Смотрящий за ведьмой

Минхо стоял в центре бушующего пожара, охваченный черным диким пламенем. Огонь взметнулся до самых крыш, которые рушились, погребая под собой и живых, и мертвых, всех без разбора. Отовсюду слышались крики и плач, и аккомпанементом им служил треск деревянных перекрытий, падающих на землю, усеянную тлеющими останками жилищ. Ночь превратилась в преддверье ада, но даже это не было концом мучений. Те, кто не погиб в огне, вынуждены были умирать от ран. Напрасно они заклинали о пощаде – сердце Минхо было холодно как лед. Сжимая в ладони рукоять фламберга, сирена вслушивалась в трагичную песню, льющуюся на нее со всех сторон – это рыдали матери, потерявшие сыновей в бою, и просили о помощи дети и старики. Но ведьма была неумолима. Она не насмехалась над людьми и не жалела их. Она их люто ненавидела. Всем своим ведьминским сердцем. - С чего мне помогать вам? – холодно вопрошала сирена, взирая на умирающих людей со своего постамента, кучи белесых человеческих костей и черепов, достигающего верхушкой небес. – Кто вы такие? Вы жалкие. Слабые. Ничего не стоящие. Вы даже не помогли ему, когда он умолял вас помочь… тоже человеку… Так ответьте, зачем же мне спасать вас? Мне смешно смотреть на то, как обманываете сами себя каждую минуту… день за днем… годами… целую жизнь… Врете друг другу… бесконечно… И ты тоже соврал мне. Сынмин. Почему ты соврал мне? Почему, я спрашиваю тебя?!? Ответь! Ты сказал, что расскажешь мне. Ты сказал, что предупредишь меня! Ты обещал мне! Ты пообещал и обманул меня! Лжец! Почему ты обманул меня? Зачем?! Ким Сынмин! Сынмин!!! Сынмин! Проснись! - Сынмин! Норна ахнула… и очнулась от кошмара. - Господи!.. - Сынмин! Минхо с беспокойством глядел на заснувшую за библиотечным столом норну, продолжая трясти ее за плечо. – Слава богу, ты проснулся! Я уж думал, что не добужусь тебя. - Все хорошо… спасибо, хен. Можешь наконец-то отпустить мое плечо. Иначе, боюсь, ты его сломаешь. - Нашел же ты место спать! – на лице «Бастет» явственно читалась обеспокоенность. - Просто засиделся за новой партией книг, – Ким провел ладонью по вспотевшему лбу. - Я вижу, – Минхо поставил перед Сынмином стаканчик с американо. Добытый из аппарата, расположенного у входа в столовую, кофе больше напоминал подношение-взятку, чем жест доброй воли. – Это тебе. - Спасибо. Кофе сейчас очень вовремя. - Я как знал. - Угу, – Ким хлебнул горячего напитка и со стоном блаженства откинулся на спинку стула. – Прекрасно. Самое то. - Ты здесь что, всю ночь провел? – Ли с удивлением рассматривал окружающую обстановку: десятки талмудов, подготовленных к описи, библиотечные бланки, испещренные мелким почерком норны, и пустые стаканчики из-под кофе, сложенные один в другой на манер матрешки. - Да. - Сумасшедший, – покачал головой Минхо, рассматривая разбросанные по всему столу книги. - Ничего, – Сынмин поморщился от боли. Спину сильно тянуло – неудобная поза, в которой он заснул, дала себя знать прострелами в мышцах. Ни дать ни взять старпер какой-то. – Вечером отосплюсь. Сон сморил норну где-то между сочинениями Платона, поступления которых он так долго ждал, и ненавистным до глубины души итальянским изданием «Молота ведьм», просто держать которое в руках и то было противно. Ким провел в ожидании поступления очередной партии раритетов почти целый день. Закончив приемку около полуночи, он, немного поразмыслив, решил остаться в библиотеке с ночевкой, притулившись на небольшом кожаном диванчике в подсобке. Сынмин часто поступал подобным образом – дорога до дома заняла бы слишком много времени, а работы предстояло на несколько дней упорного труда. Перекусив в круглосуточном кафе, Ким запасся двумя огромными стаканами американо, сэндвичем с ветчиной и терпением и, вооруженный таким нехитрым набором, отправился покорять цифровой архив. Усталость победила его ближе к пяти утра, когда в офис вернулись первые ранние пташки – уборщицы. Без предварительного разрешения норны, в библиотеку и архив – королевство, принадлежащее Ким Сынмину, они никогда не совались. Вот и на этот раз работницы обошли залы стороной, тем самым не потревожив сон норны. Но это сделал Ли Минхо, возвращающийся с блиц-совещания. Впереди сирену и ее партнера ждало очередное задание, и ведьма, отправив Джисона прогревать мотор служебного автомобиля, решила навестить норну, придерживаясь традиций – как если бы Сынмин выполнял роль метеоролога, дающего прогноз погоды на ближайшие часы. Только в случае с норной прогноз этот не включал в себя ливни и грозы, а касался более личных обстоятельств. - Мне снился сон… – начал Ким и замолчал. - Скорее, это был кошмар, – Минхо коснулся кончиками пальцев обложки одной из книг. «Орфей и Эвридика». Новое прочтение мифа». – Какой пассаж, – тихо добавил он. - Нет, это… просто… какие-то обрывки… - Будущего? - Ты же знаешь, я сто раз говорил: будущего как такового не существует. Только миллиарды возможностей и вероятностей. Повороты судьбы, которые всегда могут измениться от любого, даже малейшего действия, нашего или другого человека. - Это дает надежду. - На что? - На шанс. - Шанс всегда есть, так или иначе. - Приятно это слышать, – Ли неотрывно смотрел на книгу, лежащую на столе, и Сынмин, проследив за направлением его взгляда, тихо вздохнул: - Так себе из меня норна, да? - Вовсе нет. Я так не думаю и никогда не думал. Ты – молодец. Ты пытаешься изо всех сил. - Кое-кто считает, что из рук вон плохо. - Не я. А те, другие, просто дураки. К сожалению, мир полон дураков. - Но ты тоже хочешь слышать от меня больше, чем я могу сказать. - Мое желание понятно, – Минхо вздохнул. – Раньше я никогда не задумывался о том, почему людям так хочется знать свое будущее, хотя бы слабым, туманным намеком. Но теперь, после встречи с Хани… даже осознавая, что мы с ним и без того каждый день находимся под прицелом… после тех твоих слов… я становлюсь таким же, как все – боязливым и жадным. - Это не так, – поморщился Сынмин. - Мм. - Я искренне считаю, несмотря на мой ранг, что иногда лучше вообще ничего не знать. - Не согласен. - Теперь – конечно. Но если честно, я начинаю жалеть о том, что рассказал тебе о моем видении. Тем более, его толком и не назовешь таковым. - А я – нет. - Хен. Минхо… - Знаешь, – сирена потрепала уголок книжной обложки ногтем, – я совру, если скажу, что верил тебе с самого начала. - Лучше бы не верил. - Потом поразмыслил, и… не знаю… - Да, я помню то время. Ты вел себя настолько странно, что даже Джисон начал что-то подозревать. - Он думал, что я на него обижен. Все никак не мог понять, почему. Ходил и дулся на меня. Затем начал извиняться, хотя сам не знал за что. А потом как-то вечером расплакался, когда мы приехали домой… и я больше не смог его отталкивать. Отговорился какой-то чушью про лунные приливы и все такое. Самому себя дико было слышать, – Минхо слабо улыбнулся. – Хорошо, что он ни о чем не догадался. - Уверен? - Хани понял меня не так, это я точно могу сказать. Он решил, что… Неважно… – сирена нервно вздрогнула. – Я ведь тогда и правда хотел сменить Джисона на другого «смотрящего». Хотел выгнать его взашей. Прилюдно, чтоб он даже и не вздумал возвращаться. А еще собирался сказать, что больше не люблю. - И сломал бы его этим. - Я считал, что таким образом даю Хани шанс прожить гораздо дольше, чем если бы он продолжил оставаться рядом со мной. Неважно в качестве кого – любовника или «смотрящего». Я просто присматривал бы за ним издалека… и все. Для меня и такой расклад был бы в радость. С этим, правда, имелась небольшая проблемка, ведь моя «песня» на него не действовала. Джисон неглупый человек. Рано или поздно он бы понял, что дело вовсе не в чьем-то характере или прихотях. Но… ах… - Ты что-нибудь придумал бы, да? - Да, конечно. Но когда я отказался от этой мысли, то решил запереть его. Знаешь, а ведь мне тогда почти удалось. А еще я начал медленно превращаться в чудовище, чего в жизни не желал делать. И при всем этом больше всего страдал Джисон, хотя именно его я и старался уберечь. - Обе мысли, в итоге, были совершенно дурацкими. Сынмин хорошо помнил те чудовищные, фантасмагоричные полгода, когда Минхо на глазах команды буквально сходил с ума, превращаясь в худшую версию самого себя – раздражительную, ревнивую, едкую, каждый день пребывающую в настроении, которое невозможно было предугадать. Команда находилась в недоумении. Хан чах рядом с Ли, но держался стойко, глотая слезы обиды каждый раз, когда Минхо больно отталкивал его при всех. Даже Бан Чан боялся тронуть ведьму, рискуя нарваться на поток брани и словесного яда. Все замечали, что с их сиреной что-то происходит, но только Сынмин знал истинную природу ее поведения. «Бастет» просто не с кем было разделить накрывающий его с головой ужас, и Ким каждый день, час за часом, сожалел о том, что имел неосторожность поделиться с Ли своим нечетким видением. Точнее, даже не видением-картиной будущего, а эпизодом, который предстал перед глазами норны всего лишь одним из миллионов осколков вероятного будущего, которое могло произойти, а могло и никогда не воплотиться в реальность – гибель Джисона, произошедшая задолго до того дня, как он переступил порог сорокалетия. Событие, которому суждено было случиться (или нет), где-то за пределами шумного города, рядом с шоссе, освещенным огнями крохотной забегаловки. Это было все, что Сынмину тогда удалось увидеть. Ни года, ни места, ни предшествующих трагедии событий – Ким не знал ничего из этого. Лишь видел, что Минхо не было в тот момент рядом с Ханом, но он звонил ему, тревожась, на разбитый вдребезги телефон, и все никак не мог дозвониться. Однако «Бастет» оказался фаталистом даже большим, чем он сам подозревал. Так же, как и его любовь к Джисону оказалось таких величин, что сердцу ведьмы попросту не удалось справиться с горем. И тогда Минхо обратил свой гнев против тех, кого еще недавно считал друзьями и командой. И начал он с Бан Чана, по мнению Ли не защитившего Хана, занявшего место в постели сирены, из мести. А затем… затем лунная сирена из «Бастет» обратилась в «Гекату», чье имя привело в трепет всю страну. Беспощадную, злобную и расчетливую. На шее обезумевшей сирены раскачивался кулон с прахом Джисона, в огромных глазах пламенел огонь ненависти ко всему живому, и не было никого прекраснее и ужаснее, чем тот, кто еще совсем недавно носил имя Ли Минхо. Окружив себя полчищем соратников и стаями преданных котооборотней, «Геката» поднял корейских ведьм на бунт и стер северо-запад страны с лица земли. Любовь делала каждый день существования Минхо синонимом нежности и страсти, а горе от потери возлюбленного превратило его в безжалостное орудие мести. Сынмин до глубины души оказался поражен тем, насколько сильны чувства сирены к своему «смотрящему», ведь именно Хан Джисон являлся тем, кто сдерживал темную личину Минхо, не позволяя ей расцвести буйным цветом; тем, кто возвращал «Бастет» с другой стороны, с границы миров – обратно к свету. Будучи слабостью Ли, Хан был и самой его большой силой. Одно не существовало без другого. Не встреть Минхо Джисона, кто знает, может, ему и удалось бы прожить свою жизнь, плывя по ней как по спокойному озеру, мерно шевеля веслами. А, может, он ступил бы на путь «Темной сестры» еще быстрее. Тем не менее, пройдя через дни сомнений и колебаний, Сынмин все-таки решился открыть Минхо все стороны своего видения, пытаясь тем самым предостеречь его от того, что, возможно, никогда и не должно было произойти. Но Ким обязан был сделать это. Таков был его долг. Как друга и коллеги, так и ведьмы. Ведь не зря же ему достался дар норны. Для чего, если не для того, чтобы не опускать руки, не прекращаться бороться и не поддаваться тьме? Минхо внимательно выслушал Сынмина. Нельзя было сказать, что настрой «Бастет» изменился за один день. Вовсе нет. Но мало-помалу, неделя за неделей, он становился все сильнее похожим на себя прежнего. А еще через месяц левую руку сирены украсило золотое помолвочное кольцо, и полный близнец украшения засиял и на безымянном пальце его «смотрящего». Какие бы выводы ни сделал Минхо, они были правильными. Впрочем, вероятного решения насчет будущего Джисона колесо судьбы столь просто не отменяло. Ценность каждого часа существования была припорошена легкой печалью, словно белой вуалью первого снега. Никто, даже норна не могла точно знать, какой жребий в итоге выпадет Хану. Жить и наслаждаться каждым днем, не забывая о том, что он может стать последним, – именно так отныне жили Минхо и Сынмин. - Да, согласен, – взгляд сирены бесцельно бродил по стенам библиотеки. – Мысли были не самыми умными. Не передать насколько. Но каждый день Джисон, находясь со мной, подвергается опасности. - Хен, ты сам знаешь, что он вступил в организацию по собственному желанию. - Сынмин, тебе напомнить, что Хани сделал это из-за меня? Потому что хотел быть со мной рядом. Потому что хотел видеть меня. Потому что был влюблен в меня, – Минхо взял томик «Орфея и Эвридики» в руки. – Лучше бы он провалил все экзамены и пошел в музыкальные продюсеры, как мечтал когда-то, – Ли понизил голос. - Хен… - Знаешь, Минни, а ведь он до сих пор пишет стихи. Очень хорошие стихи, правда. Они… прекрасны. - Джисон нашел бы способ добиться тебя. - А я – никогда не подпускать его к себе, – Минхо раскрыл книгу и бездумно перелистнул несколько страниц. С иллюстрации, завершающей текст первой главы, на читателя взирала Эвридика, юная и веселая, полная любви и радости, не догадывающаяся о том, с какими испытаниями ей вскоре придется столкнуться. - Ерунда. - Я мог попытаться. - И неизменно провалил бы все свои попытки. Это ведь Хан Джисон! - Да. Это Джисони, – Минхо накрыл лицо Эвридики ладонью, изо всех сил гоня прочь от себя мысль о том, что однажды увидит на иллюстрации образ Хана вместо мифической девушки. - Одно могу сказать точно. - Мм? – Ли аккуратно закрыл книгу и вернул томик на место, на стол, обернув обложкой вниз, стараясь избежать случайной возможности увидеть название – настолько болезненно реагировало на него сердце. - Всегда есть шанс побороться. - Ты почти лишил меня его, – отрезал Минхо. - Хен… Это не так! - Ты мог рассказать мне обо всем, что видел, гораздо раньше, еще до того, как я встретил Джисона! На худой конец, пока он не успел отправиться на тот проклятый парад! - Хен, я не видел этого раньше, ты же знаешь! - Ты так долго молчал, только для того, чтобы рассказать мне о неизбежном! – зарычал Минхо. - Это не так, хен! Я рассказал тебе почти сразу, да и не о чем было… – Ким был ошеломлен резкой переменой в настроении сирены. Стаканчик с недопитым кофе качнулся в руках норны, рискуя забрызгать остывшим напитком все вокруг, включая страницы книг. - Не о чем?! Как это не о чем?! – возмутился Ли. – Когда ты увидел, в кого я превратился, то сразу рассказал мне об этом! Признаюсь, я был крайне удивлен тем, что ты не побежал с докладом к Бан Чану! А он был бы крайне рад услышать о том, что Джисону грозит опасность. Я в этом полностью уверен! - Что ты такое говоришь? Остановись! – Сынмин с неподдельным испугом смотрел на рассвирепевшую сирену, нависшую над ним всем телом. – Бан-хен никогда… – Ким попытался подняться с места. Минхо по-настоящему страшил его в этот момент – дикий, яростный, с белками глаз, залитыми адской чернотой и тянущимся к горлу скрученными пальцами. – Что с тобой такое, хен?! - Если Хани и правда умрет, то я тебе брюхо вскрою, – пророкотал Минхо, сильно толкая норну. - Ай! - Тебе еще не довелось видеть меня в настоящей ярости, Ким Сынмин. О, я тебе покажу… Странно, что ты не прочел этого в своих бредовых заходах. Будет больно. Очень больно. Я тебе обещаю! Ты станешь молить меня о смерти! - Хен! Остановись! – произнес Ким голосом Джисона. - Ты… – Ли замер. - Остановись! Хен~а, ты меня слышишь? - Ах, ты… – пораженно выдохнул Минхо в лицо норне. – Да как ты посмел прикидываться им?! - Хен! Это я – Джисон! Очнись! Ты слышишь меня? Хен! Я здесь! – сказал Сынмин. - Хани… – Минхо прищурился, вглядываясь в черты лица норны. – Кто ты?Хани, это ты? - Хен? – позвал Джисон. - Сони?.. - Хен, я здесь! Ты меня слышишь? Ты же меня слышишь, правда? Открой глаза, посмотри на меня! Не иди за ними, они не желают тебе добра! Вернись ко мне! Пожалуйста! - Хани… - Да, это я! Я здесь! Я все время здесь, с тобой! Если еще минуту назад Ли с точностью мог сказать, кто находится перед ним и где, то теперь все вокруг – стены, окна, стеллажи, забитые книгами под завязку, и сам Ким Сынмин, – все расплывалось перед взором. Потолок, изогнувшись дикой волной, пустился вскачь, вслед за столами, принявшимися плясать лезгинку, а лампы, раскачивающиеся в такт, вторили скрипом металла едва слышимой мелодии. Со всех сторон нарастал шум. Поначалу тихий, почти неразличимый, он становился с каждой секундой все сильнее, угрожая обратиться в сплошной гул, сводящий с ума. Ууууууууууууууу Выслушай нас, сирена Призраки давно умерших людей перестали скрываться, притворяясь деталями комнаты. Они лезли изо всех щелей, будто тараканы, хлынув полчищем бестелесных существ, желающих поговорить с некромантом, рассказать ему свои истории и поманить вслед за собой, в пустое пространство мира не живых и не мертвых. Ууууууууууууууууууууууууу Хочешь, я расскажу тебе свою историю? Хочешь, я проведу тебя дорогой теней к темному трону? Хочешь стать нашим повелителем? Хочешьхочешьхочешь??? Все они тянули руки к Минхо, заглядывали в душу чернеющими пустыми глазницами и упрашивали, упрашивали, упрашивали о чем-то. Уууууууууууууууууууууууууууууууууууу Останься с нами Останьсяостаньсяостанься Забудь про все на свете Забудь про тепло, дом и любовь И своего мальчишку глупого тоже забудь Умоляли пойти с ними и остаться навсегда в краю беспамятства, предав забвению все, что имело ценность и значимость. Ууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу Идем с нами Давай пустимся в пляс Давай сожрем их всех Обглодаем их души до последней косточки И только одна вещь среди всей этой вакханалии оставалась маленьким островком реальности – голос Джисона, зовущий сирену из тьмы к свету. Если ты так сильно этого хочешь, пускай так и будет Твой мальчишка тоже может пойти с тобой Забери его А если он умрет первым, то ты усадишь его подле себя, у самого трона, и он будет твоим вечно Вечно! Позови его Съешь мальчишку заживо, Вырви его сердце и сожри Сделай его своим навсегдаааааааааааааааааааааа Уууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууууу Стань нашей сестрой Убей их всех Отвори дверь и выпусти тьму наружу Лица Минхо касались липкие руки-тени, среди которых, кажется, были и те, что когда-то принадлежали ребенку. Печальное зрелище, но сейчас призрак не был поводом сожалеть о судьбе безвинно погубленного дитя; теперь он превратился в зверя, чей бездонный желудок мучила нескончаемая вековая жажда. Мы такие голодные Ты не дал нам достаточно пищи Этот травник был на вкус, как морская губка Никакой сытости Мы хотим еще Мы голодные Дай нам еще Дай Накорми нас - Хен! Еще! Еще!!! Еще!!!!!!!!!!!!! - Не слушай их! Никого из них! – до боли знакомый голос вторгся в пространство между мирами, разрезав ледяной воздух подземного царства, словно меч тугой узел. Просто отдай нам мальчишку Отдай нам его тело, а душу можешь забрать себе И наслаждаться ею вечность - Хен! Идем с нами Туда, где твое место, Темная сестра - А ну, отвалите от него! - Хани… Сестра Ты нужна нам Мы будем ждать тебя, Сестра - Хен, я здесь! «Я подступил к грани!», осознал Минхо. «Все это мои собственные видения и ничего больше… Но как я упустил момент? Каким образом достиг грани? Где я был до этого и что произошло?! Что было в начале? Мне нужно вспомнить… нужно вернуться… Кошка. Да, точно! Кошка. Я помню ее… она умирала… и я подошел к ней, желая помочь… но, кажется, ее просто использовали… бедное животное… зачем… несчастное создание… так жестоко… теперь ей стало легче… она свободна… боль ушла… прости, что не смог сделать для тебя чуть больше… но что было дальше… одна тьма… или нет… дальше вышли те, кто сделал это… какой глупый и жестокий способ встретиться с нами… да… точно… я помню, кажется… у него что-то было в руках… но что… я… вызвал нежить… и они пришли… они сожрали их всех… до последнего вздоха… даже кошку забрали с собой… но не наелись… им было мало… было недостаточно… и тогда они захотели сожрать и Джисона… я пошел против них… не позволил… да… точно… Сони… он рядом, он здесь… никому не отдам… никогда… он мой… только мой… Джисон… Хани… где ты?…» - Хен? «Я чувствую тепло, исходящее от него… это его ладонь сжимает мою… как всегда… Джисон… мой маяк во тьме… Сони… я здесь…» - Хани, мне трудно открыть глаза… - Ничего страшного, хен. - Я слышу тебя… я здесь. Я никуда не ушел… не последовал за ними… ты снова позвал меня… и я остался… – прошептал Минхо. - Как всегда, – голос Джисона звучал надломлено, но так знакомо, по-родному. – Знаю… Это неважно, они все ушли… Ты устоял. Ты прогнал их всех. Всех. Хен, все в порядке. Все хорошо, слышишь? Травника и его компанию мы одолели… теперь можно и отдохнуть… Я согрею тебя. Ты, главное, снова не уходи туда, ладно? Хен? - Да… я здесь… я никуда не уйду… – Минхо медленно приподнял тяжелые веки. Голова раскалывалась на тысячи мелких частей, а глаза болели так сильно, будто их прижгли адским пламенем, – верный признак того, что он почти перешагнул грань миров, и теперь обиталище духов с огромной неохотой выпускало сознание ведьмы из цепких когтей небытия. Ночь окружила их с Ханом со всех сторон, и Ли мысленно изумился тому, сколько же времени прошло с тех пор, как они прибыли на место вызова – возможно несколько часов, два, три или даже пять. Этого он не мог точно определить. – Сони… – позвал Минхо. – Черт… как же я так… - Ничего страшного, – заверил «смотрящий». Он глядел на сирену, задрав голову вверх, прижавшись к ее телу, мерзнущему в дорогом кашемировом пальто, будто коала к стволу эвкалипта. Сшитое на заказ в одном из лучших ателье города «честерфилд» не просто очень шло Минхо, но и весьма неплохо согревало тело. Но только не сейчас. Не в такой день, как этот, когда сирену, охваченную отголосками замогильного холода, буквально колотило изнутри. Обвив талию Минхо руками, Джисон не желал выпускать ведьму из своих объятий. - Что ты такое говоришь? - Правду. Ничего же не произошло, – Хан прижался к Ли еще крепче. - А ты? Как ты сам? – Ли наугад, как слепой котенок, ткнулся носом в висок возлюбленного, с наслаждением вдыхая запах его волос – смесь ароматов мятного шампуня и спрея для укладки. - Со мной все хорошо, – улыбнулся Джисон. – Ты их всех раскидал. И меня прикрыл. - Я не очень хорошо помню, как… - Ничего страшного, хен, – успокоил сирену «смотрящий». – Я же здесь, с тобой, как всегда. Все идет как надо, хен. Скоро приедет Чанбин и отвезет нас домой. Он уже едет. - Зачем, Сони? Не надо было ему звонить… - Надо. Он все понимает. И пока ничего не скажет Бан Чану. - Это хорошо. - Мы приедем домой, покормим наших кошачьих детей, а затем ляжем спать, – Джисон с нежностью коснулся ладонью щеки возлюбленного. – И проспим с тобой до самого утра. А потом проснемся и закажем пиццу с ананасами и креветками… - Ананасы. Мерзость какая. - Тебе достанутся креветки, а ананасы я сам съем, договорились? Ли надул губы. - Два в одном. Как шампунь и кондиционер, – принялся уговаривать Хан. – Только это ананасы и креветки. А потом мы снова завалимся в кровать и будем спать до вечера, согласен? - Спать? Но я не хочу спать, – Минхо помотал головой из стороны в сторону, отказываясь от предложения Джисона, и «гифт» вспыхнул, понимая, что последует дальше за этими словами. Слияние с хеном в единое целое, подкрепленное частичкой его бушующей энергии, пробуждающей волю к жизни. Неоднократно уже видел такое. И переживал. Каждой клеточкой тела. Вот только на этот раз хотелось бы все-таки заняться восстанавливающим сексом дома, в любимой кроватке, среди взбитых пуховых подушек, а не опираясь спиной о стену грязной подворотни «Рынка», соседствуя с мусорными бачками и остатками бумажных рекламных флаеров. Страсть заставляла сирену дышать, ощущать себя живой и нужной. И Хан был готов полностью раствориться в Ли, доказывая этим, что именно он – та самая причина, ради которой Минхо стоит остаться в мире живых и не пересекать границу безвременья. Для них обоих не существовало слова «нет», а когда сил на секс уже не оставалось, они просто лежали в постели, крепко держась за руки. И засыпали с улыбкой на губах, для того чтобы, проснувшись, снова растаять друг в друге. - Хен~а, нам надо добраться до дома, – Джисон попробовал урезонить сирену. – А там уже… все что захочешь… я позволю тебе все… - Хочу здесь, – заявила ведьма, сверкнув глазами. Джисон сглотнул тяжелый ком, застрявший в горле: - З-здесь? Видимо, на этот раз нежить хорошенько постаралась, вытягивая из Минхо волю к жизни, капля за каплей – сирена хотела получить свой глоток энергии незамедлительно. - Да. Прямо тут, – «Бастет» потянулся к ширинке брюк любовника. – Сейчас же. Незамедлительно. - Хен! - Не хочешь? - Ты что!? Когда вообще я тебя не хотел?! Сирена маняще улыбнулась вместо ответа и Джисон тут же почувствовал, как низ его живота распирает от неистового горячего желания. - Бля… - Я знаю, – Ли медленно провел кончиком языка по верхней губе, слизывая выступившие мелкие капельки пота. – На тебе сегодня трусы из новой коллекции Calvin Klein. - Чт… - Ты забыл закрыть вкладку браузера, когда делал заказ. Мне нравится, – Ли оживал на глазах. – Новая версия, да? Мм, – Минхо просунул пальцы за пояс штанов «гифта» и скользнул ладонью по впалому животу. Хан ахнул – то ли от ощущения еще не до конца согревшейся кожи рук любовника, то ли от неожиданности. Ли подтянул Джисона ближе к себе и потерся о ширинку его брюк ляжками, открыто демонстрируя свое возбуждение. – Ничего лишнего, – голос сирены стал бархатистым. – Все как я люблю… - Ну так. Для кого заказывал-то? – притворно обиженно буркнул Хан. Он обхватил выпуклость между бедер любовника ладонью, а затем несильно сжал пальцы, и Ли тут же откликнулся коротким гортанным стоном. - Иди ко мне… - Хен… Я хочу отсосать тебе. Можно? - Конечно! О чем ты вообще спрашиваешь… - Хен… - Сони… возьми его до самого горла… ну же... - Кончи мне в рот, хен… – Джисон опустился перед Ли на колени, не обращая внимание на то, что пачкает одежду в мокрой грязи, оставшейся после недавно прошедшего дождя. Вжикнув молнией на ширинке, Хан широко раскрыл рот и уже приготовился обхватить губами стоящий колом пенис Минхо, как сердитый, полный недовольства знакомый голос прервал его намерения. - То есть, я лечу сюда, сломя голову и не пожравши, думая, что вас здесь чуть ли не заживо режут… а вы тут просто-напросто ебаться собираетесь! – едва ли не орал Со. Выглядел Чанбин весьма напуганным, что, впрочем, было неудивительно – когда они с Джисоном разговаривали в последний раз, не менее двадцати минут назад, поводов для радости у их квартета было немного. Но с того времени дела явно пошли на лад. По крайней мере, для «Бастет-Питера». - А что, сегодня без благодарных зрителей никак было не обойтись? – продолжал возмущаться Чанбин на чем свет стоит. – Или это такой вечер благотворительности? Что, я не пойму? Я заплатил за ужин, который даже не съел! Енбок, кстати, тоже. Знаете, вместо того, чтобы наблюдать за вашими … процедурами… я предпочту съесть бургер с двойной говяжьей котлетой. Нет, не вот этой, которую вы мне сейчас пытаетесь продемонстрировать, а нормальной такой котлетой, настоящей, для бургера! Который… нет, это сплошное блядство какое-то! Вы хоть живы? Все нормально? Да разлепитесь вы, еб твою мать! Вместо ответа Минхо схватил Джисона за подбородок и приблизил лицо юноши к своим губам, но не поцеловал его, нет. Насмешливо наблюдая за реакцией Чанбина из-под полуопущенных ресниц, Ли решил добавить каплю куража в простое и явное действие. Наклонив голову Джисона так, что шея «смотрящего» оказалась полностью открыта взглядам, сирена приникла носом к основанию яремной вены, нервно бьющейся под кожей от натиска страсти, а затем… высунула язык и медленно, влажно провела им по шее любовника. Хан откликнулся на ласку коротким вздохом. Покраснев под пристальным взглядом Чанбина до кончиков ушей, он тем не менее не сделал даже слабой попытки выпутаться из объятий сирены. - Ты хоть бы при Феликсе постеснялся, а! Ладно я привык, но… Кошак, эй! Он же еще не в курсе, как вам периодически башню сносит, – Со закатил глаза. - Вообще-то, в курсе, – подметил «Бастет», приветственно кивнув Енбоку, переминающемуся с ноги на ногу за спиной «смотрящего»: – И снова здравствуй, Феликс. - Добрый ве… м-да. Енбок смотрел куда угодно – на крыши домов, в отражении луж под ногами, на звезды, блестевшие на ночном небе, но только на не Минхо и Джисона. И, конечно же, не на явные признаки их возбуждения, требующего безотлагательной разрядки. - Так. Ну все. Давайте, ставьте на паузу ваши лобызания и шагом марш, гуськом в мою тачку! – взорвался Чанбин. – Я оставил ее прямо за углом. - Там же знак! – пискнул Джисон. - Срать на знак, – отмахнулся Со. – Только не говори мне, что вы свою тачку поставили на платную стоянку. - Ну и зря. - Тц! - Это ты у нас сегодня бунтарь, Ворчун, – Минхо на секунду оторвался от шеи Джисона. - Беру пример с лучших… Лизун, – прокомментировал Со попытки лунной сирены раздеть своего «смотрящего». Чанбина было не удивить методом Минхо спешно восстанавливать потерянную на той стороне жизненную энергию за счет секса. Сон и общение с котооборотнями тоже давали свои результаты, но действовали они гораздо медленнее и непродолжительно. Когда-то, в пьяном разговоре, Бан Чан сболтнул о несколько нестандартном способе лунной сирены вернуть себе силы, быстром и действенном, к которому та прибегала не так уж и часто, руководствуясь собственными принципами, но только с Ханом он перестал быть процедурой, схожей с медицинской манипуляцией. – Эй! Может, оставишь хоть маленький кусочек Джисона на ужин? – предложил Чанбин, но подойти к «Бастет» вплотную все же не решился, больно уж ведьма в этот момент напоминал тигра, пожирающего антилопу. Хан сдавленно пискнул вместо смеха. - Может, уже поедем? – Феликс изо всех сил старался не отрывать взгляда от широкой трещины, расколовшей стену дома напротив почти надвое. Получалось из вон рук плохо – краем глаза Енбок ухватил белую ткань брифов Джисона, виднеющуюся сквозь прореху расстегнутой ширинки штанов, но попыток сохранить лицо он все же не оставил. - Мысль несвежая, но неизменно хорошая. Двигаем! Феликс, допрыгай до машины зайчиком и заведи мотор, пока мы ползем. - Ладно, – Енбок рванул с места. - Давайте, медленно встаем… Вот так. Ногами, Джисон, ногами… И, кстати, я что-то не вижу тел. Странно. Вы куда их подевали? До нас уже приезжала группа «перевозчиков»? Или сразу «чистильщиков» позвали? – Чанбин в изумлении озирался по сторонам. По словам Хана, успевшего описать ситуацию кратко, но довольно подробно, нападавших, включая травника, насчитывалось не меньше семи. Но на протяжении всего пути от машины до тупика, в котором приходили в себя после схватки Минхо и Джисон, Чанбину не удалось встретить никого – ни запоздалого пьянчужку, ни дворника, что уж было говорить о ренегатах. Огромные лужи, разлитые по асфальту и размерами больше напоминающие озерца, покрывались мелкой рябью. Слабый ветер гонял изорванный полиэтиленовый пакет по асфальту, высоко над головой мигала лампочка уличного фонаря и скрипела неподалеку ржавыми петлями железная дверь, которую кто-то из продавцов позабыл запереть. Даже цепная собака ночного сторожа, обычно заливающаяся лаем как сумасшедшая, и то молчала. Рынок погрузился в сон до утра. Рядом не было никого и ничего, что могло бы сойти за хилый намек на недавнюю драку между агентами и ведьмами-ренегатами. Со пребывал в недоумении. - Где этот травяной хмырь и его компашка? – спросил он. – Сколько их было? Хан, ты говорил, их вроде было семеро? - Да. - И? - И все. - И все? Что и все? Нам как-никак придется отчитываться. Писать долгие и нудные рапорты о произошедшем, чтоб их. Вы же сказали, что беспокоиться не о чем… но тут и впрямь – не о чем. Минхо?.. - Их нет. - Это я вижу. - Их нет, Бин. Никого. Всех забрали. - Забрали. - Да. - Всех. - Да. Знаю, не смотри на меня так. - Ясно. Ладно. Чанбин начал постепенно понимать, что Минхо подразумевает, говоря о том, что нападавших нет. Их и впрямь больше не было. Именно так работала вызванная на подмогу «Бастет» нежить. Но обычно от противника оставался хоть какой-то след, то, в чем призраки не нуждались по той простой и понятной причине, что мертвым не требуются предметы обихода, необходимые живым, такие как часы, обувь, сумки или телефоны. Способность Минхо к некромантии приводила в настоящий трепет, но управлять ею было нелегко. «Бастет» был наделен удивительными способностями, но каждая из них являла собой скорее ящик Пандоры, чем благословение. До знакомства с Минхо Чанбину лишь однажды удалось столкнуться с некромантом, вышедшем на пенсию седым стариком, отказавшимся применять дар из-за потенциальной опасности, которую он представлял, в том числе и для своего владельца. А еще из-за того, что после каждого «сеанса» некромант приканчивал не менее двух литров виски за раз. К сорока годам его поджелудочная взбунтовалась и с играми в наследника Харона пришлось завязать. Нежить уничтожала души на корню – такова была суть тех, кто уже не мог считаться частью мира живых. Случалось, нежить питалась воспоминаниями или способностью говорить и слышать. При таком раскладе души оставались с владельцами, но нетронутыми их назвать было нельзя. Скорее отравленными, подточенными гнилью, – и неизвестно, что из этого становилось худшим вариантом. Но так чтобы нежить забрала себе все без остатка? Ничего подобного Со еще увидеть не удавалось, за все время совместной работы с «Бастет». В этот раз не осталось ничего, даже кусочка одежды от тех, за кем пришли жители другой стороны. Капли крови, и то не нашлось. Все вылизали. Начисто. «Господи… Кого ж ты в этот раз вызвал, Минхо? Берсерков? Насколько же голодными они были?», нахмурился Чанбин. «И чего тебе стоило не отдать им Джисона?» - Тачки нападавших где-то рядом, – «Бастет» поднялся на ноги, опираясь на руку своего «смотрящего». – Одну из них я точно уже видел. Черный седан с красной полосой на водительской дверце. Уверен, это она. - Где видел? - Да здесь же. Мелькала, когда мы приезжали в прошлый раз с рейдом. - Так, ясно. Хоть что-то. - Завтра расскажу подробности, – Минхо заботливо расправил замявшийся ворот куртки Хана. – Но сейчас нам с Джисоном нужно домой. - Очевидно, – кивнул Со. – Я сам позвоню Бан Чану. Скажу, что с вами все в порядке и мы увидимся утром. - Думаю, нам с хеном не помешает пара дней отгула, – Хан покачал головой. - Разумное решение, – согласился Чанбин. – Хотел спросить, найдется ли для меня свободная комната в вашем замке? - Конечно найдется. О чем ты спрашиваешь? – удивился Джисон. – Хочешь остаться? Сегодня? - Да. Пригляжу за вами. - Да не нужно, слушай… Все нормально. - Нет уж! И я хотел бы оставить с ночевкой и Феликса. Денек выдался… - В той же комнате? – осклабился Минхо. - Очень смешно. Ха-ха. Приз дня за искрометное остроумие. - Я вполне серьезно. - Уймись, кошак. Ты еле стоишь на ногах, а все туда же. - Туда же я сделаю в спальне, когда приеду домой… - Как же хорошо, что я выработал иммунитет против твоих острот! – Чанбин патетично воздел глаза к небу, но продолжить перформанс, несвойственный его натуре, Со не удалось из-за крупной дождевой капли, шлепнувшейся ему ровнехонько на кончик носа. – Черт! - По твоей физиономии так и не скажешь. - А придется, – Чанбин оттер каплю воды с кожи и внимательно посмотрел на Минхо, не слишком уверенно державшегося на ногах. Казалось, еще немного, и Ли поведет в сторону, но руки Джисона, крепко ухватившего ведьму за талию, не позволяли этому произойти. – Давай помогу. Обопрись на меня, – предложил Со, шагнув к парочке, но сирена едва не отшатнулась, нацепив на лицо выражение искреннего возмущения: - Охуел? Это че за день обнимашек? Я тискаюсь только с Джисоном! - Ох, ты господи… Да хоть утискайся с ним! – вспыхнул Чанбин. – Серьезно, ты можешь не думать в такие моменты о ебле? А впрочем… - Какая же это ебля? Это – фроттаж, – уточнил Минхо. - Иди ты в жопу! Нет!!! Не говори ничего, прошу тебя! – Чанбин поспешил прервать сирену, уже открывшую рот для очередной порции подколов. – Давайте просто сядем в машину, спокойно, как я надеюсь, доедем до дома и каждый займется своими делами, не будем уточнять какими. - Ты – скучный, – протяжно зевнул Минхо и, немного подумав, цапнул Хана за мочку уха. – Но ладно. «Хоть бы доехать по-человечески», мысленно взмолился Чанбин, но его просьбы, обращенные к невидимым богам, отвечающим за разум и выдержку, остались незамеченными. Шоссе, ведущее к дому Минхо и Джисона, оказалось совершенно свободным от машин (в разгар рабочего дня о подобном и мечтать было бы глупо), и это внесло нотку радости в общее настроение, но остальное… Никогда еще прежде Со не чувствовал себя настолько третьим лишним (четвертым, в его случае) и не мечтал одновременно ослепнуть, оглохнуть и лишиться кратковременной памяти. И ладно бы, сиди он в машине один – наедине с «Питером» и «Бастет», которому снесло башню от неистового желания как можно скорее восстановить утерянную часть жизненной энергии. Но рядом, на пассажирском сидении, по правую руку от Со, замер Феликс, и это стало самым неловким моментом, произошедшим с Чанбином со времен намоченных штанишек в раннем детстве. - Я очень прошу вас рассесться по разным углам заднего сидения, – сказал Со. - Это еще зачем? – полюбопытствовал Джисон. - Наивно полагать, что я до него таким образом не дотянусь, – Минхо был почти оскорблен предложением Чанбина. - Ладно вы меня не щадите – так хотя бы Феликса пожалейте! - Можно подумать, ты много о нем знаешь, хм, – туманно отозвался «Бастет», и Чанбину совсем не понравился тот подтекст, который Ли ненавязчиво вложил в слова. «Че за нахуй еще такой?», подумал Со, украдкой глянув на Енбока. Сирена сосредоточенно смотрела прямо перед собой, на дорогу, уходящую под колеса автомобиля, коротко покусывая побледневшие губы, и Чанбина внезапно осенило запоздалой мыслью о том, что его ведьма толком не успела поесть. Сорвавшись вслед за ним на зов Джисона, Феликс даже не догадался прихватить с собой недоеденный бургер. Кажется, ведьма едва успела надкусить булочку, посыпанную кунжутом, и сделала пару глотков лимонада. Вот тебе и весь обед. От одной только мысли о том, что он был бы вынужден функционировать целый день, продержавшись на легком завтраке и глотке лимонада, Со почувствовал себя исключительно скверно. А тут Феликс – и без того питающийся как птичка. - Ты что, голодаешь, что ли? – как-то спросил Чанбин. - Нет, с чего ты взял? – ответил Енбок, слишком поспешно для того, чтобы избежать подозрений. «Ну и нахера оно?» Стрелка весов при взвешивании островной сирены постоянно колебалась между шкалой «недобор массы тела» и «низшая граница нормы». Но через какое-то время Чанбин начал всерьез предполагать, что подлинная причина ведьминских посиделок, устраиваемых Минхо, это ни что иное, как попытка накормить Енбока, чувствующего себя слишком обязанным, чтобы воспользоваться лазейкой и отказаться от сытных угощений, приготовленных лунной сиреной. Что ж. Если так, то это был весьма умный ход. Готовил Минхо божественно, к тому же младшая ведьма слишком уважала старшую, а, значит, план сработал. - Феликс, – позвал Чанбин сирену, и она тотчас же обратила к «смотрящему» вопросительный взгляд. – Открой бардачок. - Зачем? – стушевался Енбок. «Че это с ним? Презики, что ли, увидел? Тоже мне невидаль! Ну да, есть чем гордиться, это факт. Было бы еще с кем разделить этот успех». - С правой стороны лежат фитнес-батончики. Там есть зерновые, есть с ягодами, а есть… - Я не хочу, спасибо, – Феликс отрицательно покачал головой. - Слышь! Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, – Чанбину стоило немалых усилий сдержаться и не закатить глаза от раздражения. – Мне просто некогда тратить время и откачивать тебя от голодного обморока. Я же знаю, что ты не пожравши – мы толком и поесть-то не успели. - Ты не покормил подопечную ведьму?!? – донесся с заднего сидения возмущенный голос Минхо. – Охуел?! - Хен, просто продолжай заниматься тем, чем ты занимался, – произнес Чанбин с нажимом. – Мы разберемся сами, хорошо? - Хм, – фыркнул «Бастет», с силой пиная ногой водительское сиденье. Раз-другой-третий. Нуждающийся в энергетической подзарядке Минхо вел себя хуже пьяного бомжа. - Эй! Я за рулем, вообще-то! Хен, блядь! - Хен не блядь. Хен – честная давалка. - Господи… Просто потерпи немного, лады? Я сверну за светофором направо, попробую проехать через жилой квартал. Таким образом, сумею сократить время в пути минут на восемь. - Ты же сам сказал мне отлипнуть от Джисона, – Ли повторно зарядил ногой в спинку водительского сидения, да с такой силой, что на этот раз подпрыгнул даже Феликс. Чанбин же только скрипнул зубами от досады, но промолчал. – Чем же я тогда должен, по-твоему, заниматься? Воооот, поэтому я внимательно слушаю вашу с Ликсом беседу. - Да будто мне не видно в зеркале обзора, куда ты тянешь свои лапы! Не знал, кстати, что у тебя настолько длинные руки. - Ой, это ты еще не видел… - Не продолжай. Не надо. - Уверен, дома найдется десяток яиц, молоко и помидоры. Как только приедем, я сразу же приготовлю овощной омлет и накормлю Ликса, – посерьезнел Минхо. – Помнится мне, с ужина осталось немного рагу… Негусто, но на перекус хватит. - Не думай об этом, хен, – отозвался Феликс. – Твое состояние сейчас гораздо важнее. Поесть Енбок и впрямь не успел, и одно только упоминание о еде заставило желудок сирены сделать кульбит. - Это не так. - Хен… - Тогда просто послушай Чанбина и съешь хотя бы один батончик. Он заказывает их у местного производителя, небольшой семейной фирмы. Я их тоже иногда беру, так что на своем опыте говорю – они правда хороши. Рекомендую попробовать вариант с зерновыми. Сытные и для кишечника полезно, никаких запоров. - Кошак! – гаркнул Чанбин. - Тебе бы тоже пару батончиков с зерновыми не помешало, а то слишком уж лицо унылое. Не иначе как и впрямь запор замучил, – заботливо проговорил Минхо, и Хан поддержал его порцией одобрительного хихиканья. - Не подползай к нему ближе, Джисон! Я все вижу в зеркале! И твою кривую физиономию тоже! – огрызнулся Со. – Так, приехали. А вот и господин Бан. Не ждали, а мы пришли. Экран новенького «Самсунга» Чанбина (фирма, которой он был верен, как лебедь своей паре), водруженного на подставку приборной панели, вспыхнул сигналом входящего. Звонок, именуемый как «Неспящий в Сеуле», не сулил ничего хорошего. – Твою ж мать! – прошипел Со. - Ты еще не связался с ним? - Нет. Когда мне было? - Командир Бан? – тихо спросил Феликс. Чанбин кивнул: - Ага. Да. А ты съешь конфетку, то есть батончик. - Что скажешь ему? – Енбок занервничал. Ситуация, и без того неприятная, грозила обернуться настоящим скандалом. Выговором, как минимум. - Точи батончик передними зубками. Я все разрулю. - Рулила-водила, – хихикнул Минхо с заднего сиденья. – Ликси, скажи, водила тебя уже потрогал? – елейным голосом поинтересовался «Бастет» и зерновой батончик, который Енбок выудил из бардачка, едва не вывалился у него из рук. – Его любимая шутка, кстати. - Сегодня ты прям в ударе, хен. Не будь Чанбин вынужден тщательно следить за дорогой, он с удовольствием закатил бы глаза как можно дальше. Но, увы, еще минимум минут двадцать он был лишен доступа к этой сомнительной радости. С Бан Чаном, конечно же, стоило связаться раньше. Согласно инструкциям, это следовало сделать, как только Чанбин и Феликс прибыли на подмогу к Минхо, а по-хорошему, еще раньше – сразу же после того, как поступил звонок от Джисона. Но что уж было теперь говорить? Форс-мажор заставил агента поступиться правилами и неслабо понервничать, но закончилось все в итоге нормально. Вроде бы нормально. К тому же (в этом Чанбин был уверен больше, чем в себе), до Криса наверняка уже дошли обрывки информации, касающейся произошедшего на «Рынке». Решив, что Бан Чан и его любовь к отчетности подождет, Со бросил в динамик короткое: «Все в порядке. Мы с Феликсом едем к Хо и Сони домой. Бригада «чистильщиков» не требуется. Позже я перезвоню, хен. Гарантирую здоровье и безопасность каждого», показательно подчеркнув неформальность обращения, несвойственную агентам, находящимся при выполнении оперативного задания, а затем отключился от линии. - Уверен, что сам справишься? – мяукнул Минхо. - Сейчас? Абсолютно. Сочинять объяснительные будем все вместе. Вероятнее всего, Бан Чан захочет нам оторвать голову, но мы что-нибудь придумаем. Для начала… утром. Конечно, сейчас никто из нас не находится в нужной кондиции. Обсудим все между собой. Я не собираюсь ни о чем умалчивать или кого-то покрывать, хен. Но ты и сам поступил бы таким же образом. - Договорились, – вяло отреагировал Минхо. – Все живы, это главное. Энергии, вложенной в поцелуи Джисона, хватило ненадолго, и сирена начала медленно киснуть, впадая в дрему. - Есть что-то, что я должен знать прямо сейчас? Никто из гражданских не пострадал? - Нет. - А свидетели? - Их не было. - Хорошо. - Я бы не стал молчать об этом. - Я обязан был уточнить, раз ситуация осложнилась. Пойми меня правильно, хен. - Я все понимаю, – голос Минхо слабел. - Бин-хен, включи обогреватель, – тихо попросил Хан. - Черт! Как он там? – вспыхнул Чанбин. - Мы скоро? – спросил Феликс, заглатывая батончик одним махом. - Почти на месте. Из-за ремонта пришлось дать небольшой круг. Сссука! Как назло! Что там с кошаком? Ликс, глянь, а то я не могу, здесь дорога неслабо петляет. Енбок вывернулся назад. - Ну?! - Сильный озноб. И дыхание тяжелое. Сони держит Минхо-хена за плечи, но, кажется, это не очень помогает, – разволновавшись, Феликс сильно, почти до крови, закусил губу. - Ясно, – Чанбин вывернул рубильник обогревателя салона на максимум. - А нам точно не надо в больницу? – обменявшись с Ханом сочувственными взглядами, Феликс развернулся обратно. На сетчатке глаз, как выжженная, отпечаталась картина объятий «смотрящего» и привалившейся к его плечу лунной сирены. - Не надо, – отрезал Со. – Джисон – его больница. - Все будет хорошо? – понизил голос Енбок. - Угу. - А если… – еще тише спросил Феликс. - Никаких «если». Но если… эх… Давайте доедем до дома! - Ладно, – пошуршав оберткой из-под батончика, Енбок сжал пеструю фольгу в комок и, немного поразмыслив, отправил его в карман куртки. - Зачем? – удивился Чанбин. – Кинь в бардачок. Я все равно на днях буду его чистить. - Не надо, все нормально. - Он у нас аккуратист. Возьми на заметку, – прозвучал слабый голос Минхо. - Я уж думал, что ты там помираешь, ан нет. Если шутки шутишь свои пошляцкие, значит, жить будешь, – хмыкнул Со. - Смеешься? – возмутился Минхо, и на мгновение его голос обрел прежнюю силу. – Кто тут вообще собрался помирать? Лично я планирую ебаться всю ночь напролет. Чего и тебе желаю. - Давай сначала доедем. У вас тут не дорога, а полоса препятствий. Ты знал, что у вас новые жильцы в доме при въезде в поселок? – Чанбин вывернул руль вправо. - Теперь – да. - Ночью переезжать – самое то, конечно. - Они ж не знали, что у нас тут экстренная ситуация. - Все равно тупо. - Как скажешь. Прибавь газу. - Нельзя. Мы уже въехали в жилую зону. - Я разрешаю тебе сбить пару вредных старушек, если понадобится. - Я, конечно, слышал, что кошки привыкают не к людям, а к дому, но… - Ну вот и живи теперь с этим знанием! - А как же тогда я? – шутливо возмутился Джисон. - Ты – мой дом, – спокойно заявил Минхо. - Бля, – после минутного молчания произнес Чанбин. – Давно я себя так неловко не чувствовал. Как будто к вам обоим в трусы залез. - Слава богу – нет. Но у тебя есть шанс. - Упаси боже. Ты всегда был охуительно красивым, хен, но нет. А лезть к Джисону… это как будто ты совращаешь своего младшего брата, которого у тебя никогда не было. - Ну спасибо, – притворно обиженно надулся Хан. – Что за странное мнение? Может, я альфач в десятом поколении и всегда сверху. - Хани хочет сверху? – пропел Минхо, и Енбок уже просто не смог сопротивляться румянцу стыдливости, который охватил все его тело, от макушки до пят. Феликс отлично понимал, чем обусловлен поток пошлых шуточек, которыми лунная сирена кидалась, как Мартина Навратилова теннисными мячиками, но все равно чувствовал неловкость, смешанную с восхищением, продиктованную тем, как «Бастет» держался, переживая не самые лучшие моменты душевного состояния. Вот на кого следовало равняться. Правда, такой своеобразной больнички, как Хан Джисон, у Феликса не было. Пока не было. Енбок осторожно скосил глаза влево, туда, где на водительском сидении восседал Чанбин («Торин». Король гномов…»). Смотрящий» напряженно следил за дорогой, изредка кидая взгляд в зеркало заднего вида. Со изо всех сил старался не выдать своего волнения, ни случайным резким движением, ни мимикой, но ладони, сжимавшие руль подчеркнуто крепко, выдавали его чувства. Впрочем, Феликсу казалось, что вспухшие от напряжения вены на запястьях «смотрящего» смотрятся откровенно соблазнительно. И многообещающе. «Такими бы руками...», подумал Енбок, и тут же икнул от неожиданности – колеса Chevrolet Tahoe перевалили через дорожный ограничительный порог, подбросив пассажиров вверх, под самый потолок. - Приношу всем извинения. - Забей, – отозвался Минхо. – Так ни один стояк в мире не выживет. - Уверен, Джисон уговорит его воскреснуть. - Трудяжка моя, – ласково промурлыкал Минхо, подтвердив предположения Чанбина. - Впереди еще один ограничитель, – вдруг сказал Енбок. - Что? Разве? – Чанбин подсветил шоссе, прибавив мощности головным фарам, но разглядеть дорожный порожек ему не удалось. – С чего ты взял? - Вижу. Стоявший на обочине дороги Джек помахал рукой, и Феликс кивнул ему, благодаря за предупреждение. - Если Енбок так говорит, значит, так оно и есть, – обронил Минхо. – Сбрось скорость. - Что у вас за тайны такие, все никак не пойму? – проворчал Чанбин, всматриваясь в дорожное полотно. – То чаи гоняют, то шушукаются по углам, то… Черт! – Со изо всех сил ударил по тормозам. Из темноты на него выпрыгнула покатая спинка ограничителя, не раскрашенная, как водится, в яркие предостерегающие цвета, а обычная фабричная резина, совершенно незаметная глазу ночных водителей. – Твою мать! Что за нахуй? Так ведь и убиться можно! - Хен! – возмутился Джисон. – Осторожнее! - И впрямь, ограничитель… – растерянно проговорил Со. – Откуда ты… – он перевел взгляд на Феликса, втянувшего голову в плечи. – Не припомню, чтобы эта хрень здесь была. Да и кому вообще в голову пришло? На этом повороте мало кто бывает, так какого черта? Откуда ты узнал о нем? - Просто недавно гостил у ребят и, возвращаясь домой, обратил внимание на дорожные работы, – пискнул Енбок первое что в голову пришло, игнорируя громкое фырканье, доносящееся с заднего сидения. – Могли, конечно, и просто ремонтировать покрытие, но я подумал, что лучше уж перебдеть. Правда, ведь? - Перебдеть – дело хорошее, – согласился Чанбин, трогаясь с места. – Все нормально? Никто из трусов не вылетел? - Я их вообще не ношу, поэтому мне плевать, – проинформировал Минхо. - Ну, примерно как-то так я и думал, – Со покачал головой. – Тебя совсем развезло, я смотрю. - Не путай прямолинейность с пиздежом, – рявкнул Минхо, и Хан тут же начал шептать на ухо сирене что-то ласковое, что-то, отчего ведьма сразу же размякла. «Да он же из тебя веревки вьет, хен. С ума сойти можно!», подумал Со. «Как хорошо, что Джисон на нашей стороне. Почему я раньше об этом не думал?» - Да-да… Как хорошо, что мы почти доехали. - Ну так что, переночуете у нас? – спросил Хан. - А что нам остается? – решил за себя и за Феликса Чанбин. - Я не могу, – замотал головой Енбок. - Почему? Тебя дома кто-то ждет? – сузил глаза Чанбин. - Нет. - Собачка, кошка, попугайчик? - Да нет же. - Любовник, – хрипло хохотнул Минхо. - Правда? – вскинулся Чанбин. Почему-то его задели эти слова. - Хен шутит, – твердо заявил Феликс. - С ним такое часто случается, – ответил Со, но подозрительность из взгляда не убрал. - Какая тебе разница, спит он с кем-то или нет? – поинтересовался Минхо. - Ну… если его кто-то ждет дома, то надо позвонить человеку и предупредить… - Какая забота. Ха! – «Бастет» бесцеремонно оборвал Чанбина. – Лучше скажи, ты опять матери про невесту наврал? - Какая невеста? – ошарашенно спросил Феликс, вытаращившись на «смотрящего». - Никакая. Он шутит. Шутит он. - Ааа… - Конечно, шучу. Невесты-то никакой нет. Но вот если жених… – хохотнул Минхо, и Енбок снова вопросительно уставился на Чанбина. Вместо ответа Со отрицательно покачал головой. - Скоро будем на месте. - Он всегда такой после заданий? – спросил Феликс. Пикантные сцены секса «Бастет» и «Питера», на которых он порой натыкался в разгар рабочего дня где-нибудь не в самом укромном уголке офиса, внезапно заиграли в сознании новыми любопытными красками. Что если, парочку в эти моменты одолевала не банальная похоть или страсть, а желание соединить их энергетические потоки? Хотя одно другому могло и не противоречить. С этими двумя нельзя было знать наверняка. Когда Енбок оставался в доме боевой пары с ночевкой, любовники изо всех пытались вести себя в постели как можно тише, занимаясь сексом безмолвно, словно две немые мышки, стараясь не ставить гостя в неловкое положение. Но провести хотя бы один вечер без совокупления, они, конечно, не могли. Чаще всего срывался Джисон. Он начинал с негромких вздохов, перерастающих по мере приближения к оргазму в короткие рваные стоны. И всегда заканчивал, поднявшись на пик наслаждения, громким протяжным криком. Очень скоро Феликс выучил все оттенки эмоций, которые испытывал его приятель во время занятий любовью со своей ведьмой. Настоящая энциклопедия наслаждения. Впрочем, с этим еще можно было смириться. Но если к звуковому сопровождению Джисона присоединялся Минхо, то он был тем, кто не сдерживался. Все или ничего. Или лунная сирена молчала как сыч, или превращалась в настоящего тигра, жадно пожирающего добычу. Звучал Минхо в такие часы… впечатляюще. Частенько, после подобных ночей, Джисон даже не имел сил выползти на кухню, к завтраку, который лунная сирена приносила ему в постель, и продирал глаза не раньше полудня. Феликс слукавил бы, скажи он, что не ощущает зависть в такие моменты. Только не понимал, чему завидует больше: завтраку в постель, отменному сексу или обоюдной нежности партнеров, пропитавшей собой воздух до последней молекулы. - Такой? – Чанбин сморщил нос, всерьез задумавшись над вопросом Феликса. – Ну, бывает. Когда посильнее прижмет. Ты привыкнешь. Я вот привык. Почти. - Раньше, с другими «смотрящими» я себе такого не позволял, – послышался голос Минхо. – Но Хани – моя чаша, мой дом, мое сердце. Я его люблю. - Хен… – тихо отозвался Джисон. - Пусть знают. - Они знают, – в голосе Хана звучала улыбка. - Ладно, признаю: сегодня кошака задело чуть сильнее, чем обычно, – пожал плечами Чанбин. – Но, слава богу, мы уже на месте. Выгружаемся, господа. Внедорожник мягко подкатил к изгороди дома. Над калиткой вспыхнула лампочка автоматического ночного фонаря, подсветив подъездную дорожку и тропинку, ведущую к двери коттеджа. Тени, отбрасываемые сиянием фар, забегали по стенам строения. Кусты роз, давно отцветшие и подстриженные, после того как с них облетел последний лепесток, были предусмотрительно укрыты кусками белой ткани, обхваченной бечевкой ближе к земле. Хозяин позаботился о саде, подготовив участок к грядущей зимовке. И подобным образом он отнесся и к пруду, затянув округлую выемку в земле куском черного полиэтилена, придавив края пленки булыжниками. На дне водоема спала крупная старая жаба, а контейнеры с белыми нимфеями – гордостью Минхо-садовника, давно переместились в подвал дома. Даже мягкие подушки, по обыкновению разложенные на сидениях в чайной беседке, и то были убраны. Природа готовилась к зиме, и так же поступил и «Бастет». - Мы дома, хен, – сказал Джисон, с трудом подавив зевок. - В постельку? Мы идем в постельку? – спросил Минхо. Бодрости в его голосе заметно прибавилось. «Не зря говорят, что дома и стены лечат», подумал Енбок. - Вы с Джисоном в постельку, а мы с Феликсом к холодильнику. Потом в душ. А затем уже отправимся по комнатам. И только в таком порядке, – отчеканил Со, заглушая двигатель. - Нет. Сначала надо покормить наших детей, – безапелляционно заявил Минхо, вылезая из машины, поддерживаемый руками Джисона. – Надо покормить СунДунДо, слышишь, Хани? - Конечно. Само собой, хен. Я все сделаю. - Нет, я сам, – заупрямился «Бастет», выворачиваясь из рук любовника. - Хен, прекрати так делать! Стой спокойно! - У тебя какой-то фетиш на кормежку, что ли? – предположил Чанбин. – Да успокойся, покормим мы с Феликсом ваших зверей. - Конечно, покормим, – заверил Енбок, хлопая дверцей машины. Легкое чувство голода вновь напомнило о себе – батончик лишь заглушил, но не избавил от него полностью. - Зверь – у меня в штанах, господин Со. А СунДунДо – наши с Джисоном дети, – Минхо укоризненно взглянул на Чанбина. – Стыдно не знать этого, стыдно. - Мне всю дорогу было стыдно, но я же как-то выжил, – парировал Со. - То, что ты пережил, в миру зовется агонией. - Буду знать. Подхватив Минхо под локоть, Джисон прошагал по тропинке, ведущей к дверям коттеджа, и, повернув ключ в замке, выглядящем слишком древним и традиционным для жилища двух высококлассных агентов, вошел в дом. Следом за хозяевами двинулись и гости. Под ногами Минхо тут же закрутились соскучившиеся и порядком оголодавшие котооборотни, и сирена, опустившись перед зверьками на корточки, что-то замурлыкала им в уши, каждому по очередности. Что-то, отчего коты тут же успокоились, усевшись в ровный ряд перед хозяином. - Кто скажет, что ты их не зачаровал? – усмехнулся Со, расшнуровывая ботинки. - В этом доме никто никого и никогда ни к чему не принуждает. Все, что происходит внутри этих стен, всегда случается исключительно по собственному желанию, – Минхо почесал Суни за ухом. Старший из котооборотней блаженно прикрыл глаза, в ответ на ласку, и коротко мяукнул. - Перееду к тебе жить, когда выйду на пенсию. - Буду брать с тебя плату и поселю в подвале. - С чего это сразу в подвале? – возмутился Чанбин с такой обидой, что Феликс, не удержавшись, рассмеялся. - Ну ты же гном. - И что? - Будешь рыть пещеры, искать алмазы… или что вы там делаете? Я тебе даже лопатку куплю. Специальную. Купим ему лопатку, Хани? - Конечно, купим, хен. Можно даже именную, – подхватил шутку Джисон. - Идите оба в задницу! - Спасибо за благословение. Но как-нибудь справимся и без напутствий. - Да господи… - Ладно. Шутки в сторону, – Минхо скинул пальто с плеч. Джисон, стоящий рядом в ожидании, тут же подхватил падающую на пол одежду. Его движения были четкими и скупыми, ничего лишнего – происходящее повторялось столько раз, что превратилось в своеобразный ритуал. Отряхнув рукава «честерфилд» от налипшей грязи, Хан отправил пальто в платяной шкаф, вслед за своей курткой, а дальше принялся за обувь – вначале переобув хена в мягкие домашние тапочки, и только потом сменил и свои кроссовки. Все это время Минхо позволял «обслуживать» себя, вытянув вперед для переобувания сначала одну ногу, а затем другую, аккуратно придерживаясь за шею Джисона рукой, чтобы не упасть. Наблюдающий за этой картиной Феликс едва мог удержать сердце от болезненных уколов легкой зависти. Легкой, но все-таки ощутимой. - Корм на кухне, в нижнем ящике шкафа, самого ближнего к двери, – принялся инструктировать Минхо. – Тот, что с коричневыми круглыми ручками. На одного котооборотня – не больше половины мерного стаканчика. Он там же, на шкафу. На стаканчике есть отметка. Сверх положенного не насыпать, ни в коем случае! Котооборотни будут требовать добавки, особенно Дуни, но не ведитесь на это. Да, Дуни, я про тебя говорю. Можешь даже не смотреть на меня так, я все знаю! И вы, ребята, тоже поешьте, пожалуйста. Феликс, ты слышишь меня? - Да, – отозвался Енбок. - Ликси? - Да, хен. Я поем, правда. - Хм… да… – с сомнением пробормотал «Бастет». – Залезайте в холодильник и берите из него все, что вам понравится. В кастрюле – вчерашний кимчичиге , а в латке – тушеные говяжьи ребрышки. А СунДунДо я сам утром покормлю. - Он даже во сне о своих зверятах будет думать, – покачал головой Со. - Утром разберемся. Я встану рано, – «Бастет» поочередно погладил по спинке каждого котооборотня, никого не обделив вниманием. – Бегите на кухню. Скоро вас покормят. Папа Хо сегодня немного устал. Зверьки, один за другим, потянулись на кухню, боевито задрав хвосты вверх, и Минхо проводил пушистую процессию взглядом, в котором плескалась неподдельная нежность. – Чанбин, – позвала лунная сирена. - Да? - Поговорим обо всем. А пока что никаких звонков. - Мы уже вроде все решили насчет этого. - Просто хотел удостовериться. Располагайтесь в комнатах. Ешьте и отдыхайте. Спокойной ночи, и… спасибо, ребята. - Спасибо, – присоединился к благодарностям Хан. – За то, что ответили на звонок и приехали. И за то, что довезли. - Да не за что, – усмехнулся Чанбин. – Мы же команда. Но свою тачку будете забирать сами. - Договорились, – Хан обменялся с островной сиреной взглядами. Перехватив локоть Минхо поудобнее, Джисон, наконец, собрался проследовать в спальню и приступить к тому, в чем они оба с хеном так нуждались. – Я ее завтра сам заберу. А теперь мы вас оставим. - Джисон, – обратился Со к Хану. – Пара слов для тебя. - Для меня? – «гифт» обернулся, с опаской поглядев на Чанбина. - Да. Ты об этом, конечно, молчишь, и я понимаю почему. Но если ты думаешь, что неправильно поступил, позвонив мне, то я так скажу – ты все сделал верно. И Минхо со мной согласится. Помявшись, Хан кивнул. Мысли, одна тяжелее другой, одолевали его на протяжении всего пути до дома – Чанбин являлся достаточно опытным агентом, чтобы понимать то состояние, в котором пребывал младший коллега. Даже если подобная сегодняшней ситуация уже происходила и не единожды, переживать ее раз за разом было боязно… и неприятно. Каждый раз. Но окунаться в невеселые мысли с головой, конечно, не стоило. Гораздо важнее было позаботиться о Минхо, поэтому Джисон предпочел вступить на путь временного избегания проблематичного вопроса и уподобиться Скарлетт О'Хара с ее коронным: «Я подумаю об этом завтра». Тем более что ночь у него предстояла жаркой. - До утра, – бросил Минхо, исчезая в недрах жилища, и через секунду-другую за ним последовал и Джисон. А еще через пару минут дом огласил тихий стон: «Бастет» принялся за дело. - М-да. Помнится, кошак собирался затеять ремонт в спальне. Поменять мебель, напольное покрытие и проложить стены и потолок звуконепроницаемым материалом. Хорошая мысль, но, кажется, до воплощения в реальность дело так и не дошло, – брови Чанбина поползли вверх при первом звуке стона. – С другой стороны, если подумать, это их дом, и им решать… - Я, пожалуй, пойду, – сказал Феликс, натягивая кроссовки на ноги. На Чанбина он старался не смотреть. - Чего? – удивился «смотрящий», разворачиваясь к сирене всем телом, как если бы обернулся «Титаником», пытающимся избежать столкновения с айсбергом. – Это еще зачем?! Ночь на дворе, да и мы вроде все решили. Я не понял… ты куда собрался? - Я ничего этого не решал. Ну… или, считай, что передумал. Все нормально, правда. - Нет, не нормально. Кошак мне голову оторвет, если ты сдриснешь в туман. - Я с ним сам поговорю. - Ты не пожравши. Значит, он мне точно башку отвернет. - Не так все плохо. - Без башки-то? Не уверен. Ну, хорошо, и как ты собрался ехать? - На такси, само собой, – Феликс помахал перед лицом «смотрящего» айфоном, на экране которого светилось открытое приложение круглосуточной службы перевозок, ясно говорящее о том, что заказ находится в исполнении. Если глаза не обманывали Чанбина, то вызов сирена сделала не позже восьми минут назад. Следовательно, автомобиль уже подъезжал к дому, находясь совсем неподалеку. - Какого… Когда ты успел?! - Недавно, – туманно ответил Енбок. - Недавно? Ха! Ты вообще собирался оставаться? – Чанбин безотчетно начал повышать голос, но, заметив, как ведьма помрачнела, сдвинув к переносице брови, тут же осекся. Орать, конечно, не стоило. Да и нервничать тоже. Однако, Со почувствовал себя едва ли не преданным, настолько ему было неприятно слышать слова сирены. Странно, конечно. С чего бы? - Я думал… но передумал. - Неужели? - Я решил, что так будет правильно, – замялся Енбок. Ладони сирены неприятно вспотели, и Феликс торопливо провел руками по брючинам джинсов, вытирая липкую влагу о ткань. - Кроликов наших ты вряд ли стесняешься. Выходит, дело во мне, так? – предположил Чанбин. – В том, что я тоже буду здесь ночевать? - Господи, хен, нет, конечно! «Ага. Прям. Че тогда глазенки отводишь в сторону?» - Так в чем же дело, Феликс? - Хен, я же сказал… – продолжила изворачиваться ведьма. - Да. «Так будет лучше». А если нет? К слову, мы еще не обсудили рапорт по Джису. - Мы бы и не успели, – возразила сирена, изо всех сил игнорируя стоны, доносящиеся из хозяйской спальни. К возгласам Хана, высоким и ясным, присоединился голос Минхо, низкий и бархатистый – лев вышел поохотиться на свою любимую антилопу. – Все равно мы собирались пойти спать. Так что с делом пришлось бы повременить до утра. - И? - Утром я вернусь. - Сюда?! - Ну конечно. - Что за бред? - Ничего не бред! Мы все успеем обсудить. Лицом к лицу. Хотя можно, конечно, и по фейстайму, – Феликс поморщился. - Ты сейчас выдумываешь какой-то геморрой. Не знаю, почему и по какой причине. Ну, предположим не из-за меня… - Нет, не из-за тебя. - Я тебя не съем, можешь не дергаться. Тоже мне… Если только сам не попросишь, – брякнул Чанбин. - А? – Енбок широко распахнул глаза. «Что?» - Что? - Что. В глубине дома рыкнул Минхо. - Боки… «Как он меня назвал??? Боки?!» - Хен… - Какого черта ты устраиваешь?! Все же так неплохо шло, несмотря на мелочи, – Чанбин вдруг двинулся вперед, прямо к Феликсу, привалившемуся к платяному шкафу спиной. Дальше коридора сирене улизнуть не удалось бы – до ближайшей комнаты оставалось не меньше пятнадцати метров, а ручка дверцы шкафа впилась в хребет, причиняя ощутимую боль. Что ж, может, и правда стоило добавить белка и углеводов в ежедневный рацион, и тем самым немного нарастить мышечную массу. - Что я, по-твоему, устраиваю?! – выдавил Енбок. «Боки?..» - Только не вздумай мне в уши «песней» дуть. - Я и не собирался! – возмутился Енбок. Айфон сирены пискнул, оповещая о выполненном вызове такси. Желтая KIA, подъехавшая к запертой изнутри калитке изгороди, предупреждающе мигнула фарами и остановилась. Заглушать двигатель водитель не стал, ожидая, когда пассажир выйдет из дома и усядется в машину. - Хен… это за мной… мне пора. - Отмени, – произнес Чанбин тоном, не допускающим возражения. Но сирена не была бы сиреной, прислушайся она к словам «смотрящего», отношения с которым протекали далеко не идиллически. Да и как было вообще назвать такого рода связь? Подходящего термина на этот счет, кажется, не имелось. - Зачем?.. - Затем. Здесь сытно и тепло. А там холодно и… - И? - И. И все. Холодно. - Здесь теплее? - Да. Здесь гораздо теплее. - Почему? – Феликс поддался всем телом вперед, но, вопреки страху-сомнению островной сирены, Со не отступил. И даже не остался недвижимо стоять на месте. Наоборот – сделал небольшой, совсем крохотный шажок к ведьме. И только тогда замер. «Ну скажи мне, почему здесь теплее. И, может, я останусь… скажи… ну же…» Весь день сирена боролась с обуревавшими душу чувствами, которые, как казалось, ей больше не придется испытать с тех пор, как она покинула родную Австралию. Но угрюмый гном вытворял с сердцем ведьмы что-то такое… что-то, чему не имелось вменяемого названия. И Енбок не знал толком, нравится ему это ощущение или нет. Хотелось бы разобраться в запутанном клубке чувств как можно скорее, чтобы освободиться от иллюзий, в которых боязно было признаться самому себе, и идти по жизни дальше. Не наступать на те же самые грабли во второй раз. Да и просто не обманываться. Но еще страшнее было услышать отрицательный ответ. Ведь в таком случае ведьму больше ничего не удерживало от того, чтобы сменить нынешнего «смотрящего». А этого делать, кажется… не хотелось. «Почему здесь теплее, скажи…» - Из-за… «Ну же!» - Из-за… может… – Чанбин коснулся скулы ведьмы ладонью, оказавшейся неожиданно мягкой для таких грубых огромных лапищ, коим обладал гном, и Енбок замер, не решаясь полностью поверить в происходящее. – Веснушки. Сколько их… Целая стайка. Надо же… «Ну!» - Из-за чего, хен?.. - Из-за… Из-за центрального отопления? – предположил Чанбин, глубоко заглядывая ведьме в глаза – глубокие, темно-карие, на дне которых плясали чертенята. – Отличная штука. Минхо все продумал, надо сказать. Что? Что не так опять? «Твою ж!» - Ты и впрямь просто нечто! – вырвалось у сирены. – Я мог бы… но не хочу! Не хочу не по-настоящему! - Что? – «смотрящий» придвинулся ближе, почти вплотную, крепко обхватив Енбока за плечи, но драгоценный момент был упущен – ведьма отвела взгляд в сторону, не соглашаясь больше участвовать в непонятной игре без правил. «Да что б тебе ни одна баба не дала!» - Похолодало здесь что-то, вот что! – выпалил Феликс, отшатнувшись. - Разве? Да вроде все так же. Не чувствую никаких изменений, – Чанбин завертел головой по сторонам. - Оно и видно! Знаешь, хен, странно, что твой род вообще не вымер! Но есть шанс, что на тебе он и закончится! – рявкнул Феликс. - Слышь, Боки… - Да замолчи ты! Ли Феликс! Я – Ли Феликс! Ясно?! – взорвался юноша, сам не отдавая себе отчета в том, что эмоции вынудили его задействовать «песню». И только когда Чанбин схватился за горло, ошарашенно уставившись на рассвирепевшую ведьму, Феликс понял, что натворил. – О господи! Господи… хен… прости… прости меня, пожалуйста! – ахнул он. – Я не хотел… ты сам… я… я… нет… отмена! Нет, я не хочу так! Не хочу! Отмена! – сирена замахала ладошками перед лицом «смотрящего». – Отмена!!! - Да у тебя особо и не вышло… – прохрипел Со. – Ты своими крохотными ручонками мух отгоняешь от меня, что ли, не пойму? Так вроде несезон… - Хен, не смешно! – Енбок крепко зажмурил глаза. Земля уплывала у него из-под ног, перед глазами прыгали черные мушки, и почудилось, как будто даже страстные стоны хозяев дома стали заметно тише. Феликс толком не мог вспомнить, когда в последний раз прибегал к использованию «песни» – кажется столь давно, что это было больше похоже на сон. И вот теперь ноты основного оружия сирены снова зазвучали в воздухе. Но если тогда, в день знакомства с Чанбином ведьма всерьез собиралась использовать «песню», более того – искренне этого хотела, то сегодня все пошло наперекосяк. Настоящего желания не было и в помине. Зато ощущалась обида. - Ничего страшного… Просто горло немного засаднило. Тоже мне… И что это сейчас за фигня была такая? Ерунда же… - Ты… ты… Ничего!.. – выдохнул Енбок. - У тебя такое лицо, как будто ты сейчас заплачешь. - Нет, – ведьма с оскорбленным видом поджала губы. Взрывная смесь, состоящая из сожаления, упадка сил и напомнившего о себе чувства голода, вызвала у сирены тупую головную боль, сродни той, что мог бы породить ввинчивающейся заживо в черепную коробку шуруп. Лучшим решением для Феликса было бы как можно скорее принять теплый душ, миску рамена внутрь и улечься спать, но ведьма чувствовала себе такой расстроенной и напуганной, что предпочла сделать другой выбор – проскользнуть угрем к входной двери, минуя «смотрящего». - Боки… если я случайно… – Со попытался удержать сирену. На какое-то мгновение, настолько короткое, что оно больше походило на мираж, маска отстраненности слетела с лица ведьмы и перед Чанбином предстал растерянный мальчишка, совсем юный, с ярким созвездием веснушек, выделяющимся на побледневшем лице. Никакой агрессии в Феликсе не было. Только испуг. Со захотелось протянуть руку вперед и крепко обнять сирену. Да какую там сирену? Мальчишку! «Сам зашипел и сам же напугался… смешной…» - Извини. С твоим горлом все будет в порядке, обещаю. Просто выпей пару чашек теплого чая. Это поможет, – Феликс вцепился ногтями в дверной косяк, изо всех сил пытаясь не смотреть на Чанбина. – Я случайно. Правда. Клянусь. - Боки… - Увидимся утром, – сказал Феликс, подводя черту под разговором. События прошедшего дня становились похожи на огромный снежный ком, увеличивающийся в размере, грозящий поглотить под собой все живое. Нужно было прекратить все это, прервать хотя бы на время. Просто сделать шаг в сторону, перевести дыхание и подумать. Не сбегать, нет. Но именно так он и поступил. - Боки… «Ну все!» Райская птичка упорхнула, оставив «обидчика» стоять в полном недоумении, и только Суни, обвиняюще мяукнувший гному в лицо, уселся на пол и плотно обвил ноги Чанбина длинным хвостом. Феликс покинул дом Минхо и Джисона с такой прытью, как если бы бежал из него. И, по большей части так и было. Только сбегал он не от хозяев дома, всегда оказывающих ему радушный прием, а от Со Чанбина и… немного от себя самого. А еще от того странного чувства, что сжимало сердце неясной, доселе незнакомой тоской, которой Енбок никак не мог подобрать верного названия. Оно отдаленно напоминало голод, но не подобно тому, что терзал его желудок, а другой, глубиннее и сильнее, заглушить который можно было только одним известным способом – ночью, проведенной в чьих-то объятиях. И тогда Феликс решил поддаться зову плоти, надеясь, что одноразовый, ничего незначащий секс, насытит его. Найти кого-нибудь, кто смог бы притупить желание. Кого-нибудь, за чьи плечи было бы так удобно держаться, пока твердый как камень член входил в его зад мощными отрывистыми толчками. Кого-нибудь, кто не позволил бы ему заснуть. Того, кто бы выдохнул его имя на пике экстаза. Все это стало целью сирены на вечер. «Боки…» Феликс вздрогнул. Почему Чанбин так назвал его? Зачем? Для чего коснулся рукой лица? И почему не удержал, даже если и не был обязан? - Тупой гном, – пробормотал Енбок, усаживаясь в такси. Он старательно избегал смотреть в сторону дома, в котором сейчас находился его «смотрящий». «С какого перепуга я вообще думаю об этом?» - Вы что-то сказали? – переспросил таксист, бросая на пассажира взгляд через плечо. - Нет-нет, ничего… - Хорошо, – кивнул водитель. Машина тронулась с места, и Енбок постарался удержаться и не кинуть прощальный взгляд на освещенные окна первого этажа дома, который он так спешно покидал. – Сейчас никаких «пробок» не будет, поэтому мы быстро доедем до места. Можем, конечно, немного постоять на мосту, но и то вряд ли. Думаю, минут за тридцать уложимся. Вы ведь не опаздываете? – мужчина вывел автомобиль на трассу. - Нет, все в порядке. Таксист кивнул в ответ, уделяя внимание дороге. По обеим сторонам шоссе, начинающем сильно петлять, замелькали низенькие дома, и Феликс попытался развеяться, рассматривая крыши, выложенные натуральной черепицей. «Боки…» Ведьма тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли прочь. «Зачем он…» Перед взглядом встала картина недавнего прошлого: Чанбин, нависший в такой близости от лица, что можно было разглядеть золотистые всполохи в радужке его глаз, ладонь, бездумно поглаживающая скулу ведьмы, и вырвавшиеся из груди гнома слова: «Боки…» Феликс зажмурился. Он в сотый раз спрашивал себя «зачем» и не находил ответа. Разгадка лежала совсем близко, вертелась на кончике языка подсказкой, но выглядела она столь невероятно, что осознание означало бы принятие. Нет. Невозможно! «Боки…» «Да черт!» Сирена с силой ударила по подлокотнику сидения кулаком, и таксист, заслышав глухой звук, бросил недоуменный взгляд в зеркало заднего обзора. - Аджосси, погодите, – произнес Феликс. – Я передумал. Давайте сменим маршрут. «Надо что-то решать. Надо. Но не сейчас. Не сегодня». - Уверены? - Да. Уверен. - Как скажете. Куда едем? – мужчина приготовился включить поворотник, сигнализирующий о перемене направления движения – осталось только услышать пожелание клиента. - Итэвон, пожалуйста, – отважился сделать выбор Енбок. - Итэвон? - Да. - Хорошо, понял. Как скажете. - И… поезжайте как можно быстрее, – юноша безвольно откинулся на сиденье, готовясь вверить свое тело и разум корейской ночи и чужим рукам. Все лучше, чем ничего или глупый самообман. – Я заплачу в два раза выше, – сказал Енбок. – Так что, пожалуйста, прибавьте скорость.