что, ненормальная?       Такое с ним случалось впервые. Он не деморализовался, но удивился. И разозлился. И пуще прежнего укрепился в намерении немедленно устроить себе поздний ужин (или ранний завтрак). И получил кулаком по носу. А удары в нос, надо признать, Корделии удавались на славу.       Она до сих пор не вопила и не звала на помощь по одной причине: хотя Ангелус и так явно собирается её прикончить, крик станет спусковым механизмом, который заставит его действовать максимально быстро и радикально; пока он настроен позабавиться, у неё больше шансов выжить.       Ход мыслей верный. Распалившись, Ангелус решил, что убивать её сразу, одним махом – чересчур просто. Надо придумать что-то повеселее. Такое, чтоб, если в него когда-нибудь опять запихают душу, Ангел на стенку лез, вспоминая об этом.       То, что девчонка выучила пару приёмчиков, погоды не делает. Ангелусу она и близко не противник, он несравнимо сильнее, быстрее, яростнее. И он тоже прекрасно сознаёт, что Корделия не закричит до последнего – пока есть хоть крошечная надежда спастись.       Для Корделии мир вспыхнул багровым светом, опалив ей лицо, особенно правую щёку. Подставлять левую она не собиралась, да и не пришлось, у Ангелуса были планы похлеще избиения, впрочем, не исключающие оного. Не успев опомниться, Корделия упала спиной на кровать, покрывало с неё уже слетело, так что она была в чём мать родила. Кровать, вопреки инвалидности, устояла, правда, покачнулась, когда на неё приземлился и Ангелус.       Снова схватив Корделию за горло, он вдавил её в матрас.       - Будешь вести себя тихо – оставлю в живых, - пообещал Ангелус, наслаждаясь каждым своим словом. Впрямь оставит, так интереснее. Но мордашку непременно изуродует, на память. Позже. Если начать уродовать прямо сейчас, девка всё-таки заорёт, её приятели проснутся, набегут, отвлекут. – Жаль, что ты уже голая – никакого простора для воображения. – Усмехнувшись, он навалился на неё.       Когда тебя хотят убить, это очень страшно. Но понимание, что тебя вот-вот изнасилуют, – иной вид кошмара, в некотором смысле хуже, по крайней мере, если к попыткам тебя убить ты давно привык. И то, что у неё только что был добровольный секс технически с тем же самым мужчиной, жуть ситуации не скрадывало, а усугубляло. С Ангелом они занимались любовью, а с Ангелусом будет скотство, приправленное садизмом.       Паника. Отвращение. Паника. Отвращение. Паника, паника, паника. Она металась в голове, в груди, обдавая изнутри нестерпимым жаром. Странно, но в глазах не потемнело, а напротив – посветлело.       Глаза сами засветились. Сначала они, затем всё её тело – от него исходило ровное белое сияние, перекинувшееся и на Ангелуса. Тот теперь и рад был бы отпрянуть, да не получалось. Уже не он держал Корделию, а она сжимала его запястья. Вампирское лицо стало человеческим.       - Всё хорошо, - сказала она почти ласково и, освободив одну руку, погладила его по виску. – Всё будет хорошо, верь мне.       Неизвестно, кто из них был больше ошарашен. Они оба не соображали, что творится, а Корделия ещё и представления не имела, откуда у неё взялась уверенность, однако она не сомневалась: всё действительно будет хорошо.       Ангелуса не зря называли легендарным, он был незаурядным вампиром, но незаурядность основывалась на чертах человеческого характера, пускай и искорёженных по полной. А внутри у него сидел обыкновеннейший вампирский демон, чьё могущество меркло перед силой, обосновавшейся в Корделии. Силой, которая не потерпит, чтобы с нею так обращались.       Замешательство Корделии растаяло. Она не видела, но твёрдо знала, что происходит. Демон, оставшийся в «комнате» за хозяина, горит заживо. Он мечется, хочет вырваться, но ему не сбежать и не спастись. Он извивается в агонии и сгорает дотла, от него не остаётся даже пепла. А ещё – гулять так гулять! – горит цыганское проклятье. Оно напоминает автоматическую систему. Её щит управления на стене «комнаты» неусыпно помигивал огоньками. Пока его не сожрало белое пламя.       «Комната» свободна. В неё может вернуться законный владелец, потому что находится близко - всё это время он исступлённо бился в наглухо закрытую дверь. Теперь дверь открыта, ничто не мешает ему войти, и ничто никогда не выкинет его наружу снова.       Да уж, кто бы ни выдал ей силы, он не поскупился.       - Корделия? – Ангел медленно сел, потянув-подняв её за собой. Глаза у него были круглые от недоумения, стремительно переросшего в ужас. – Господи, Корделия, я… - Он лихорадочно касался её лица, шеи, рук, проверяя на возможные повреждения. – Прости, я…       - Я в порядке, - солгала она. Сверхъестественная уверенность улетучилась, Корделия запоздало раскашлялась. – Почти… Всё… нормально, нормально…       Ангелу хотелось обнять её и долго-долго не отпускать. Но, пожалуй, не лучшая идея, учитывая только что случившееся. И едва не случившееся.       - Прости меня.       - Это был не ты. – Корделия пододвинулась к нему вплотную. Прикрыла глаза и положила голову ему на плечо. – Не ты.       Она прерывисто выдохнула, и Ангел прижал её к себе.