Смотрящий за ведьмой

- Когда, ты говоришь, букет чая должен раскрыться полностью? – спросил Хенджин. Громко почмокав губами (тем самым пытаясь распробовать оттенки вкуса), он с сомнением заглянул в чашку. – Пока что на вкус трава травой. В смысле, не просто как травяной чай, а… ну… просто как трава. - Иногда лучше пить, чем говорить, – сухо ответил Минхо. Они сидели за столиком кафе, ставшего известным благодаря всевозможным сортам чая, привезенным из разных уголков земного шара; прослывшим скорее модным, чем популярным, в силу того, что корейская нация отдавала большее предпочтение кофе. Но десерты в этом заведении подавали удивительные. Каждое блюдечко с лакомством декорировалось лепестками цветов или травами, и даже самое банальное угощение представало вершиной авторского искусства. Изучив меню кафе вдоль и поперек с помощью Джисона, Минхо решился открыть чайную Мекку и своим коллегам – пригласив развеяться Феликса, с настроением которого в последнее время творилось что-то совершенно непонятное, и смилостивившись над Хенджином, без конца жалующимся то на скуку, то на холод. - Здесь не подают напиток такой крепости, – с сожалением вздохнул Хван, отводя падающую на глаза прядь волос за ухо. После посещения новомодного салона его шевелюра приобрела сиреневатый оттенок, приведший юношу в столь сильный ужас, что первой мыслью Хенджина было перекраситься в черный, дабы скрыть (как он сам выразился) «позорный кошмар». От опрометчивого решения его удержал Чонин, первым узревший перемену в имидже хена. По мнению «пересмешника», сиреневый подтон очень шел Хвану, придавая его внешности толику аристократичности; и «гифт», отметив искренность в голосе тонсена, смягчился, решив повременить с кардинальными мерами. - Ты всегда так говоришь, – сказал он тогда Чонину. - Что именно? - Что мне пойдет все на свете. - Потому что это правда, – заявил Ян, глядя на хена открыто и беззастенчиво. – Тебе действительно идет. - Ты всегда так говоришь, – упрямо повторил Хван. Он улегся головой на колени макнэ, уткнувшись носом в сложенные лодочкой ладони мальчишки. – Ты всегда меня спасаешь… - И буду. - Ха! А должно быть наоборот. - Еще успеется, – «пересмешник» коснулся волос Хенджина. – У меня неплохо получается, так ведь? - Лучше всех, – согласился «гифт». – Лучше всех на свете. При всем отношении с коллегами по «Stray», близкими и крепкими, их с Чонином связь сложно было недооценить. Она тянулась из темных времен детства, проведенного в застенках «Lupanar», пропитавшись обоюдной поддержкой и спасением от одиночества и насилия, и стала нечто большим, чем обычной дружбой или братством. Понятие привязанности в глазах двух найденышей сильно отличалось от того, что под этим словом представляли обычные люди. Плотно, буквально до крови переплетенные между собой чувства веры, отчаяния и надежды годами поддерживали в сердцах обоих желание жить и дышать, и, пожалуй, только Ли Минхо и Бан Чан, первые люди, предложившие руку помощи, отчасти смогли понять их. Но однажды и детям «Lupanar» предстояло отпустить друг друга. И пусть пока никто из них не был готов к столь радикальному шагу, но медленно, день за днем, они начинали свыкаться с этой мыслью. - Отпустить… – прошептал Хван, сжимая в ладонях тонкие стенки чашки. - Чего покраснел? – поинтересовался Минхо, вглядываясь в лицо «гифта». – Замечтался о чем-то? - Вовсе нет. Ничего. Просто в горле засвербило. Наверное, аллергия на какой-то из этих… Кстати, там что-то плавает, – «гифт» с подозрительностью прищурился. – Что-то… что-то… хм… что это вообще такое? Что-то сморщенное и сушеное. - Сказал бы я что, но не желаю травмировать тонкую эстетически-настроенную натуру Феликса, – Минхо смягчил взгляд, пронизанный снисходительностью, а затем посмотрел на Енбока, сидевшего за тем же столиком. Сирена тихонько потягивала фруктовый чай и в общем разговоре не участвовала, впав после недавнего завершения индивидуальной силовой тренировки в состоянии ступора и разбитости. Похоже, на этот раз Чанбин особенно постарался. А, может, и умудрился ненароком облапать сирену. Добравшись до кафе, Феликс даже толком не смог выдавить из себя приветствие – только пискнул что-то, напоминающее сдавленное мяуканье, и бессильно рухнул на стул. - Он все равно сейчас немного не с нами, – хмыкнул Хенджин. - То, что ты называешь чем-то сморщенным и сушеным, на деле является не чем иным, как лепестками Viola ambigua, – с нескрываемым пафосом в голосе произнес Минхо. – Растение это водится на Балканском полуострове и выполняет функцию больше декоративную, чем фактическую. - Ви.. а можно по-корейски? – жалобно попросил Хван, с опаской заглядывая в чашку. - Можно, – снисходительно ответил Минхо. – Только это латынь. - Все равно по-корейски. Пожалуйста. - Viola ambigua. Фиалка сомнительная. Род Фиалка, семейство Фиалковые. - … - Это официальное название, не смотри на меня так. - Нет, я к тому, что… одно название чего стоит! Но да, выглядит вот это плавающее нечто и впрямь сомнительно. - Это не оно, – с нажимом произнес Минхо, – а лепестки цветка! - Не пойму, зачем они там, ну… раз надо, так надо. - Непривычно слышать, чтобы ты так легко с чем-то соглашался, – «Бастет» поднес чашку ближе, к самому носу, и глубоко, с наслаждением вдохнул ароматный пар, исходящий от напитка. - С тобой, хен, попробуй не согласиться. - Все верно. Лучше согласиться, а то вдруг я больше не внесу тебя в список на заказ столика. - Ты меня раскусил, – проворчал Хван, делая осторожной глоток. – Все равно не понимаю... - Предпочитаю кусать совсем другое тело, – заявил Минхо. Феликс, нависший над чашкой с напитком, источающим тонкий цитрусовый аромат, слабо улыбнулся – и это стало его первым ярким проявлением эмоций за вечер. - Да-да… - Хотел тебя спросить, Джинни, – вкрадчиво произнес «Бастет», аккуратно ставя чашку на блюдечко. Над центром столика мерно раскачивался плафон, плод рукотворного творчества неизвестного дизайнера, – плотно сплетенные между собой тонкие сухие ветви, украшенные вставками из декоративного мха и искусственных ягод. Тени, отбрасываемые светом электрической лампочки, падали на лицо сирены, смягчая границу переходов между эмоциями, тем самым заставляя теряться в догадках, пытаясь верно угадать настроение собеседника. - Будешь мне предлагать попробовать еще какие-то травы? – Хван выгнул бровь. – Хен, прости, но не думаю, что готов к дальнейшим экспериментам. Это место интересное, конечно, но все-таки не совсем соответствует моему вкусу. Мне бы подошло что-то более… мм, приземленное, – «гифт» виновато повел плечами. – Нет? Что-то еще? Минхо покачал головой: - Я о другом. Хван настороженно вскинул глаза на сирену. - О чем? - Ты на днях говорил, что кто-то преследует тебя. - Ах, это… - Что-нибудь узнал по этому поводу? Что-то новое? Есть какие-нибудь подробности? - Хен, это просто… Да не парься ты! Мне показалось, наверное. Да нет же, я уверен! – «гифт» встряхнул волосами. – Ты же меня знаешь. Как там Джисон говорил когда-то? Параноидальный тип? Тот, кто спит и видит, каким бы еще способом привлечь к себе внимание? Ну вот такой вот я, – юноша издал нервный смешок. - Сони давно так не думает, – Минхо с укоризной взглянул на «гифта». – Так же, впрочем, как и никто из нас. Забудь уже про ваши дрязги. Вы тогда оба были хороши, не отрицай. Хенджин виновато опустил голову. - Будь аккуратнее, Джинни. И не выключай личный маячок, хорошо? - Даже когда в сортир иду? – попытался отшутиться «гифт», но тут же осекся – каменное выражение лица лунной сирены к остротам не располагало. – Понял. Но… что не так-то? - «Рыночные» что-то задумали, – Минхо нахмурился. – Пока не знаю что. Но уж больно они осмелели в последнее время. Стали открыто появляться на улицах, среди бела дня, а еще совсем недавно их и ночами-то было сложно разыскать. Мне это не нравится. Слухи ползут не из приятных. - Ты о чипах? - Не только. - Чипы? – подключился к разговору Феликс. – Что это значит? - Это значит ничего приятного, – Хван скривил губы. - Кто-то спишет происходящее на сплетни или выдумки, но у меня иное мнение на этот счет. Я не вижу ничего такого, что не могло бы рано или поздно воплотиться в реальность, – Минхо помрачнел. - Ну, – с неуверенностью произнес Хенджин. – Ты всегда во всем ищешь подвох, хен. Может, все не так уж и плохо на самом деле? - Я всегда стараюсь рассмотреть все стороны вопроса, Джинни. Ты и сам прекрасно понимаешь – годы идут, происходят разные события, гайки закручиваются. Вопреки общественному мнению, легче не становится. Закон о контроле над «одаренными» будет ужесточаться, поверь мне на слово. И никому из нас это не понравится. Енбок замер. Минхо был прав. Слухи, касающиеся ужесточения контроля над ведьмами и «гифтами», крепли с каждым днем все сильнее, и больше походили на неотвратимое воплощение тоталитаризма, чем на пустые слова устрашения. Одной из пугающих граней такого поворота событий грозилось стать обязательное внедрение чипов, которыми требовалось «пометить» каждого «одаренного». Что касалось представителей ведьминских родов, то без особой рекламы и объявлений, их уже довольно давно начали ставить на карандаш правительственные структуры. Неофициально, конечно. Появись такой закон, и первыми на очереди чипироваться стали бы самые опасные из ведьм – сирены всех разновидностей и норны. - Так что ты думаешь об этом? - То, что не собираюсь превращаться в корову, которую заклеймят, – глаза лунной сирены опасно сверкнули. - А Бан-хен? - Чан у нас человек лояльный. Даже слишком, – недовольно усмехнулся Минхо. – Но и у него есть пределы, как я надеюсь. В любом случае каждому из нас однажды придется сделать выбор и вряд ли он будет удобен для всех. - Значит, Бан-хен тоже об этом размышляет. - Само собой. Как и Чанбин. Услышав имя своего «смотрящего» в списке потенциальных бунтарей Енбок замер – сердце пропустило один удар за другим. «Чанбин?!», подумал Феликс. «Как мало я о нем знаю, если так поразмыслить…» - Я не стану на них давить. Но разговор неизбежен. - М-да… Погоди… так, а «рыночным»-то что до этого? Они только обрадуются, если получат лишнее подтверждение тому, что организации собираются всех нас посадить под замок. - Организации не существуют сами по себе. - Это и так понятно. - Ситуация такова, что «Рынок» перестанет олицетворять собой исключительно враждебно настроенную сторону. Тебе ведь известно то, что в союзниках у них немало хороших технарей и исследователей. Слухи, которые совсем не слухи. «Рынок» теперь уже не назовешь просто неприятной частью Сеула. Это та же самая организация, но с иными целями, чем наша. Она тоже расширяет сферы своего влияния и множит связи с другими странами. Ты понимаешь, что проблема выходит за пределы локального конфликта? А что, если «рынку» есть что предложить? И я сейчас веду речь вовсе не о синтетической дряни, которую они загоняют студентам вместо конфет, хотя даже одно это тянет на пожизненное. Что, если у них на руках имеются личные разработки, которые могут, как вывести из строя «одаренного», так и подчинить его чужой воле? И тут уже никакая «песня» сирены не поможет. - Ты думаешь, тот травник… Он был одним из таких людей? – спросил Енбок. Он почувствовал, как по спине поползли противные мурашки, невзирая на толстый слой одежды, состоящей из двух футболок, надетых одна поверх другой, худи и утепленной куртки с глубоким капюшоном. Ситуация, кажущаяся несколько недель назад неприятной, но вполне обыденной, в силу того рода деятельности, которым занималась их организация, рисковала обернуться весьма непредсказуемой стороной. Отчет, подготовленный Минхо о рейде, совершенном на «Рынок», остался вне поля зрения Феликса – уровень допуска сирены к информации оставался весьма ограниченным и не позволял знать больше, чем содержание стандартного рапорта. Но даже беря во внимание недостаток данных, ведьме показалось, что Бан Чан на общем собрании группы поворчал скорее для вида, а не всерьез, и в целом остался довольным проделанной работой, не проявив при этом какого-то особого интереса к персоне травника. Связка «Бастет-Питер» выполнила поставленную перед ней задачу, а, значит, и говорить было больше не о чем. Файл «Травник из Йосу,11.11.S.-A.22/3/21325.678.11-Cmp.M.Skz» отправился в архив, после чего дело стало считаться завершенным. Или нет? «Что ж, выходит, я ошибся. Приближенная к верхушке троица из «Stray» просто не стала выносить сор из избы. Что же они тогда обсуждали за закрытыми дверями?» - Он был неимоверно глуп, этот недотравник, – отрезал «Бастет». – Факт остается фактом. Попереть на меня, толком не изучив противника… Какая чушь! Впрочем, это косвенно подтверждает тот факт, что его компашка по большей части существовала сама по себе и не успела завязать нужные знакомства. А еще то, что у «Рынка» по-прежнему нет единого босса, – и это обстоятельство, опять же, играет нашей организации на руку. Но со временем нам перестанет так сильно везти. - Не всегда единый босс – благо для организации, – пробормотал Хван, поддаваясь неприятным воспоминаниям из прошлого, ни забыть, ни вычеркнуть которые из закоулков бессознательного пока не удавалось. - Я знаю, – смягчился Минхо. – Но это тот самый случай, когда главный управленец необходим, для того чтобы организация выросла в нечто большее, чем кучка банд, слабо связанных между собой. Время работает против нас. Счет идет на месяцы или даже недели, я уверен. Организациям, вроде нашей, нужно объединить силы, а не конкурировать друг с другом, грызясь, как собаки за кость. Придется сплотиться для того, чтобы вырвать сорняк с корнем, иначе со временем он нарастит такую мощь, с которой уже ни у кого не получится справиться. - Ты смотришь наперед, как всегда. Но слышать от тебя призывы к объединению... довольно необычно. - Да, мне самому себя странно слышать, не спорю. Но так мы сможем избежать не только потерь среди населения или принятия закона об ужесточении контроля за ведьмами, но и вещей похуже. - А разве есть такие? - Я хочу попытаться, Джинни. С каждым днем корни этого «сорняка» крепнут. Еще немного, и мы будем лишены возможности уничтожить его. - Но ведь наши боссы понимают это? Вместо ответа «Бастет» потянулся к тарталетке «амаретти», изящно уложенной на край блюдечка, по правую сторону от чашки – маленький презент от владельца кафе, способный оттенить вкус заказанных напитков. Надорвав уголок индивидуальной упаковки, сирена извлекла лакомство на свет и, не мешкая, отправила в рот, прикрыв глаза от наслаждения. - С абрикосовым сиропом и шоколадной крошкой, – прошептал Минхо с удовлетворенным видом. – Сладко. Хани понравится. Беседа была поставлена на стоп-паузу. Продолжать обсуждение острой, но неприятной темы Минхо дальше не намеревался, всем своим видом продемонстрировав готовность вернуться к чаепитию. И хоть каждый из собеседников понимал, что им еще придется коснуться вопроса, грозящего перерасти в нечто иное, чем мелкие разборки на «Рынке» (вероятнее всего, очень скоро, за столом переговоров главного офиса), все молчаливо согласились с тем, что вечер стоит закончить на более благодушной ноте, нежели дискуссия о мрачных перспективах, какими бы пугающими они не казались. - Ликс, слушай, – позвал сирену Хван, и та подняла на него затуманенный взгляд, полный сторонних мыслей. – У меня к тебе тоже имеется вопрос. На целый миллион баксов. - Прям на миллион? - Почти. - Слушаю, – слабо улыбнулся Енбок. Градус настроения за их столиком заметно упал. - Помнишь, я на днях получил заказ? - Мм, не очень, если честно. А что? - Алый бомбер с вышитой птицей на спине? Это… как ее… не помню… ну же! Мы еще с тобой в гугле искали, как она называется! - Иволга, что ли? – подсказал Феликс, припоминая, что на днях они и впрямь мониторили сайты с брендовой верхней одеждой и тонны отзывов к новым моделям. Куртка, выбранная Хенджином, совершенно не соответствовала погоде, установившейся на улице, да и под вкус «гифта» никак не попадала. Бренд, предлагающий бомбер для продажи, вышел на рынок совсем недавно, но за это время ему удалось приобрести известность среди ценителей свежих идей и любителей эпатировать публику. Больше всего было похоже на то, что Хван решил последовать наступающим трендам и поэкспериментировать. Такое с ним случалось нередко, но каждая из вещей, приобретенная похожим образом, рано или поздно находила свою бесславную кончину в глубине шкафа и, судя по всему, куртку «с птицей на спине» ждала та же печальная участь. - Точно! Она самая. Иволга! Блин, все время забываю! - Так что с ней не так? С птицей? Или с курткой? О чем именно ты говоришь? - Ну, слушай… – Хенджин помялся, будто смутившись. – Пойми меня правильно… - Чего ты там мычишь? – поинтересовался Минхо. – Губами подавился? - Хен! – вспыхнул «гифт». - Хен, – мягко произнес Енбок. – Погоди. - Просто я хотел отдать куртку тебе! – «гифт» нервно поклацал ногтями по краю блюдечка. – То есть не отдать, а подарить! То есть не отдать, потому что она мне не нужна, а потому что она очень подходит по стилю тебе и совсем не подходит мне! – выпалил Хван. - Вау! – выдохнул Феликс. - То есть, ты руководствовался принципом: «на тебе, боже, что нам негоже»? – подвел черту Минхо. - Нет! – завопил Хенджин. Подскочив на стуле как ужаленный, он едва не опрокинул чашку на колени. – Я не это хотел сказать! - Не кричи. И не прыгай в приличном месте, – поморщился Минхо. – И смотри, поосторожнее с кипятком, а то поневоле девочкой станешь. - Я… хен, ну вот зачем ты... - Мм, – промурлыкал «Бастет». – С апельсиновой цедрой. Ммм… - Что? Куртка? – Хван непонимающе уставился на Минхо, который тут же закатил глаза и снисходительно фыркнул: - Конечно, нет. Ну что ты в самом деле? Я про чай говорю. С апельсиновой цедрой и… хм… не знаю… фруктовой карамелью? В этих чаях всегда содержится секретный ингредиент. Его весьма интересно угадывать. Напиток-загадка. Правда, Джисони еще ни разу верно не распознал, хех… Но ты рассказывай, рассказывай про свой подарок. – Ли-старший повелительно махнул ладонью. – Как же ты так лоханулся при заказе? Больно уж хотелось примерить обновку, да? А когда купил, то выяснилось, что она тебе совсем не к лицу? Хмм. Интересно. На тебя это совершенно непохоже, – лунная сирена хитро посмотрела на «гифта». – Или ты сразу собирался ее подарить Феликсу, но просто не знал, как это обыграть? - Да? – Енбок обратил на Хенджина любопытный взгляд, но внятного ответа на вопрос не получил – «гифт» погрузился в поиски чего-то неизведанного в напитке, который еще несколько минут назад его совершенно не интересовал. - С чего вдруг такое расшаркивание? Да и праздника вроде никакого не предвидится, – Минхо сосредоточился на всплывшей чаинке, аккуратно сдув ее к самому краю чашки. – О, получилось! - Просто… - Просто? - Просто я решил, что ему она очень пойдет! Как увидел модель на сайте, так сразу в ней Феликса и представил. Цвет – огнище просто! И птица эта тоже… нереальная же! - Вот и я говорю – нереальное творится на белом свете! - А что, мне нельзя теперь подарки делать, что ли? – смешно вспылил Хван. - Можно, почему нет? Мы с Ликси притворимся, что ни о чем не слышали, не знаем и не догадываемся. Правда ведь, Ликси? – Минхо подмигнул младшей сирене с заговорщицким видом. Енбок кивнул. Праздников в ближайшее время и впрямь не ожидалось – ни личных, ни государственных. Скорее всего, главную роль в деле с курткой сыграл характер Хенджина – эксцентричный, капризный, легко увлекающийся и точно так же быстро остывающий к чему-то, что сторонними наблюдателями расценивалось как банальная ветреность и поверхностность. Но, узнав «гифта» поближе, островная сирена с растущим изумлением поняла, что жизнь снайпера не лишена постоянных хобби, таких как рисование акварелью и одиночное плавание в городском бассейне, не входящем в систему оздоровительных комплексов, принадлежащих «JYP». Даже взбалмошному Хенджину требовалось уединение, и если кто-то и разбавлял его своим присутствием, то исключительно Ян Чонин. Пока полностью обнаженный Хван с блаженством рассекал зеленоватые воды искусственного водоема, не беспокоясь о том, что какой-то возбужденный незнакомец начнет пожирать его глазами, сидящий на кромке чаши бассейна Чонин размерено качал головой в такт модного трека, льющегося из эйрподсов. - Сколько сложностей… – вздохнул Минхо. – Впрочем, тут ты попал в «десяточку» – Ликси у нас тоже очень любит сложности. Прям обожает, – сделав небольшой глоток, сирена удовлетворенно прикрыла глаза. – У каждого, впрочем, свои фетиши. Не мне вас судить. - Какие тут фетиши… - Вот и я говорю: нет чтоб взять быка за рога, в нашем случае – вепря за клыки, и в бой! Нет же! Ходит что-то, думает… – Минхо задорно хихикнул. - А не ты ли, хен, сам долгое время ходил вокруг да около? Все не решался постучаться в беличье гнездо, м? – вступил в игру Хван. - Может и так, – вспыхнул «Бастет». – Зато теперь я в нем – постоянный житель! - Ой! – закатил глаза Хенджин. – Что скажешь? – «гифт» обратился к островной сирене, потянувшейся за миндальным печеньем, уложенным пирамидкой в небольшой розетке из горного хрусталя, красующейся в самом центре стола. - По поводу чего именно? Куртки, беличьего гнезда или… - Вепря, – сдавленно фыркнул Минхо. - Вообще-то, я говорил о куртке, – укоризненно сказал «гифт», – но если ты предлагаешь обсудить что-то более личное… ну, в целом, я не против. - Еще чего. Облезешь от счастья. - Тоже мне, – хмыкнул Хван. – Ликси? Ну так что? Примешь мой подарок? – «гифт» оробело взглянул на сирену. - Значит, это все-таки, подарок? – сдавленно хихикнул Минхо. - Да. Спасибо большое. Куртка выглядит довольно, мм… необычно, ярко немного, но спасибо. Я с радостью ее приму и обязательно буду носить, – Феликс отломил небольшой кусочек печенья. - Не будешь отказываться? – ахнул Хван. - А должен был? – замер Феликс. - Нет-нет! Что ты! Не то чтобы… просто ты все время как будто чего-то стесняешься. - Вот как? – Енбок повертел печенье в пальцах, примеряясь, с какой стороны его лучше надкусить. - Ты как будто сдерживаешь себя. Вот я и подумал, что и на этот раз тоже… не знаю… но я рад, что ты потихоньку меняешься. - Меняюсь? – задумчиво протянул Феликс. – Хм. Я меняюсь… Правда? - Да, понемногу. Но это заметно. - Интересно… – сирена отправила печенье в рот и зажмурилась от наслаждения – на кончике языка разлился тонкий вкус фисташек и лесного меда. - Как у тебя с той рыбой-прилипалой? - М? – сирена распахнула глаза и непонимающе наклонила голову вбок. – Кем-кем? - Сосальщиком, – уточнил Хван. - А? - Ну с тем любителем присосаться к шее, – Хенджин поморщился. – Из клуба. Чмок-чмок который. Минхо сдавленно хмыкнул, пытаясь удержать смех, рвущийся из груди. - Аа?! - Чанбин, помнится, такую рожу скорчил, когда увидел засос на твоей шее, ух! Я тогда подумал, что его удар хватит, честное слово! Или просто живот прихватило, – «гифт» приложил руку к груди, театрально выпучив глаза. Феликсу стоило немалых усилий постараться не выплюнуть печенье на стол, а как можно поспешнее проглотить его. - Ч… чего?! - Выглядело как запор, – согласился Минхо, посматривая на Енбока, начавшего медленно багроветь. Зрелище было прелюбопытное: краснота поднялась по тонкой коже островной сирены от самых ключиц к шее, а затем, за долю секунды, достигла кончиков ушей и щек, полыхнув алым, да с такой силой, что даже веснушки потемнели. – Говорил же я ему не забывать про батончики с зерновыми. И вот тебе результат налицо. Точнее – на лице. - Не могу сказать, что у Чанбина часто бывает радостное лицо, но тогда… как будто бы наступило просветление, только наоборот. - Это как? - Вот так. Кстати, он со мной после того дня неделю не разговаривал! Я даже не понял почему! В чем я виноват на этот раз? – сокрушаясь, вздохнул Хван. – А я ведь ничего такого не сделал! Вообще! - Ты сказал про засос на шее Ликси. - Ну да. - Про засос на шее Ликси, – повторил Минхо с нажимом в голосе. - Ну и? Странно, что Чанбин сам его не заметил. Кажется, ему снова пора посетить офтальмолога. Операция по лазерной коррекции зрения прошла ни к чёрту, судя по всему. На них вообще распространяется гарантия? Распространяется же, да? – Хван тронул Феликса за рукав. Сирена тряхнула головой вместо ответа. - Ты. Сказал. Чанбину. Про засос. На шее Ликси. Который. Оставил. Не он, – отчеканил Минхо. - … - О боже, Джинни! Ты сделал это специально! Даже не пытайся уверить меня в том, что ничего не понимаешь! – фыркнул «Бастет». – Уж кому-кому, а мне твои не самые изящные попытки напустить туману известны как никому другому. Время идет, а ты не меняешься, как и твои методы. - Я думал – сработало, – надулся Хван. - В некотором смысле – да, – согласился Минхо. – Но это же Чанбин. А, значит, простых решений ты от него не дождешься, – «Бастет» поднял ладонь вверх, подзывая официантку, желая расплатиться за общий заказ. Будучи инициатором вылазок, Минхо полностью брал на себя расходы, и предложить внести хотя бы часть оплаты – означало нарваться на ссору и как минимум холодную отповедь со стороны лунной сирены. Пару раз Енбок пытался провернуть подобное, но видеть добродушного Минхо-хена ему нравилось больше, чем рассерженного, поэтому он довольно быстро прекратил свои попытки, приняв корейскую неизбежность старшинства и покровительства. Зато нашел верный способ отблагодарить Минхо за внимание и заботу. Приезжая в гости, Феликс никогда не появлялся с пустыми руками, привозя лакомства для котооборотней и какую-нибудь кухонную безделушку для хозяина дома, чем бы это ни было – фирменной бамбуковой доской для резки овощей или приправой для мяса, благодаря чему зверьки и лунная сирена оставались полностью довольны. И хоть Минхо частенько ворчал на то, что Феликс допускает лишние расходы в своем бюджете и вконец избаловал СунДунДо, которые только и ждут все новых и новых лакомств, но брюзжал он больше для вида, чем всерьез. Постепенно островная сирена научилась различать оттенки голоса Минхо, и хен уже не казался ей таким уж непонятным и далеким. Скорее, требовательным, своенравным и при этом… весьма шаловливым созданием. Шутки Минхо никогда не были беззубыми. Они не всегда больно кусали, тем более тех, кто становился ему особенно дорог, но и никогда не превращались в случайно выпущенную стрелу. Вот и сейчас, вспоминая о Чанбине, точнее, о реакции «смотрящего» в тот день, когда Хенджин на весь тренировочный зал заорал о засосе, оставленном случайным любовником на шее Енбока, «Бастет» точно знал, о чем говорил. Минхо веселился, а вот Феликс не очень. Описать свое состояние точно подобранным эпитетом он не мог – мысли о том дне жгли острее гоблинского пламени. Но чем усерднее Енбок старался отогнать от себя воспоминания, чем сильнее пытался забыть ночь в итэвонском клубе, закончившуюся одноразовым сексом с местным кутилой (неплохим сексом, стоило признать, пусть и не настолько ярким, чтобы вносить его в списки лучших), тем упрямее его мысли возвращались к «смотрящему», чье лицо приняло выражение полного шока в тот момент, когда слоняющийся по залу Хенджин узрел отметину на шее сирены и заорал во все горло: «У кого-то была нехилая ночка, да, Ликси? Вот это засос так засос! Странно, что тебя не съели заживо!» А ведь еще мгновение назад Чанбин, вплотную прижавший Феликса спиной к своей груди, пальцами выводил на запястье сирены круги, пытаясь наглядно продемонстрировать один из способов сбалансировать дыхание. Медленно, неторопливо, успокаивающе. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Секундная задержка дыхания – и снова вдох. И еще раз. И еще. Мягко и неспешно. Переплетя пальцы рук между собой. Будто извиняясь за непроходимую тупость, которую он продемонстрировал в разговоре, прошедшем накануне в доме Минхо и Джисона. Щекоча утяжелившимся дыханием чувствительную кожу на виске сирены, под которой, как сумасшедшая, билась тонкая синяя венка. - Не торопись. Вот так. Словно ты качаешься на волнах. Закрой глаза. Давай. Представь, что перед тобой океан. Он тихий. Спокойный. В нем нет ничего пугающего. Все хорошо… Вот так, да. Дыши. Вдох и вы-ы-ы-ы-ыдох. Еще раз. Вд-о-о-о-ох и вы-ы-ы-дох. Ты лежишь на доске и слушаешь шум прибоя. Твои конечности расслаблены… Они омываются волнами… ты отдыхаешь… Хорошо… Вдох и выдох, Боки… И еще раз. Не напрягай плечи… я держу тебя. Да, так… Молодец… Хорошо… – голос Чанбина, лишенный обычной резкости, звучал прямо над ухом. – Такой послушный… Боки… ты… - Мм, – тихо простонал Феликс, запрокидывая голову на плечо партнера. – Хен, я… Хен… - Что ты хочешь сказать? – «смотрящий» снизил голос до шепота, теплого и бархатистого, от которого по коже сирены пробежали мурашки удовольствия. – Что?.. - Хен, почему ты вчера… – начал было говорить Енбок. Техника правильного дыхания летела к чертям собачьим прямо на глазах. Феликс был абсолютно трезв, но никогда еще не чувствовал себя настолько пьяным. - Что?.. – прошептал Чанбин, коснувшись кончиком носа правого виска сирены. – Только дыши, не прекращай. Как я тебя учил. Вдох… - Не получается, хен… - Выдох… - Хен… ты вчера сказал мне… – Енбок мог поклясться в том, что губы «смотрящего» скользнули по его щеке – мираж, неотличимый от реальности. - М? - Ты сказал… Я не использую «песню» прямо сейчас, хен, – поспешила заверить сирена, распахнув глаза. Останавливать Чанбина Феликс не собирался. Откровенно говоря, Енбок уже давно не испытывал подобных ощущений – как если бы и впрямь поверил в реальность фантазий и оказался посреди океана, пронизанного солнечным светом. Решение позволить поцеловать себя родилось изнутри, как что-то совершенно естественное, никем не осуждаемое и не запрещенное. Словно воздух в легкие набрал. «Так вот как чувствуешь себя при своем «смотрящем». Так странно… и так спокойно…» - Я знаю, – ответил Со. – Знаю. - Тогда… - Тогда я просто сделаю то, что собирался… - Да, хен… сделай… Ладонь «смотрящего» мягко коснулась щеки ведьмы, огладив ее, и, в отличие от прошлого раза, изрядно напугавшего сирену, излучала ощущение чего-то давно привычного и знакомого; того, к чему хотелось тянуться всем своим существом, а не избегать. Енбок снова прикрыл глаза и замер, в предвкушении теплоты чужих губ. Но окрик Хван Хенджина будто разбудил их обоих ото сна – Чанбина от тонкого, как первый лед марева, а Феликса от поддернутой шафрановым ароматом робкой надежды. Лицо у «смотрящего» в тот момент было… странным. Спроси кто у Феликса, каким именно, он даже не смог бы точно объяснить. Возможно, смутным отражением сплава обиды, злости и… вины? Казалось, что такого? Да и обладал ли Чанбин правом испытывать подобные эмоции к подопечной ведьме? С чего бы вообще? Так или иначе, но сирена ощутила острый укол досады, вонзившейся в сердце кривым шипом, и волну раздражения, адресованную Хван Хенджину. «Гифт» вскоре покинул тренировочный зал, а Чанбин в тот день так больше к Феликсу и не подошел. Енбок с тех пор пребывал в необычном для себя настроении, с трудом признавая его истинную причину, не имеющую ничего общего с рассеянностью, усталостью или обычной несобранностью. Дело было в другом. Дело было в большем. Прозорливый Минхо, конечно, давно разгадал, в чем заключается корень «проблемы», мучащей младшую сирену, но в наступление идти не спешил. «Бастет» терпеливо выжидал момент, в который Феликс «дозреет» до прямой просьбы, и дождался его. Сирена «дозрела» в один из январских дней, начав осторожно, издалека, – не решившись открыть все карты разом; с маленькой, казалось бы, безобидной, но весьма однозначной просьбы. - Хен. Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь рассказать про Чанбина? И… ты можешь подсказать, как мне… как я… как мне будет лучше… да блин! – сирена с трудом набралась смелости обратиться к «Бастет», но уже после пары невнятно произнесенных слов ее энтузиазм заметно угас. Минхо не спешил. Проявив терпение к младшей сирене, решившейся наконец признаться себе в том, что она долгое время отрицала и считала попросту невозможным, «Бастет» добрался до сути просьбы. – Хен, – Енбок сжал пальцы рук в замок, – как мне стать ближе к нему? - Он тебе нравится? – прямо спросил Минхо. - Не знаю, – смутился Феликс, потупив взгляд. – Правда. Хен, я не знаю. Просто… так я себя еще никогда не чувствовал. Мне нравился Джек, а до него привлекали другие парни. Я знаю, как это бывает и что при этом чувствуешь, но тут… не понимаю… это как будто иначе. Не уверен. Возможно. Скорее всего. Да, наверное, нравится, но я не могу точно сказать. Это совсем другое, – Енбок опустил голову и в растерянности запустил пальцы в копну светлых волос. - Определенно, – кивнул «Бастет». – Каждый раз это другое. Никогда не бывает одним и тем же. И, одновременно, то же самое. - Похоже на то, – ответил Феликс, так и не подняв головы. Они сидели ранним воскресным утром на кухне Минхо, прислушиваясь к скрежету стрелок настенных часов и шкворчанию жарящегося на сковороде бекона. За огромным окном неслышно порхали белоснежные перья снега, в хозяйской спальне дремал Джисон, окруженный стайкой котооборотней, плотно облепивших тело «гифта» на манер меховых подушек, и судьба растерянной от нежданной–негаданной влюбленности островной сирены решалась прямо там, среди шкафчиков, набитых эксклюзивной посудой, и банок с вишневым джемом. - Можно узнать? Почему Чанбин тебе нравится? – поинтересовался Минхо. - Ты будешь смеяться, если я скажу, – смутился Феликс. Занервничав от прямого вопроса, не имеющего ничего общего с наводящими намеками, позволяющими смалодушничать в самый последний момент, он бессознательно потер шею ладонью, растирая кожу до красноты. - И не подумаю, – заверила лунная сирена. - Он… хах, это прозвучит странно, наверное… – Феликс засмущался еще сильнее. - Ничего не странно. Говори как есть. У нас тут утро откровений, прямо под жареный бекон с глазуньей. - Да странно это, я сам все понимаю! Особенно, если знаешь историю нашей первой встречи с Чанбином. Но, хен… Мне рядом с ним надежно, – признался Енбок. – Понимаешь, хен? Нелепо же, да? - Ничуть. - Просто вот когда я стою рядом с ним, то как будто держу льва за гриву. Но он не навредит, не укусит всерьез, я в этом уверен. Только порычит, может и… только не смейся, ладно? И еще он немного похож на Льва из «Страны Оз», с той разницей, что его сердце всегда было храбрым. - Интересно, а кто же ты тогда? – Минхо лениво взмахнул ресницами. – Дороти или Тотошка? - Не знаю. В зависимости от ситуации, – промямлила младшая ведьма. - Ну что ж, поздравляю, – улыбнулся «Бастет», рассматривая пунцовые щеки островной сирены со смесью заботы и азарта. – Твоя песня теперь совершенно бесполезна против нашего короля гномов. Ты же в курсе этой небольшой неприятности? - Да, – кисло отозвался Енбок. - Пробовал уже? - Было дело. - Он, небось, даже и не понял, что ты там шепчешь. - Угу. - Узнаю Чанбина. Что он сказал? - Что кулер стоит в подсобке. Это на случай, если у меня пересохло в горле. - Мда-а, – протянул «Бастет». – Примерно так я себе все и представлял. Случай тяжелый, но небезнадежный. - Разве? - Уверен, – весело ответил Минхо. – Ну так что? Хочешь, я научу тебя, как соблазнить Чанбина? Феликс стремительно вскинул взгляд и жадно уставился на Минхо. - О! – подметила лунная сирена. – Это смотрится весьма любопытно. - Что? - То, что я впервые за долгое время вижу, как ты проявил искренний интерес к чему-то. Наши беседы не в счет. «А хочешь узнать еще кое-что занятное?», подумал Минхо, наблюдая за тем, как разгораются надеждой глаза Феликса. «Ты. Тоже. Нравишься. Чанбину. Но ему самому, бедняжке, еще придется это осознать». - Предвосхищая часть вопросов, скажу: Чанбин не так непробиваем, как многие думают. Даже в нашей организации полно не очень умных людей, считающих, что хорошо его знают. Это не так. Есть причины, по которым твой «смотрящий» ведет себя так, как ведет. В некоторых вещах он убедил окружающих, а в какие-то и сам начал верить. У него тоже есть своя броня. Но в ней гораздо больше прорех, чем может показаться со стороны. Не всегда Чанбин делает то, что думает. Если тебе кажется, что в нем много свободы… уверяю, это не так. Он нуждается в человеке, который не просто поверит в него, но и поддержит. Понимаешь? Тебе может показаться, что я говорю об одном и том же, но это не совсем верно. Я туманно объясняю, да? – по губам лунной сирены скользнула улыбка. - Нет, что ты, хен! - Чанбин напоминает мне огромный корабль посреди моря, – Минхо подпер подбородок кулаком, задумчиво разглядывая пейзаж за окном – окутанные снежным одеялом крыши домов и раскидистые ветви кленов, впавших в спячку до первой капели. – Корабль без якоря. А он ему очень нужен. Без него Чанбин всего лишь огромный, блуждающий по морским просторам ледокол, плывущий без цели. Туда-сюда. Даже ни в один порт не заходит. Вот так вот. Феликс затих. Перед глазами сирены возник образ гигантского стального корабля, молчаливого и сурового, застывшего посреди ледяного океана в ожидании того, кто встанет за его штурвал и поведет неприкаянное судно домой, в гавань. - Гномы издревле слывут жуткими собственниками. Мол, если что-то попало в их руки или пещеру, то все, не видать вам пропажи. А если еще и в сердце запало, то, боюсь, возникает реальный шанс повстречаться со знаменитым гномьим топором. Что ж, я вынужден полностью согласиться с подобным утверждением. Ни книги, ни собственный опыт не обманывают. Но именно это качество всегда превращало работы гномов по камню и золоту во что-то очень личное, – принялся рассказывать Минхо. – Чанбин – истинный наследник своих предков. Не семьи, из которой он вышел, а именно предков. Поверь мне, разница есть и весьма ощутимая, – добавил Ли. – Просто Бинни пока еще не понял, где его золото и кто. А, может быть, просто боится поверить в такую возможность. Чанбин – хороший человек, но ты и сам это уже знаешь, Ликси. То, что он страшится «непредсказуемости» ведьм, я бы расценил, как намеренный отказ от права на личное guilty pleasure. Наш зам. командира хочет твердо стоять на земле обеими ногами, быть уверенным в завтрашнем дне и людях, которые его окружают. А больше всего он боится того, что подведет близких людей и ничего не будет стоить в их глазах. - Это же не так! – горячо возразил Феликс и вздрогнул. Ветер, гуляющий за кухонным окном, пустил снежинки в пляс, швырнув белую россыпь ледяных кристалликов прямо в стекло. От верхних углов рамы во все стороны разбегались паутинки морозных узоров – зимнего кружева, затягивающего окно полупрозрачной вязью. Через час-полтора непрерывной метели ледяная роспись грозилась заполнить собой все оконное пространство, создав для жильцов дома иллюзию отрезанности от внешнего мира. В такую погоду хотелось нырнуть в постель, обернувшись старым бабушкиным пуховым одеялом, и не вылезать из нее до самого вечера. Или просто сидеть у камина и потягивать грог, нежась в объятьях любимого человека. - Ах, всю беседку начисто занесло! Так метет, ты только посмотри! Как бы слива опять не вымерзла, каждый год одно и то же, – Минхо нахмурился. – Ну, нам-то с тобой это известно, а вот самому Чанбину… – ведьма потянулась к плите, выключая конфорку под сковородой. – Впрочем, каждый из нас полон страхов. И я никогда и никого не осмелюсь осуждать за них. Енбок насупился. - Невеселый у нас вышел разговор, да? – подмигнул сирене «Бастет». – Но я считаю, что будет гораздо честнее начать с таких вот не самых романтичных вещей. Что еще, если подумать, приблизит нас к реальности, как не правдивые факты? Конфетно-букетный период довольно короток, наслаждаться им вечно не выйдет. - Мы даже еще не начали встречаться с хеном, – вспыхнул Енбок. - Ну, это дело наживное, – улыбнулся Минхо, выкладывая на стол тарелки. – Просто дам тебе пару советов насчет Чанбина. - Еще?! – шутливо возмутился Феликс. - Парочку. Всего лишь. Помимо того, что он тугодум и имеет врожденный комплекс сенбернара-спасателя. Енбок не смог удержаться от смеха: - Господи, хен… - Не юли с Бином. Если есть что сказать – говори сразу. - Л-ладно. - Что бы там ни было, любую, даже самую неприятную новость, он должен услышать прежде всего от тебя, а не со стороны. Доверие для него не пустой звук. И это переносит нас ко второй очень важной вещи – к ревности. - Чего-чего? – не понял Феликс. - Чанбин дико, неистово ревнив. Просто прими к сведению. Впрочем, как я уже говорил, против гномьей природы не попрешь. - Я понял, – Енбок кивнул со смиренным видом. - Ну, таким уж послушным тоже быть не стоит, – томно промурлыкал Минхо. – Просто играй, но не заигрывайся. - А что, есть разница? – удивилась островная сирена. - О, она огромна! – с жаром ответил «Бастет». – Но ничего, – я убежден в том, что у тебя все получится. - Хотелось бы верить, – с сомнением отозвался Феликс. Минхо улыбнулся. Младшая сирена даже не придала значения своим словам, а стоило бы, ведь скрытый в них подтекст свидетельствовал о том, что чувства к своему «смотрящему» ведьма признала. По крайней мере, перед старшей сиреной. - Спешить не будем, – решил «Бастет». – Того и гляди, еще напугаем его! - Чанбина-то? - Вообрази картину, – предложил Минхо. – Вепрь в венке из водяных лилий. Представил? - Типа того, – сдавленно кашлянул Енбок. - Вот и держи ее теперь в голове. Потому что примерно так все и есть. Одновременно агрессивно и, в то же время… - Стремно? – предположила островная сирена. - Эх… нет, не стремно – осторожно. Хотя слово «стремно» вполне подходит, – сочувственно вздохнул Минхо, выкладывая на тарелки несколько ломтиков поджаренного бекона, слегка притомленного в соусе из белых грибов, и яичницу-глазунью. - Господи… Мне же теперь никак не удастся выкинуть из головы этот образ. Надо же… вепрь. В лилиях. Прямо как гусь в яблоках, – наколов бекон на зубец вилки, Енбок обмакнул мясо в густую подливку. - В венке из лилий, – «Бастет» едва удалось удержаться от смеха. – Водяных, между прочим. - Есть разница? – поднятая в руке вилка замерла в воздухе, не успев отправиться в рот. - Существенная. - Ну ладно. Поверю тебе на слово, хен. - Скоро все испытаешь на собственной шкуре, – пообещал Минхо, и Феликс, предавшись горячим фантазиям, мгновенно покрылся румянцем смущения. – Не спеши. Подманивай вепря потихоньку, даже если тебе хочется сорваться. И насчет «песни»… - Я не буду ее использовать. Не стану! – заявил Енбок с горячностью в голосе. - Ну, если говорить откровенно, то у тебя и не получится. Теперь уж точно, – напомнил Минхо. Феликс опустил ресницы, пряча за ними взволнованный взгляд. - Так что, с чего мы начнем? – несъеденный бекон отправился обратно на край тарелки. Аппетит пропал, а вот волнения хватало с лихвой. - Не терпится вступить в бой? Сирена пожала плечами: - Не хочу множить недоразумения. Время… оно не бесконечно. - Понимаю. Что ж, – «Бастет» сладко потянулся, прогнувшись в спине на манер пробудившейся кошки. – Как бы это вульгарно ни прозвучало, но настоятельно рекомендую начать с ручной работы. Енбок непонимающе моргнул, и лунная сирена, преисполнившись терпения и великодушия, присущих образцовым преподавателям, поспешила внести разъяснения: - Случайные прикосновения, которые, на самом деле, совсем неслучайные. Тактильный контакт дольше необходимого. Твои личные вещи в постоянном поле зрения Чанбина – мелочи типа заколок для волос, которые он обязательно возьмет в руки, телефон, который ты якобы забыл на столе, и так далее. - Но я никогда не забываю свой телефон… – нерешительно проронил Феликс. - Ты его забудешь, – настойчиво повторил Минхо. – Поверь мне. Так надо. - П-понятно. - Хорошо, если понятно, – «Бастет» строго посмотрел на младшую сирену. – В общем, все то, что он может видеть и трогать. А чуть погодя свяжем предметы с твоим запахом. Понимаешь, о чем идет речь? О крючке-поплавке. Об ассоциациях. Он будет смотреть на предмет или, что лучше всего, держать его в руках, и думать о тебе. - Вторая сигнальная система? - Именно! Нам, конечно, не нужно вызывать в Чанбине слюноотделение, но… как пойдет, в общем. Грех отказываться от таких подарков. Феликс нервно хихикнул. - В идеале нужно выстроить цепочку образных ассоциаций, связанных с твоими веснушками. Сработает на ура, я уверен, –погрузился в размышления Минхо. Енбок обалдело кивнул. - Ага. - Хмм, – задумавшись, «Бастет» коснулся рукой рта, сам не замечая того, как сжал зубами ноготь большого пальца, поддавшись забытой за давностью лет детской привычке. – Но не спеши размахивать трусами. - Т-трусами?! – ошалело вытаращился Феликс. - В переносном смысле. - А. Ясно. - Что за дети непонятливые такие пошли? Того и гляди, впрямь нижним бельем везде начнут раскидываться, – проворчал "Бастет". – Чанбина нужно растрясти, но при этом не запутать. Метель за окном успокаивалась, уходя за горизонт, в сторону Сеула, оставляя на прощание, как напоминание о проделанной работе, ровные холмы сугробов, искрящиеся в лучах скудного зимнего солнца. Еще несколько минут, и никто не поверил бы в то, что совсем недавно в коттеджном поселке бушевала стихия. - Но как понять? Как отличить одно от другого и при этом не переборщить? - Практика, Ликси, – милостиво пояснила лунная сирена. – Практика. - Многолетняя? – кисло поинтересовался Енбок. - Мм, – промурлыкал Минхо. – К счастью, я владею навыками экспресс-курса, – доверительно сообщил он, и Феликс заметно приободрился после слов старшей сирены. – Совсем уходить в нюансы не стоит, только время потратим. Возьмем в работу главное – основы. Легкие намеки все-таки не для Со Чанбина, – «Бастет» покачал с головой, сокрушаясь. – Ну да ладно. Будем работать с тем, что есть. - Будем! – горячо согласился Енбок. И работа закипела. Феликс украдкой (чтобы, не дай бог, Хенджин не заметил и не пристал с ненужными расспросами) открыл на айфоне диалог в чате Kakao Talk и начал спешно набирать текст сообщения. Чайный столик и длинные полы куртки послужили отличным убежищем для телефона, лежащего на коленях, надежно спрятанного от любопытных глаз «гифта» и персонала кафе. «Да, хен. Завтра у нас обход, недалеко от ресторана морепродуктов, про который ты мне вчера рассказывал. И когда мы будем рядом, я намекну Чанбину, что хочу есть». «Вот и славно. Такого плана и придерживайся. Но смотри не переборщи с креветками! Вам еще возвращаться к работе после обеда! И прекращай раскидываться своими вещами так усердно! Это уже попахивает дурковатостью» Енбок растерянно моргнул. - Креветки… А что с ними не так? – тихо спросил он. - Отличный афродизиак, – промычал Хван, запихивая тарталетку «амаретти» в рот. – Работает как надо! Ну, если надо, конечно… Мм, вкуснотища-то какая! А что это, хен? Что внутри? Ром? Или… не пойму… Что это такое? - Пьянящее чувство вседозволенности, – проворковал Минхо, закрывая вкладку текстового сообщения на айфоне последней модели, преподнесенном Джисоном в качестве рождественского подарка. – Лучший вкус на свете, – добавил он, бросив лукавый взгляд из-под ресниц на младшую сирену. – Не считая шафрана и меда. Но с этим лучше не спешить. Всему свое время. Феликс крепко прикусил губу, считывая намек, адресованный не кому иному, как ему. «Мед, значит. Надо запомнить» «Бастет» постучал ложечкой о край блюдца, привлекая внимание официанта, и попросил: - Будьте добры, упакуйте навынос медовых трюфелей. Те, что пропитаны шафрановым сиропом. Мне для жениха. И обвяжите, пожалуйста, пакет синей ленточкой. Благодарю.