Иллюзия новой надежды

      Служба во флоте у разумных ассоциировалась с разными аспектами. Для кого-то это был каждодневный риск, не оправдывающий себя, и излишняя жестокость, доходящая до бесчеловечности. Кто-то видел в ней престиж и возможность подняться с самых низов, хотя такие случаи и можно было пересчитать по пальцам. Третьей же стороной всегда неизменно выступала дисциплина, шедшая бок о бок с военной подготовкой.       Люк никогда не был сторонником правил, что не мешало ему использовать установленные порядки себе на пользу и строить планы о флотской жизни. Высокие должности его не привлекали, но необходимость их получения уже давно светилась на горизонте, а это значило, что чем меньше отметок будет в его личном деле, тем лучше для него в перспективе. Для каждого подразделения был специальный устав, который всегда ставился в приоритет над общим в случае возникновения конфликта между ними, и пилоты истребителей не стали исключением.       Особенность полевых условий и командности работы привела к тому, что в специальном уставе появились строчки, которые гласили, что пилот не может сесть за штурвал, находясь в нестабильном физическом состоянии, если не «а», не «б» и не «в». Все эти «а», «б» и «в» были чётко прописанными допущениями, под которые Люк даже близко не попадал, будучи всего лишь курсантом на практике, не допущенным до участия в боевых операциях.       Справедливые правила, призванные обеспечить физическую безопасность как раненных, так и целых. По ним он был обязан явиться в медицинский отсек, чтобы меддроид провёл обследование на предмет серьёзных повреждений, которые у него явно остались после встречи с Феллом. Дроид выдал бы недопуск и официальное освобождение от участия в лётных операциях, если таковые и будут после вчерашнего нападения на учебную эскадрилью.       Разумеется, Люк этого не сделал. Он забил на то, что буквально несколько часов назад уже нарушил прямой приказ, причём не абы кого, а самого главнокомандующего, что значило, что теперь он вдвойне должен был следить за каждым своим шагом, дабы не допустить ещё одной роковой ошибки. Люк решил, что не время для отдыха, все травмы на нём заживали как на собаке, а значит — перетерпит.       Благо, что Кая жила одна. Она была единственной девушкой в группе, и это дало ей такое замечательное преимущество, как каюта без соседей, чем Люк благополучно воспользовался, завалившись к ней вечером весь избитый и переночевав на свободной койке.       Кая помогла ему остановить кровь, где это было всё ещё нужно, и обработать лицо с помощью личной аптечки. Раствор бакты заметно снял отёк и помог ранам подзатянуться, и на утро Люк выглядел вполне себе приличным человеком. Если не считать пары уже пожелтевших синяков на лице.       — Таким красивым тебе определённо не стоит показываться перед начальством, — Кая красноречиво посмотрела на то, как Люк двигал челюстью, проверяя её целостность. — Тебя выдворят, как только пересечёшь порог ангара. Как рёбра?       Люк привстал, делая глубоких вдох, и медленно опустился обратно, заходясь в кашле. На перелом не походило, но трещина, скорее всего, имелась. Если вести себя осторожно, то делать вид, что ничего не болит, гораздо проще. Ему нужно было всего день перетерпеть, а завтра хоть на медосмотр выставляй. Главное, что голова не кружилась и не тошнило, с сотрясением точно пришлось бы идти в медотсек.       — Жить буду, — ответил он. — Переживу сегодняшний день, а завтра уже легче станет.       — Усугубишь ведь.       — Я знаю, что делаю.       Кая скептично посмотрела на то, как Люк слишком неспешно меняет позу, придерживаясь за бок.       — Не похоже, — протянула она.       Люк посмотрел на девушку с раздражением, хоть и понимал, что она просто проявляет заботу и беспокойство. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы его видели таким помятым, но она была единственным человеком на всём крейсере, перед которым он мог себе позволить расслабиться и уснуть после настолько бешенного дня.       — Ты слишком несерьёзно воспринимаешь всю ситуацию, — сказала она, — мы не абы где, а на Опустошителе. Посмотри на других курсантов. Для них это единственный шанс показать себя и попасть в элитное подразделение с первого захода. Если Вейдер прикажет им унитазы мыть зубной щёткой, поверь мне, они это сделают и ещё спасибо скажут, потому что на всё готовы, чтобы потом продолжить служить здесь. А ты просто взял и нарушил его прямой приказ. До сих пор не понимаю, зачем.       Люк прокрутил в голове момент, когда вместо того, чтобы залететь в ангар вместе со всеми, ушёл в клин и вернулся на поле боя.       — Я тоже.       — Ты не в первый раз на моей памяти идёшь против старших, но раньше можно было хоть логику какую-то проследить, — подозрительно произнесла Кая. — И вёл ты себя осторожнее. С тобой вообще что-то странное происходит в последнее время. Ничего не хочешь рассказать?       Люк задумчиво посмотрел на подругу. Он сам себе не мог объяснить происходящее с ним, чего уж про другого человека говорить. Он стремительно терял контроль над самим собой и понятия не имел, из-за чего и как это остановить.       — Я не понимаю, — ответил Люк, — что-то не так, но вот что? Иногда кажется, что с ума схожу…       Кая взяла косметичку и, достав оттуда тональный крем, села сбоку от Люка. Она осторожно начала наносить косметику на синяки на лице, стараясь не сделать больно.       — Портер не будет сегодня нарываться, — произнесла она. — Думаю, что он вообще будет делать вид, что ничего не произошло, — Кая взяла Люка за подбородок и повернула лицо к себе, заставив посмотреть в глаза. — Пообещай, что он не забудет того, что сделал.       — Ни за что, — улыбнулся Люк, — я не дам ему такой роскоши, он запомнит прошлый вечер надолго.

***

      Кая пошла в столовую, проводив по пути Люка до его каюты. Ему нужно было переодеться перед утренним построением, поскольку вчерашняя одежда была, если можно так сказать, слегка помята. Его дружелюбный сосед уже ушёл, так что Люк мог не беспокоиться, что его одиночество кто-нибудь нарушит, и переодеться в свежую одежду в тишине.       Люк взглянул на себя в зеркало. Старания Каи помогли слегка замаскировать следы вчерашней потасовки, но плотный слой тонального крема придавал лицу нездоровый бледный оттенок, особенно в совокупности с полопавшимися в глазах капиллярами. Цвет тона был светлее его кожи и помимо этого ещё подчёркивал все морщинки на лице. Люк выглядел так, будто не спал неделю.       Он достал полотенце и начал аккуратно подтирать косметику, чтобы вернуть себе более живой вид и оставить синяки замаскированными, после чего старательно пригладил волосы, чтобы создать хоть какую-то видимость опрятности.       Люк осторожно выпрямился, игнорируя боль в боку, и одёрнул китель. На фоне тёмно-серой одежды его лицо приобрело совсем уж смертельную бледность, и даже попытки слегка подправить что-то не помогли. Люк боялся, что уберёт слишком много и тогда будут видны синяки, но пока тональник справлялся со своей задачей, а значит, пусть лучше нездоровый цвет лица, чем возможные разбирательства.       Ему повезло: общей физической подготовки сегодня в расписании не было, и этот факт значительно облегчал ему задачу не умереть к концу этого дня. Он в последний раз окинул себя в зеркале и вышел из комнаты в сторону учебного ангара.       Офицеры, встречавшиеся по пути не обращали на него никакого внимания. У всех были более важные дела, особенно после вчерашней диверсии. Люку это было только на руку — гораздо проще что-то скрыть, когда на тебя и так не обращают внимания.       Но, как оказалось, кому надо — те ещё как обращают. Люк зашёл в ангар, и на него сразу же уставились несколько пар глаз. Была это паранойя или ещё что, но он мог ощущать кожей чужие взгляды на своём лице. Он ожидал, что к нему будет приковано много внимания: в закрытом пространстве слухи распространяются быстро, и новость, что какой-то курсант нарушил приказ самого главнокомандующего уже вчера успела облететь весь крейсер.       Но даже несмотря на резко возросшую популярность никто не лез к нему с расспросами. Даже кураторы - те из них, что присутствовали в ангаре - предпочитали наблюдать за ним издалека. Излишнее внимание не было чем-то, с чем Люк, выросший в статусе кронпринца, не мог справиться, а то, что никто ближе, чем на два метра не подходил, только помогало игнорировать направленные на него со всех сторон взгляды.       Портер выглядел напряжённым. Оно и неудивительно: если Люк сообщит о том, кто его побил, то у Фелла будут большие проблемы. Поэтому Органа мог не беспокоиться, что тот разболтает о его травме — он попросту не станет рисковать собственным положением. Он только раз обернулся, цепко осматривая с ног до головы. Люк кивнул в приветствии, но Фелл только отвернулся.       Курсанты выстроились в шеренгу. Сегодняшнее утреннее построение отличалось от прочих, ввиду вчерашнего происшествия, в которое они оказались вовлечены. Все ждали каких-то комментариев по поводу случившейся ситуации и того, изменится ли что-то дальше.       Люк помнил вчерашние слова Фелла: кто-то считал, что из-за его вольности всю группу могут отправить на землю без возможности завершить обучение здесь, что в свою очередь негативно скажется на личном деле. Он сам в этом сомневался: если уж против него лично никаких репрессий не последовало, то остальным и подавно можно было не переживать, но косые взгляды говорили, что остальные курсанты имеют другое мнение.       Кураторы выстроились напротив курсантов, что тех удивило и они забегали глазами по их эталонной шеренге. По ангару пронеслись глухие шаги тяжёлых сапог.       Все курсанты вытянулись настолько, насколько это было возможно, приветствуя главнокомандующего, а Люк покосился на него глазами, с удивлением отмечая, что не чувствует того давления, которое обычно сковывало его в присутствии милорда.       Вейдер прошёл между шеренгами и встал лицом к курсантам, сцепляя за спиной руки. Судить об эмоциях этого человека, если он вообще человек, было довольно сложно. Его лицо было закрыто, но своим внутренним чутьём Люк видел, что он не испытывает особых восторгов от своего нахождения здесь. Похоже, что Вейдер просто решил провести воспитательную беседу, чтобы дети не самоубились по дурости, пока он несёт личную ответственность за их безопасность.       Да, он не работал с ними лично до сегодняшнего дня. Но чей это был флагман? На кого первого посыпятся обвинения, если кто-то погибнет? Люк сомневался, что Вейдера беспокоили их жизни как таковые, он просто не хотел себе лишних проблем. И вообще казалось, что он уже десять раз передумал здесь находиться пока шёл от входа в ангар.       — Вчера из-за несоблюдения учебного протокола вашими руководителями, — пилоты-кураторы нервно сглотнули, понимая, что их ещё ждёт отдельный разговор на эту тему, — вы стали невольными участниками крайне неприятного инцидента. Должен отметить, что вы отлично справились с процессом отступления из опасной зоны. По крайней мере, большая часть из вас.       По спине Люка пробежали мурашки, когда Вейдер повернулся маской в его сторону. Он закусил щёку изнутри, стараясь не расплыться в самодовольной улыбке. Камень по его совести, но совести осталось уже немного, чтобы краснеть. К тому же Люк не воспринимал своё незаконное участие в операции как провал, а потому отчасти даже гордился им.       — Мне известно, — продолжил Вейдер, — что это был ваш первый вылет в открытый космос за всё время нахождения на крейсере. Сегодня в моём присутствии вы сможете начать задание снова.       Курсанты не осмелились начать перешёптываться, но Люк по их шумных вдохам услышал удивление среди окружающих. Они остаются и продолжают обучение? Да и ещё в присутствии самого главкома?! Органа, не поворачивая головы, окинул взглядом чёрную фигуру, с удивлением отмечая, что не может «просканировать» его, как остальных. Он с лёгкостью мог считывать эмоции других людей почти с самого детства, но за эту броню проникнуть не смог.       Вейдер отдал приказ распределиться по машинам, и курсанты сразу же начали собираться. Кейсы с лётными костюмами были здесь же, и все начали доставать свои, торопясь оказаться в истребителе. Люк неспешно натягивал свой комбинезон, стараясь не тревожить травмированное ребро, но периодически бок простреливало болью, из-за чего ему приходилось сжимать челюсти и замирать, делая несколько неглубоких вдохов, в ожидании, когда боль утихнет.       Портер неуверенно поглядывал на него. Он знал, что Люк не в порядке и должен был об этом сообщить, чтобы не допустить вылета, но подобный шаг поставил бы под удар его самого. Фелл, судя по его лицу, вообще не понимал, почему он всё ещё здесь, а не в изоляторе за нарушение режима. Органа не рассказал о вчерашнем инциденте, решив сокрыть свою травму, а значит и их нападение. Допустить его до вылета — значит совершить ещё одно должностное преступление. Портер бросил взгляд на тех двоих, которые принимали вчера участие в случившемся: им было плевать, будто ничего и не было.       Люк отвернулся от него, застегнул серый костюм под горло и взял в руки шлем. Все уже стояли возле своих истребителей, проверяя готовность машин к вылету. Поняв, что задержался, он поспешил к своему СИДу.       — Курсант Органа, — раздался бас вокодера за его спиной.       Люк резко остановился, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и сжимая челюсти от рези в боку. Вейдер неспешно подошёл к нему, остановившись в трёх шагах. Люк снова почувствовал, будто холодный воздух проникает под кожу, и еле удержался от того, чтобы не передёрнуться, но в этот раз ощущения были иными — не было привычного замораживающего страха.       — Вы отстранены от вылета, — произнёс Вейдер.       — Простите, сэр? — переспросил Люк, дёрнув в удивлении бровями. — Вчера я посчитал, что…       — Это не связано с проявленным вами вчера бунтом, — перебил его Вейдер, — это связано с текущей травмой, которую вы безуспешно пытаетесь скрыть.       Люк смог сдержать лицо, но внутри всё похолодело. Откуда он узнал? Мозг начал бешено перебирать варианты, как выкрутиться из этой не грозившей ему ничем хорошим ситуации.       — Вы показывались в медицинском крыле?       — Я оценил своё состояние, как удовлетворительное, — безэмоционально ответил Люк.       — Вы переоценили свои диагностические способности. Я отстраняю вас.       Люк с силой сжал шлем, подавляя поднявшуюся в груди досаду. «Как он узнал?» Люк не мог отвести взгляд от визоров, понимая, что смотрит в них уже не с показательным уважением или равнодушием, а откровенным раздражением. Осознавая, что хамить второму лицу Империи — дело неблагодарное и не особо полезное для здоровья, он на пару секунд прикрыл глаза, чтобы собрать мысли в кучу, и, когда открыл, смотрел уже спокойным взглядом.       — Вас понял, милорд, — процедил он. — Мне покинуть ангар?       — Нет, — ответил Вейдер, — стойте здесь и наблюдайте.       Люк сделал вдох, желая высказать всё, что думает, но вместо этого покорно встал рядом с главкомом, наблюдая, как его сокурсники рассаживаются по истребителям и поднимают машины в воздух. Он внезапно оказался в положении, когда лучше не высовываться и делать всё, что говорят старшие, дабы не оказаться в ещё худшей ситуации. У Вейдера теперь были все основания, чтобы выгнать Люка из флота и закрыть путь обратно навсегда. И вероятность, что Вейдер так и поступит, светилась в мыслях, как неоновая вывеска.       Люк повернул голову и обвёл взглядом огромную чёрную фигуру справа от себя, пытаясь понять, о чём Вейдер сейчас думает. Но тот стоял неподвижно, не издавая ни звука, и распознать, что творится за этой жутковатой маской, было практически невозможно.       Он продолжал всматриваться в шлем, надеясь разглядеть хоть что-то, когда голова Вейдера повернулась в его сторону. Люк ощущал его взгляд почти физически, но не отвернулся, продолжая смотреть в ответ. Он не хотел показаться слабым или трусом, и видел в этом какой-то странный способ показать Вейдеру, что он его не боится.       «А стоило бы», — подумал Люк.       — Считаете, что я ошибся, отстранив вас, курсант? — Вейдер отвернулся, глядя на мониторы, где отображался прогресс выполнения группового задания.       — Вы действовали в соответствии с протоколом, милорд.       — А вы его, судя по всему, не слишком уважаете.       — Вовсе нет, сэр, — возразил Люк. — Правила необходимы, иначе наступит хаос.       — Но вы считаете, что имеете право их нарушать? — Вейдер скрестил руки на груди, поворачиваясь к нему полубоком.       — Вчера я совершил ошибку, — признал Люк, — и в состоянии аффекта либо из-за нахлынувшего адреналина нарушил приказ вышестоящего. Но признайте, вместе с тем я дал вашей эскадрилье возможность одержать победу с меньшими потерями. К тому моменту, как я к вам присоединился, вы уже потеряли одного пилота.       Вейдер ещё раз взглянул на дисплеи, о чём-то задумавшись.       — Помимо вас в этой группе ещё пятнадцать потенциально превосходных пилотов, — продолжил-таки он, — а я всё же считаю, что незаменимых нет, и если я выкину вас обратно на Альдераан прямо сейчас, то ничего не потеряю. У вас есть потенциал, но мы не на голоконкурсе талантов. Это флот. А значит — дисциплина и подчинение приказам. Так зачем мне делать ставку на буйного золотого мальчика, который может в любой момент потерять голову и нарушить приказ?       Люк, не удержавшись, скривился. Так вот что Вейдер про него думал: «Буйный золотой мальчик». Он считал его избалованным ребенком, привыкшим к тому, что все хотелки тотчас же исполняются, и не терпящим слышать слово «нет». Люк бы спокойнее воспринял, если бы Вейдер считал его бездарным неучем. Но озвученное казалось ему в высшей степени оскорбительным.       — Ваше право, милорд, — холодно ответил Органа. — В одном вы совершенно правы: незаменимых нет. И всё же я склонен считать, что мои навыки и амбиции могут принести Империи пользу.       — Будьте осторожны, — Вейдер угрожающе качнулся в его сторону. — Не дайте своим амбициям затуманить рассудок, Ваше Высочество.       Остаток времени до конца операции они провели молча, наблюдая за процессом. Точнее, Вейдер наблюдал, а Люк просто стоял, думая о своём.       Он с трудом собрал мысли в кучу после того, как Вейдер морально окунул его лицом в лужу своими словами. Это всё в текущий момент не имело никакого значение: необходимо было не вылететь из флота вперёд ногами, не успев даже принести присягу.       Ещё был шанс извернуться и выйти сухим из воды, но Люк пока не понимал, что именно ему нужно сделать. Вейдер не походил на того, кто поверит его клятвенным заверениям, что такого больше не повториться, он был скорее из тех, кто поверит действиям. Но не мог же Люк запрыгнуть в истребитель и пойти доказывать свою профпригодность? Это было абсолютно противоположно тому поведению, которого ему бы следовало придерживаться.       Тренировка продолжалась ещё полтора часа, в течение которых они стояли на тех же местах, не разговаривая. Ноги Люка уже налились свинцом, но он продолжал стоять, не шевелясь, из чистого упрямства. Под конец, когда истребители залетели обратно в ангар, он неловко переступил с ноги на ногу, разгоняя кровь, и последовал за Вейдером, который направился в сторону уже снимающих шлемы и выстраивающихся курсантов. Дальше последовал разбор полётов в буквальном и переносном смысле: все наделали ошибок и сейчас с чувством стыда и неловкости выслушивали каждый свой список.       — Органа, — громко произнёс Вейдер, когда прошёлся по последнему в строю, — поскольку из-за увечья и своевольной попытки нарушить правила безопасности вы не участвовали в вылете, вам придётся показать свои «навыки», — Люк мог поклясться, что это слово было выделено с особой иронией несмотря на то, что вокодер плохо передавал интонации, — на симуляционном аппарате.       Люк наклонил голову, пряча ироничную усмешку. Вылетать на реальном истребителе при наличии травм было запрещено, но про симуляторы в протоколах не было ни слова. И то, что пришлось ждать возвращения всей группы, говорило о том, что Вейдер хотел устроить показательную порку. Он ждал, что Люк облажается и сделает это на глазах у всех.       Люк уставно кивнул и, надевая на ходу шлем, пошёл в сторону симулятора, который стоял на другом конце ангара. Он не собирался давать милорду такой радости.       Органа по лестнице поднялся до люка симулятора и аккуратно скользнул внутрь. Он сел в кресло, привычно скрепляя ремни безопасности на груди.       Полёт в симуляторе был сложнее реального по одной простой причине — гравитация. Поскольку аппарат находился на крейсере, где поддерживалась искусственная гравитация, при повороте кабины перегрузки были сильнее, чем в космосе. Тренировки в академии были смешанными, чтобы не приходилось потом тратить время на привыкание к полётам во вне планетарной среде. Сейчас ему было бы проще выйти в космическое пространство, чтобы ремни безопасности меньше давили на травмированные рёбра, но Вейдер явно знал, что делал.       Люк запустил симулятор и подключился к системе связи. Машина представляла собой две сферы, одна внутри другой. Внутренняя сфера была подвижной и поворачивалась туда, куда её направит пилот, она была оборудована системами лётного аппарата. Внешняя представляла собой изнутри дисплей, симулирующий окружающую обстановку.       Нужно было ждать, пока на компьютере управления снаружи запустят программу, чтобы дисплеи загорелись. Пока что Люк сидел в темноте, освещаемой лишь датчиками панели управления, думая о том, что Вейдер не станет его щадить, запустив программу курсантского уровня, а поставит более высокую сложность. Он шумно сделал глубокий вдох, игнорируя занывшие из-за этого рёбра. Вейдер считал его типичным представителем изнеженной золотой молодёжи, которому не место во флоте, и особенно — на его флагмане. Люка такая характеристика откровенно бесила, и он был с ней категорически не согласен, намереваясь доказать это.       Наконец дисплеи загорелись, показывая обстановку. Он висел в космосе. Слева, ниже истребителя, находилась какая-то планета. Люк не мог понять, в какой системе он находился и была ли она вообще реальной или специально нарисованной. Обычно при составлении программы планету не детализировали, приравнивая вход в атмосферу к поражению, но тут он мог чётко рассмотреть, что возможность перевести операцию в планетарные условия присутствовала. Это давало больше манёвренности, но открыто указывало на высокий уровень сложности программы, чего Люк и ожидал.       Пока с управляющего компьютера не будет дан старт, изображение стояло на паузе, что давало время осмотреться и привыкнуть к обстановке. Люк видел впереди кучу обломков и истребителей, все были одной покраски и модели, что говорило о том, что все они будут сражаться на одной стороне. И было у Люка чувство, что эти ребята не были его союзниками. Он один против доброй полсотни (а то и больше) вражеских истребителей. Чуть дальше располагалась станция, которую Люк с трудом, но узнал. Барышник. Торговая Федерация использовала их в качестве боевых станция, но после окончания войн клонов они вышли из производства.       — Курсант, — в наушнике раздался голос Вейдера, который решил лично вести это задание, — ваша задача — уничтожить боевую станцию типа «Барышник». Поддержки нет, вы один. Снаряжение истребителя - стандартное. Вся ваша фантазия и все ваши навыки в вашем распоряжении. Время не ограничено. Старт через минуту.       — Вас понял, сэр, — ответил курсант с небольшой задержкой.       Люк не поверил услышанному. Уничтожить станцию. С истребителя. Не экипированного бомбардировщика. С обычного истребителя. «Стандартное снаряжение» — у него были только лазерные пушки, неэффективные против силового поля станции, и отсутствовали любые дефлекторные щиты, способные защитить от вражеских истребителей. Видимо, Вейдер его и вправду недолюбливал.       Загорелись специальные лампы, предупреждая о скором запуске программы. Люк отстегнул внутреннюю сферу с предохранителя, проверяя её подвижность.       Три.       Два.       Люк крепче сжал штурвал, проводя большим пальцем по кнопке спуска.       Один.       Он сразу дернул истребитель влево, уводя его от столкновения с летящей прямо на таран вражеской машиной. Это было самое лёгкое и очевидное. Впереди его ждал плотный поток жёлтых небольших истребителей незнакомой модели. Люк на удачу сделал несколько выстрелов. Четверо увернули, показывая свою маневренность, пятый из-за всё сгущающегося потока не смог.       Значит, щитами не оборудованы.       Он решительно направил истребитель в их строй, чтобы проскочить до того, как первый, от которого он вначале увернулся, сделает разворот, чтобы не оказаться между двух огней. Люк привычно уходил от выстрелов, паля в ответ.       Что-то было не так. Они стреляли метко, слишком централизовано, будто имели единую систему управления.       Люк сравнялся с первой линией истребителей, врываясь в их поток. Кабины. У истребителей почти не было кабин, где мог бы расположиться пилот. «Дроиды! — понял Люк. — Боевые дроиды-истребители!»       Он не знал, смеяться или плакать. Вейдер отправил его одного против полусотни ботов, которым несвойственны такие проблемы, как зрительная погрешность или страх — они целились почти идеально и не боялись разбиться, благодаря чему могли выделывать абсолютно безумные заходы.       Но они были просто программой, а программа не подозревает, что её могут обмануть.       Люк благополучно прорвался через дроидов, даже не повредив обшивку. Он выиграл себе несколько секунд безопасного затишья - истребителям, чтобы развернуться в его сторону, понадобится некоторое время. После этого они начнут обстреливать его сзади, а значит ему необходимо нарастить между ними дистанцию, чтобы увеличить погрешность прицеливания, насколько это было возможно, а после вилять, чтобы их прицел не мог сцентрироваться. Люк направил истребитель в сторону боевой станции на максимальной скорости. Хорошо, что в симуляторе не приходится думать о топливе.       Рука автоматически дёрнулись, уводя машину резко влево из-под выстрела лазера. Ремни туго сдавили грудь, вызвав болезненный стон. Краем глаза Люк увидел, как со стороны станции в его сторону летит ещё одна партия истребителей. Предыдущая группа уже летела в его сторону, но ещё была слишком далеко. Первый недостаток дроидов. Они не могли в него прицелиться и поэтому не стреляли.       Люк не мог уйти на разворот: он оказался бы между двумя прицельными потоками огня, от которых было бы тяжело увернуться. Уходить в сторону тоже было нельзя: на хвосте окажется около сотни истребителей, и его просто размажут. Если подлетит ближе к станции, то добавятся ещё бортовые турели.       В голове Люка промелькнула идея, которая показалась совершенно безумной и могла не сработать. Но в сложившейся ситуации терять было нечего, поэтому он решил рискнуть. Переведя энергию на передние двигатели, Люк резко дёрнул на себя штурвал, из-за чего истребитель начал неконтролируемо крутиться вокруг своей оси. Он быстро перещёлкнул тумблер, включая двигатель, чтобы затормозить вращение и выровнять истребитель. Машина, замедляясь, продолжала по инерции лететь в сторону станции, но теперь задней частью вперед. Люк направил свои орудия на первую группу дроидов, всё ещё находящихся на «почтительном» расстоянии.       — Пошла потеха, — ухмыльнулся он.       Целиться с такого расстояния было сложно, особенно учитывая, что их истребители были меньше. Но Люк мог позволить себе сделать примерный прицел в эту кучу и понадеяться, что в таком плотном потоке, кто-нибудь да подстрелиться. Он каким-то внутренним чувством делал прицел и стрелял, наслаждаясь тем, как их машины взрываются.       Он сократил их количество почти втрое, когда понял, что вторая группа скоро приблизится на расстояние выстрела, и дал газ вперёд, начав сокращать расстояние с первой. Он мгновенно оказался под обстрелом, что не помешало ему, уворачиваясь от огня, сбить ещё с дюжину дроидов.       Люк пролетел вперёд, оставляя за собой первую группу, в которой осталось всего пять дроидов, и завёл истребитель в петлю. Он с удовлетворением заметил, как двое из них подорвались от выстрелов второй.       Вот и второй недостаток программы нарисовался.       Полсотни истребителей — это много. Направлять столько против одного маленького истребителя не имело никакого разумного смысла . Люк подозревал, что против нескольких эскадрилий эти боты не летали одной гурьбой, а разделялись для эффективной борьбы и преследовали каждый свою цель. Но тут не было никакой другой цели кроме него, из-за чего все дроиды летели общим роем, не пытаясь взять в кольцо, как это сделали бы разумные, — такое не было прописано в их устаревшей программе. Этим трюком пользовались ещё во времена клонических войн.       Люк просто подождал, когда они на полной скорости начнут заходить за ним в пике, после чего развернул штурвал на сто восемьдесят градусов. Системы симулятора заверещали, предупреждая о недопустимых перегрузках, но подобный выворот позволил Люку уменьшить стандартный радиус разворота и повернуть направление движения быстрее.       Люк провёл свой истребитель почти по касательной, подрывая те вражеские машины, которые оказывались в поле его прицела.       Он снова направился в сторону Барышника, молясь, чтобы ему навстречу не вылетела ещё одна группа истребителей. Он успел приблизиться к станции до того, как дроиды его нагнали, и, уворачиваясь от обстрела турелей, влетел в торец диска, не защищенный щитами. Подорвать станцию снаружи не представлялось возможным — щиты и отсутствие необходимого вооружения не позволяли. А значит, придётся изнутри. Чтобы добраться до гипердвигателя, который находился в задней части, необходимо было пролететь по кольцевой части станции. Люк резко затормозил, расстреливая перегородку, за которой находился гипердвигатель и повреждая систему. Сбой приведёт к перегреву, а тот к взрыву. Поэтому, чтобы не оказаться похороненным вместе со станцией, Люк поспешил покинуть это место.       Он вылетел из кольца, унося истребитель как можно дальше. Люк не мог видеть, как взрывается Барышник.       Дисплеи погасли оставляя его в темноте. Люк почувствовал, как кабина симулятора возвращалась в стандартное положение и автоматически закреплялась. Он убрал руки со штурвала, замечая, как они дрожат от напряжения. При попытке встать рёбра отозвались резкой болью. Они были явно недовольны столь варварским отношением к себе. И всё же он переборол себя и вылез из симулятора, направляясь в сторону Вейдера и снимая по пути шлем.       — Задание выполнено, сэр.       В ангаре стояла тишина, прерываемая лишь шипением респиратора главкома.       — Зайдите в мой кабинет, Органа. И да, вы отстранены от занятий на три дня за нарушение протокола, — произнёс он и, развернувшись, вышел из ангара.