Смотрящий за ведьмой

Воды залива ласкали стопы Енбока изумрудными языками, оставляя на смуглой коже след из пышной белой пены. Над головой медленно таяло солнце, погруженное в плотную оболочку шельфового облака – верного предвестника грозы; и мерцал сигнальный огонек в круглой башенке маяка, несущего службу на краю мыса. Сидя верхом на шортборде, Феликс наслаждался редкими минутами отдыха. Их последний с ребятами день уик-энда, проведенного в Байрон-Бей , неумолимо близился к завершению. Мама оборвала телефон, интересуясь, когда же сын наконец соизволит вернуться домой, в Сидней, Рэйчел кидала полные туманных намеков фото-мемы, а Оливия беспрестанно спамила рекламой новой модели NIKE. Каждая из его женщин требовала к себе пристального внимания, но вылезать на сушу и погружаться в реальность совершенно не хотелось. Уже через несколько часов им с Джеком предстояло вернуться к работе, и Феликс пытался насладиться оставшимися от выходных крохами отдыха. На берегу спорили Мелисса и Сэм, никак не желавшие уступить друг другу честь зажечь прощальный костер, с океана на побережье надвигался южный шквал, а рядом на волнах покачивался Джек. Время словно замерло, замедлило свой ход, дав возможность передохнуть, позабыв о шумной сутолоке города и неизбежно надвигающейся рабочей рутине. Их компания уже довольно давно никуда не выбирались. Мелисса готовилась к очередному витку вступительных экзаменов в колледж, Сэм ухаживал за больной матерью, чье состояние продолжало неумолимо ухудшаться, не оставляя надежды на выздоровление, Бен пропадал в автомастерской, которую на днях готовился принять в наследство от отца, ну а Феликс и Джек не вылезали из спецзаданий, раздаваемых руководством с завидным проворством. Кажется, в последний раз они, верные друзья, прозванные одноклассниками не иначе как «Сиднейский квинтет», собирались полным составом на прошлое Рождество. Сэм тогда притащил пять бутылок Bundy, по одной на нос, и их дружная компания умудрилась нализаться как дети, хотя, по сути, не так давно перестала считаться таковыми. В глазах больших и умных взрослых, впрочем, они ими и продолжали оставаться. Феликс сотворил настоящую глупость, завершив вечеринку парой бутылочек Castlemaine XXXX, и до самого рассвета обнимался с белым фарфоровым другом. Наутро голова у него болела с такой силой, будто ею накануне играли в индейский футбол, а любимым напитком на ближайшие пару суток стал похмельный отвар из ягод шиповника. Раньше, совершая маленькое «предательство», квинтет частенько пересекал страну, отправляясь серфить на другую часть материка – попеременно то на Кейбл Бич, то Рокингем Бич; хотя пляжи Сиднея и те, что располагались на линии восточного побережья, были и известны, и популярны. Но их маленькая компания воспринимала такие поездки, как своеобразный вызов банальности. Со временем круг вылазок сузился до восточной линии. Затем до Бонди, широко известного фестивалями и барами, и Воттамолла, с его прекрасными видами и лагунами. Потом собираться впятером стало сложнее, чем обычно. И вот они уже никак не могли договориться об общем сборе даже для того, чтобы выбраться в любимый бар в центре города. Связи распадались на глазах. Разве что между Феликсом, Джеком и Мелиссой наметился какой-то странный, причудливый треугольник, каждый угол из которого не желал уколоть другой из уважения к давней дружбе. За всю свою пока что недолгую жизнь Ли имел четыре секрета. Первый скрывал его сущность сирены, раскрытую для общественности, как только он подал заявку на регистрацию, а для семьи и Джека годами раньше. Второй – любовь к мужчинам. Третий – его чувства к своему «смотрящему», хотя вряд ли они были такой уж тайной для окружающих. А четвертый секрет Феликс хранил за семью замками. Сирена хорошо понимала, что тот человек, которому он будет раскрыт, станет чем-то большим чем другом, несмотря на клятвы. Ближе, чем семья, в обход кровного родства. Таким человеком мог стать Джек, и Феликс почти решился рассказать ему свой главный секрет, но вода в тот день была такой прохладной, а солнце столь ласковым, что нега сморила ведьму легкой дремотой и заставила отложить все важные разговоры на завтра. Тем более, им со «смотрящим» было что обсудить и без вселенских тайн юных островных сирен. Феликс мерно раскачивался на гребне невысоких волн и рисовал в воображении разговор с начальником оперативного штаба – неизменную часть понедельничной планерки, избежать которую не представлялось никакой возможности. Раздражающая и скучная традиция, дань былым временам, изжившая себя в безостановочном ритме современного города. Но уклониться от нее, пока отдел возглавлял генерал-майор в запасе (ходячее воплощение анекдота про военных), увы, не удавалось. Когда отделы штаб-квартиры приступали к рабочему процессу, частные встречи с парами "ведьма-смотрящий" только начинались. И заканчивались они порой ближе к вечеру. Абсолютно бездарная трата времени, сил и эмоций. Бряцанье проржавевшего оружия вышедшего в утиль вояки, которое давно надлежало повесить на стену. Еще один пункт в списке инноваций, столь необходимых сиднейскому корпусу. - Думаешь о работе? – спросил Джек. Бриз играл упругими завитками его волос, выцветшими под палящим солнцем до ровной рыжины, а позабытое в Сиднее лезвие для бритья напоминало о себе двухдневной щетиной, пробивающейся по линии челюсти. Нельзя было и представить кого-то другого рядом с собой. - Ммм, – лениво промычал Феликс. - Сейчас? Забей. Мы и так скоро с ней свидимся, куда ты торопишься? Взгляни! – Стюарт обвел рукой полукруг, указывая на океан, обступивший их со всех сторон. На горизонте клубились белесые облака, подсвеченные лучами клонящегося к зениту солнца, а в золотящейся воде плескались афалины, выведшие детенышей на прогулку. – Ты только оглянись вокруг! Посмотри какие волны! - Да вижу я… Скоро я смогу лишь мечтать о том, чтоб оседлать хотя бы одну из них, – кисло ответил Феликс. – И ты, кстати, тоже. До следующего апреля нам будет никуда не выбраться. И это еще при хорошем раскладе, если нам действительно повезет. - Скажешь тоже! - Представь себе. - Тогда я тебе еще кое-что скажу, – заговорщицки улыбнулся Джек. - Опять что-то выдумываешь? - Вот уж точно нет, – горячо заверил Стюарт. - Ну ладно… – Ли с подозрением посмотрел на «смотрящего». - Клянусь тебе! - Ну ладно, ладно! Я тебя внимательно слушаю, – сирена развернулась лицом к Стюарту, резко крутанув шортборд влево. - Точно слушаешь? - Да господи, Джекки! - Сегодня вечером я сделаю Лиссе предложение! – торжественно объявил «смотрящий», сияя, как начищенный чайник. – Для помолвки пока что возьму старое бабушкино кольцо. На мой взгляд, оно вполне ничего. Немного старомодное, но, блин… с зарплаты сразу же куплю Лиссе ее собственное. Главное, чтоб ей понравилось. Вот укажет она на какое-нибудь с огромным бриллиантом, значит так оно и будет. - Что?.. – прошептал Феликс. Волны, ласково обнимающие ноги еще мгновение назад, показались юноше стайкой голодных пираний, впившихся острыми иглами-зубами в кровоточащую плоть. - Что «что»? Ты о чем? - Что ты сейчас сказал? - А-а-а… Предложение, вот что! – рассмеялся Джек и тут же осекся, с опаской поглядев на пляж, где Мелисса и Сэм все еще продолжали вести горячий спор, не уступая друг другу ни на йоту. - Предложение? - Да! - Ты… Погоди, ты шутишь? - Почему это? Нет, совсем не шучу. С чего бы? – удивился «смотрящий». – Скажешь – рано, да? Ну… А я вот так не думаю, – он побарахтал ногами в воде, вздымая маленькие крутые буруны вокруг доски, и слабо нахмурился, не понимая, отчего сирена так возмущена. - Свадьба? Сейчас? Джек, серьезно?! «Смотрящий» пожал плечами: - Угу. - Когда ренегаты не дают нам и дня продыху?! Мы же дома почти не бываем! Как Лисса сама отнесется к этому? - Думаю, что вполне благосклонно, – заверил Стюарт. – Скорее всего, даже накостыляет мне, из-за того, что я не позвал ее замуж еще в прошлом году, пока она лежала в больнице с пневмонией. Да, может, и так, конечно, – над головами друзей пронеслась пара альбатросов, да так низко, что можно было разглядеть белое брюшко птиц. – Если она мне и всыплет по первое число, то это будет заслуженно. Но я все равно считаю, что тогда был не лучший момент. - А сейчас – лучший? – проговорил Феликс. Вечер утратил для него приятные краски после признания Стюарта. И пусть Мелисса приходилась им давней подругой, знакомой обоим мальчишкам с детства, а влюбленность Джека в девушку ни для кого не была тайной, но привкус морской соли на губах Феликса приобрел оттенок горечи. Рано или поздно это все равно бы произошло. Жизнь шла своим чередом. Джек, никогда не смущавшийся ни статуса «смотрящего» сирены, ни того, что его ведьма-мужчина предпочитает заниматься сексом с представителями своего пола (пусть и долгое время скрывала этот факт), не мог ответить на чувства Феликса взаимностью. Но продолжал оставаться близким другом Ли и самым лучшим «смотрящих» из всех, кого можно было только представить в этой роли. Стюарт сделал для Феликса очень многое, и тот признавал, что не вправе требовать еще больше. Теперь Ли должен был отпустить Джека. Однажды, в пылу затмения разума, свойственного юным малоопытным сиренам, Феликс попытался направить ноты «песни» на Стюарта, но ни за что бы не признался в этом никому и никогда, даже под страхом смерти. Вышло у него из рук вон плохо. «Песня» влюбляющейся сирены почти не имела силы над объектом, но даже так лишенные эмоций глаза «смотрящего» (все, на что у Ли хватило мощи) послужили для Феликса лучшим отрезвляющим средством. Они его напугали. Это был уже не Джек, а кто-то другой. Безвольный и послушный. Кто-то, кто все равно никогда не ответил бы на его чувства. А все прочее являлось обычным суррогатом и только. Скорее всего, Стюарт догадывался о том, что ведьма пыталась вторгнуться в его сознание (управление «песней» было умением сложным, и такой побочный эффект от ее использования, как головная боль, не являлось редкостью для неопытных сирен), но воспринял это спокойно, с полным доверием. Если Фел так сделал, значит, на то имелась причина, наверняка полагал он, ни разу не заговорив с сиреной на щекотливую тему. В этом и состояла суть Джек Стюарта, человека не доверчивого до наивности, но понимающего. И с этого дня Ли следовало отойти в сторону. - Может, и не совсем. Может, и бывают более фееричные моменты. Но, думаю, лучшего для нас двоих не найти. - Значит не такое уж и подходящее время, – сирена чувствовала себя маленькой и жалкой, продолжая цепляться за возможность, которой у нее никогда не было. - Фел… - Что? - Посмотри на меня. Фел, ну же! - Ну что? Ну?! - Взгляни мне в глаза. - Смотрю. - Неправда, не смотришь. Ведьма вздохнула, не в силах подавить раздражение. - Так устроит? – сирена вздернула подбородок, с ужасом осознавая, что еще немного и уже будет не в силах сопротивляться слезам, подступающим к горлу. - Я всегда буду с тобой. Так или иначе. Я не покину тебя, – твердо сказал Джек. – Уверяю, ты еще захочешь послать меня куда подальше, – он рассмеялся. - Вряд ли такое произойдет, – хмыкнул Феликс, но часть терзающей сердце боли исчезла, растворившись в прохладных волнах океана, будто ее слизало языком морское чудовище. - Не зарекайся! Еще сам попросишь меня на выход. - С чего бы? – буркнула сирена. Джек никогда не менялся – всегда находил повод если не для веселья, то для оптимизма. - Ну не знаю. Найдешь себе кого-нибудь с крепкими руками, грудиной вперед… все такое… - Фу ты! – Феликс резко согнул правую ногу в колене, всплескивая воду. - Ай! - Не айкай мне! - А ты не фукай! Говорю тебе, надо брать того, что с руками покрепче, чтоб держал и не отпускал ни за что. Слушай дядю Джека, он тебе плохого не пожелает. - Желаешь мне обладателя крепких рук и толстого хуя. Я тебя правильно понимаю? - Про хуй это ты верно подметил, – Джек задумчиво почесал затылок. – Тут главное, чтоб он работал на «отлично», а не только внушительно выглядел. Нам бодибилдеров не надо. - Тц! Без советов я, конечно, не обойдусь, – смущенно отмахнулся Ли. - Думаешь, я не знаю, что тебе нравятся плечистые? – хохотнул Стюарт. – Да все я знаю! - Откуда, а? - Да все оттуда же. - С этого места поподробнее, пожалуйста! – Ли зачерпнул ладонью немного воды и плеснул Джеку в лицо. - Эй! Утихомирься! Слышишь?! – «смотрящий» замахал руками на манер лопастей ветряной мельницы, при этом едва удержавшись на доске. - Умора какая! – расхохотался Феликс. – Ой, не могу, ха-ха-ха! - Смешно тебе?! – Джек попытался скопировать ведьму, обдав ее веером брызг, но сирена предусмотрительно отвернулась, отталкивая шортборд «смотрящего» носком ноги подальше от себя. – А ну говори! - Смешно безумно… – прохрипел Ли. Несколько крупных капель воды все-таки достигло его лица, замочив волосы, и теперь влажная челка налипла на лоб, как вытащенные на берег из моря длинные водоросли. – Такое зрелище! Колись давай! Чего там было? Откуда это ты все знаешь про мои фетиши? - Как прямолинейно. Ох ты ж! – хрюкнул Джек. - Ага. Давай, не увиливай. Не уходи от ответа. От-ку-да??? - Да оттуда, что я – твой самый близкий друг и твой «смотрящий»! Чего такого я могу не знать? – выпалил Стюарт. - Ах, и правда… – Ли пустил в голос нотку притворной утомленности. Вдалеке, за линией горизонта, глухо треснул раскат грома, и приятели с досадой поморщились. Шквал рождался прямо на их глазах, неминуемо приближаясь к мысу, выгоняя купающихся туристов и любителей посерфить на берег. Мелисса и Сэм замерли при первых звуках пока еще далекой грозы, забыв о перепалке, но мгновенно принялись за новый спор – на этот раз о том, стоит ли перемещать костер под тростниковый навес или обойтись банальной пьянкой без сопровождения прощального огня. - Фел, – позвал Джек. Небо стремительно темнело, затягиваясь низкими дождевыми тучами, и фигура «смотрящего» погружалась в лиловый полусумрак, теряя четкие очертания. Не знай Ли, кто находится рядом с ним, – спутал бы его с кем-то другим, чужим и незнакомым. - М? – откликнулась ведьма, поводя плечами. – Чего? Становилось заметно прохладнее – буря несла с собой не только грозу, но и значительное понижение температуры. - Фели… – Джек всматривался вдаль, глядя на покрытый мелким песком берег, по которому туда-сюда сновали крохотные фигурки – люди спешили покинуть пляж в предчувствии ливня, хватая в руки полотенца и сумки со снедью. - Что такое? Гребем к берегу? Пора бы уже, да? - Да, пора бы… но… - Что такое? - Знаешь, а тебе ведь нельзя идти со мной… – Стюарт помотал головой из стороны в сторону. Улегшись животом вдоль шортборда, он опустил руки в воду и вдруг начал отплывать от ведьмы, – но не к берегу, как можно было того ожидать, а в темнеющую глубь предштормового океана. - Эй, ты куда? Ты чего? – ошарашенно проговорила сирена. Ли обернулся назад, бросив затравленный взгляд на берег, в надежде, что Мелисса и Сэм заметят неладное. Но нет. Пылко спорящие друзья даже не посмотрели в сторону океана. – Решил сделать еще один заплыв? Может, не стоит? С минуты на минуту рванет дождь, если только ветер не изменит направления… Джек? Джекки, ты чего, а? - Ты давай плыви к берегу, а мне никак. Мне туда нельзя, – «смотрящий» вытянулся на доске, словно рыбина, опустившись в самый центр волны, да так низко, что его тело почти скрылось под водой. - Что? В смысле? – занервничал Ли. «Смотрящий» вел себя очень странно, даже пугающе. Шутками здесь и не пахло, к тому же Стюарту никогда не был присущ юмор подобного толка. – Джекки, ты о чем? Джек, эй! Прекрати это! Не шути так со мной! - Просто нельзя… Хотелось бы вернуться, но нельзя… – голос «смотрящего» слабел за усиливающимся рокотом далеких волн, по звуку больше напоминающих газующий автомобиль, нежели разгул водной стихии. - Что за бред? Эй, подожди, ты куда без меня?! – Феликс уже кричал во все горло, не скрываясь. - Я буду с тобой, как и обещал. Я никуда не уйду, пока ты будешь во мне нуждаться… но, извини, приятель… тебе нельзя со мной. Не надо. Просто подожди немного и к тебе придет другой… - Какой другой?! О чем ты?! Мне никто не нужен, кроме тебя, слышишь? Не уходи! – заголосил Феликс. Паника накрыла его с головой. «Смотрящий» неумолимо двигался в океан, не отзываясь на оклики, но даже если бы сирена и хотела двинуться за ним следом, то ей это не удалось – шортборд Ли словно замер на месте, недвижимо врос в волну, лишая владельца любой надежды на то, чтобы догнать Стюарта, ускользающего за горизонт. - Не ходи за мной. - Эй! Джекки! Джек! Я не вижу тебя… подожди меня! Стой! Да стой же ты! - Нельзя. Слышишь, Фел? Тебя нельзя за мной! - Какого черта? Слушай меня! Слушай мой голос и что я тебе говорю! – потребовал Ли, обращаясь за помощью к «песне», к своему последнему средству, чтобы попытаться вырвать друга из лап неминуемой гибели. – Что ты творишь? - Все уже произошло, Фели… Твоя «песня» больше не имеет надо мной власти… Тебе не нужно плакать или обвинять себя. Все произошло так, как произошло. Да, мне тоже очень жаль… Я очень хотел бы остаться, но, увы, не могу… не с тобой, не с Лиссой… Просто знай – ты ни в чем не виноват. - О чем ты говоришь? – Енбок слепо вглядывался в темноту. – Я не понимаю, что происходит? - Хотелось бы выпить с тобой рома… того, из старого погреба дедушки Бена… и посидеть у костра… сгонять на западное побережье… Твою ж… Мы ведь так и не успели побывать на Уайтхэвен Бич… Я все думал, успеется, куда там спешить, да? А вот как оно вышло, в итоге… Черт… Я буду очень скучать по этому всему… - Джекки… – прошептал Ли. – Не уходи, пожалуйста… - Просто дай ему шанс. Не отталкивай его. И он тебя не подведет. Неумолимо уменьшающаяся в размерах фигура «смотрящего» внезапно взлетела на самый пик гребня волны, застыла там на секунду-другую и, махнув рукой на прощание, рухнула в пучину, с жадностью поглотившую юношу. Лишь вскрикнул над головой невидимый глазу альбатрос, вызвавшийся встретить и принять новую душу. И в то же мгновение Феликс понял, что больше не встретится с Джеком, живым, наяву. Догадался, что остался наедине с его призраком. Осознал, что всего лишь видел сон о прошлом, которому не суждено было повториться. И тогда Енбок вздохнул, глотая непролитые слезы, и… проснулся. Океан больше не окружал его, – только непроглядная сеульская ночь с ее негасимыми огнями небоскребов, пьяными песнями загулявших работников офисов и визгом тормозов вездесущих такси. Рядом с ним не было никого. Никого, кроме кромешной тьмы, одиночества и незнакомца, чье имя он даже не мог толком вспомнить. Сеульская ночь больше не казалась Енбоку приветливой – потому что одного его «смотрящего» не было в живых, а второго – рядом с ним. В реальности тогда, около двух лет назад, они с Джеком все-таки вышли на берег, пихая друг друга локтями в бок и хохоча; изо всех сил пытаясь убежать от косых стрел штормового ливня. Утром, спешно собрав вещи, «Сиднейский квинтет» отправился домой – счастливый, отдохнувший и преисполненный самых светлых надежд. А еще через день Джек погиб. И больше их квинтета не стало. Феликс плохо помнил первые полгода с момента гибели «смотрящего». Смерть Джека ударила по Ли не менее сильно, чем по Мелиссе, буквально раздавленной его уходом. И все же даже она в какие-то моменты держалась лучше сирены. Гибель Джека отчасти сплотила старых школьных друзей. Но если неслучившаяся невеста отыскала в себе силы начать жизнь заново, продолжить попытки поступить в колледж и улыбаться грядущему дню, то для Феликса, которому не было даже позволено достойно оплакать «смотрящего», для Феликса, который с каждым днем все глубже опускался в яму, зовущуюся «самообвинением», больше не нашлось места на улицах родного города. Семья так и не смогла до конца понять чувства юноши, тяжело переживавшего потерю, но неожиданно для него самого, Ли поддержала Мелисса. Покидая родной материк, отодвинувшись от иллюминатора как можно дальше, чтоб ненароком, случайно, даже краем глаза, не увидеть раскинувшуюся под брюхом самолета широкую гладь океана, Феликс летел в неизвестность. Поначалу он не ждал от Кореи теплых приветственных объятий или безусловного принятия. Он бежал. И все же по прошествии некоторого времени образ мыслей Енбока стал меняться. Однажды он понял, что не намерен сдаваться. Больше нет. «Я попробую завтра», решил Феликс. «Попробую еще раз… Только раз… Что мне еще остается? Может, и мне протянут руку, а я ухвачусь за нее… Мне это необходимо. Быть нужным. В конце концов, попробовать стоит…» Ли тихонько вздохнул, поворачиваясь спиной к недавнему любовнику, оставившему на его теле алые отметины кратковременной страсти, натянул одеяло повыше на глаза и опустил ресницы, покоряясь сну. Призрак вечно бодрствующего Джека Стюарта недвижимо сидел у стены, прижав колени к груди, сторожа покой сирены, будто верный пес. На столе отсчитывали минуты кварцевые часы, привезенные из Австралии, как частичка прошлого, и дыхание Енбока постепенно выровнялось, став глубже и спокойнее. Ведьма погрузилась в крепкий сон. За окном занимался рассвет.