Мой телохранитель хочет меня убить

Из некоторых кабинетов мне было отчетливо видно машину, в которой сидел Данте, иногда выходил наружу проветриться. Поэтому я иногда наблюдала за ним, отвлекаясь от лекций, на которые, однако, мне тоже было не наплевать, но я с таким же рвением желала взглянуть на Данте. — Лэй, — шепотом позвала меня Люси. Я не обернулась и продолжила наблюдать за тем, как мой телохранитель крутит во рту маленькую тоненькую соломинку, похожую на зубочистку. Шлепок по плечу. От этого возмутительного жеста я-таки обернулась к подруге, озарив её шутливо-презренным взором. Она махнула рукой в сторону доски и взглядом приказала вернуться к преподавателю. Я недовольно фыркнула и продолжила слушать лекцию, даже что-то успевая писать. — Так, на кого ты там смотрела? — Прилетел этот вопрос, как только мы вышли из аудитории. Я даже растерялась немного; не успела произнести и звука, открыв рот, как Люси сказала все за меня. — Данте, не так ли? — Может быть, — кажется, я начала краснеть. — Ну, мне же нужно следить, здесь он или пока уехал. — Выполняешь его работу? — Забавно прищурившись, спросила подруга. Я замешкалась и стала тереть пальцы, опустив взгляд в пол. — Да ладно тебе. Не смущайся. У вас что-то… — Люси, прекрати, — недовольно прервала ее я и обдала взглядом, будто кипятком. Моя подруга только все портила такими разговорами. Я понимаю, что ей хотелось бы узнать побольше, так как я не рассказываю никому о том, что происходит между мной и Данте. Ведь моих действий не поймут, а его осудят или еще чего хуже сделают… Нет, прости, Люси, но тайна есть тайна, и она связывает только нас с ним. Учебный день проходил, как обычно. В конце дня, по традиции, я и еще трое моих хороших подруг, включая Люси, собрались у фонтана. Я встала так, чтобы видеть Данте. Он смотрел в нашу сторону. Я деловито окинула его взглядом и переключилась на подруг. Шутка. Смех. Банальные и замусоленные фразы по поводу того или иного парня, на которые я реагирую слабой улыбкой. Снова перевожу взгляд на Данте. Он, кажется, знает, когда я вновь сделаю это, ибо каждый раз он бросает свой взгляд в правильный момент. Я, довольная, возвращаюсь к разговору с девочками. Тепло переполняет меня, уют вселяется в душу. Я кидаю пару фраз в тему. С минут пять я не смотрю в сторону Данте. Когда же, наконец, исправляюсь, то наблюдаю неприятную картину. Карин (так вот кого не хватает сейчас здесь) извивается змеёй, стоя возле моего Данте и, похоже, флиртует с ним. Эта сволочь улыбается ей. Во мне закипает горькая жидкость, из которой вот-вот вырвутся наружу маленькие серые злобные чертики, и я их натравлю на Карин. Стерва. Я отвлеклась, увлекшись созерцанием Данте и Карин, девочки это замечают и устремляют взгляды в ту сторону, видят Данте. Я стыдливо опускаю взгляд в пол. Слышу, как подруги посмеялись над Карин и продолжили разговор, как ни в чем не бывало. Я решаю последовать их примеру. Они, кажется, ничего не поняли. Я по-прежнему болтаю с ними, временами метаю стрелы ненависти в Карин. Данте больше не смотрит в нашу сторону. Как только разговор завершился, девчонки разошлись, а я помчалась к машине, и, уже только подходя к ней, замедлила шаг, передвигаясь спокойно и уверенно, смотря в упор на Данте. Он, вероятно, почувствовал на себе бьющий его взгляд и посмотрел на меня. Карин сделала то же и повернулась ко мне своим наглым лицом. Профурсетка. Чересчур сладко поприветствовав, она чмокнула меня в щечку и убежала. Выражение моего лица ничуть не изменилось — оставалось холодным, сосредоточенным и высокомерным — только так я сумела спрятать пакостную ревность. Данте широко улыбнулся и подмигнул. Я медленно подошла к нему вплотную, не отрывая взгляда от его бесстыжих глаз, и дернула краешком губ, изобразив нелепую улыбку, чем выдала всё свое внутренне огненное состояние. Битва глазами продолжалась несколько секунд, атмосфера накалилась, воздух стал сгущаться вокруг нас, надавливая. Мышцы дрогнули на лице еле заметно, но ему хватило и миллисекунды, чтобы заметить, как я мысленно срываюсь на него камнем с горы. Он открыл передо мной дверь, я скользнула ледяным (насколько это было возможно) взглядом по его лицу и гордо уселась в машину. Хлопок двери. Рев двигателя. Визг шин об асфальт, и мы помчались домой. По приезде, я погрузилась в подобие домашки (именно подобие, это же колледж, в нем это называется внеурочным саморазвитием) и весь оставшийся день я предпочла нигде не сталкиваться с Данте и уж тем более не общаться. Поправив очки и настольную лампу, я ненароком выглянула в окно, сидя за столом. Сумерки окутали город, появились первые невинные звездочки. Я опустила взгляд с небес на землю и увидела Данте. Он помогал отцу загружать большие сумки в багажник. Они немного попрепирались по поводу того, как лучше их поставить, чтобы занять поменьше места. Я умиротворённо понаблюдала за этим и продолжила заниматься. Закончила я уже тогда, когда над городом взошла серебряная луна, поливающая своим таинственным блеском всё вокруг. Взглянув на нее, я зевнула и прикрыла шторки. Бяка уже давно спал около стола. Я ласково погладила его по мягкой головке, он даже не шелохнулся и продолжил тихо сопеть. Потянувшись, я принялась переодеваться на этот раз в ночной полупрозрачный пеньюар – решила порадовать себя. Чуть повертевшись перед зеркалом, я на цыпочках подошла к кровати и погрузилась в ее просторы. Легкий скрип половиц, укрытых ковром, еле слышное дыхание. Сквозь тьму мне с трудом удалось разглядеть тень, приближающуюся ко мне. Затаив дыхание, я выжидала решительных действий гостя. Данте навис надо мной черным плащом, снова пахнуло его особенным парфюмом. Благодаря свету луны я увидела, что Данте улыбнулся. Он сдернул одеяло, тем самым охладив меня искусственно создавшимся ветром. Мурашки холода (или чего-то другого) пронзили всё тело. — К чему был тот взгляд? Я по-прежнему желаю только тебя. Убить, — низким бархатным голосом сказал он. Когда он так говорил, он внушал мне доверие, и каждый раз я самозабвенно верила ему. Прикрыв глаза, я поежилась от холода, а главное от стыда, что одета лишь в один пеньюар на тонких лямках. Я ощутила его оценивающий взгляд, пробежавший по моему телу и оставивший мурашный шлейф. Данте не стал медлить и, приблизив свое лицо к моему, таким образом, согрев хотя бы его, резнул мою левую руку вблизи плеча. На этот раз порез получился длинным, я даже звучно ахнула от боли и широко раскрыла глаза, учащенно дыша. Он перехватил мой испуганный взгляд и оторопел. Данте уже, было, занес нож, чтобы оставить порез и на второй руке, но что-то его остановило. Я прочла в его глазах смятение с каплей волнения за меня. — Нет, — прошептал он и, мотнув головой, быстро зашагал к двери, скрывшись в интимной темноте. Я села на кровати, озадаченно посмотрев на захлопнувшуюся дверь, и почувствовала, как с руки капнула кровь. — Черт подери, — громко сказала я, увидав, что испачкала белую простыню.