Иллюзия новой надежды

      Люк провёл ночь у Каи. Опять. Он хотел собраться с мыслями и силами, прежде чем лечь спать в компании человека, который осмелился поднять на него руку. Пока ему нужна была безопасная обстановка, чтобы подумать, как вести себя дальше. Портер может побояться нападать снова: уж какие-то зачатки разума у него да должны были иметься. Люка «смущали» двое других, которые, попробовав свои силы, могли пойти и попробовать их снова. Всё же они должны были понимать, что стоит ему захотеть и пинок из флота им обеспечен в любой момент — ему было достаточно только обронить в присутствии Вейдера, что рёбра он сломал не на вылете, а после него.       С их стороны было бы логичным попробовать надавить на него, чтобы он молчал, а поэтому Люк ждал шантажа, угроз и запугиваний. Была ещё и Кая. Она не лезла напрямую, но все в группе знали, как они близки. Если этим остолопам вздумается пойти на шантаж через неё, то Люк даже не знал, что сделает с ними. Кая всегда оставалась для него неприкосновенной. А потому он должен был показать им, что к ним обоим лучше не лезть.       И было бы ложью сказать, что ему не приходили мысли дать ответ. Люк хотел, чтобы как минимум Фелл Портер запомнил его. Чтобы его месть стала наказанием. Портер сам по себе не стоил его внимания, но он перешёл черту — напал в момент, когда Люк был уязвим. И если он думал, что ему простят то нападение, то глубоко ошибался.       Однако прежде чем разбираться с Портером, нужно было решить проблему с любящим соседом. Люк так и не вспомнил его имени, которое в общем-то и не имело никакого значения, да и сам парень был просто безмозглым ведомым. Но и трусливо ночевать в комнате Каи до конца сборов Люк не собирался, поэтому и продумывал свои дальнейшие шаги.       Ему полночи не удавалось уснуть, думая, что же ему делать. Разумеется, он не мог рисковать, избив напавших в ответ. Его собственные повреждения уже почти зажили и не могли быть использованы в качестве свидетельств, зато на их телах отметины останутся надолго. Вейдер и так на него косо посматривал, лучше было не нарываться ещё сильнее.       Люк был рождён в королевской семье, и дома его учили решать все проблемы путём дипломатии. Но тут дипломатия ему не помогла бы. Погрозить пальчиком и сказать, что так поступать плохо? Предложить договориться? Да это даже звучит смешно! Бейл когда-то сказал, что лучший учитель — это жизнь. Можно анализировать свой опыт или чей-то ещё и использовать полученные знания на практике, но опыт Люка был весьма плачевным, а спросить не у кого. Очень кстати пришла мысль, что в штате главнокомандующего должны состоять палачи, чей опыт как раз-таки и мог бы стать ему полезным, но это было прямо противоположно его планам. Он ведь хотел только припугнуть.       Вейдер…       Люк растянулся в улыбке. Зачем ему палачи Вейдера, если милорд сам прославился по всей галактике как Палач Императора. Разумеется, он не стал бы привлекать к себе лишнее внимание и выспрашивать у него что-то вроде инструкции «Как правильно пытать людей?», но, припомнив все слухи и страшилки, которые он слышал о главкоме, Люк наконец смог решить, как именно он будет решать проблему с Феллом и нерадивым соседом. Этих двоих будет достаточно.       Обдумав всё, он смог заснуть.       На утро, как Люк и думал, полученная ранее травма не подавала никаких признаков. Он спокойно размялся и похрустел костями. Глубокие вдохи не причиняли никакого дискомфорта, как и резкие движения. Кая внимательно осмотрела его со всех сторон, проверяя, не осталось ли где кровоподтёков, к которым можно было прицепиться, но его тело было абсолютно чистым.       — Собираешься предстать перед Вейдером в своём лучшем образе? — она с насмешкой в глазах посмотрела на то, как Люк придирчиво осматривал свой внешний вид в зеркале. — Спешу тебя разочаровать: отглаженными манжетами его не впечатлить.       — Я собираюсь показать ему лучшую версию себя. За последние пару дней я изрядно налажал, и у него могло сложиться обо мне неверное впечатление.       — Думаю, он считает, что ты непредсказуемый, непослушный…       — Талантливый!       — И высокомерный. Это всё очень похоже на правду.       Люк посмотрел на неё с наигранной обидой.       — Мне казалось, ты должна быть на моей стороне, разве нет?       — Прости, но где ты и где Вейдер.       Люк закатил глаза на эту издёвку и вышел в коридор. Он хотел как можно раньше показаться в медблоке, чтобы не тратить время на уже бессмысленный больничный. Ему быстро сделали новый снимок, на котором ожидаемо не отразилось ни одной трещинки. Его тело полностью восстановилось менее чем за двое суток. Меддроид не увидел в этом ничего подозрительного и равнодушно проставил у себя в системе новый статус пациента, параллельно отправляя запрошенные ранее данные главнокомандующему.       Получив разрешение, Люк сразу же направился к Вейдеру. Время было ещё раннее, но он не сомневался, что тот уже приступил к работе. Люку было бы интересно изучить его — Вейдер являлся огромной загадкой для всех в Империи. Мало кто решался лезть к нему, а про тех, кто осмеливался, не говорили. Но сейчас у Люка появилась уникальная возможность поработать с ним лично.       Если только его отработка будет включать именно совместную работу… Вейдер так и не озвучил, чем именно он его собирался занять, да и вообще ближайшие три дня не внушали Люку доверия. В академии его бы впрягли наводить красоту в «санитарных зонах для удовлетворения базовых физиологических потребностей», то есть в сортирах, но для Вейдера такой шаг был бы каким-то мелковатым. Фраза про обратную сторону флота намекала, что его ждёт нечто иное, но ничего более менее оригинального Люк придумать не мог. Не мог же он просто скинуть на него бюрократию — с ней прекрасно справлялся целый штаб квалифицированных адъютантов, и Люк бы им только мешал. Что ещё Вейдер мог с ним сделать? Поставить в караул? Ну, хатт с ним, постоит. Дальше-то что?       Человек с таким званием и такой славой должен обладать незаурядной фантазией. Люк не беспокоился лишь потому, что понимал: физически ему ничего не угрожает. Вейдер не захочет создавать себе лишние проблемы, причиняя вред курсанту. Тем более, вряд ли он захочет связываться с королевским домом Альдераана. Органа, конечно, не привык кичиться своим происхождением, но и как он мог его не учитывать совсем?       Он пересёк просторную приёмную и, дождавшись разрешения, вошёл внутрь. Как он и думал, Вейдер уже приступил к работе.       — Милорд, — Люк подошёл ближе к столу, за которым он работал, — в медблоке подтвердили, что я здоров. Готов приступить к своим обязанностям.       Вейдер даже не взглянул на него, продолжая читать документ на деке. Люк терпеливо постоял ещё несколько минут, не шевелясь. Понятно, что его вопрос был менее приоритетным, чем дела флота, поэтому оставалось только ждать, но когда Вейдер спокойно переключил своё внимание на другую задачу, Люк всё же аккуратно спросил:       — Милорд, мне стоит приступить к работе?       — Уже приступил. Твоя работа — везде за мной следовать и наблюдать.       Люк неловко застыл на месте, глядя на игнорировавшего его Вейдера.       — Прошу прощения?       Вейдер отложил инфопланшет и повернулся к нему.       — Обратная сторона, которую я хотел показать, это выполнение зачастую неприятных приказов. Уверен, вы рвётесь в бой, курсант, и готовы во всей красе продемонстрировать свои выдающиеся навыки, но спешу вас разочаровать: не всё всегда идёт так, как мы хотим. Солдаты выполняют приказы, даже если они им не нравятся, иначе можно попасть под обвинение в дезертирстве. Я казню дезертиров на месте.       Органа слегка наклонил голову, с прищуром глядя на Вейдера. Тот, очевидно, всё ещё считал его золотым мальчиком, не привыкшим к отказам. Распространённое заблуждение. Сам Люк не помнил, чтобы его баловали в семье, скорее даже наоборот. Но несмотря на это ему приходилось сталкиваться с предвзятым отношением к себе из раза в раз. Вейдер не стал первым, кто попытался таким образом его оскорбить, и это оскорбление в очередной раз ударило прямо в цель: Люк всегда чувствовал себя приниженным, когда его пытались выставить в виде сахарного принца. Однако давать прямой ответ Вейдеру было нельзя: от него сейчас ждали послушания и покладистости, а не дерзости. Поэтому Люк подавил поднявшиеся эмоции и спокойно ответил:       — Вас понял, сэр.       Вейдер кивнул, возвращаясь к работе. Люк простоял на месте ещё минут пятнадцать, после чего наклонил голову набок к плечу, хрустнув шеей. Вейдер не обращал на него никакого внимания, занимаясь своими делами, и в кабинете стояла абсолютная тишина, если не считать ритмичного звука респиратора.       Люк впервые задумался, что заставило главкома надеть на себя систему жизнеобеспечения. Раньше это воспринималось как данность, будто он родился в броне и маске. Случилось что-то, что заставило его надеть этот чёрный костюм, но пробить хоть какую-то информацию было попросту невозможно. Его личность не была известна широкому кругу, и сомнительно, что Дарт Вейдер — это имя, которым его мама назвала. Общественность не знала даже представителем какой расы являлся милорд, хотя все и склонялись к тому, что он был человеком. Этот мужчина абсолютно точно прошёл через самое пекло, но всё его существование до Империи — тайна, покрытая мраком.       — Милорд, — нарушил тишину Люк, — позвольте уточнить.       — Спрашивай.       — В мои обязанности входит просто стоять посреди кабинета? Будут ли какие-то другие распоряжения? Должен ли я следовать за вами в помещения, куда у меня нету допуска?       Вейдер поднял голову, глядя на курсанта сквозь визоры. Люк чувствовал, с каким недовольством он на него смотрит, и ответил прямым взглядом.       — Стой, сиди, хоть лежи, — ответил Вейдер, — твоя задача — наблюдать и внимать. В какой позе ты это будешь делать, меня не волнует. О дополнительных обязанностях будешь уведомлён отдельно. Для допуска в закрытые помещения моего устного согласия достаточно — договор о неразглашении ты уже подписал.       Люк кивнул, и милорд снова вернулся к работе. Наблюдать за ним не имело смысла — ничего интересного не происходило, он просто читал. Вейдер действительно не прогадал с отработкой: для непривыкшего к безделью Люка не было ничего хуже, чем просто сидеть и смотреть, как кто-то работает с дисплеем.       Вся обстановка не позволяла переключить своё внимание хоть на что-то. В кабинете, погруженном во тьму, не было ни шкафов, ни предметов интерьера. Только белый рабочий стол, два кресла и иллюминатор на всю стену. Всё помещение пропахло имперским стилем, как и сам крейсер, но в отличие от корабля, кабинет был гораздо темнее — даже диоды на потолке не справлялись. Если бы стол не стоял на фоне иллюминатора, от которого поступал голубоватый свет, то Люк мог бы и не различить Вейдера во всём этом обилии чёрного цвета. Наверное, обставить свою рабочую зону чёрными стенами было решением его самого, ведь дизайнеры имперских космических кораблей предпочитали делать акцент на белом, создавая иллюзию большего пространства и света. Если бы весь Опустошитель был оформлен в таком мрачном стиле, экипаж, несомненно, уже давно страдал бы от приступов клаустрофобии.       Когда от безжизненного и ледяного космоса тебя отделяет лишь стена, последнее, что хочется, это чувствовать, как чёрные стены сжимаются вокруг всё уже и уже. Но Вейдер, очевидно, не испытывал никакого дискомфорта. В своих чёрных доспехах он действительно сливался с обстановкой и казался частью этой тьмы. Возможно он провёл уже так много времени в космосе, что чувствовал себя тут как дома, и мрак давно перестал давить на него.       Люк подошёл ближе к иллюминатору. Кабинет располагался у основания командной башни, чтобы можно было быстро попасть на мостик, и из него открывался вид на весь клин разрушителя. Пока они находились в гиперпространстве, нос отсюда выглядел несколько смазано, но в случае чрезвычайной ситуации из иллюминатора можно было в полной мере оценить масштабы сражения впереди, чтобы к моменту попадания на верх уже была продумана хоть какая-то тактика.       Он обернулся через плечо, глядя на спину Вейдера и прикидывая, насколько колоссален был его опыт. Какова вероятность, что он участвовал в войнах клонов? А если воевал, то за кого? Люку казалось странным, что о столь видной личности никто ничего не знал. Вейдер был лицом флота Империи, да вот только этого самого лица никто не видел. Он выступал перед СМИ от имени Императора, он был символом Империи, неразрывной ассоциацией, но никто ничего не мог сказать о нём со стопроцентной уверенностью. Ходило множество слухов, но была ли среди них правда? Вейдер ничего не подтверждал, но и не опровергал.       И всё же до личной встречи Люк не задумывался об этом белом пятне. А ведь лорд главнокомандующий выделялся на фоне всех официальных лиц Империи, как звёздный разрушитель на фоне спидера. И тот первобытный ужас в их первую встречу, будто он тогда саму смерть встретил… — Люк никогда не испытывал ничего подобного. Оно взялось из ниоткуда и исчезло в никуда. Его никогда не пугали страшилки про злобного и безжалостного Дарта Вейдера, которые он в своё время вдоволь наслушался на Альдераане. Он ожидал, что, встретившись однажды, его может охватить волнение, но никак не страх. И Органа сильно сомневался, есть ли тут хоть какое-то разумное объяснение.       Он обошёл стол, усаживаясь в кресло со своей стороны и в упор глядя на главкома. Ему казалось, что тот может чувствовать на себе чужой взгляд точно так же, как и сам Люк, но выдержка Вейдера позволяла ему игнорировать такую мелочь, как настойчивое внимание, и он продолжал работать. Люк попытался разглядеть документы — какие-то финансовые отчёты — но они его интересовали меньше, чем сам милорд.       — Дыру во мне прожечь пытаешься? — спросил Вейдер, не отрываясь.       — Вы сказали наблюдать, — пожал плечами Органа, — я и наблюдаю.       — И много заметил?       Люк на несколько секунд задумался, после чего ответил:       — Вам неудобно читать. Приходится сильно наклонять голову или высоко поднимать деку. Тот, кто изобрёл эти визоры, должен вернуть свой инженерный диплом туда, откуда взял.       Вейдер наконец оторвался от чтения, поднимая голову и глядя на курсанта. Тот невозмутимо поднял бровь в ответ, надеясь на хоть какой-то комментарий, и, не дождавшись от Вейдера никакой реакции, спросил напрямую:       — Вы много видите?       — Достаточно, — ответил главком.       Люк встряхнул головой, сбрасывая с лица выбившуюся из обычно идеальной причёски прядь. Он прищурился и хитро ухмыльнулся, спрашивая:       — Какого цвета у меня глаза?       Вейдер опешил. Он прекрасно понимал, к чему этот вопрос, но, Люк готов был поспорить, ранее никто не позволял себе такого в его отношении. Тема здоровья могла быть очень личной, если не запретной, но интуиция толкала его вперёд.       — Ты совершенно не умеешь добывать информацию, Органа.       Люк расслабленно откинулся в кресле и обворожительно улыбнулся.       — Это просто опрос для влюблённых: насколько хорошо вы меня знаете. Потом составим карту совместимости и назначим свидание.       — Боюсь, что звёзды не сойдутся.       — Значит, цвета не различаете, — кивнул Люк, — поэтому кабинет чёрный — так матрица визоров лучше на свет реагирует?       — А по мне не заметно, какой у меня любимый цвет? — Вейдер недовольно ответил вопросом на вопрос. — Добавь в свою хаттову анкету.       Главком облокотился о спинку, не выпуская из рук датапад. Действительно, ему приходилось держать экран слишком высоко, обычному человеку было бы проще наклонить голову, но радиус поворота головы Вейдера был достаточно ограничен с учетом шлема и конструкции брони, которую он как будто никогда не снимал, и ему приходилось поднимать устройство.       — Вы — лидер Чёрной эскадрильи, — осторожно произнёс Люк, — и лучше меня должны понимать, насколько важно для пилота иметь хорошее зрение.       — Мне не нужны глаза, чтобы водить истребитель, они уже давно перестали быть основным органом чувств.       Люк недоуменно посмотрел на него. Вейдер не просто летал, показывая высшие фигуры пилотажа, — он участвовал в опаснейших наземных операциях. Мог ли он проворачивать такое, будучи почти что слепым?       — Используете слуховой аппарат с эхолокатором, милорд?       В космосе не было звуков, но не мог же он постоянно головой вертеть. Вейдер снова перевёл взгляд на курсанта, который смотрел на него, скептично нахмурившись.       — Ультразвук. А теперь не мешай.       Он вернулся к работе, всей позой показывая, что разговор окончен. Люк устроился в кресле поудобнее. Ему предстояло провести здесь ещё несколько часов, а Вейдер не обращал внимания ни на что, кроме редких входящих сообщений. Органа искоса следил за ним, постукивая иногда пальцами по подлокотнику. Они провели в тишине ещё часа полтора. В конце концов тело начало затекать, и он встал, разминая мышцы. Люк прошёлся по кабинету, постоял за спиной у Вейдера, заглядывая из-за плеча в читаемый документ: финансовые отчёты об обеспечении флота. Ему не хватало знаний, чтобы оценить, достаточная ли сумма выделяется, поскольку не мог даже примерно прикинуть количество кредитов, необходимых для обеспечения этого флагмана, а таких ведь несколько. Вейдер же принимал непосредственное участие в распределении средств, поэтому мог читать эти таблицы значительно легче, понимая значительно больше. Он наверняка заметил, что сейчас читает отчёты не один, но, видимо, это была информация, которой ему было не жалко поделиться, и он не предпринимал никаких попыток закрыть деку или одёрнуть курсанта.       Вейдер выключил планшет, откидывая его на стол, и встал.       — У меня сейчас собрание с генеральским составом, — произнес он, обходя стол, — тебе туда нельзя.       — Мне подождать вас здесь или за дверью переговорной? — вежливо уточнил Люк.       — На сегодня можешь быть свободен.       Люк удивился: прошло не так уж много времени, он ожидал, что дело затянется до ночи, но в итоге его собирались отпустить даже раньше, чем у его сокурсников закончилась тренировка.       — Вы уверены? — переспросил он.       — Свободен, курсант, — отрезал главком, покидая кабинет.       Без Вейдера кабинет показался неполноценным. Теперь тишину не нарушал звук респиратора, и Люк мог слышать своё собственное дыхание слишком отчётливо. Он в последний раз осмотрелся, но его взгляд ни за что не зацепился, и он вышел.       У него было время в запасе до вечера. Кая ещё должна была быть на тренировке, как и остальные курсанты. Люку запрещалось к ним присоединяться ещё два дня, поэтому пойти навестить их он не мог. Вернуться к тренировкам было бы неплохо — отработка прошла куда скучнее, чем он ожидал.       Если эти оставшиеся два дня пройдут так же тухло, то можно будет просто в открытый космос без скафандра выйти. Хотяя… Люк прикинул, что за пять минут разговора он узнал про Вейдера больше, чем кто-либо. Едва ли ему пригодится полученная информация, но что-то лучше, чем ничего. И ему показалось, что единственная причина, почему он вообще что-то узнал, заключалась лишь в том, что Вейдер сам захотел пойти с ним на контакт. На свои способности выуживать из людей информацию Люк тут даже не ставил. А значит это скорее всего и была основная причина, почему Люк должен провести три дня в его компании: он был интересен Вейдеру.       Он засел в пока пустой столовой, думая, как вести себя дальше. Его не пугали личные разговоры с главкомом, даже наоборот, но они всё равно могли однажды выйти ему боком. Вейдер был не просто опасен сам по себе — он входил в узкий круг самого Императора. Очень узкий круг. Скорее всего вся полученная информация будет передана в ту сторону, и уже тот человек вполне себе пугал.       Люк ни разу не встречал Императора, но ни о каком «хорошем» его образе в семье Органа и речи быть не могло. Даже пытаясь абстрагироваться от слова своего отца — всё равно скрыть в голонете историю личности такого размаха было почти не возможно — Люк видел кого-то умного, хитрого и опасного. Провернуть такой трюк с реформацией и переворотом — это конечно суметь надо. Их личная встреча была ещё только запланирована, но если честно Люк не горел желанием на неё идти — в отношении Императора домашняя пропаганда пока вполне себе работала.       Отец оттягивал их встречу так долго, как только мог, но в этом году Люк уже выпускается из академии, и королю Альдераана придётся представить своего наследника при имперском дворе. После этого могут посыпаться и другие проблемы, вроде предложений о помолвке, но статус Люка как наследного принца был очевиден для всех кроме него самого, а значит с его стороны отец не будет подтверждать никаких сделок. Бейл мог найти лазейку в законах о престолонаследии и объявить сына недостойным, но пока Люк ведёт себя, как образцово-показательный сын, предъявить ему что-то большее, чем разница во взглядах, Бейл не мог. А этого, к его сожалению, было недостаточно.       Ну, и сарлак с ним. У Люка были весомые доказательства, чтобы выставить текущему королю вотум недоверия, сместить с трона и самому занять его место, но сейчас он должен поработать на благо Альдераана иным способом. А Бейл Органа пусть пока отвлекается на свои прямые обязанности короля — не всё же по собраниям мятежников разъезжать.

***

      Люк дождался возвращения Каи и просидел с ней весь вечер. Она никак не прокомментировала историю с отработкой, но и Люк предпочёл не рассказывать ей всех деталей: кто знает, как тщательно Вейдер охраняет свои личные секреты.       Он вернулся в свою спальню уже поздно, ближе к отбою. Его сосед лежал на нижнем ярусе и что-то расслабленно читал. После произошедшего конфликта они так и не пересекались лично: Люк ночевал у Каи и на тренировках почти ни с кем кроме неё никогда не общался. Парень почти не обратил на него внимания, мазнув взглядом и сразу же вернувшись к инфопланшету. Люк открыл небольшой встроенный шкаф, и, также не глядя на соседа, расстегнул и снял форму, переодеваясь в одежду для сна, после чего остался только в серых спальных штанах и белой майке с нашивкой имперского герба — стандартная форма была даже для отдыха.       Он залез на свой второй ярус. Снизу изредка доносилось покашливание или скрипение кровати, когда сосед начинал ёрзать. Люк потушил свою лампу. Комната освещалась только лампой с нижнего яруса и подсвеченной табличкой «ВЫХОД» над дверью. В полной темноте её красный свет, призванный указать путь в аварийной ситуации, в реальности вызывал тревожность и неприятно бил в глаза, если неудачно повернуться на кровати. Но по крайней мере он не давал комнате полностью погрузиться в темноту.       Люк лежал на спине, сложив на животе руки, и вспоминал ту драку. По его груди растёкся знакомый холод. Он обещал Кае с Полом, что не повторит того, что позволял себе в академии, но уже за пять минут нашёл себе дюжину причин не отказываться от своего плана. Кая не осудит его, а с Полом и своей совестью он как-нибудь договорится. Главное — действовать осторожно: жертвы ему были не нужны.       Кровать снизу снова заскрипела, и свет погас, известив, что сосед отправился спать. Люку тоже следовало — не хотелось бы завтра ходить перед Вейдером с сонным видом. Зрение того может и подводило, но чутьё — сомнительно. Однако Люк ещё примерно час лежал, вслушиваясь в дыхание парня снизу. В воздухе летала пыль, обычно невидимая, но заметная сейчас, когда её подсветила красная лампа от таблички над дверью. Наверное она поднялась от постельного белья, когда сосед начал ворочаться, чтобы улечься удобнее, и сейчас медленно опадала.       Люку казалось, что красный свет окутал его. Он как будто отражался в его глазах, усиливая уже горящую в них злость. Но он не хотел распалять свои чувства сильнее. Люк сжал руки в кулаки, направляя эмоции в физическое напряжение, чтобы охладить пыл. Он не хотел чувствовать себя слабым.       Кто-то на его месте воспринял бы произошедшее как проигрыш или серьёзное поражение, но он придерживался другой философии. Жизнь — это война. Пока ты жив — она не проиграна. Он не сопротивлялся, когда его избивали лежащим на холодном кафельном полу, потому что всё тело тогда трясло после выброса адреналина, потому что уже не осталось сил сопротивляться, и какая-то внутренняя часть шептала, что в тот момент ему хотелось почувствовать боль, чтобы вернуться в реальность. Но сейчас у него были силы дать отпор и предотвратить дальнейшие нападки.       Первым напал не он.       Фелл сделал свой шаг. Теперь настало время дать ответ.       Люк чуть повернул голову в сторону края койки, прислушиваясь: его сосед дышал ровно и неглубоко. Уже уснул. Люк тихо сел и осторожно спрыгнул с кровати, стараясь не издавать ни шороха. Он стянул к себе сверху свою подушку и аккуратно положил на столик рядом. Крепко спящий после изнурительного дня парень никак не отреагировал, продолжая размеренно дышать. Люк подошёл ближе, чуть наклоняясь и придерживаясь рукой за верхний ярус. Курсант спал на спине, сдвинув тонкое, почти как обычная простыня, одеяло к стене. Он был одет точно так же, как и сам Люк, одна рука лежала на животе, а вторую он закинул за голову, положив под тонкую подушку. Тревожный красный свет почти не попадал на него, перекрытый верхним ярусом. Спящий курсант был олицетворением безмятежности.       Даже удивительно, насколько уязвимы мы бываем во сне. Люк смотрел на медленно вздымающуюся от дыхания грудь, думая о том, как легко убить спящего человека. Сейчас перед ним лежало абсолютно беззащитное тело, которое даже не успело бы среагировать на удар и понять, что произошло и кто его убил. Он не мог увидеть, как Люк отстраняется и красный свет отражается в его глазах в темноте.       Он перекинул через тело одну ногу, усаживаясь на бёдра. Парень пошевелился, вытаскивая руку из-под подушки, и недоумённо огляделся, не понимая со сна, в чём дело. Люк опёрся одной рукой о кровать сбоку от его головы, наклоняясь ближе почти к самому лицу. Дыхание лежащего курсанта стало глубже, он посмотрел более осознанно.       — Органа, — прохрипел он сонным голосом, — тебя что, возбуждают избиения в сортире?       Люк улыбнулся в ответ. Его действительно обрадовало, что он помнил. Он положил руку ему на живот поверх майки, медленно проводя вверх до груди и останавливаясь на ней на секунду: сердце стучало прямо в ладонь. Люк очертил большим пальцем ключицу, огладил шею и, проведя пальцами по лицу, завёл руку ему за голову, наклоняясь к самому уху и шепча:       — Ты даже не представляешь, какие чувства это во мне пробуждает. Имя?       — Что? — переспросил парень, поворачивая голову к его лицу и кладя ладони на бёдра Люка.       — Я не помню твоего имени, — чуть виновато улыбнулся Люк.       — Хейл.       — Хейл… — повторил шёпотом Люк.       Руки поднялись по бёдрам выше, сдвигая майку. Люк шумно вдохнул ему прямо возле уха и приподнялся, заглядывая в глаза в миллиметрах от лица. Он протянул руку чуть дальше, не прерывая зрительный контакт, и, схватив лежавшую на прикроватном столике подушку, опустил её на лицо Хейлу, сильно придавливая её двумя руками. Люк привстал, давя вместе с тем коленом на живот, чтобы ограничить подвижность начавшего барахтаться тела. Хейл забился, пытаясь упереться ногами и оттолкнуть руками придавившего его своим телом Люка, но в панике он мог только бессмысленно дёргаться и хвататься за плечи напавшего, что никак ему не помогало. Органа упорно вжимал в голову парня подушку. Он не замечал хаотичные удары по плечам и чуть отклонял иногда голову назад, чтобы не получить случайно по лицу. Он ощущал, как комнату затапливают страх и отчаяние курсанта, который никак не мог выбраться из цепкой хватки, и не мог не наслаждаться ими. Хейл вцепился в пальцы Люка, стараясь отлепить их от подушки, чтобы вдохнуть немного воздуха. Он пытался закричать, но звук вышел приглушённым.       Люк подождал, когда барахтанья станут менее активными, и слез, отпуская парня. Хейл перевернулся на бок, падая на пол, и сделал глубокий сиплый вдох, после чего отполз к стене, тяжело и прерывисто дыша. Даже в свете лампы можно было заметить, как покраснело его лицо и на лбу вздулась вена. Он судорожно пытался отползти ещё дальше, но спина уже упиралась в стену.       — Хейл, — протянул имя Люк, отбрасывая в сторону подушку и неспешно подходя к рвано дышавшему парню, который с испугом смотрел на него снизу вверх. — Куда же ты? Всё ведь так хорошо начиналось, мы почти стали друзьями, а теперь ты пытаешься куда-то от меня убежать. Нехорошо, Хейл.       — Ты — психопат…       — Ну-ну, — тихо произнёс Люк, присаживаясь рядом с парнем, — какой же я психопат? Я твой сосед, Хейл, — он положил руку ему на шею, ощутимо нажимая на кадык, почти вдавливая его, из-за чего тот болезненно сощурился и вцепился пальцами в его кисть, — а соседи дружат, понимаешь? Ну, что скажешь, Хейл? Будем друзьями?       — Да, — прохрипел он в ответ.       — Ещё раз.       — Прости, — выдавил из себя на последнем издыхании Хейл.       — Хорошо, Хейл, — Люк улыбнулся, — значит, будем друзьями. Главное не забывай об этом, Хейл.       Люк встал, отошёл от хватающего ртом воздух сокурсника и, подхватив с пола свою подушку, забрался на свой ярус.       — Сладких снов, Хейл.