Сохрани Господь наши криминальные дýши

Мелани резко открыла глаза, ощущая странную головную боль. Она не помнит ничего, а повернув голову замечает пустующий тёмный кабинет Щульца, в котором никого нет, кроме мягко горящего света от настольной лампы. На улице темно, кажется, она проспала здесь несколько часов, прежде чем проснуться. Пытаясь вспомнить хоть что-то, она видела лишь пустоту. Помимо тех выпитых таблеток и начала рассказа доктора, вследствие которое никак не могла припомнить. Неужели по виду безобидные таблетки оказались снотворным? В её ноющую голову забирались разные мысли, и самая логичная была напрямую связана с Мэттью, а точнее, с его секретностью. «Он знал, что я буду расспрашивать Шульца по этому поводу, но решил не создавать о себе слишком хорошее впечатление. Чего он этим добивался? И неужто Эльц может знать настолько много, чтобы согласиться отрубить меня с помощью таблеток?» Она мыслила подозрительно трезво, учитывая былые рыдания и истерику, а так же потерю самокотроля из за стресса. Значит, таблетка была не просто снотворным. Чёртова мидицина. Медленно поднимаясь с диванчика, девушка ещё раз осмотрелась, и не увидела никого, осторожно убранный стол мужчины-врача, на нём красовалось всего пара бумаг, явно не описывающих состояние Уильяма, настольная лампа, стаканчик с ручками и карандашами. Разные стеклянные шкафчики, пара обычных тумб не внушали доверия, и лезть в них Мел совсем не хотела, потому поднялась на ноги и сразу направилась к двери. Та оказалась не заперта, и ничто не составило труда выбраться в отделении врачей, хирургов, разнорабочих, в общем. Ослаф младшая резко остановилась, ощущая на себе пристальный взгляд. Обернувшись, она увидела уборщицу, которая пялилась в открытую на незнакомку, только что вышедшую из кабинета главврача. – Вы меня не видели, — неуверенно шагает в сторону лифта голубоглазая, не отрывая взгляда от ошарашеной женщины. Она ничего не ответила, отвернулась, и дальше пошла по своим делам с разноцветной шваброй в руках и странным ощущением, будто ей только что привидился призрак. Это было объяснимо. Мелани вновь была вся бледная, с синяками под красными от слёз глазами, пустым взглядом и хриплым голосом. В зеркальном лифте она видела своё отражение, сдерживаясь, чтобы не начать блювать от страшного вида на саму себя. Шрам на щеке нужно обрабатывать пару раз за день, а в сложийшейся ситуации она ничего с ним не делала, от слова совсем. Был заметен синяк ещё и в этом районе, ужасая картину всё больше и больше. Несколько минут потребовалось, чтобы дойти до отделения палат, найти там туалет и умыться после тяжёлого сна. В своё отражение девушка уже не смотрела, боясь увидеть там чудище. Во всех помещениях уже был выключен свет, и только в палате Уильяма горел небольшой ночник. Вид на его комнату был открыт для всех, но, благо жалюзи позволяли скрыть страшное месиво, валяющееся на койке. В этот раз опустошённая девушка ничего не чувствовала, она просто села на скамейку поближе, наблюдая за тем, как на тёмном экранчике бегает зелёный ползунок. Его сердце стучит, а дыхание ровное. Как бы сильно она хотела сейчас прижаться к нему, обнять, почувствовать нежность, которую она ощущала много часов назад, в своей комнате, в которой навряд ли сможет ночевать ближайшие дни. По крайней мере, она не планировала возвращаться домой, пока ему не станет легче. Если он откроет глаза, Мелани будет готова бежать домой, чтобы забрать побольше своих вещей, переехать в больницу и помогать ему восстанавливаться. Это могло выглядеть странно, даже ужасающе для окружающих, но ей было всё равно, она просто хотела обнять его. Почти так и случилось ближе к утру, спать хотелось очень сильно, но Мел продолжала сидеть на месте, не двигаясь, глядя на него через плотное стекло, видя, как он дышит, как бьётся его сердце, как дёргаются веки и как он встревоженно движет губами. Ей хотелось зайти туда, но дверь была заперта. — Тебе надо отдохнуть, — голубоглазая вздрогнула, ощущая на плече чужую руку. А когда подняла взгляд, увидела перед собой достаточно знакомую девушку, — Я Руби. — Мелани.. — устало пробормотала, отворачиваясь обратно, не придавая значения этой персоне. — Очень приятно, Мелани, – улыбается уголком губ девушка, перешагивая скамью и садясь на мягкую поверхность, поправляя бинт на сломанной руке. Та, в свою очередь поджала губы, опуская взгляд в пол, а потом снова поднимая его на Уильяма, пытаясь не думать о сидящей совсем рядом, рыжей незнакомке. — Сейчас шесть утра и я должна быть на осмотре, но я увидела тебя и подумала, что тебе понадобится компания, — неуверенно поводит плечом, вглядываясь в белую как полотно Мел. — Не особо, — достаточно грубо и холодно отвечает, недеясь на очевидный исход событий, но зеленоглазая оказалась упёртой. — Это.. твой парень? — голубые глаза мгновенно покрыла тонкая пелена слёз, но рыжая их всё равно заметила, — Не знаю, что случилось, но всё будет хорошо. Не просто так его оперировало десять врачей, поверь мне. Это, возможно, плохой пример.. Но я работаю ветеринаром, в этом году оканчиваю университет, и к нам поступает много животных, которых хотят усыпить из за тяжёлых травм. Многие хозяева не знают, что эти болезни лечатся, поэтому сразу готовятся к худшему. Я много раз пыталась отговорить таких людей, не лишать живое существо жизни, но некоторых было невозможно переубедить. По больнице первые минуты, после приезда этого парня, ходили слухи, что спасти его - невозможно. Слухи распространяли, в основном, бабки на первом этаже палатного отделения, и много кто им верил. Даже хирурги готовились к худшему, всё же понимая, что могут его не спасти. А теперь.. посмотри, хоть он и смахивает на мумию, но губами шевелит, и глаза у него дёргаются, — тяжело вздыхает Руби, понимая, что затянула со своим диалогом, и всё же подытоживает, — Я имела ввиду то, что ты не должна верить в худшее, уже видя его показатели сердцебиения и дыхание. Он жив, пойми это, Мелани. Здоровая рука незнакомой девушки коснулась сжатых со всей силы кулаков. Ослаф младшая поджала губы, сдерживая порывы раданий, но слёзы всё катались по её щекам, скатывались вниз и впитывались в ткань свитера. Зелёноглазая осторожно прижала к себе опасную Осу, которая на деле оказалась безобидной Пчелой. Вскоре Руби ушла, за ней пришёл врач, чтобы позвать на повторный осмотр. А на последок ободряюще улыбнулась новой знакомой. У той получилось криво изобразить улыбку, впервые за долгое время она ощутила себя в своей тарелке, хотя это был совершенно незнакомый человек. В животе урчало, глаза слипались, а тело неимоверно сильно ослабело из за недосыпа. Внутренние карманы пальто были заполнены непонятно чем, так же, как и наружные. Лениво покопавшись в них, Мел выложила всё рядом и рассматривала ключи от машины, ключи от дома, ключи от квартиры Пенелопы, которые вскоре, скорее всего, придётся ей отдать, разные карточки с рекламой, скидками из химчисток и многого другого. Но самое главное уже держалось в её руке. В бумашнике Уильяма находилось несколько крупных купюр и пара мелких, было множество банковских карт, которые Мелани не осмелилась бы использовать никогда в жизни. Но это был первый кошелёк, который она схватила с собой в попыхах. Делать было нечего, поэтому слоняясь по больнице, забрав всё своё добро и снова раскидав по карманам, она пыталась найти столовую, где можно было бы покушать. И это получилось достаточно быстро, и поэтому через минут пять после сделанного заказа, Мел засела за небольшим отдельным столиком, которых было несколько, и которые уже были заняты другими людьми. Еда пахла слишком вкусно, чтобы она тянула с поеданием. Желание жить медленно возвращалась в маленький мир страданий голубоглазой, темноволосой девушки, уже съевшую кашу с разными кусочками фруктов и допивая крепкий, чёрный чай. Она никого не ждала, но торопилась так, будто за ней стоит воспитатель из детского дома, с часами на руках и крича в ухо "У тебя тридцать секунд, чтобы доесть это дерьмо, иначе оно окажется у тебя на голове!". И она, слыша этот мерзкий голос, съела всё за минимальное количество времени, обращая на себя внимание некоторых пациентов, среди которых, чаще всего приветствовались мужчины, чем женщины. Одна из них попала на взгляд Ослаф, допивающую вторую порцию чёрного чая. Зелёные глаза, волосы, цвета каштана, на ее лице просели морщинки, брови постоянно находились в напряжении, под глазами засели глубокие синяки, в глазах виднелась вселенская грусть. Эту женщину Мелани узнает из тысячи. — Алита.. – одними губами произнесла, шокированно прожигая дыру в голове бывшей соседки по комнате, которая до этого её не замечала, совершенно не узнавая добрую девочку из детского дома, которая принимала у неё роды. — Мелани..? — ощущая на себе знакомый взгляд, зеленоглазая повернулась на сто восемьдесят, и застыла. Поперёк горла встал ком слёз, но Ослаф младшая их сдержала, она уже расплатилась за завтрак, и поэтому отдала тарелки и кружки обратно на кухню, а потом вышла из столовой, почти не отрывая взгляда от старой знакомой. Она не желала устраивать сцену прямо при людях, и понимала, что подруга пойдёт следом, не смотря на своё явно измученное состояние. Голубоглазая осталась сидеть подальше, в укромном уголке, но так, чтобы выходя из столовой было видно хотя-бы очертания. Так соседка её и увидела, быстрым шагом направляясь к цели. Они сцепились в крепких объятьях, не позволяя друг другу отодвинуться, и просто стояли, как две подружки, покачиваясь из стороны в сторону. По худощавым щекам Алиты катились слёзы, в то время как Мелани отнеслась к долгожданной встрече относительно безразлично, всё слёзы усохли ещё прошлой ночью. — Как я по тебе скучала, — яростно всхлипывает женщина, — Как я давно тебя не видела, Мелани, Господи, как ты изменилась... — И я по тебе скучала, — тихо проговаривает девушка, ощущая холодные ладони на своих щеках. — Ты.. стала совсем другой, повзрослела.. Помню тебя совсем мелкой, десятилетней девочкой, — грустная, но широкая улыбка озарила лицо Али, всматривающейся в достаточно свежий шрам на щеке, — Боже.. неужели и шрамов у тебя прибавилось? — Очень долгая история.. — досадно поднимая уголки губ вверх, прошептала голубоглазая, не припоминая такого холода ранее, исходящего от неё, – Мне больше интересно, как ты и.. как Вилли? Я всегда мечтала увидеть его уже повзрослевшим, и тебя, потому что.. когда ты ушла, я, кажется, почти забыла ваши лица. — У меня тоже долгая история, шесть лет прошло, Мелани, — она утянула подругу на мягкие скамейки и посадила совсем рядом с собой, не сдерживаясь и накрывая её сжатые руки своей ладонью. — Я никуда не тороплюсь, — понимая, что Уильям на вряд-ли проснётся в ближайшие несколько часов, она принимает логичное решение, от которого зависит дальнейшее развитие сознания в направлении Алиты и её сына. — Хорошо.. но, через час у меня повторный приём, — на что Мел только кивает, давая согласие на этот небольшой, но, скорее всего, душевный разговор. Впрочем, ничего хорошего ей не светило. Душевности начались уже тогда, когда Алита напомнила о своём побеге из детского дома, не рассказывая всех подробностей о том, как днями бродила по улицам, ночевала в заброшенных зданиях, разыскивала матрасы и растила Вилли в обществе не особо процветающих людей. Это были и наркоманы, и алкоголики, и просто очень бедные люди. Она защищала его, как могла, и поддерживала его здоровье, выкручиваясь из страшных ситуаций зимой, находя отопляемые подвалы, крыши, и тому подомные помещения, не подлежащие для жизни человека. Flashback В один из таких тяжёлых, зимних вечеров, Алита спряталась в подвале богатого, многоквартирного дома, где у входа не сидел ни охранник, ни консьерж, что не составляло особого труда попасть во внутрь. Она успела подключить там тихий свет, приготовить немного, не сильно пахнущей еды на небольшой, переносной электроплите, покормить подросшего до одного годика Вилли. Как со стороны лестницы послышались шаги, она испугалась, не успела ничего сделать, до сих пор вспоминая те моменты с содроганием, она описала человека, вошедшего во внутрь её временного жилища. Чёрные, словно уголь глаза, казалось, у него был сплошной зрачок, вместо обычной радужки, жёсткая щетина, сбритая под однёрку голова. На него была накинута чёрная майка, поверх спортивка, брюки были того же имиджа. Он осмотрелся, и прежде чем успел что-то сказать, увидел ребёнка в переноске, и испуганный взгляд, направленный на его окровавленные руки, в одной из них находитлся крепко сжатый револьвер. — Прошу не убивайте нас.. пожалуйста, я уйду, только не убивайте, — прощебетала тогда молодая мать, привлекая к себе внимание других людей, выглядывающих с лестницы на происходящее. Незнакомец молчал, он принялся очень медленно приближаться к Алите, крепко сжимая челюсти от подступающей к сознанию ярости. Она, в свою очередь, прижала к себе сына, и закрыла ему глаза, а следом и свои, дожидаясь выстрела. Шаг остановился, она ощущала тяжёлую энергию рядом с собой, и почувствовала, как на её макушку ложится шероховатая ладонь. Тёмноглазый присел рядом на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне, и погладил по голове, достаточно осторожно, чтобы она открыла глаза от удивления, и ужаса. — Я вас не трону, — твёрдо произнёс, жестом указывая своим, вероятно, коллегам, отступать, — Но, сейчас вы пойдёте со мной, и не скажете ни слова, оставите всё бомжевание в прошлом, именно здесь, и никогда сюда не вернётесь. End flashback