***
Чанбин бежал, не чуя под собой ног. Бан Чан остался далеко позади, крича о том, что догонит его, найдет по маячку и вызовет к этому времени подмогу. Со не слушал. Было не до того. В голове бил в набат напев из нескольких слов, складывающихся в простые и ясные фразы: «Я нужен Енбоку. Он в опасности. Нужно помочь ему. Я нужен ему», затмевающие все на свете – здравый смысл, покинувший Чанбина чуть ли не впервые в жизни, окрик Бан Чана и необходимость разработать необходимый план действий. Чанбин несся по узенькому переулку сломя голову, перескакивая через дыры, зияющие в потрескавшемся асфальте, и всерьез рискуя свалиться в один из канализационных люков, не слишком старательно прикрытых проржавевшим крышками. Коды шпионского ПО запеленговали координаты – невзрачный тупик, точка, в которой сигнал маячка Феликс исчез с радара; и Со, передвигающийся по улочке со скоростью быстроходного БТРа, повторял, как мантру, широту и долготу возможного месторасположения сирены. Если только оно не успело измениться за то время, что «смотрящий» провел в пути. Со сжал зубы, отмахиваясь от назойливых мыслей, сеющих в сердце не самые оптимистические прогнозы. Глупо было бы надеяться на то, что Енбок случайно напал на след шпионского ПО, подсаженного в телефон и гарнитуру (не обнаружил в первые же дни, значит, не нашел и позже – бесперебойная, днем и ночью, работа маячка совершенно ясно об этом говорила). Чанбину было абсолютно очевидно, что на Ли напали со спины, застав возвращающегося домой парнишку врасплох. Вступить в открытый бой с сиреной мог только сумасшедший, значит – либо Енбок стал жертвой местной банды, потрошащей кошельки жителей квартала, либо (что являлось самым нежелательным вариантом и, увы, наиболее вероятным, судя по зафиксированному датчиком скачку артериального давления в момент нападения), его выслеживали ренегаты. Может, даже вели за ним наблюдение некоторое время, прежде чем решили атаковать. Мерзкий и гнусный акт насилия. Феликс никогда не состоял в отряде цветочных фей, порхающих над розарием в лучах утреннего солнца. Глупцом был тот, кто думал о нем подобным образом, даже если когда-то таким глупцом был и сам Чанбин, считающий, что лучшее применение ладошкам сирены – это формальное High five. Ли успел весьма неплохо отработать ненавистную им с самого начала силовых тренировок связку «отражение-перехват-атака», и Чанбин, искренне сожалеющий о том, что скупился на слова похвалы в адрес сирены, надеялся, что Енбок успел как следует наподдать нападавшим, прежде чем те его вырубили. О худших из возможных вариантов событий «смотрящему» и думать не хотелось, но даже так он чувствовал, как грудную клетку распирает поднимающаяся из глубин подсознания тяжелая, черная волна первобытной ярости. Похожим образом мыслит зверь, когда охотник вторгается в его нору, разрушая дорогое сердцу логово и раня беззащитных детенышей. «Убью нахуй!» Щуплая ведьмочка, заокеанская гостья, плотно обосновавшаяся как в Сеуле, так и в мыслях своего «смотрящего», методично выводила партнера из себя, то ли из чистого упрямства, то ли случайно; но меньше всего Со хотел бы видеть глаза сирены, наполненные страхом и болью. Ему доставляло огромное удовольствие слышать хрипловатый смех Енбока и наблюдать за тем, как расцветают под лучами робкого мартовского солнца бежевые крапинки веснушек, изо всех сил сражаясь с желанием дотронуться до них кончиками пальцев – а вдруг обожгут? «Ты, главное, продержись… Боки, кто бы там ни был… продержись до того момента, как я приду. А потом им всем наступит пизда!» Телефон Чанбина ожил. Звонил Бан Чан. - Бин… это… - Говори. - Бин, в общем, тут в дежурную часть штаба поступил сигнал тревоги. - Так. - Запрос помощи. - Ясно. - Это Феликс. Чанбин ощутил, как его сердце сбилось с привычного ритма, пропустив удар. - Понял. - Бин, сигнал содержит примерно те же координаты, которые зафиксировало твое ПО. - Угу. - Бинни, ты меня слышишь? Где ты сейчас вообще? Далеко от места? - Почему он не позвонил мне? – запнувшись, Со едва не рухнул на землю. - Найдем его – и спросишь тогда, – отрезал Крис. – Я вызвал подмогу. Так что не теряйся и… в общем, я тебя отслеживаю, но догнать, черт возьми, не могу… Чем ты, бля, питаешься, что летишь с такой скоростью? Вроде бег никогда не числился в списке твоих любимых дисциплин, – натянуто пошутил Бан, пытаясь разрядить обстановку, но его голос в наушнике звучал слишком встревоженно для того, кто притворялся абсолютно протрезвевшим и контролирующим ситуацию. - Не все находится под нашим контролем, хен. Вот что я понял за последнее время, – сказал Чанбин, замедляя бег. Алкоголь из его крови выветрился как по волшебству, еще до того, как они с Крисом покинули родовое гнездо семейства Со, коротко попрощавшись с гостями. Система мобильного оповещения издала короткий писк, просигнализировав о том, что координаты–возможное местоположение Феликса находятся совсем рядом, буквально в нескольких метрах, не далее, чем за ближайшим поворотом. Со остановился, переводя дыхание. Улица по-прежнему оставалась совершенно пустынной – на пути к своей цели Чанбину не встретилось ни единой живой души, даже с бродячей кошкой и то не столкнулся. Не район, а настоящая жопа города. «И как Боки сюда только занесло?» Над крышами домов пронесся порывистый холодный ветер, раздосадованный бессильными попытками прорваться к людям, минуя запертые окна, и единственными звуками, прорезающими тишину кварталы, были скрип форменных берцев Чанбина и жалобный дребезг стекла. Но теперь ее дополнил и знакомый противный писк системы оповещения. Искомые координаты были обнаружены. Со замер. - Это то, о чем я думаю? – спросил Бан Чан, распознав разносящийся по каналу связи звуковой сигнал, чья громкость нарастала по мере приближения Со к месту назначения. - Вероятнее всего. - Будь осторожен, Бинни. Не высовывайся без надобно… - Смеешься? Это же Феликс – моя ведьма! И я – агент «Торин», – Со едва не задохнулся, ощутив себя уязвленным словами Бан Чана. В другое время он даже не придал бы им значения. Сказал и сказал. Простая просьба, продиктованная искренним беспокойством, чувством долга и должностью. Но не сейчас. Переживания за Енбока помножились на чувство собственности. Странный коктейль. Но он придал сил, влив в «смотрящего» здоровенную долю гнева и энергии. - Бля! – с чувством выругался Крис. – Бля… мне только что позвонил Минхо. Я пока сбросил его, но… Ну и чуйка у него! И… черт! Еще и сверху звонят! Какого фига?! Похер… Держись, скоро буду, Бин! Послушай, если ты увидишь что-то… - Я иду, – предупредил Чанбин, приникая спиной к стене дома, за углом которого, скорее всего, скрывались сирена и напавшие на нее люди. - Ты что? Эй, погоди! Это приказ! – рявкнул Бан, но Со уже не слышал. Опасаясь того, что его могут обнаружить, Чанбин медленно двигался вправо, по периметру стены дома. Не обращая ни малейшего внимания на изрыгаемые в эфир ругательства, он осторожно, мелкими шажками преодолевал каждый сантиметр земли. Нащупав за поясом брюк импульсный излучатель – крохотную игрушку, прототип грозного оружия, способного в будущем, как обещали разработчики, оглушить даже сирену, Со сжал пальцы на рукоятке устройства… и вдруг замер, нахмурившись. Что-то происходило. Что-то не то. Нечто, что смутно напомнило ему ставший картиной прошлого эпизод, произошедший ноябрьским днем на консервном заводе. Ведьма-невидимка Джису. Дождь, умывший улицы. Перепуганный охранник. Пустые цеха некогда процветающего предприятия. Их с Феликсом дурацкая перепалка. Феликс… Боки. Разгневанный и уставший. Играющий пламенем гоблинского огня. Чанбин медленно разжал пальцы, обхватившие рукоятку оружия, и замер, не решаясь двигаться вперед. Гоблинский огонь. Искры лазури, сжигающей все на своем пути – и живое, и мертвое. Пламя, которое невозможно потушить, если только сама ведьма, вызвавшая его, этого не пожелает. - Вот же бля… – прошептал Со, наблюдая за тем, как по стене дома скачут тени-отблески голубого пламени. – Ну бля же, ну! – обреченно пожаловался он Бан Чану в микрофон и, издав рваный выдох, вышел навстречу неизвестности. Но долго не прошагал – прямо под ноги ему кулем свалился незнакомый мужчина, с головы до пят охваченный языками синего пламени. Чанбин замер, не двигаясь с места. Незнакомец, запертый в кокон из гоблинского огня, незряче смотрел в пустоту, и пламя, пожирающее его тело, издавало громкое потрескивание, как если бы горела не живая плоть, а сухие ветки, собранные для лесного костра. Запах, исходящий от человека, стоял настолько омерзительный, что отшатнувшегося в сторону Чанбина едва не вырвало, но приближаться к живому факелу «смотрящий» не рискнул – все было решено еще задолго до его появления на сцене. Погасить гоблинское пламя представлялось совершенно невозможным. Со впервые за очень долгое время поглотило чувство абсолютного бессилия. Что удивительно, огонь не касался одежды незнакомца и лица, позволяя тому дышать. Гоблинский огонь обладал поистине пугающими возможностями. Злодей горел изнутри и только редкие языки пламени вырывались наружу, в силу чего казалось, что человек полностью охвачен синим сиянием. Неизвестно, что было хуже. Со понимал, что перед ним находится один из напавших на Феликса, но даже такой человек не переставал быть человеком – его нужно было судить и наказать за свое преступление. Однако сирена, очевидно, решила поступить иначе, воспользовавшись пунктом о праве государственной ведьмы, оказавшейся без «смотрящего», на самозащиту. Оставалось только выяснить, в каком состоянии она пришла к подобному выводу. Не столкнувшись с Феликсом нос к носу, не выяснив его настрой, Со серьезно рисковал собственной безопасностью, несмотря на звание «смотрящего». Таковы были побочные эффекты его должности. Чанбин не раз имел несчастье столкнуться с теми, кто пострадал от рук подопечных ведьм – по незнанию, слабости или в силу обстоятельств (нередко «смотрящие» превращались в сопутствующий операциям ущерб), и меньше всего ему хотелось пополнить ряды этих неудачников. Но это был Енбок, а не какая-то сторонняя ведьма. Енбок, который, чаще всего, и огрызался-то лишь из-за волнения и неуверенности, как со временем начал понимать Чанбин, а не потому, что желал причинить кому-то реальный вред; и Со знал, что несет за него ответственность, как за самого себя. Так же, как и за все то, что обороняющаяся сирена могла натворить. Чанбин по-прежнему не рисковал приближаться к горящему человеческому факелу. Через некоторое время он понял, что Феликс (намеренно или случайно) лишил противника ясного сознания и, следовательно, снизил его болевой порог до нуля. Кровожадность не была чертой, присущей личности Енбока, хотя в природе сирен не значился такой пункт, как милосердие; и Чанбин вообразил, как же сложно, наверное, было его ведьме принимать такое решение – подпалить человека, каким бы тот ни был ублюдком. Не каждый переживет подобное без последствий для психики. Но состояние эфемерного «каждого» и не волновало Чанбина – он переживал за Феликса. - Боки… – прошептал Со, осторожно огибая скорчившегося на земле мужчину. Гоблинский огонь скрывал немало любопытных особенностей. Одной из них был избирательный, «живой» характер, с помощью которого пламя распознавало среди толпы противников ту цель, которую стоило поразить в первую очередь. По мере того, как Чанбин приближался к наемнику, огонь снижал интенсивность горения, распознавая новое лицо, появившееся на поле боя, решая – стоит ли напасть на незнакомца или отпустить его с миром, а затем вдруг потерял к нему всякий интерес. Языки пламени ослабели на некоторое время, давая Со возможность безбоязненно миновать горящую жертву; но как только «смотрящий» двинулся дальше по улице, они снова вспыхнули ярким пятном. – Чан-хен, – сообщил Со, щелкнув пальцем по наушнику. – Нужны медики, – «смотрящий» осмотрел темную тесноту улицы, пытаясь отыскать сирену, но безуспешно – Феликса нигде не было видно. – Срочно! - Ликсу? - Пока… не знаю. - Что там происходит? - Огонь. Гоблинский огонь. - Ликса нашел? - Нет. - Бин, послушай меня, – сказал Крис, отчеканивая каждое слово. – Думаю, не стоит тебе лезть вперед. - Ты о чем вообще? – впереди мелькнул слабый отблеск голубого пламени и Чанбин облегченно выдохнул. Предчувствия «смотрящего» его не обманули – он продвигался в верном направлении. - Пойми меня правильно. Давай, мы дождемся прибытия оперативной бригады, и тогда уже… - Это же Ликс. Чан-хен, ты чего это вообще? – в голосе «смотрящего» сквозило искреннее изумление. – Это же Феликс. Забыл, что ли? - Феликс – ведьма. Сирена. Я отлично помню, кто он, и хорошо бы, чтобы и ты помнил об этом. - Если ты намекаешь на возможный срыв Боки, то разве не для этого я здесь? Не для того, чтобы помочь предотвратить проблемы? - Не могу сказать, что у вас Ликсом случался момент, в который вы бы поняли, как это сделать. - Звучит не очень, – Чанбину совершенно не нравился тон Криса, так же, как и намеки на неуправляемость ведьмы. - Ты отлично знаешь, что я говорю все это вовсе не потому, что хочу тебя задеть, и не из-за того, что не ценю Ликса… - Без обид, хен, – отрезал Со, – но, кажется, я начинаю понимать, почему кошак не стал брать тебя в «смотрящие», даже после всех твоих просьб. Бан Чан резко замолчал, ошеломленный отвешенной вербальной пощечиной. - Что?.. - Знаешь, хен, я тоже не считаю себя идеальной кандидатурой на пост «смотрящего» и никогда не считал, – тяжело дыша в микрофон, Чанбин медленно продвигался вперед, к источнику лазоревого света, – но я изо всех сил постараюсь сделать хоть что-то, чтобы соответствовать ему. Ведьмы – они… я не способен их до конца понять, как ни пытаюсь. Но что, если я просто смотрю не с того угла? Может, о них и не надо думать, как о ком-то, не знаю… «непривычном», а? Они просто люди. Со своими заебами, настроением и мыслями. Такие же, как и другие – «одаренные» или простые обыватели. Из крови и плоти. - Намекаешь на Минхо?.. – выдохнул Бан Чан на обратной стороне связи. - Понимай как хочешь, хен, – Со дернул плечом. – Ты был прав, говоря о том, что Ликс давно мог пнуть меня с должности и взять себе какого-нибудь левака. Но он все-таки не стал этого делать, и я надеюсь, что не из-за лени или равнодушия. Ну… или хотя бы не только из-за них, – Чанбин слабо усмехнулся. - Значит, не будешь слушать меня? – смягчив тон, спросил Крис. - Не сейчас, хен, – улыбнулся Со. – Да и ситуация не то чтобы располагала к задушевным беседам. Времени нет, прости. - Что? Что это значит? - Это значит, что я нашел Ликса, – ответил Чанбин, останавливаясь перед потрепанным временем трехэтажным домишком, – в прошлом букинистическим магазином как гласила выцветшая от времени вывеска, держащаяся над заколоченной дверью с помощью пары хлипких гвоздей. Окна здания были забиты досками, но остатки разбитых стекол, выпирающих острыми углами из квадратов прогнивших рам, блистали голубым светом гоблинского огня, рожденного руками островной сирены. – Он здесь. - Бинни… – голос Криса сорвался. – Согласно инструкциям, если ведьма вышла из-под контроля или временно оказалась без присмотра «смотрящего», тебе нужно дождаться помощи оперативной бригады и прибытия медиков. - Чего я не собираюсь делать, так это ждать. - Не лезть на рожон хотя бы, – попросил Бан, сдаваясь. - Ну, я пошел. Поторопись, – Со протянул руку к закрепленной в раковине правого уха гарнитуре, готовясь прервать сеанс связи, – Но имей в виду, никаких контактов с Феликсом, никаких выпадов в его сторону или, не дай бог, пуль со снотворным я не потерплю. Все вопросы, связанные с Ликсом, решаются только через меня. И если ты придешь первым, хен, то лучше не лезь. А теперь… просто позволь сделать все, что от меня зависит. Если Бан Чан и собирался вступить в перепалку со своим замом, то Чанбин этого уже не слышал. Отключив микрофон, Со покинул эфир, поместив гарнитуру и телефон в нагрудный карман куртки. Тонкий шелк праздничной рубахи, прячущейся под верхней одеждой, противно лип к телу, насквозь пропитавшись потом – бесславный конец нескольких тысяч баксов. Лучше бы он потратил их в том симпатичном ресторанчике морепродуктов в Пусане, который настоятельно рекомендовал посетить Минхо, выкупив утренний улов жирных креветок. Или на новую подушку для шеи. Или на… добротный пуховик для Ликса, который так, похоже, и не разобрался, какую одежду стоит носить корейской зимой, чтобы вконец не околеть. Все мысли «смотрящего» были устремлены к образу подопечной ведьмы – спроси его, что является центром вселенной, и он бы ответил: «Ли Феликс. Птичка-невеличка. Боки», и не солгал бы ни на йоту. - Боки, я здесь, – сказал Чанбин, ловя краем глаза отражение в осколках оконных стекол – серьезное, обеспокоенное лицо, на первый взгляд кажущееся хмурым, но на деле скрывающее под грубыми чертами извечные душевные муки, испытываемые в ходе поиска решений, которые устроили бы всех вокруг. Но вот незадача, таковых попросту не существовало – ответов, которые удовлетворили каждого из живущих. Всегда оставались бы недовольные: одеждой, манерами, выбранными партнерами, да чем угодно, ежедневно и ежеминутно. Так стоило ли пытаться угождать в значительных вещах только для того, чтобы тебя одобрительно погладили по голове и сказали: «Бини, хороший мальчик!», когда важным было только одно – ты и твое мнение и чувства. И кто-то еще – некто очень сильный и, одновременно, удивительно хрупкий, тот, кто вытаскивал тебя к свету из темной гномьей пещеры и протягивал руку, надеясь, что ты удержишь ее в своих пальцах и никогда не выпустишь. – Я здесь, – повторил Со, засунув импульсный пистолет поплотнее за пояс брюк, чтоб, ненароком, не засветить оружие, но иметь возможность выхватить его при опасности. Меньше всего Чанбину хотелось, чтобы Енбок испугался и оттолкнул его, неправильно расценив намерения «смотрящего». – Извини, что так сильно задержался, – и, не позволив себе даже секундного колебания, выпростал руки из карманов, свернул за угол заброшенного книжного магазина и оказался в глухом тупике – небольшом пространстве, зажатом между стенами домов и высоким металлическим забором. И в ту же секунду оказался в центре круга, сплетенного крохотными огоньками гоблинского пламени.***
Огонь не собирался подчиняться приказу. Родившись из желания защититься, он обернулся темной стороной – высвободившимся из заточения диким зверем, скалившимся на всех без разбора: на противника, которого не собирался щадить, на фантом погибшего «смотрящего», не желающего оставить ведьму наедине с одиночеством и покинуть мир живых, и даже на шаткий разум самой сирены, для которого немой голос призрака больше ничего не значил. Поддержки ждать было неоткуда. Но упрямство и стойкая жажда жизни, проявляемая Енбоком с первых минут существования, не позволяла ему отступить. Для людей несведущих, незнакомых с разрозненным пантеоном богов австралийских аборигенов, Вала являла собой ласковое божество света, щедрую дарительницу тепла. Но для тех, кто имел хотя бы отдаленное представление о первобытных законах, царивших в кровожадных племенах, которых цивилизация коснулась лишь вскользь, будто в шутку, покровительница солнца и огня приоткрывала вторую часть натуры – гневливую и жестокую. Солнце могло как обогреть, так и иссушить. Пламя способно было накормить и уничтожить в долю секунды. Ни одна из сторон не существовала без другой, и только от ситуации зависело, какую именно из своих многочисленных личин откроет богиня. Подспудно понимал это и Чанбин, выпросивший как-то вечером у Сынмина (при условиях соблюдения строжайшей тайны) единственное толковое издание, содержащее подборку мифов и легенд коренных племен Австралии. - Сделаю вид, что не понимаю, зачем тебе эта книга. - Будь добр. - Хочу только предупредить: у племен австралийских аборигенов, живущих весьма разрозненно между собой, существует невероятное количество божков, богинь и идолов. Не знаю точно, что ты ищешь… хотя примерно и догадываюсь, но солярные божества, так же, как и морские, несут главенствующую роль. Истина, как водится, где-то рядом, как говорил агент Малдер. Знаешь такого? – поинтересовался Сынмин без особой надежды в голосе. - Я похож на идиота? – возмутился Чанбин, поедая глазами увесистый томик, носящий название «Мифология и фольклор народов Австралии и Океании», датируемый далеким 1987 годом. Он со смешанным чувством гадливости и любопытства рассматривал изображение мужского божества плодородия, потрясающего перед читателем тремя эрегированными пенисами, один из которых был настолько огромен, что идолу пришлось удерживать его обеими руками на манер пожарного брандспойта. - Отчасти. - Очень смешно. Просто обхохочешься. Сейчас просто лопну от смеха. - Да бога ради, нашел чем угрожать. Единственно, о чем прошу тебя: прежде чем лопнешь – предупреди меня, чтоб я отошел подальше. Я только вчера купил новые ботинки и будет крайне обидно, если ты их забрызгаешь своими останками. - Тебя Минхо приемам словесной инквизиции учил, да? – поинтересовался Со. - Я – самоучка, но спасибо за комплимент. Кстати, тот многочлен, на которого ты продолжаешь таращиться – это бог плодородия и дождя одного из восточных племен. - Какой мультизадачный персонаж, – усмехнулся Чанбин, переворачивая страницу. – И как он только все успевает? - У него двести жен. - Это все объясняет, конечно. Сынмин сдержанно улыбнулся. - А вот это… – норна перелистнула несколько страниц и указала на другое божество – окутанную облаком светлых волос обнаженную девичью фигурку. – Это – Вала. Богиня солнца юго-восточных племен. Она живет со своей сестрой Барой и невесткой Мадалайт и носит солнце в набедренной сумке. У нее длинные золотые волосы и стопа размером с лапку колибри. Ну что, нравится? – Сынмин украдкой взглянул на Со, замершего с распахнутым ртом. – А еще она совсем не умеет пить и часто обижается без всякого повода, но отходчива и очень добросердечна. Многие из богов рвались к ней в мужья или в любовники, но она выбрала человека, сына вождя из поклоняющегося ей племени – смелого и отважного парня, хоть и не слишком рослого. Некоторые источники утверждают, что она родила ему двенадцать дочерей. - Она… она хорошо поработала, – пробормотал Чанбин, будучи не в силах сосредоточиться на словах норны – слишком уж сладко-знакомо улыбалась ему со страницы энциклопедии заокеанская богиня. - В отличие от твоих извилин, – проворчал Сынмин. – А я-то уж решил, что Минхо преувеличивал, когда говорил о синдроме тугодумства, поразившем твой мозг. - Чего? – переспросил Со. - У богинь странный вкус, надо признать, – сказал Ким. – Но не мне их судить. - А? - Гневлива, но отходчива, Со Чанбин, – напомнил Сынмин. «Гневлива, но отходчива», всплыли в памяти «смотрящего» недавние слова норны. «Точно!» Чанбин хорошо помнил алгоритм методички, обучающей работе с ведьмами (пришлось как-то вечером полистать); вот только инструкции, данные в ней, больше походили на дрессировку, нежели на призыв к сотрудничеству: «Посмотри так. Не смотри. Скажи то. Не нервируй. Призови к совести. Призови к разуму. Успокой. Вызови в памяти моменты, объединяющие вас. Воспользуйся обманом. Пусти в ход оружие. Приготовь пути отступления, если ничего не получится», и прочая нейролингвистическая чушь. И лишь один пункт, последний в списке, некий аналог соломинки в руке утопающего, оказался самым человечным из всех. «Если ничего из предложенного не помогло вам – действуйте согласно зову сердца, и тогда ведьма ответит вам взаимностью». И Чанбин решился. Со понятия не имел, что ему придется увидеть, каким предстанет перед ним Феликс – пустой оболочкой или пылающим от гнева факелом, но поторопиться и ускорить шаг Чанбина заставили не только искреннее беспокойство о ведьме и чувство долга, но и тягостное ощущение вины за собой. Спросил бы кто его: «Ну и где ты был? Хорошо развлекался, пока подопечную ведьму зажимали в круг, как волка? Пригодилась твоя шпионская программка? Сильно она тебе помогла?», и был бы прав. «Повинюсь перед ним чуть позже», возразил Со гласу совести. «При условии, что от меня хоть что-нибудь останется…» Чанбин меланхолично похлопал по карманам косухи, поглаживая гладкую телячью кожу. «Куртку жалко. Новая. Печально будет, если Ликс ее спалит. Ладно я – хоть регенерировать могу, а вот куртку жалко. Хорошая куртка», подумал «смотрящий», затем добавил смачное «Ну нахуй!» и вывернул из-за угла здания, тотчас же врезаясь в стену холодного пламени, поглотившего его за долю секунды. Огонь полыхавший повсюду, докуда мог дотянуться взгляд, – синий живой океан, охвативший округу, полностью объял тело Со, с макушки головы до самых пят. Но вот что было странно – боли он не чувствовал. Совсем. Не было опаляющего волосы жара или тошнотворного запаха горящей человеческой плоти. Одежда и обувь оставалась целой и сохранной, нетронутая пеклом гоблинского пламени, не отметившись ни малейшей царапиной. Енбок возвел вокруг Чанбина настоящую крепость, уходящую сводами стен в небеса, – не войти в нее было невозможно по своему желанию и не выйти наружу. Способность сирены обладала удивительными возможностями: она могла выжечь дотла целый город, оставив после себя обугленные фасады домов и груду человеческих костей, но гарцевала вокруг «смотрящего» вымуштрованным арабским скакуном, покорно подчиняющимся приказам хозяина. Перед глазами Чанбина лениво колыхался океан из гоблинского огня – лазоревый простор, раскинувшийся, как показалось юноше, на мили вокруг. Пряча «смотрящего» от людского мира, будто раковина моллюска жемчужину, пламя окружало Со тугими бирюзовыми волнами – ничуть не раня его, но, очевидно, совершенно не намереваясь выпускать наружу. Изумленный Чанбин осторожно протянул руку вперед, опасаясь, что живая стихия, первоначально отнесшаяся к нему благожелательно, изменит решение и ранит его, но напрасно – крохотный язычок пламени, оторвавшийся от океана огня, ласково лизнул пальцы «смотрящего», словно котенок ткнулся носом в ладонь, а затем растворился в бирюзе. Феликс не желал причинять Чанбину боль. Чтобы с ним ни происходило, какие мысли ни роились в его голове и сколь сильно ни рвалось сердце сирены из груди, Енбок не хотел видеть партнера искалеченным. Вот только и себе помогать он тоже не позволял. - Знаю, ты обижен на меня, – сказал Со, прикасаясь раскрытой ладонью к холоду бирюзовой шерстки огненной материи. – За все на свете. Я должен был находиться рядом с тобой, а сам… Ты знал, что рассказы про безопасность ночного Сеула – это байки? Куда тебя вообще понесло на ночь глядя, а? – Чанбин едва не сорвался, но вовремя замолчал, прикусив губу. – Черт, нет… извини, я не об этом совсем. Звучу будто какой-то старпер, а на деле просто злюсь на себя. А еще я сильно испугался за тебя. Хреново я объясняю, да? Если ты думаешь, что я оказался паршивым выбором в «смотрящие»… ну, в общем, ты прав, наверное. Даже спорить с тобой не буду. Ты, наверное, считаешь меня упрямцем. Да, так и есть. Но и совесть у меня тоже имеется. Я плохо понимаю, что произошло… на тебя напали «рыночные»? Откуда они тебя знают? Еще Бан Чан где-то ходит… потерялся, что ли? Ты не думай – я его и близко к тебе не подпущу! – заверил Со, заметив, как по сотканной из огня стене пробежала мелкая рябь. – Если только сам не захочешь. А ты ужинал, кстати? Тебе сильно досталось? Те, кто напали… ты хоть что-нибудь от них оставил? Я это не к тому, что… Совсем ничего? Опознать-то хоть сумеем? Ну, нет так нет. Скажем, что… ну типа метеоритный дождь выпал, – Чанбин нервно хохотнул. – Да шучу я. Боки, послушай… Кино-то хоть понравилось? «Что я несу?!» – завопил внутренний голос «смотрящего». «Очевидно же, что полную хрень. Если только это не какой-то древний любовный гномий заговор», – присоединился к воображаемому диалогу собеседник, удивительно схожий голосом с Минхо. - Боки, мне нужно столько тебе сказать… Конечно, надо было сделать это намного раньше, кто же спорит? – торопливо забормотал Чанбин, и языки пламени пустились в дикий пляс, откликаясь на испытываемое им волнение. – Похоже, я и правда далеко не идеальный вариант. Но и не самый плохой, как думаешь? Мы могли бы начать заново, прямо как показывают в дурацких комедиях. Типа: «О, привет, меня зовут так-то, а меня – так-то, приятно познакомиться!» Пламя ловило каждое произнесенное слово «смотрящего», трепеща на ветру острием языков, и Со, ободренный тем, что Феликс внимает ему, пусть и не вступая в диалог, продолжил говорить с ведьмой, интуитивно понизив голос. - Я не хочу обманывать тебя или следовать тупым инструкциям из методички. Кстати, ты читал ее? – возмущенно фыркнул Чанбин. – Такая чушь! Понятия не имею, для кого она написана, если честно. Да это и неважно… А тебе известно о том, что Джисон сделал, когда прочитал ее? Разорвал в клочья! Правда, с этим вышел небольшой казус. Хан не знал того, что каждый экземпляр на счету, так что за порчу государственного имущества пришлось выплачивать кругленькую сумму. Ну, платил-то, конечно, Минхо – у Джисона таких денег тогда попросту не водилось. Цирк какой-то… В общем, я к чему все это веду, эмм… Давно хочу спросить тебя… Боки, я… я тебе нравлюсь? Стена огня на секунду дрогнула. «Ого! Показалось, что ли?..» - Сильно? Пламя затрепетало, взмахнув длинными языками-ресницами, подкрашенными аквамариновой тушью. - А почему? Отделившийся от океана огня синий язычок пламени вытянулся в тонкую длинную ветвь и, приблизившись к «смотрящему», несильно надавил тому на грудную клетку. Не разобраться толком – смущается Енбок или проявляет недовольство. «Не понимаю по-огненному». - Терпеть не могу разговаривать сам с собой, – сказал Чанбин, запуская ладонь в самую сердцевину пламени. Огонек прильнул к «смотрящему» сонным котенком, выклянчивающим ласку, и Со, не замечая того, как его губы растягиваются в улыбке, нежно погладил пальцем трепещущее в руке пламя. – Поговорим лицом к лицу, Боки? – юноша приглашающе подставил вторую ладонь, и мерцающая синевой искорка резво прыгнула в сложенные лодочкой пальцы. Хоп! – и расположилась в ее центре, как на взбитой пуховой подушке. – Как маленький зверек… – прошептал Чанбин. – Или звездочка… – он поднес млеющий огонек к лицу, ближе к губам, и произнес: – Боки, покажись, пожалуйста. Свод огненных стен дрогнул повторно, но не пал, и тогда «смотрящий» снова попросил: - Если не хочешь, можешь даже не разговаривать со мной. Просто покажись. Мне нужно убедиться в том, что с тобой все в порядке. А потом можешь снова запереть меня. Огонь дышал, раздумывая, и вместе с ним размышлял и тот, кто владел им. - Боки, мне просто нужно увидеть тебя, – попросил Со. – И все. Боки… - Со мной все в порядке, – откликнулся жар хрипловатым голосом Феликса. «Уже прогресс». - А личико показать? Пламя громко фыркнуло, выпустив в воздух стайку синих искр. - Ну, хоть одним глазком дай посмотреть, а? В смысле, я не к тому, что второй глаз ты мне выбьешь. Если честно, то хотелось бы остаться при обоих… Енбок не ответил Чанбину, но пляшущий в ладонях «смотрящего» огонек вдруг замерцал, быстро-быстро, то разгораясь, то становясь слабее, почти потухнув. А затем, повинуясь воле хозяина, взметнулся ввысь, в ночное небо, и рассыпался миллиардами серебристых блесток, усеяв землю сияющей пыльцой. И как только он сделал это, стены огненной крепости, возведенные вокруг Со, рухнули. Сирена, наконец, позволила себе показаться перед Чанбином. Выйдя навстречу ведьме, «смотрящий» миновал лежащие на земле тела двух мужчин, которых прежде никогда не видел. Их обожженные руки, проглядывающие сквозь прорехи подпаленной одежды, были широко раскинуты в стороны крыльями мертвых птиц и источали мерзкий запах паленой кожи. Но, присмотревшись, Чанбин с облегчением вздохнул, отметив, что оба незнакомца всего лишь находятся без сознания, дыша слабо и поверхностно. Мужчины оказались сильно изранены огнем, но все же живы – Феликс не стал их убивать. Впрочем, первому встреченному по пути наемнику повезло намного меньше. Кем были нападавшие и зачем они набросились на ведьму, совершив невероятно наглый и глупый поступок – в этом Чанбин собирался разобраться чуть позже, но пока его волновало только одно – состояние Енбока. Ранен ли он? И если да, то насколько сильно. Спал ли его гнев или сирена была все еще охвачена яростью? Согласится ли ведьма принять помощь своего «смотрящего» и насколько на этот раз гоблинский огонь измотал ее силы? Со переступил через тихо стонущего незнакомца, старательно отводя взгляд от кровоточащей кожи, сползающей обожженными лоскутами с лица, и поневоле восхитился мощью сирены, ощутив, как его сердце переполняется гордостью. Он широко расставил ноги, тем самым стараясь предвосхитить возможный отпор со стороны ведьмы и удержаться от падения, и наконец-то взглянул на сирену. Феликс выглядел… бледным. Та мощная стихия, которую он удерживал в себе, не на шутку измотала его. Стоя в нескольких шагах от «смотрящего», ведьма обшаривала местность настороженным взглядом, на что Чанбин поспешил ее заверить: - Здесь больше никого нет. Сирена медленно перевела взгляд на «смотрящего». - А! – только и смог выдавил из себя Енбок, сильно качнувшись. Со нахмурился. Нападать на него Феликс не собирался, но, предупредительно выставив перед собой ладонь, удержал «смотрящего», уже приготовившегося подойти к нему ближе, на месте. - Не надо. Все в порядке. - Вижу. Енбок вздернул бровь, уязвленный тоном Чанбина. - Что произошло? - Путаница. - Это как? – нахмурился Со. – Кто это вообще такие? На первый взгляд, мне они незнакомы. - Мне тоже. - Тогда… - Они спутали меня с Хенджином, – Енбок устало провел ладонью по лбу. - С Джинни? – Чанбин обернулся на распластавшихся пластом на земле нападавших. – Какого хера? - Не трогай их. Пусть лежат. Наверняка ты вызвал подмогу. Да и я тоже послал экстренный сигнал помощи. - Да, я знаю, – кивнул Чанбин. - Знаешь? - Мы были с Бан Чаном, вообще-то, когда ты послал сигнал… и… он отстал и… в общем, он скоро подоспеет, – промямлил Со. - Вы так быстро приехали? Странно, мне казалось, что я послал сообщение в штаб не так давно, – вяло удивился Феликс. – На самолете, что ли, летели? - А почему ты, кстати, мне сигнал не отправил? – возмущенно рявкнул Чанбин. Смутившись гневным тоном, Енбок вскинул на «смотрящего» расширившиеся от изумления глаза и сделал мелкий шажок назад. А затем еще один. И еще. «Стой, стой, стой, стой, стой!!! Бля! Я не это совсем хотел сказать!» - Ликс. - Что? - Ну так почему? Перед глазами плыла строчка из третьей главы методички «смотрящего», которая черным по белому гласила: «Не пугайте и не раздражайте ведьму. Представьте, что перед вами дикий раненый зверь, которому вы хотите оказать помощь. Но зверь этого не понимает. Люди для него всегда были заклятыми врагами, потому вы должны показать, что не являетесь угрозой и не желаете зла. Чаще всего ведьма боится вас не меньше, чем вы ее. Говорите спокойно, четко, не спеша, тщательно разделяя слова между собой. Не повышайте голос. Не обманывайте. Будьте терпеливы, и тогда ваши старания окупятся сторицей». «Ну ладно, может, и не такая уж и дурь – эта ваша методичка». Феликс раздумывал. Поигрывая пальцами руки, он размышлял над тем, стоит ли ему снова запереть Чанбина в огненной крепости или просто замолчать самому. - Я слышал, что вы с хеном собирались в гости к твоим родителям и… - И? - И просто подумал… – Енбок пожал плечами, старательно избегая взгляда «смотрящего». – Просто подумал о том, что у тебя дела. - Какие? Не понимаю… - Ну семья же, – сирена сдвинула брови к переносице. – Дела там всякие. Родственники. Родители. Ты их, кажется, очень давно не видел… - Мы с мамой встречались месяц назад. Покупали ей новый телефон, – брякнул Со. – И что? Енбок тяжело вздохнул: - Я не хотел вам мешать. - Каким образом у тебя это получилось бы, я не понимаю. Боки? – едва не взорвался от возмущения Чанбин. – На тебя тут напали, а я в это время цедил мамино вино и теткины доебы. Это, знаешь ли, немного… Ли выдавил слабую улыбку: – Немного что? Под нижними веками юноши залегли глубокие тени и Со лихорадочно обшаривал взглядом фигуру ведьмы на предмет физических повреждений. - Немного неуместное сравнение. Не будь моего ПО, то я вообще хрен успел бы к тебе! – Чанбин выпучил глаза, осознав, в чем он только что признался Феликсу прямо в лицо, и поспешно захлопнул рот. «Ну бля!» Извиняться перед сиреной за слежку, выходящую далеко за рамки вменяемого поведения, ему пришлось бы в любом случае, но пара помирающих от ожогов наемников, валяющихся за спиной, и тесный грязный тупик, провонявший запахом гниющих отходов, рисовались в воображении не самым удачным примером интерьера, пригодного для оправдания сталкинга, каким бы намерением он ни объяснялся. - ПО? Ты о чем это? - Новейшая штабная разработка! – не моргнув глазом, заявил Со. «НЕ ВРАТЬ ВЕДЬМЕ!», напоминанием постучалась в мозг строчка из инструкции методички. - Да? Не знал… А что она делает? – речь Феликса с каждым словом становилась все путаннее – давали о себе знать усталость, эмоциональный откат и использование гоблинского огня; но ведьма продолжала держаться, пусть даже для виду, следя за «смотрящим» из-под опущенных ресниц. - Ты не ранен? – Чанбин в свойственной ему манере постарался перевести разговор в другое русло – а вдруг его топорная попытка прикрыть собственную оплошность взяла бы и сработала? Жалкая надежда вывернуться из паутины лжи, но обстоятельства сыграли ему на руку. В иное время Со, безусловно, потерпел бы самое унизительное из всех позорных поражений – дипломатия никогда не значилась среди его сильных сторон, но способность вымотавшегося до нуля Феликса здраво мыслить оказалась примерно на одном уровне с сообразительностью своего «смотрящего». Созданная на небесах пара. Тугодум и сомневающийся. Кратко: «ТиС». Отличное кодовое имя для их боевой связки. Минхо обмяукался бы от смеха. - Вроде нет, – Енбок на секунду задумался. - Точно нет? - Точно. - Уверен? Я могу посмотреть? – Со переступил с ноги на ногу, но нарушить данное сирене обещание не решился. Доверие Боки стояло для него превыше всего. - Не надо, – замялся Феликс. – Они просто… Ну… наверное, я сжег ее случайно. Я не очень хорошо это помню. - Кого? – осторожным тоном поинтересовался Чанбин. – Я не совсем понял, кого ты сжег? «Что он сделал?!» - Была тряпка. - Какая тряпка, Боки? – Со икнул. - Не знаю… с хлороформом или как там его… такая мерзость… - Они отравили тебя?! – в голове «смотрящего» понемногу начала проясняться картина произошедшего. «Чертовы ублюдки!» - Пытались, но особо не получилось. Голова трещит… – лицо ведьмы болезненно исказилось, и Со понадобились срочно обратиться к технике правильного дыхания (вот же ирония!), чтобы не сорваться с места и не кинуться к Феликсу. Вдох-выдох. Вдоооох и выыыыыдох. Вдох и снова выдох. Вдох… «Черт!» Не слишком-то оно действовало в этот раз. Что-то определенно шло по-другому, совсем иначе, чем обычно; как если бы безупречная работающая машина внезапно забуксовала на ровном месте, на котором не значилось ни сучка, ни задоринки, ни даже маленькой завалящей лужи. Это было по-настоящему странное и волнующее чувство: настолько сильно переживать за кого-то, что желание закрыть его своим телом, обвить руками и пообещать, что больше с ним ничего дурного не случится ни-ко-гда, перевешивало все доводы рассудка. Оказалось, что настоящее – вот оно, рядом, только руку протяни, а не где-то там, на страницах пыльных талмудов, среди витиеватой вязи букв. - Они… я ведь никого не убил? – робко спросил Феликс. – Не очень хорошо помню… - Нет, они живы, – заверил Со. Правда только наполовину. Но пока что – правда. – Если б ты их грохнул, я не сильно расстроился бы, – прорычал Чанбин, стараясь не смотреть в сторону нападавших, – слишком уж сильно было желание пнуть их под самые ребра. - Точно? Они… - Да. Не веришь мне? - Верю… - Хорошо. - Мне повезло, что они набросились на меня в таком убогом местечке, – Енбок быстро заморгал. – Здесь, по-моему, на несколько миль вокруг ни одной живой души нет. - Не уверен, что это можно назвать везением. - Если бы они не ошиблись и схватили Хенджина, как и намеревались, то все могло обернуться настоящим кошмаром. Я боюсь представить то, что они хотели с ним сделать, хен. - Мы в штабе обязательно разберемся с этим дерьмом, – пообещал Со. - Ага. - Как они вообще перепутали вас? - Из-за волос? Из-за куртки? Не знаю… - У Джинни давным-давно другой цвет волос и он выше тебя чуть ли не на целую голову. Без обид. - Какие тут обиды?.. Не знаю… Хен, я не знаю… – не удержавшись, Феликс широко зевнул. – Наверное, я бы спалил все вокруг, если бы не Джек… - Джек, – тупо повторил Со. - Ты не поверишь, если я тебе скажу, – проворчала ведьма, занервничав. Запустив обе руки в карманы джинсов, она принялась раскачиваться из стороны в сторону, с носка на пятку. Плавно поводя бедрами, сирена сверкала обнаженными острыми коленками, показывающимися сквозь широкие разрезы в ткани каждый раз при наклоне. Назад-вперед. Назад и вперед. Чанбин моргнул. - А ты попробуй. Медовая кожа, мелькавшая в прорехах на брючинах, гипнотизировала его. Чудные смуглые коленочки, так и манившие к себе. А ведь была еще и обратная сторона – с мягкой выемкой и бледной кожей, под которой ветвилась тонкая сеть сосудов. - Давай потом, ладно? - Хорошо, как скажешь, Боки, – Со шумно сглотнул слюну, заполнившую рот. «О чем я вообще только думаю! Интересно, хм… В личном файле Ликса было указано, что он способен восполнять потерянную энергию несколькими способами. Первый – морская вода. Только где я ее сейчас найду? До Пусана пиздюхать и пиздюхать. Второй – солнечные лучи… Логично, конечно. Солнце взойдет через пару часов, не раньше. Компьютерные игры? Бред какой-то… Об… Обни… Тьфу ты! Обнимашки?!», Чанбин стрельнул глазами в сирену, все явственнее проявляющую признаки беспокойства и утомленности. Нужно было как можно быстрее принимать решение, способное помочь Енбоку. - А почему ты меня так называешь? – вдруг спросил Феликс, прекращая раскачиваться на носках. - В смысле? Как – так? - В смысле – Боки. - Не нравится? Промычав вместо ответа что-то совершенно непонятное, длинный набор слов и букв, ведьма смущенно потерла шею ладонью. В тонких пальцах сирены вспыхнули синие искры, выдающие нервозность, и Со поспешил опередить колдунью, раздумывающую над тем, чтобы поскорее скрыться за стеной гоблинского пламени, но на этот раз несущего не смертельную опасность, а возможность улизнуть. «Э, нет. Так не пойдет, мышка!» - А как ты хочешь? – вкрадчиво спросил Чанбин. - Не знаю. Мне все равно, – Енбок снова зевнул, прикрывая рот широко растопыренными пальцами. - Тебе не нравится, когда я тебя так называю? - Да нет, – Феликс, повинуясь рвущемуся изнутри безотчетному чувству – потребности в тепле и защите, обхватил себя за плечи. – Нормально, вроде бы... «Почему ты не позволяешь подойти к тебе, если так этого хочешь на самом деле?», с болью подумал Чанбин. - Ну вот и славно, – подчеркнуто бодро произнес он вслух. - Знал бы ты, как я тебя называл, поначалу, – Енбок бросил в «смотрящего» виноватый взгляд; ни дать ни взять – кремовая салюки, упустившая добычу. Вот только Боки свой трофей не упускал, какой бы вид он ни принимал. Чанбин и сам считал себя частью добычи, принадлежащей островной сирене – вся разница состояла лишь в том, что его жертва была… добровольной. - Да знаю я! – неожиданно легко ответил Со. - Знаешь? – Феликс изумленно распахнул рот. Верхняя губа смешно задралась, обнажая крупные передние зубы. – А… откуда? - Догадливый с рождения. - Ха-ха. - Что еще за «ха-ха»? – остолбенел Чанбин. - Если бы ты знал, то разозлился. Или что еще хуже, обиделся бы. - Мм… не думаю. - Почему? - Что, почему? Почему не думаю? В смысле, не умею думать? – Со демонстративно надул губы. – Звучит, знаешь ли, немного… не очень. - Хен, хватит! – выпалил Енбок. – Тебе совсем не идет! И вообще ты так выглядишь очень странно. Я не об этом, между прочим…. Почему ты не обижаешься? - На тебя? - Да. - А должен? - Хен! – в голосе Енбока зазвенел нежданный металл. Чанбин растерянно почел затылок: - Ну… Да потому что у меня нет на это никакого права. - А… а я думал, из-за того, что ты считаешь меня бесноватой ведьмой. - Я считаю, что сильно виноват перед тобой, Боки, – признался Со. - Что? В чем именно ты виноват? – сирена напрягла плечи. - Я не должен был оставлять тебя. - Нет, – Енбок помотал головой. Золотистая челка заметалась из стороны в сторону волнами медового света, обрамляющего лицо сирены длинными прядями. – Ты ничего такого не делал... - Вот именно. И мне это чертовски надоело, – сказал Чанбин и безбоязненно шагнул вперед, успевая подхватить Феликса, падающего на землю от усталости, на руки. Его больше не смущала возможность стать пленником, запертым в огненной крепости. Главное, что Енбок находился рядом, вымотавшийся, утомленный, но живой. А остальное, разговоры и объяснения, все это пришлось на время отложить. Грудь «смотрящего» распирало от незнакомых прежде чувств; беспокойство отступило далеко в сторону, освободив пространство для уверенности и ощущения чего-то правильного. Последний, центральный пазл нашел подходящее место на картине, заполнив собой зияющий пустотой участок. - Я хочу домой, – ведьма вцепилась в куртку «смотрящего» пальчиками, к вящему удивлению Чанбина, оказавшимися неожиданно сильными, и, прильнув к его груди, привалилась головой на мощное плечо юноши. Со замер, боясь шевельнутся – слишком уж реальным ощущался мираж, нашедший покой в его руках. Так, наверное, чувствует себя человек, которому, наконец, удалось приручить дикого зверя. Наконец-то ему стал понятен тот бешеный восторг, с которым Джисон рассказывал о первом тактильном контакте, произошедшим между ним и Минхо. Хан тогда едва не надул в штаны от радости, совершенно не понимая того, что это лунная сирена его подманила к себе, а не наоборот. И, кажется, в случае с Феликсом расстановка сил была примерно такая же. - Как скажешь, Боки, – Со аккуратно погладил сирену по голове, страшась причинить ведьме даже самое незначительное неудобство. Чувствуя себя огромным медведем, удерживающим лапами тонкий стебель лесного ландыша, он оказался слишком слаб перед искушением коснуться льняных волос сирены. Запустив пальцы в светлые пряди, юноша, к своему восторгу, услышал ответ в виде тихого приятного звука урчания, вырвавшегося из груди Енбока. Феликс, очевидно, блаженствовал, находясь в убаюкивающем, надежном кольце рук своего «смотрящего». – Все будет так, как ты захочешь, – Чанбин ткнулся носом в светлый завиток, украшающий затылок сирены, и с наслаждением втянул в легкие сладковатый запах волос. – Домой так домой. И Феликс, наконец, смог почувствовать себя спокойно. - Домой… – прошептал он. – Хорошо бы… Поехали домой, хен. - Слушаюсь и повинуюсь, – кольцо рук сжалось вокруг сирены, становясь еще крепче – великолепная защита от всех невзгод; и вот уже ни наемники, ни холод ночи, ни разлитый по всему телу медленно проходящий шок стали совершенно неважны. «Смотрящий» по внутреннему наитию делал ровно то, что от него требовалось – он превратился в неуязвимую крепость-укрытие для своей ведьмы. Воля Феликса, и без того державшаяся на тонкой рвущейся нити стойкости, в конечном счете ослабела, швырнув его в мутный омут полузабытья. Голоса, шелестевшие вокруг сухой листвой, так же, как и обеспокоенный зов Бан Чана, возникшего невесть откуда, тихие всхлипы Хенджина, прорывающиеся сквозь телефонные помехи, противный звук автомобильного гудка, топот ног оперативников и мягкое, убаюкивающие покачивание такси, – все это казалось сном, который испивался сознанием ведьмы чаркой сладкого меда. Моментами разум сирены прорывал тонкую ткань забытья, и тогда Феликс чувствовал, как лоб щекочут волосы Чанбина, прижавшегося лицом к его лицу, а свет городских фонарей, проносящихся за окном такси, гаснет один за другим в преддверье наступающего утра. Но все это оборачивалась грезами, как только «смотрящий» несильно дул ведьме на веки, аккуратно поддерживая ее голову ладонями, будто маленького диковинного зверька; и Феликс мягко опускался в дрему, окруженный запахом мускуса и горьковатыми нотками любимой туалетной воды Со. Енбок отдыхал без сновидений – просто плыл по звуковым волнам, сплетенным из непонятных на слух слов. Кажется, познания Чанбина коснулись и древнего гномьего языка, позабытого всеми, кроме разве что старых книг и норн. Трепеща ресницами, Ли внимал странным, но не пугающим заклинаниям ушедшей в глубину веков цивилизации. Язык гномов звучал грубовато, отчасти резко, но в нем не слышалось угрозы или агрессии, нет. Речь Чанбина была пронизана прямолинейностью и открытостью, – наконец-то, он мог говорить безбоязненно и свободно. И, не понимая ни единого предложения, сирена безошибочно распознала их смысл не разумом, но самым сердцем: «Ты дома. Ты со мной. Все хорошо. Тебя никто не обидит. Я защищу тебя». Оттого было велико изумление Енбока, когда, открыв глаза, он обнаружил себя находящимся в совершенно незнакомом ему помещении – в чужой спальне; лежащим на огромной кровати, украшенной балдахином цвета горького шоколада. - Где это я? – охнула сирена. Пошевелить руками ей не удалось. Опустив взгляд, ведьма обнаружила, что запелената с головы до ног в огромное пуховое одеяло на манер младенца, и единственно на что способна, так это вытягивать шею и вертеть головой по сторонам, как выглядывающий из гнезда птенец. – Где я, блин?! Ли чувствовал невероятно странно. Его разум не ощущал ни капли опасности, впав в ленивую полудрему, как если бы ведьма пребывала в родной уютной колыбели, а не в чужом доме. Феликс прислушался к пульсации энергетических потоков, охватывающих мелкой сетью все его тело. Но и они, пусть и были сильно истощены после битвы, протекали ровно и спокойно, не чувствуя никакой сторонней угрозы. Гоблинское пламя тоже мирно отдыхало в недрах его сознания, свернувшись в клубок крохотным котенком, покрытым бледно-голубой шерсткой. «Как необычно…» подумал Енбок. И принял единственно верное решение – ждать.