Гон

Как только дверь за человеком закрылась, Лан отложил книгу, закрыл глаза и шумно выдохнул. Оставшись наедине с собой, анар мог расслабиться и попытаться тщательнее проанализировать ситуацию, в которой оказался. Сейчас чужие мысли не сбивали с толку, но и свои были в полнейшем беспорядке. Последнее, о чём Лан думал, отправляясь в путешествие, так это о том, что застрянет неизвестно насколько на планете, жители которой выглядят так странно и продолжают убивать друг друга. Единственным положительным моментом было то, что мыслят люди теми же категориями, и понимать их несложно, но хорошее на этом заканчивалось и начиналось плохое. Неизвестно, подойдёт ли ему человеческая пища, если нет — он станет одним из немногих анаров, скончавшихся от голода. Невесёлая перспектива. На одних стимуляторах долго не протянешь, и Лан это прекрасно знал. И точно так же неясно было — как долго он будет практически неподвижен и полностью зависим от человека, и это угнетало. Равно как и осознание того, что по возвращении домой придётся держать ответ за всё, что случилось на этой планете. Нужно будет представить подробный отчёт в Совет, пояснить, как потерял каол и троих спутников. Впрочем все они добровольно согласились лететь в этот сектор галактики, у каждого были свои мотивы, которыми с Ланом они не делились. Но, как бы то ни было, доля его вины в их смерти есть, и от этого никуда не деться, с этим придётся жить. И те их последние мысли, ужас и паника, охватившие тогда, — это тоже навсегда останется с Ланом. Прошептав слова одной из полузабытых молитв, анар загнал воспоминания в самый дальний угол сознания, чтобы не мучили и позволили сосредоточиться на самом главном сейчас. Он должен не просто выжить, но и собрать как можно больше информации о жителях этой планеты, ведь по возвращении домой, если принять это за данность, вопросов зададут много и просканируют мозг вдоль и поперёк в поисках каких-либо деталей, неважных на первый взгляд. Да и занятость поможет не думать о плохом, время пролетит быстрее, что тоже очень даже хорошо. Начать можно прямо сейчас — изучить комнату, в которой оказался. Странная, непривычная для анарского взгляда мебель, какое-то квадратное сооружение у стены, большое, с двумя дверцами. Что это? Или вот это, на чём он сейчас лежит — кровать, как говорил Ридо. Ужасно неудобно, твёрдо и слишком высоко над полом, то ли дело лами — большое и мягкое напольное ложе. Нет ничего приятнее, чем свернуться клубком, уткнувшись носом в колени, и спать… спать долго и сладко. То, чего он теперь будет лишён точно так же, как и анарской пищи. Травмированная спина не позволит принять любимую позу, а это значит — высыпаться он точно не будет. Зато добавится время для размышлений, к примеру — о людях. При более близком рассмотрении, они оказались не так сильно похожи на анаров. Первое, что бросалось в глаза, — отсутствие густого меха на теле, вместо него на коже человека росли редкие чёрные волосы, а на голове они были длинными, стянутыми на затылке в пучок. Это казалось странным, но не отталкивающим. Лан уже успел повидать в галактике много разных существ, некоторые из них выглядели действительно… пугающе, но при этом были столь же разумны, как и сами анары, а порой — превосходили их. Люди на этом фоне смотрелись вполне сносно. Пахли тоже терпимо, хоть запах, исходящий от Ридо, и был резковатым. От самого Лана не пахло практически ничем — ещё одна из видовых особенностей. Запах становился немного ощутимее во время овара, являясь одним из признаков наступления периода размножения. Человеческие глаза отличались от анарских формой, цветом и даже зрачком. Глаза Ридо были почти таким же чёрными, как и его волосы, и такого же цвета полоски волос, которые люди называли бровями. У анаров это имелось, но на фоне остального меха не так бросалось в глаза. Нос человека выдавался вперёд куда сильнее, чем у Лана, а губы были полнее и заметнее. Зубы Ридо говорили о том, что предки людей, по всей видимости, являлись всеядными. Телосложение человека было очень похоже на анарское, только такой шириной плеч не мог похвастаться никто из знакомых Лана, даже Рин, бывший примерно одного роста с Ридо. И сила… сталкер легко поднял его на руки и так долго нёс, практически не отдыхая. Возможно, это тоже видовая особенность? Чтобы поскорее со всем этим разобраться, Лан снова взял в руки учебник и потянулся к мозгу Ридо. И тут же фыркнул: картинка, которую он там увидел, явно не предназначалась для постороннего разума, но зато служила отменной иллюстрацией того, как проходят овары у людей. С любопытством исследователя Лан продолжал наблюдать за разворачивающимися воспоминаниями сталкера, отмечая про себя значительные анатомические различия и понимая, почему Ридо так удивился, увидев его без одежды. Нал и рионы людей никуда не прятались и болтались между ног, по всей видимости, причиняя массу неудобств. Лан попытался представить такое у себя и сморщился — неудобно же! Стесняет движения и всегда есть риск повреждений. И как люди с этим справляются? Нал Ридо — а вспоминал сталкер себя самого — так же отличался от анарского: был больше и несколько иной формы. Интересно, а как выглядит человеческий нал в обычном состоянии? Ведь то, что Лан наблюдал сейчас, явно не было покоем. Самки людей, которых они называли женщинами, тоже отличались от анарок. Почему-то Лану показалось, что касаться голой кожи не очень-то приятно, ведь тереться щеками о мех — такой мягкий, приятно пахнущий и волнующий — куда лучше, чем просто о ладонь… Нет, всё же прав отец, как-то обронивший, что анарки — самые красивые во вселенной! Но, в любом случае, информация, которую Лан только что совершенно случайно почерпнул, была из разряда полезной, как и значки, нарисованные в книге, которую анар по-прежнему держал в руках. Держал в руках. Вместо того чтобы изучать. Проворчав себе под нос, что зря тратит время, Лан снова потянулся к мозгу Ридо, чтобы брать пояснения прямиком оттуда, и приступил к разбору книги. Он увлёкся и не заметил, как прошло достаточно много времени, опомнился, когда отодвинул в сторону последний из принесённых сталкером учебников — это была география. Лан так усердно вчитывался в книги, что начала болеть голова, да и спина заныла — действие обезболивающего заканчивалось, нужно было снова сделать инъекцию. К счастью, инъектор и лекарство так и продолжали лежать рядом — достаточно только протянуть руку, что анар и сделал, снова поморщившись, когда игла проткнула кожу. В состав ускорителя всегда добавлялось обезболивающее, что оказывалось весьма кстати. За этим занятием его и застал Ридо, открывший ногой дверь в спальню. Руки у парня были заняты подносом, на котором лежало что-то довольно приятно пахнущее: — Опять ширяешься? Так херово? — спросил сталкер, ставя поднос на стол. Лан ответил вслух: — Нет. Больно. Спина. — Ясен хрен, такой сранью тебя приложило! — фыркнул Ридо. — Хорошо, что хребет целый. — Ты говоришь странно, — медленно выговаривал слова анар, — тут, — указал на учебники, — нет таких слов. — Я бы уржался, если б они там были! Такому в школе не учат. — Школа? — Ага, она родимая, — Ридо скривился, — девять лет оттрубил от звонка до звонка и свалил по-быстрому. А толку? Всё равно все в жопе оказались! Понимать, что говорит сталкер, Лан мог только потому, что одновременно читал в мозгу человека. В противном случае это было бы невозможно, потому что тот пользовался странными словами. Но анар намеревался и дальше осваивать чужой язык: ментальное общение отнимало силы, передавать человеку оказалось сложнее, чем анару, да и радиус приёма был ограниченным. А сил имелось не так уж много, их стоило приберечь, чтобы побыстрее восстановиться. — А у вас что, нет такого? — Есть, в три ана мы идём в малио — начальную школу, — перевёл на человеческий Лан, — а через семь анов — переходим в киари — высшую школу. — И долго в ней штаны протираете? — Пять анов, — сообщил анар, — потом — выбираем Путь. И мы не носим штаны. Дома анары ходят без одежды. Не нужна. — И то верно, — Ридо скользнул взглядом по телу Лана, — у вас там тепло, наверное? — Нет, — выставил вперёд правую руку анар, что означало отрицание, — Наория холоднее. — Наория? — Мой дом. Смотри, — Лан передал в мозг парня образ. Ридо увидел планету, чем-то отдалённо напоминающую Землю, только материков было пять, а океанов три. Один континент показался сталкеру странным — чёрный, в отличие от жёлто-зелёных остальных. — Мёртвая земля, — ответил на незаданный вопрос анар, — никто не живёт. Война. Последняя, четыреста анов назад. — Хах, так вы тоже? — Ридо вздохнул. — Блин, я всегда думал, что это только у нас такое… — Нет. Агрессия в крови, мы — хищники, — это Лан почерпнул из учебника зоологии, который уже успел прочесть. — Ясно, а мы от мартышек вроде, — хохотнул Ридо, — так в школе рассказывали, — блин, ты мне зубы нафиг заговорил! А жрать кто будет? — сталкер крутанулся к столу, взял поднос и снова вернулся на кровать, устроил еду так, чтобы Лан мог её взять. — Это мясо. Лан внимательно посмотрел на лежащий на тарелке коричневый кусок. Есть хотелось ужасно, лекарства влияли не только на регенерацию, но и ускоряли метаболизм, увеличивая аппетит. Принимая их, нужно было очень хорошо питаться, в противном случае могло стать только хуже. Но Лан понятия не имел, не окажется ли это лежащее на тарелке мясо смертельным ядом. Анализатора у анара с собой не было, а потому оставалось надеяться только на то, что блокираторы, принятые ранее, смогут нейтрализовать хоть часть яда. Или… медленно умирать от истощения, что никак не могло быть разумной альтернативой. Если уж и погибнуть — то сразу, не растягивая это сомнительное удовольствие. Лан принюхался, до ужаса напомнив Ридо кота, потом потрогал мясо кончиками пальцев, поднёс их ко рту и облизал. Снова так по-кошачьи, что сталкер невольно улыбнулся. До войны у них дома всегда было много котов и кошек, мать давала им приют, а отец не возражал. Кошачьи повадки, то и дело мелькающие в поведении анара, цепляли что-то глубоко внутри. Ностальгия?.. — Ты же сказал, что хищник, — по-своему истолковал нерешительность пришельца Ридо, — значит, мясо — самое то, или тебе сырое надо было? — Нет, — улыбнулся Лан, а потом взял кусок обеими руками, поднёс ко рту, зажмурился и решительно откусил, проигнорировав столовые приборы. Чтобы не смущать анара, сталкер отошёл от постели, сел за стол и уставился в окно. И хоть ни черта, кроме густой зелени разросшихся кустов, он там не видел, продолжал всматриваться, слыша за спиной сопение и тихое ворчание, похожее на порыкивание голодного кота. Длилось это довольно долго, а потом Ридо услышал произнесённое негромко: — Спасибо. Вкусно. Повернувшись, он увидел, что Лан с трапезой покончил и теперь озирался в поисках чего-то, держа перед собой обе испачканные жиром руки. Казалось странным, что раса, куда более развитая, чем люди, не пользуется хотя бы вилкой, но это было так. — Ща дам тебе полотенце, — сталкер подошёл к тому удивившему Лана предмету мебели, открыл дверцу, и анар понял, что этот… шкаф предназначался для хранения вещей. А полотенцем оказался не очень большой прямоугольный кусок белой ткани, который Ридо и бросил анару. — Лови, вытирай свои грабли. — Грабли? — Лан вспомнил, что этот предмет упоминался в одном из учебников, даже рисунок был этой странной штуки. — Но у меня нет… — Руки, — сморщился Ридо, — я имел в виду руки. Блин, никак не привыкну, что с тобой надо, как с дитём. — Почему? — вытираясь, полюбопытствовал анар. — Я взрослый. Мне восемнадцать анов. Мы растём быстро. — А живёте? — Сейчас — сто анов, раньше — шестьдесят. — Это как? — непонимающе уставился на пришельца сталкер. — Увеличили срок жизни. Использовали науку талов. — Это ещё кто? В ответ в мозг пришёл образ двуногого существа, чем-то напоминающего стоящего торчком муравья. Только глаза были большими и очень уж разумными. Да и усики-антенны отсутствовали напрочь. — Мы их встретили, — пояснил Лан, — когда научились использовать лиоро. Путь-сквозь-пространство. — Повезло вам, — хмыкнул сталкер, — нарвались бы не на этих мирных букашек — амбец был бы. Эту фразу Лан понял тоже только после того, как нашёл значения слов «букашек» и «амбец» в голове Ридо, а потому ответил не сразу и тоже мысленно, продолжая всё это время механически вытирать руки: «Да. Талы главные в Межгалактическом совете рас. Туда допускаются расы, покончившие с войнами. Твой мир будет в каталоге проклятых». — Ясен пень, — усмешка Ридо была невесёлой, — мы ж как мартышки с гранатами. Сами себя чуть не угробили. Воспоминания о войне снова настойчиво попытались прорваться, но сталкер их отогнал. Смысл бередить прошлое? Его невозможно изменить. «Мы тоже, — мыслеголос анара был таким же печальным, — четыреста анов назад нас осталась половина. Всего три миллиарда. А мёртвый континент ты видел. Почти все проходят через это, но не все выживают. Я видел много миров, где когда-то была жизнь. А потом они сами себя уничтожили». — Слушай, но раз эти твои талы такие дохрена умные, почему не научат других, как надо? Чего не вмешиваются? И вы тоже. Толку сидеть на заднице, если можно помочь. «Нельзя. Нельзя вмешиваться. Мы пытались, — Лан отложил полотенце, — в соседней галактике мы обнаружили населённую планету. Её жители тоже воевали. Мы хотели помочь, остановить войну. Ничего не вышло. Каждый народ должен дойти до этого сам. Расы — как дети, учатся ходить, не падая, и есть самостоятельно. Учатся сами. Если мешать — только хуже». Ридо собирался возразить. Даже рот открыл, чтобы доказать Лану, насколько тот ошибается. И тут же закрыл. Вспомнив, как в своё время пытался заставить одного из бывших завязать с наркотой. Как просил, убеждал, запирал дома, угрожал и даже бил. Но ничего не помогало, хоть тот парень уже успел стать для Ридо не просто очередным трахом на ночь. Закончилось всё ожидаемо и херово. Он помер от какой-то дряни, купленной дёшево и загнанной в вену прямёхонько в сортире бара. С той поры Ридо зарёкся связываться с торчками, как бы клёво они ни трахались, и сам больше никогда не касался наркоты, за исключением травы. О том, что мысли доступны теперь не только ему, сталкер снова забыл, вспомнил, когда услышал вопрос анара: — Ты проводил овар с мужчиной?