***
Начался самый непривычный для меня день. Столько времени без Данте! Это даже как-то странно, неправильно, что ли. Ну, зато с отцом. Я ведь давно хотела поговорить с ним по душам. Но для начала... — Капучино с ванильным сиропом и кусочек вон того торта. Спасибо. Взяв свой заказ, я направилась к столику, где сидел папа и дожидался меня. Усевшись напротив, я улыбнулась, огляделась и снова взглянула на папу. Он, по всей видимости, был счастлив. Н-да, я и забыла, что отца тоже нужно радовать, проводя с ним время. — Нравится? — Очень! — С набитым ртом ответила я. — А тебе? — Д-да... да, — как-то грустно сказал он, слабо улыбнулся и склонил голову. — Что такое, пап? — Быстро дожевав и проглотив, побеспокоилась я. — Не знаю... просто такое ощущение, будто мы с тобой только познакомились. — Пап, не придумывай. Я же твоя дочь. — Моя, но... эта самая дочь ничем со мной не делится, — он как-то виновато улыбнулся. Я медленно убрала в сторону ложку, облизнув её, и задумчиво уставилась на отца. — Прости, пап, я не специально. Но ты же всегда занят, да и... ты думаешь, что мне стоит рассказывать многое? Всё же что-то приходится оставлять в себе, для себя, никого не тревожа этими мыслями, переживаниями. — Лэй, у меня нет никого роднее тебя. — Знаю... а у меня нет никого лучше тебя... М-да, говорю какие-то очевидные нелепости, — посмеялась я глупо. — А мне нравится, — посмеялся он. — Так... может, ты всё-таки мне скажешь, что у вас с Данте? Каков хитрец. Интересно, это была его первоначальная цель? Я немедленно смутилась. — Зачем... а, ладно, — вздохнула я, — но, честно говоря, не знаю, что тебе сказать. — Скажи, как есть. Ведь есть же что-то, не так ли? — Да я не понимаю, есть что-то или нет. Он ведёт себя загадочно, или нет... нелогично! Говорит одно, потом делает другое, сейчас начал пропадать куда-то. Вот ты знаешь, куда он пошёл? Нет? Я тоже, а ведь нам бы не помешало это узнать. Он же живёт с нами, мало ли, что там у него за дело коварное, вдруг он вообще теперь опасен, вдруг он что-то замышляет, с кем-то договаривается насчёт нас... Меня прорвало на слова, они вылетали из меня безо всяких сомнений о том, нужно это говорить или нет, оголяя перед отцом все мысли, накипевшие за долгое время... а теперь выплёскивающиеся за края. — Сильные же чувства у тебя к нему, — остановил меня папа и улыбнулся. — Я не... — выпучилась я на него и хотела сказать, что он не прав, а я несу бред, но меня остановил внутренний голос. Уже бессмысленно было о чём-то лгать. — Да я сам виноват, — он всё улыбался. — Я же не беру обычно людей, которые сами приходят ко мне и просятся в работники. Сам всегда ищу, либо через проверенных людей. Но этот раз стал исключением. Как-то само вышло. Понравился мне этот парень чем-то, — он пожал плечами. — Ха, наверно, я предвидел, в каком-то роде... — Пап, — смущение снова настигло меня. — А можно теперь я задам вопрос? — Конечно. В этот момент я ненароком посмотрела в окно и заметила, как мимо витрины идёт Данте. Я немедленно вскочила с места, сказав папе, что скоро приду и задам свой насущный вопрос (на что папа, как обычно, спокойно отреагировал), а затем помчалась по следам Данте. Тихо проследовав за ним, я увидела, что он, после того, как завернул за угол, зашёл в химчистку. Странно. В руках у него ничего не было. Да и когда он вышел через несколько минут, пока я стояла и ждала его неподалёку, то тоже ничего нового не нёс. Стоя как вкопанная, я наблюдала за Данте, ждала, что он сделает дальше, куда пойдёт. У него вдруг зазвонил телефон. Он потянулся неторопливо в карман за ним и принял звонок. Мне повезло услышать хотя бы его отрывистые фразочки, раз уж я стояла так близко. — Да. Уже иду. Да, один. Помню, никакого хвоста. До встречи. Данте завершил разговор и, как ни странно, повернулся в мою сторону (наверно, он уже давно почувствовал, что за ним кто-то идёт), я от внезапности смутилась. Он увидел меня. Смысла прятаться где-либо не было, но я всё равно замешкалась от неудобной и смущающей меня ситуации. Автоматически мой взгляд потупился в землю, как только я поняла что Данте идёт ко мне. "Чёрт, чёрт, чёрт. Какая глупая!" — током пробежало в голове по извилинам. — Лэй, — обречённо, на выдохе, произнёс он, приблизившись. — Неужели я тебе не говорил, что следить нехорошо? Я мотнула головой, не поднимая взгляда. — Но ты ведь понимаешь, что это делать не стоит, милая? Вот здесь уже я не удержалась и взглянула на него. Как он меня назвал? И почему радость от этого была настолько мощной, что хотелось танцевать? — Да, Данте. — Что ж, раз всем всё понятно, иди дальше по своим делам, — он вдруг сменил тон. Он говорил на полном серьёзе, даже немного грозно, чем вызывал во мне штормящее волнение. Особенно если вспомнить его фразу "никакого хвоста". Я чувствовала себя виноватой, а ещё полной идиоткой. Мне казалось, что я его подводила своим поведением. Я чувствовала, что происходило что-то опасное, но не могла ничего с собой поделать — хотела идти за ним и знать, что происходит. Я испытующе на него взирала, он делал то же самое, только недовольно. — Почему ты так странно себя ведёшь, Данте? — Прошептала я; казалось, подступали слёзы. — Не сейчас, Лэй. Я сказал, что всё объясню позже, значит, так и сделаю, но сейчас тебе нужно уйти, как и мне. И не пытай меня, всё равно не смогу ничего рассказать, прости... Его слова звучали удручающе, бессмысленно и били жестоко по моему самолюбию. Мы так давно знаем друг друга, а он не хочет довериться мне. Он постоянно держит холодную дистанцию, что делает её невыносимой: её хочется рубить, чтобы она ссыпалась кусками льда и ломалась на мелкие кусочки. Скорее бы это всё закончилось, что бы это ни было... Данте ушёл, а мне нужно было вернуться к отцу, который, вероятно, меня заждался. — Извини, что долго, пап. — Ничего страшного, у нас ещё целый день впереди, — понимающе сказал он. — Ты прав. Мы оба улыбнулись. — Ты что-то хотела спросить, перед тем, как ушла, — напомнил он мне. — О, да... точно. Эм, меня давно мучил этот вопрос, и... извини, что спрашиваю, но зачем ты мне вообще стал нанимать телохранителей? Я вспоминаю те времена, когда мы жили втроём в небольшой квартире — я, ты и мама, — и всё было нормально. Но как только мы переехали после маминой измены в этот огромный дом, от меня не отходили взрослые дядьки в пальто или плащах. Чего ты так боишься? — За тебя боюсь, Лэй. За твою жизнь, это мера предосторожности. — Это слишком радикальная мера. И почему ты боишься? Думаешь, меня так сильно кто-то хочет убить? — Нет, Лэй... — он хотел что-то сказать, я видела это, понимала. Но он боялся. Снова чего-то боялся и не мог выговорить правду несколько долгих и тяжёлых секунд, — тебя — нет, — выделил он первое слово. В ту же секунду меня, словно пронзило пулей, стрелой, снарядом — чем угодно! Но теперь я поняла многое, от чего стало намного страшнее.6.
29 июля 2014 г. в 12:50
Как известно, хорошее не длится долго (по-моему, я не устаю это повторять, но ведь это же правда). А Данте вообще стал странный, так что с ним можно ожидать чего угодно.
На следующий день он уже вёл себя так, будто ничего не произошло. За завтраком даже не взглянул на меня, а я чуть не спалилась (простите за просторечие, но по-другому не назвать, ибо если бы это произошло, я действительно сгорела бы со стыда) перед папой, который мне что-то рассказывал об остатке вчерашнего дня, проведённого на ипподроме. Я же, как только удавалось, украдкой поглядывала на Данте, который делал вид, будто меня вовсе не существует.
— Лэй, ты меня вообще слышишь?
— Что? — Резко повернула я к нему голову. Он посмотрел в ту сторону, откуда вернулся мой взгляд. Но единственное, что он мог увидеть, это Данте. После этого отец вопросительно посмотрел на меня, но я не придала этому значения и продолжила. — Кончено, да. Я внимательно слушаю.
— Невыносимо, — с недовольством пробормотал он. — Ладно. Через сколько ты будешь готова?
— В смысле? Мы снова куда-то идём?
— Да. У нас с тобой сегодня день отца и дочери, мы давно не проводили вместе время, пора это исправить, — папа улыбнулся. — А, кстати, Данте, ты уже можешь идти, если тебе нужно. Я же обещал выходной тебе сегодня и вчера пару часов. Ты успел, что хотел?
— Да. Да, я успел, спасибо, — скромно и еле слышно отозвался он. Я не подняла головы в этот раз и, по-моему, даже раскраснелась. Надеюсь, папа хоть этого не заметил.