Мой телохранитель хочет меня убить

Сквозь глубокий сон я услышала, как кто-то зовет меня по имени, от чего я стала очень медленно просыпаться. Вероятно, человек, который видел, что я еще долго буду вылезать из сна, понял это и принялся трясти меня, чтобы я поскорее и наверняка проснулась. — Аналэйн, ну, давай же, девочка, — голос был знаком и нет, я мало, что понимала спросонья. В глазах еще стояла послесонная пелена. Начал появляться черный облик, я уже четче слышала голос мужчины. — Данте? — Я резко села на кровати, когда, наконец, продрала глаза. Уставившись на него, я пыталась вспомнить события этой ночи. Но Данте всем своим видом мешал мне сосредоточиться, особенно его проникновенный взгляд. Мы несколько минут посидели в тишине, которая к тому же сгущалась с темнотой в комнате. Он не выдержал первым. — Ладно, я пойду, — он склонил голову и встал с кровати. Идя к выходу не торопясь, он, казалось, размышлял о чем-то. Он уже положил ладонь на ручку и повернул ее, в этот момент я его окликнула. Он повернул ко мне лицо. На нем был виден отпечаток нежности, а в темноте, тонкий луч света в которой шел только от неплотно зашторенного окна, он еще больше проявлялся и божественно светился. И какого черта я полюбила своего убийцу? — Не говори отцу об этом. Он ничего не ответил и вышел прочь из комнаты. Я же осталась наедине со своими мыслями и воспоминаниями, поджав ноги и обвив руками колени. Ой, болит, каждый раз дает о себе знать. Отметина Данте, оставленная мне навечно. Я трепетно дрожащими пальцами прислонилась к раненому месту и прижала ладонь, согревая будущий шрам. Гремя тарелками и вилками, мы наспех завтракали. Мы — это я, папа и, конечно же, Данте. Единственный из всех до этого приставленных ко мне телохранителей, который имел право вкушать еду вместе с хозяевами, но обязан был молчать. Папины порядки всегда казались мне странными, но все им следовали. Еще бы, за такие крупные суммы, которые он выкладывает рабочим в качестве официальной зарплаты, можно и попресмыкаться. — Так что вчера произошло, Лэй? — По-отцовски и с некоторым осуждением спросил папа. Я уже занесла кусочек бекона, наколотый на зубчики позолоченной вилки, в рот и жуя поведала ему небольшую сказку о том, что я просто загуляла допоздна с Ханной. Знала бы сама Ханна, сколько баек я выдумала про нас. Недавно я тоже соврала отцу о том, что ходила на вечеринку к ней. Мы с Данте ходили прогуляться, а заодно и сыграть в нашу ежедневную игру убийцы и жертвы. Мы пришли в лес, что высился недалеко от города. Дорога из красно-желтых листьев широко разворачивалась перед нами. Я улыбалась и шла впереди, трогая ту или другую веточку голого дерева. — Красиво, не правда ли, Данте? — Спросила его я, чуть повернув голову вправо. В ответ мне послышался лишь легкий хруст сухой тонкой палочки, валявшейся под тонким слоем листьев на готовящейся к отдыху земле. Он покорно следовал за мной, я ощущала его улыбку на своей спине. Мы продолжали идти. В скором времени вечер стал смешиваться постепенно с ночью, от чего скромно краснел на закате, будто стыдясь своей красоты. Я увлеклась рассматриванием деревьев и дотрагиванием до них, что даже не заметила, как мой телохранитель отстал от меня. Я резко обернулась, панически оглядывая просторы леса. — Данте? Где ты? — Я снова повернулась, волосы пролетели в воздухе вместе с красным шарфом. Краем глаза я увидела, как что-то блеснуло. Холодный предмет прижался к моему горлу, я ахнула от неожиданности. В нос вмиг донеслась волна знакомого парфюма. Я улыбнулась и расслабилась. Данте огрел мое ухо, а затем щеку, дыханием. Одной рукой он держал нож около моего горла, другой заломил правую руку за спину. — Готова отдать свою жизнь мне? — Более низким, чем обычно, голосом сказал он, еще раз огрев правую половину лица своим дыханием. — Как всегда. Ты же знаешь, — игриво ответила я. Он чуть навалился на меня и потащил к дереву. Прислонив передом к нему, он навалился на меня чуть сильнее. Мне стало трудно дышать. Он наслаждался этим. — Давай, пусти мне кровь, чего ты ждешь? — Бросила я ему вызов и усмехнулась. Губы задевали кору дерева, когда я говорила, чуть оцарапываясь. Данте сжал мне горло, схватив другой рукой нож, и плавно резнул поясницу, оголив за секунду до этого нужное место. Холод осени и ножа смешались, поэтому боль была почти не ощутима — одна заглушала другую. Для пущей театральности я вздохнула, как это делают жертвы в кино. Я хотела, чтобы он получил удовольствие, и он его получил, после чего резнул еще раз. Кровь согревала меня. Данте резко взял меня за волосы и наклонил точным движением голову назад, заглянув в мои глаза и придавив к дереву телом. Я хватала воздух и пыталась спастись от его глаз, внушая себе, что нужно отвести взгляд на что-то другое, но всё тщетно. То, что творилось внутри меня, было сильнее разума и его приказов. — Ты сумасшедший, — еле выговорила я шепотом. Его зрачки были расширены и напоминали бездну, в глазах ревел океан. Данте прикрыл глаза и на миллиметровом расстоянии провел головой от подбородка до лба (так делают, когда что-то нюхают и лицо приобретает блаженный вид), один раз соприкоснувшись с моей щекой кончиком носа, от чего по телу пробежала струйка из мурашек. Довел, изверг. На город к тому времени уже упала темнота, поэтому нам пришлось прервать действо и отправиться домой, по пути спасаясь от дождя. Бяка цапнул меня лапой под столом, я еле заметно дернулась и, пока папа обратился к Эмили, девушке, которая подает готовые блюда, бросила псу немного мяса. Данте на другом конце стола усмехнулся моей маленькой шалости. Я скривила мимолетную дразнящую улыбку. Папа снова вернулся к поеданию завтрака. Но, мельком глянув на часы, он чуть не подавился и вскочил с места, принявшись торопить и меня. Началась суматоха, в которой только Данте всегда оставался хладнокровным. Благодаря папиным усилиям уже через пару минут я ехала в колледж в машине, которую сегодня вел Данте. Приехав к месту учебы, Данте резко затормозил, чуть проскользив по асфальту, от чего меня кидануло вперед, но я удержалась за спинку сиденья. Он вышел из машины и поспешил открыть дверь с моей стороны. Я, придав себе важный вид, плавно и медленно вышагнула наружу, встав прямо перед ним и вонзив в него острый осуждающий взгляд. — Зачем ты ему рассказал? — Как ты и просила, я молчал. Полагаю, что твое позднее возвращение домой было-таки заметным, или же кто-то другой из слуг заприметил и решил поведать твоему отцу. Не стоит сваливать на меня, Лэй. И да, твой взгляд…больше не дари мне осуждение, я прошу. Я приблизилась к его лицу на такое же расстояние, на которое он посмел приблизиться к моему в том злополучном лесу. Лэй? Он назвал меня Лэй? Так называют меня только очень близкие мне люди. Который день с ним происходят странности. Где прежний Данте? — Лэй! — Мы с Данте обернулись на голос моей подруги, которая крайне подозрительно смотрела на нас. Я мельком окинула взглядом Данте в последний раз перед уходом и направилась к подруге. Мы обнялись и зашагали к зданию. Не удержавшись, я еще раз обернулась на Данте. Он поймал мой взгляд, смотря исподлобья, и тут же отвернулся с какой-то нервозностью и стал смотреть в небо, засунув руки в карманы.