Иллюзия новой надежды

      Двери мягко закрылись за чёрным плащом, отсекая Люка от стремительно удаляющегося Вейдера. Едва ли эта перегородка могла назваться препятствием для кого-то вроде милорда: кожу Люка покалывало от его присутствия, как если бы они всё ещё находились в одной комнате. Он вцепился пальцами в собственное бедро, чтобы сосредоточить восприятие в одном месте, но покалывание не исчезло, и Люк ослабил хватку, устало вздохнув.       Медицинский прибор пискнул рядом с ухом, заставив дёрнуться от неожиданности. Док, про которого Органа уже забыл, покосился на своего пациента и вернулся к результатам. Люк равнодушно отвернулся от него, его уже не беспокоило, кто и что там у него замеряет. Разрешения не спросят и спрашивать не будут, а пока на составные части не разбирают, можно не переживать.       — Что это было?       — Милорд в гневе бывает впечатляющим, — мужчина подбадривающе улыбнулся, — но лучше не испытывайте его снова, иначе в следующий раз вас ввезут сюда ногами вперёд.       — Что за мидихлорианы? Вейдер сказал, что у меня брали анализ.       — Он показывает потенциал одарённого. Не хочу читать лекцию по биологии, всё равно сами будете искать в голонете.       Люк задумчиво кивнул.       — И какой он у меня? Потенциал.       Врач демонстративно выключил датапад и убрал его в карман.       — Здесь мы закончили. Всего доброго.       Он собрал свои инструменты и ушёл к себе.       Люк, поморщившись, встал с кушетки и начал застёгивать одежду. Заморозка растеклась за пределы пластыря, и теперь в этих местах кожа ощущалась как будто чужеродно, когда её касалась ткань. Непривычно, но зато без боли: ожоги заживают куда неприятнее порезов.       Последний час вышел очень… необычным. Если это слово вообще было здесь применимо. Как обычно прагматичный Люк мог поверить в существование чего-то настолько нереального, как Сила? Сейчас, когда адреналин постепенно стихал, он всё ещё не понимал, как отразил те выстрелы. В голове не укладывалось, что что-то «потустороннее» направляло его руку в тот момент.       Но это объясняло многое. И реакцию Люка на Вейдера, и интерес Вейдера к Люку, и этот незабываемый урок на мостике. И если раньше Органа опасался главкома из-за своей слишком близкой связи с повстанцами, то теперь на горизонте появились другие причины. Да, он не был джедаем, но на лбу ведь не написано, надо будет припахать к ордену — припахают, а потом сметут под коврик. С другой стороны, страха не было, хотел бы убить — убил бы.       Путь до приёмной оказался почти пустым, редкие энсины пробегали мимо, торопясь со своими отчётами и поручениями. Это место — сердце корабля, тут должна кипеть работа, но казалось, что экипаж по возможности обходил место обитания главнокомандующего стороной. На самом деле, Люк до сегодняшнего дня ни разу не видел своими глазами, чтобы милорд кому-то угрожал. По крайней мере, серьёзно. Да, его присутствие давило и пару раз становилось причиной панических атак, но он не нападал, пока Люк его не спровоцировал. Если не считать того несчастного на мостике.       Звучало неубедительно даже в мыслях. Вейдер представлял угрозу, скрытую или явную — неважно. Люк понимал, что его открытость может сыграть против него, но сейчас ему проще было поверить в то, что Вейдер его усыновит, чем убьёт. И это, став неожиданным успокоением, стало главной проблемой. Люку пришлось несколько раз повторить себе мантру, которую он твердил себе уже много лет:       «Вера не определяет реальность. Вера определяет восприятие».       Вера в то, что Вейдер — крайт-дракон в шкуре ранкора, как и вера, что он однажды станет Люку наставником, лучшим другом и так далее по списку, не повлияет на самого Вейдера никоим образом. За искусственно созданным образом милорда и своими смешанными чувствами, Люк не мог разглядеть реальность, а реальность заключалась в том, что ему стоило быть настороже. Он ещё раз прокрутил в своей голове вполне очевидную цепочку «одарённый — орден джедаев — Вейдер — смерть», но её будто перекрыла другая иррациональная «Вейдер — безопасно».       Меньше часа назад этот «безопасный» буквально угрожал как минимум увечьями, но даже этого не хватало вывернувшемуся неожиданной стороной мозгу. Раньше, когда вся угроза от Вейдера заключалась только в мыслях, Люку было даже комфортнее. Он интуитивно ожидал подвоха и был готов, а теперь не мог сознательно заставить свою интуицию работать, ведь «Вейдер — безопасно».       Поэтому, шагая медленно к кабинету главкома, Люк пытался внушить себе, что идёт на расстрел. Жить в ожидании опасности — неспокойно, но когда ожидание совпадает с реальностью, можно рассчитывать на быструю реакцию. Люк шёл, даже не представляя, что его ждёт в точке назначения, ведь разум твердил одно, а чувства — другое.       — Сила, — прошептал он, — если ты действительно существуешь, то маякни как-нибудь, умру я сегодня или доживу до завтрашнего дня.       Ни один волосок на теле не пошевелился, сердце не ёкнуло, и даже лампочка в коридоре не моргнула. Видимо, Силе было плевать на молитвы, как впрочем и самому Люку.       Двери открылись, пуская его в кабинет Вейдера. И без того тёмное помещение теперь будто было окутано мраком, отображая плохое настроение своего хозяина.       — Я сказал тебе привести себя в порядок.       Люк неловко провёл рукой по прожжённой дырке, из-под которой выглядывал белый пластырь.       — До моей каюты идти далеко. Если хотите меня убить за неподобающее поведение или ещё чего, то какая разница, насколько красиво я одет.       — Если бы я хотел тебя убить, то ты уже был бы мёртв. Что ещё я должен сделать, чтобы до твоей венценосной головы дошло, что я не собираюсь тебя убивать?       Цепочка «Вейдер — безопасно» начала утверждаться в сознании. Люк недовольно вздохнул и, будто намеренно провоцируя, сказал:       — Тогда тем более, какая разница, если не собираетесь.       Милорд проигнорировал брошенную в его сторону дерзость. Как, в целом, и самого курсанта целиком. Стоять в дверях было дискомфортно, но Вейдер так и не дал разрешения войти, уткнувшись в свой датапад. Люк бы посчитал, что он действительно занят, но даже со скрытым за маской лицом он выглядел отстранённым.       — У Вас будут для меня поручения, милорд?       Вейдер махнул рукой.       — У меня сейчас совещание, тебе нельзя на нём присутствовать.       — Я могу быть свободен?       — Нет. До конца смены отстоишь в карауле снаружи. За ненадлежащий вид формы получишь взыскание.       Люк раздражённо сжал зубы, но промолчал: сам виноват. До этого главком игнорировал мелкие нарушения устава, и Органа понадеялся, что на проблему с формой, причиной которой он вообще-то сам и стал, Вейдер тоже не обратит внимания. Но похоже, что слова, сказанные в медблоке, его задели и теперь он хотел за них отыграться. Люк кивнул и вышел за дверь, встав на свободное место. Штурмовик, стоявший по другую сторону, не обратил на него внимания. Пусть отыгрывается, сколько вздумается.       Офицеры, приходившие к милорду, только косились на стоявшего у входа курсанта. Его не беспокоило их мнение или репутация — эти люди не запомнят его лица и вряд ли вообще им заинтересуются. Вот взыскание от Вейдера — оно могло ударить по нему сильнее. Стоило всё-таки сходить переодеться, прежде чем идти к начальству, чтобы не рисковать личным делом. Да и в целом стоять в испорченной одежде было неприятно.       Приёмная радикально отличалась от кабинета главкома: тут было больше света, в котором адъютанты в отличие от Вейдера всё же нуждались. И вроде бы нигде ничего лишнего не валялось, но атмосфера канцелярского хаоса как будто имела свой запах, который быстро начал наполнять Люка. Казалось, сдвинь что-то на один сантиметр — вся картинка порядка, выстроенная для не всегда довольного начальства, рухнет, обнажив весь этот хаос. Всё держалось на добропорядочности адъютантов и их страхе перед своим командиром. А может, на желании выслужиться. Одно точно - Вейдер бы не потерпел бардака.       Солдат, стоявший в карауле, успел смениться. Люк потерял счёт времени, ему казалось, что Вейдер решил разом закрыть все вопросы, но, скорее всего, он просто допытывался до каждого присутствовавшего на собрании офицера, чтобы добиться одного ему видимого идеала. Часов перед глазами не было, а проверить на собственном устройстве, не нарушив правила, он не мог. Адъютанты или штурмовик едва ли обратили бы на него внимание, но Вейдер всё ещё стоял за стеной — всего лишь одной стеной. Всё равно что прямо здесь, напротив. Если он хотел от Люка порядочности и послушности, то Люк их ему даст. Вопрос, насколько долго его хватит, пока что оставался открытым для них обоих.       Как можно было пойти во флот с таким низким уровнем дисциплины? Нет. С таким нежеланием ей следовать. Если Вейдер не видит в нём шута себе на потеху, то Люк не понимал, как его кандидатуру до сих пор не вышвырнули из флота с запретом приближаться. Да, талантливый пилот, но кто-кто, а главнокомандующий должен был понимать, что проблем от него будет больше чем пользы.       Однако мотивы милорда были понятны только милорду. Со своими способностями он мог заметить крысу в реакторном зале, не то что стычку между курсантами, но не вмешался ни после того, как напали на Люка, ни после того, как Люк устроил откровенный самосуд. И для чего было всё это представление на мостике? Провокация? Какой-то коварный план аж самого Императора? Или ему было банально скучно?       Сидевший за столом адъютант кашлянул и отпил из кружки.       А что если самому устроить провокацию? Люк задержал взгляд на кружки, прикидывая свои возможности. Он пока не имел не малейшего представления о Силе и что с ней вообще делать, но там, на мостике, у него получилось что-то уловить. Может, получится воспроизвести? Вейдер не сможет не заметить эти жалкие потуги, но, может, даст хоть какие-то комментарии.       На провокацию не тянет, но на большее Люк не был способен. Пока. Любой навык требует практики.       Что нужно, чтобы сдвинуть предмет силой мысли? Люк слышал о группе энтузиастов, утверждавших, что мысли материальны, нужно лишь заставить себя поверить в желаемое. Вселенная услышит зов и отзовётся на него. Но Органа сомневался, что найдётся аффирмация, способная сдвинуть эту несчастную кружку хоть на миллиметр. Это противоречило мантре и даже без неё вряд ли имело отношение к Силе: отражая выстрелы, он действовал иначе.       Однако вычёркивать такой подход полностью пока тоже не стоило. К Силе не прилагалась инструкция, Люк вообще про неё ничего не знал, так может и утверждение про веру и реальность ложно. Если это некая нематериальная субстанция, взаимодействие с которой основано на психоэмоциональном восприятии, то как минимум вера в то, что ты действительно можешь, была важна. А значит — сила мысли пока откладывается, но не исключается.       «Но инструкция бы всё равно не помешала», — подумал Люк.       Что ещё? Можно было оттолкнуться от той базы, с которой он уже был знаком. Любое энергетическое поле имеет свои законы, известные или неизвестные. Их нельзя увидеть невооружённым взглядом, но можно увидеть взаимодействие материального мира с ними. Например, проводник.       Что есть проводник для поля Силы? Очевидно, одним таким являлся сам Люк — ему на сегодняшний день не единожды удалось почувствовать на себе влияние этой самой Силы, но как сделать эту связь не односторонней? На мостике ему удалось пробиться со своей стороны, но был катализатор в виде направленного дула бластера. Не может же он прибегать каждый раз к такому методу?       «Милорд, мне нужно войти в контакт с Силой, постреляйте в меня немного, будьте добры».       С таким походом Люк станет самым жалким форсюзером из всех, кого видела эта галактика. Вейдер утверждал, что он использовал Силу всю жизнь, но ввиду незнания не обращал никакого внимания на некоторые странности, которые считал нормой. Считывание эмоций, например. Люк повернул голову к штурмовику, попытавшись просканировать, но тот подозрительно посмотрел на него в ответ, и курсант был вынужден отвернуться.       Кружка стояла несдвинутой. Люк сосредоточил на ней взгляд, пытаясь представить, как она сдвигается в сторону. Он представлял себе траекторию, по которой она будет смещаться, звук, с которым это произойдёт, но в итоге он просто несколько минут агрессивно пялился на этот несчастный кусок фарфора, чем заслужил косой взгляд адъютанта.       Может, он слишком старается?       Двери открылись. Офицеры выходили из кабинета Вейдера, вялые и вполне себе живые. Люк услышал свою фамилию и зашёл внутрь, закрыв за собой дверь.       — Жалкие потуги.       — Если бы вы дали какое-нибудь пособие по использованию Силы, то могло получиться и получше.       — Это искусство постигается годами упорных тренировок, а ты хотел овладеть им меньше чем за день. Ты слишком слеп. Твоя чувствительность к Силе похожа на внутреннее око, а ты слишком привык опираться на глаза и теперь не знаешь, как раскрыть его.       Вейдер замер у иллюминатора. Люк подошёл ближе, останавливаясь только у самого стола.       — Научите меня, — прошептал он, — я готов стать вашим учеником.       Люк не подозревал, что могут значить эти слова, но, как в бреду, произнёс их. Да, он жил, не подозревая о своей особенности восемнадцать лет, но сейчас перед ним была возможность прикоснуться к чему-то древнему, как сама вселенная, и эта возможность манила, затмевая рассудок.       — Научите меня, — повторил Люк.       Вейдер повернулся к нему и подошёл к столу с другой стороны. Этот жалкий метр, стоявший между ними, не существовал. Люк чувствовал Вейдера, как самого себя, его будто затягивало в направлении главкома, он не мог отвести взгляд от визоров и сбросить с себя морок.       — Нет, — голос Вейдера отрезвил его, — я не возьму тебя в ученики. Но научить чувствовать Силу я могу.       Люк провёл рукой по лицу, сбрасывая наваждение, и кивнул.       — Идёт.       Вейдер обошёл стол и подошёл почти вплотную к Люку. Невидимый и холодный кокон окутал его, но не проникал насквозь, как делал это раньше.       — Что ты чувствуешь сейчас?       — Вас.       Привычный в присутствии главкома холод растаял, будто тот и не находился здесь. Он уже «скрывался» так раньше, заметив, как влияет на неподготовленного одарённого.       — А сейчас?       — Ничего.       — Потому что ты слеп. Я уже сказал это.       — Моё внутреннее око закрыто?       Люка смешила такая ассоциация. Даже сейчас, когда он был почти уверен в том, что Сила реальна, это напоминало ему какое-то древнее шаманство. Но Вейдер не проявлял никаких признаков веселья, оставаясь предельно серьёзным.       — Ты слышал о том, что из слепых получаются прекрасные музыканты? — спросил он. — Депривация зрения приводит к развитию других видов сенсорики: тактильные ощущения становятся ярче, а слух острее.       — Мне нужно отключить другие органы чувств?       — А ты можешь?       Люк прикинул. Это было сложно, но не невозможно. Закрыть глаза, заткнуть уши, респираторная маска заглушит запахи, а тактильные ощущения… Камера с бактой! Ему пока не приходилось участвовать в подобного рода экспериментах, но план быстро накидался в голове.       — Это возможно, — кивнул он, — потребуется оборудование.       — Не потребуется.       Вейдер сделал шаг, подходя почти вплотную. Он положил руку на голову Люка, пронизывая того своей Силой. Люк зажмурился и сдавленно выдохнул: чужеродное вторжение привело к боли, которая колола его кожу изнутри, но больший удар пришёлся в голову. Он чувствовал, будто тонкая игла проходит через мозг, и не мог издать ни звука, а из-за звона в ушах перестал слышать даже респиратор Вейдера.       — Открой глаза.       Приказ прозвучал где-то внутри. Люк раскрыл глаза, но не увидел ничего. Он открыл рот, попытавшись задать вопрос, но понял, что не слышит своего голоса. Звон в ушах сошёл на нет, но ни звук самого себя, ни дыхание Вейдера так и не дошли до него. Он был глух и слеп. Темнота оказалась настолько поглощающей, что Люку почудилось, будто у него вместо глаз две чёрные дыры, и он на ощупь провёл руками по лицу, просто чтобы убедиться, что глаза на месте.       Вейдер отключил его органы чувств. Тактильность осталась, но слабая. Глаза, уши и голосовые связки перестали работать совсем, и Люк утратил возможность коммуницировать с другими людьми.       «Вейдер — безопасно»       Теперь эта мысль казалась как никогда ироничной.       — Можешь возвращаться к себе, или можешь остаться здесь на ночь. Так или иначе, завтра утром жду тебя здесь.       Голос звучал в голове одновременно отовсюду, и Люк не знал в какую сторону обернуться. Холодная дымка начала ослабевать, пока не исчезла совсем, давая знать, что Вейдер ушёл. Люк остался в его кабинете один без возможности ориентироваться в пространстве. Он не знал, сколько времени простоял там, где его оставил милорд, прежде чем от этого окружающего его мрака начала кружиться голова, и он был вынужден осесть на пол, чтобы удержать хоть какое-то равновесие. Головокружение не прошло, но так он хотя бы не боялся упасть.       Люк растеряно водил пальцами по полу, думая, что ему дальше делать. Вейдер лишил его основных органов чувств, чтобы у него возникла жизненная необходимость подключить Силу, но не дал никаких подсказок, как это сделать. Становилось понятно, почему джедаи брали на обучение именно детей: детская психика была более лабильна и проще воспринимала всё новое, их было легче обучить. И они проще справятся с полученными психологическими травмами от такого зверского обучения.       Лишь долгие годы тренировок на лётном симуляторе позволили Люку подняться, дойти до кресла и не упасть. Он знал, как выглядел кабинет, и мог визуализировать его своём сознании. Он помнил, что прямо перед ним должен стоять стол, за которым находится огромный иллюминатор во всю стену, помнил даже, какой вид из него открывается. Однако стоило ему выпрямиться, и его сразу занесло в сторону, словно корабль накренило набок. Люк несильно дёрнул себя в другой бок и вперёд, выставив вперёд руки. Он вздрогнул, когда пальцы коснулись прохладной поверхности стола. Гладкость стекла ощущалась непривычно: немного мозолистую кожу покалывало от соприкосновения хоть с чем-то, но всё равно казалось, что на нём тонкие перчатки, которые забирают на себя часть трения.       Люк не без труда нащупал кресло и свалился в него. Вейдер забрал у него зрение, слух и голос. Это была не прихоть и не наказание — это был урок. Он отказался учить его, но дал возможность научиться самому, а значит, Люк должен почувствовать окружающий мир не так, как привык чувствовать.       «Иногда, чтобы научить плавать, необходимо бросить в воду».       Этот жестокий метод помог ему однажды, значит должен работать и сейчас. Способность чувствовать мир через тактильные ощущения была спасательным кругом, которым он не имел права пользоваться, пока не начнёт идти ко дну. Люк пока не плыл, но и на дно не шёл. Остаться в кабинете на ночь было равносильно тому, чтобы признать поражение. Если есть возможность использовать Силу, чтобы добраться до своей каюты, а утром обратно, то он должен ею воспользоваться.       Чувство на краю сознания. Люк почти его не помнил, но именно оно позволило ему предугадать выстрелы в прошлый раз. Нужно было что-то, что снова стриггерит его. Какая-нибудь угроза...       Люк решительно встал со стула. Голова кружилась, но в этот раз он смог устоять на ногах и сделать несколько шагов вперёд. Люк уже не понимал, в какой части кабинета находился и в какую сторону шёл, но помещение наверняка было закрыто, так что уйти далеко он не мог. Как только что-то похожее, на то самое чувство мелькнуло на периферии, Люк остановился, чуть не завалившись на пол. Он неуверенно протянул руку и вздрогнул, когда ладонь коснулся стены. Люк судорожно выдохнул, слегка улыбнувшись: его интуиция и есть результат использования Силы. Сейчас она говорила ему, что он пошёл не в ту сторону и дверь находится где-то справа. Он убрал руку со стены и повернул направо, передвигаясь маленькими шажками.       В голове стоял белый шум: сознание пыталось подстроиться под ситуацию и восполнить недостаток информации, заполняя отсутствие звуков. Люк был уверен, что если пробудет в таком состоянии пару суток, то галлюцинации, слуховые и визуальные, станут его близкими друзьями на неопределённый промежуток времени. Он попытался пробиться сквозь этот белый шум, ему казалось, что там за ним что-то прячется. Этот шум будто искажал другой сигнал, который и был важен. Люк остановился и сделал пару шагов назад. В его голове почти возник образ двери слева от него, будто он мог её видеть сквозь какой-то объектив в негативе. Он протянул левую руку, пальцы легли ровно на щель между дверными панелями. Люк мог видеть свою собственную ладонь, прижимающуюся к поверхности, но картинка шла рябью, которая мешала разглядеть детальнее.       Нужно очистить разум. Вейдер дал ему немалый толчок, убрав посторонние сигналы, поступающие от органов слуха и зрения, теперь ему оставалось лишь предпринять небольшое усилие и избавиться от оставшегося в голове мусора. Люк сосредоточился на собственной руке, лежащей на поверхности двери, отодвигая лишнее на задний план. Картинка расширялась, открывая ему сам кабинет и прилегающее к нему помещение. Ни адъютантов, ни штурмовиков в ближайшем пространстве не наблюдалось. Люк хмыкнул, заметив слепое пятно на краю сознания, и открыл дверь, выходя из кабинета.       По корабельному времени основная смена закончилась, а на ночную всегда выходит минимум персонала. По пути в жилой бокс ему встречалось много дроидов, они ощущались так же, как и любая приборная панель. Люди ощущали иначе, в них пульсировала жизнь.       Хорошо, что людей встречалось немного: Люк понимал, что, даже ориентируясь на Силу, всё равно выглядел странно. Скорее всего, застывший взгляд смотрелся жутко, а поза говорила о том, что он не крепко стоит на ногах. И тем не менее, до своей каюты ему удалось добраться без приключений. Внутри никого не было — Хейл либо ещё не вернулся, либо теперь будет избегать его. Люк остановился у своей двери и, прежде чем войти, чуть повернувшись в ту сторону, где ощущал пустоту, произнёс:       — Спасибо за сопровождение, милорд.