Смотрящий за ведьмой

- Боки, – повторял Со как заведенный. – Боки… Первоначальный шок постепенно уступал место любопытству. Сирена лежала, устремив деланно безразличный взгляд в потолок. На партнера она по-прежнему не смотрела. - Ты… – Чанбин с осторожностью подбирал слова. – Теперь я понимаю… Теперь я вижу… – он осознавал, что прямо сейчас, в эту минуту решается главное – буквально их с Енбоком совместное существование как боевой связки. Но что было гораздо важнее – тонкая нить доверия, тянувшаяся из сердца сирены к своему напарнику, могла порваться навсегда. Смертельный яд разочарования был способен убить все то прекрасное, что установилось между ними, и то, что еще только должно было произойти. – Боки… – боясь обидеть ведьму неверно выбранной фразой, Со затих. Но Ли расценил молчание «смотрящего» по-своему. - Жуть, правда? – с горечью проговорил он. – Когда-то, при нашем знакомстве, ты спрашивал «что со мной не так». Помнишь? - Не было такого! – затряс головой Чанбин. Обреченность, звучавшая в голосе сирен, навевала на него жуть. - Ну, ладно – ты не помнишь, зато я хорошо помню… - Боки, погоди! – запротестовал Со. – Мало ли что я тогда нес! Хотя уверен, что такого говна точно не говорил! - Теперь ты знаешь, что со мной не так, – Ли словно не слышал Чанбина. – Всё. За что ни возьмись – всё не так. Членосос, ведьма, хреновый напарник, – мертвым голосом принялся перечислять Феликс. – Как друг не очень. Сын из меня тоже так себе… И еще вот это. Одно сплошное недоразумение. С самого рождения, – крохотная слезинка блеснула в уголке глаза алмазной пылью. – Боже… Рассказывали, что я чуть не выпал из маминых рук после того, как акушерка ей меня показала. Ха-ха! – истерично хохотнул Ли. – Пиздец, да? В прямом смысле этого слова, – смешок заменил тихий стон. – Господи, вот это каламбур! - Не надо, Боки… – обронил Со. Его пальцы по-прежнему сжимали бедра сирены. Россыпь веснушек спускалась от груди до самых лодыжек, создавая причудливую вязь узора. - Ладно. Все. Хватит. Посмотрел и довольно. Фраза «че ты там не видел?», тут, конечно, не подойдет, но серьезно… прекрати. Больше там ничего не вырастет. Я надеюсь… – Ли попытался свести колени вместе. Не вышло – Чанбин препятствовал движению, удерживая ноги сирены с внутренней стороны бедер. - Ну хватит, хен, правда… – Енбок заворочался в постели, пытаясь вывернуться из захвата крепких рук. – Кроме того, что ты увидел, там нет ничего интересного – ни хвоста, ни зубов в пизде. Отпусти! Я понимаю, что ты… Господи! Зачем я только решил показать тебе?! Совсем двинулся… На что я рассчитывал? – Ли спрятал лицо в ладонях. – Пожалуйста, отпусти, хен, – взмолился он. – Я не прошу тебя обо всем забыть… тебе противно, наверное, я понимаю… Завтра я подам прошение разорвать наш договор. Скажу, что… не знаю, что скажу… Что-нибудь придумаю, в накладе ты не останешься… - Вот это ты очень точно подметил! – подхватил Чанбин. - А? – потеряв силу, кисти рук опустились на кровать, вытянувшись вдоль тела сирены. Ли снова оказался открыт перед «смотрящим». - Погоди, мне надо еще разок взглянуть… – Чанбин сосредоточенно покусал губы. Погладив ляжки ведьмы шершавой ладонью, он несильно, но настойчиво начать раздвигать ее бедра в стороны. - Боже мой, зачем?! – сдавленно вскрикнул Ли. Пальцы вцепились в одеяло, сминая ткань в тугой комок. - А разве у меня нет такого права? – Со деловито прищурился. – Попридержи-ка, – попросил он, обхватывая член Феликса у основания. - Ты что творишь?! – пискнул Енбок. - Подними его, а? Ненадолго, ладно? Я только разочек посмотрю и все, – «смотрящий» аккуратно, стараясь не причинить нечаянную боль, прижал пенис Ли к животу. - Гадость, да?.. – еле слышно прошептал Феликс, послушно сжимая пальцы. – Ну правда же?.. Я такая гадость… - Не-а! – Со плотоядно ухмыльнулся. - Что… - Боки, ты – настоящий мешок с подарками! – Чанбин нырнул головой между ног Ли. Уставившись в промежность сирены, он принялся открыто любоваться на розовый цветок плоти. Не в силах отвести глаз от узкой щели влагалища, Со поймал себя на желании дотронуться до нее. Или… поцеловать. – Ты – мой персональный сундучок, набитый сокровищами, – в ушах молоточками стучала кровь. Енбок ошеломленно распахнул глаза. - Что ты… – не в силах поверить в услышанное, он хватал ртом воздух, пока напарник жадно рассматривал ладно скроенною вульву. - Симпатичная, – вынес вердикт Со. – Интересно, я ей понравлюсь? – агент подпер подборок ладонью. – Хм… - Что?! - Думаю, она должна дать мне шанс, – заявил Чанбин со всей серьезностью. – Обещаю вести себя хорошо. - Ты чего?! – дернулся Ли. - Я – Со Чанбин, приятно познакомиться, – «смотрящий» качнулся на пятках. – Мне тут не развернуться толком, так что обойдемся на сегодня без обид и церемониального поклона, лады? Эй! – Чанбин разочарованно вздохнул – Ли ослабил хватку и член опустился на промежность, закрывая Со обзор на вагину. – Ну ёпта… зачем, ну? - Боже мой… Хен, если ты сейчас таким образом пытаешься разрядить обстановку, то, блин, не надо! – вскрикнул Енбок. – Я не шучу! – он приподнялся на локтях, кинув на партнера возмущенный взгляд. - Я тоже, – настрой сирены порадовал «смотрящего». Ему было приятнее стать причиной гнева своей ведьмы, а не слёз. – С чего ты взял, что я шучу? Я здесь… таращусь на твою… хм… «раковину», сидя с голой жопой, между прочим, – в подтверждении слов Чанбин кивком головы указал на свои обнаженные бедра. – И, бля, не понимаю, что мне сделать первым: зад прикрыть, тебя в одеяло замотать или… сразу поговорить. Да, ты меня удивил, – признался агент. – А кто б ни удивился на моем месте? Но ты не разочаровал меня, не расстроил и не испугал. Ты не сделал ничего плохого и ни в чем не виноват. Я тут, рядом, и никуда уходить не собираюсь. Ты этого боялся, да, Боки? – спросил агент. – Не нужно. Я ведь говорил, что никуда не уйду от тебя. Феликс молча кусал губы. - Расскажешь, Боки? – голос «смотрящего» успокаивал. Ли кивнул. - Позволишь мне прикрыться для начала? – тихо проронил он. - Все, как ты захочешь, Боки. Одним движением руки «смотрящий» спрятал ведьму под одеялом, оставив неприкрытыми лишь пальцы ног. - Прости… – пробубнил Феликс, натянув ткань до подбородка. На виске трепетала тонкая синяя венка, выдавая волнение сирены. - Брось ты это, – Чанбин вытянул шею, пытаясь разглядеть лежавшие на полу штаны. Стоило привести себя в порядок. - Прости. - Боки, – Со шутливо пощекотал кончики пальцев, выглядывающие из-под простыни. Ли негромко фыркнул, но прятать ноги не стал. – За что ты сейчас извиняешься? Если за мой упавший стояк, – Чанбин вздернул бровь, – то это дело поправимое. Мне не понадобится много времени для того, что его вернуть. Нельзя меня настолько недооценивать, – «смотрящий» многозначительно пощелкал языком. – Но, кажется, что ты имеешь в виду совсем другое. Так ведь? Ведьма прикрыла веки, соглашаясь. - Я должен был догадаться, – Чанбин вернулся в прежнюю позу, оставив лежать штаны на полу. Что уж теперь было скрывать и от кого? - Смеешься, хен? – откликнулся Феликс. – Как?! Как ты должен был понять? - Не знаю, – «смотрящий» пожал плечами. Тени медленно расползались по стенам спальни – ленивые и неповоротливые они потеряли прежнюю изящность, став похожими на чернильные кляксы. – Уловить. Почувствовать. Посмотреть на тебя внимательнее… - Господи… – приглушенный свет ночника выхватил из полумрака тонкие черты лица сирены. – Расскажи кто-то об этом, ты бы поверил? Вот так просто? Даже если бы речь шла совсем не обо мне? - Возможно, – Со почесал подбородок. – Трудно сказать. - Не придумывай, – фыркнул Енбок. - Ты, может, и редкость вроде красного алмаза, но все же не диковинка, – Чанбин снова дотронулся до кончика стопы, выглядывающей из-под одеяла. Схватив большой палец ноги, он несильно помял его. - Ну и сравнения у тебя… – сирена не сопротивлялась ласкам. - А по-моему, образ редкого красного алмаза прекрасно подходит для того, чтобы сравнить твою пизде… - Просто замолчи! – вспыхнул Феликс. Он безотчетно приспустил одеяло, открывшись взгляду напарника. Тонкие плечи, хрупкие ключицы и смуглая кожа, усыпанная мириадами золотистых звезд – все это виделось Чанбину теперь в несколько ином свете, загадочном и не менее привлекательном, чем раньше. Даже больше – образ сирены приобрел для него новую соблазнительную сторону. – Красный алмаз… Как тебе это вообще в голову пришло?! «Господи… кажется, я совсем ебнулся… я точно больной… как еще объяснить то, что я хочу облизать его там… засунуть язык… пиздец… Какое счастье, что Боки не телепат… Он ведь не телепат?!» - Хен? – с беспокойством спросила ведьма. - Ладно, – Чанбин шумно выдохнул. – Похоже, тебе немного полегчало. Мне сложно представить, что ты чувствуешь и переживаешь, но, кажется, лучшего времени для разговора не подобрать. Куда уж теперь тянуть? Ты решился открыться мне, и это было очень смелым поступком, Боки, – «смотрящий» поерзал на пятках. Левая нога онемела от неправильно выбранного положения, и Со вытянул пятку из-под задницы, перенося тяжесть тела на другую сторону. – Поговорим? Только дай мне немного времени. Нога затекла… сейчас… бля… - Больно? – сочувственно поинтересовался Ли. Отвернув одеяло еще ниже, он наблюдал за тем, как напарник кулаком поколачивает голень, пытаясь тем самым усилить кровообращение. - Ниче. Сейчас отойдет. Вот, уже получше… – «смотрящий» помял онемевший участок ноги. – Совсем другое дело. - Полежишь со мной? – отозвался Феликс после некоторого молчания. - Рядышком? – уточнил Со. - Ну да… - А можно? - Конечно, хен, – Ли приподнял уголок одеяла, заманивая «смотрящего» в импровизированное убежище. - Уверен? Енбок кивнул: - Да. Теперь – да… - А что чувствовал раньше? - Раньше я только надеялся. А сейчас точно знаю. - Хорошо, – светло улыбнулся «смотрящий», с наслаждением ловя ответную улыбку ведьмы – пока еще робкую, расцветающую первым подснежником на склоне оврага, но пронизанную доверием. – Тепленько тут у тебя, – нырнув к Ли, Чанбин плотно прижался животом к худому бедру сирены. – И ты тоже тепленький. Красота, да и только… – ладонь легла на плавный изгиб талии, но ниже не двинулась. - Наверное, ты хочешь меня о многом расспросить… – Феликс взмахнул ресницами. Пара лежала, приникнув друг к другу – не разорвешь, – укрытая одеялом, словно облаком. – Ты удивлен? Удивлен, конечно… о чем я вообще говорю? - Есть такое, не спорю, – Со погладил Ли по щеке. Феликс прикрыл глаза от наслаждения – рука «смотрящего» ласкала его с щемящей сердце нежностью. – Но, знаешь, теперь я все понял… Ну не все, конечно, но кое-какие уравнения в моей голове сложились. Это радует. Люблю решенные задачки. В них есть своя особая красота… Как и твоя. - Тебе разве не противно? Не тошнит от меня? – голос сирены дрожал. - Почему мне должно быть противно? А что, кого-то тошнило от тебя? – Чанбин прижал Феликса к груди, заключив поджарое тело сирены в объятья, больше напоминающие медвежью хватку. – Врачей вряд ли, они и не такое видали. Твою маму? Слушай, я понял, что между вами есть сложности, хоть мы и не обсуждали подробно, и… да, вполне осознаю, что твой «случай» – не самый обычный, но все же она твоя мама… Знаю-знаю, – Чанбин поспешил прервать Ли, готового возразить ему. – Матери тоже разными бывают, не стану спорить, но мама хоть раз говорила о том, что не любит тебя? - Н-нет… - То, что ты ей противен, то, что она ненавидит тебя? - Нет-нет, ничего подобного не было… - Если делать выводы из тех крох информации, которыми я владею, похоже, что твоя мама была, скорее, растеряна, – Чанбин отвел со лба ведьмы длинную челку. Ли глядел на «смотрящего», сверкая глубоким блеском темных глаз. – И боялась. Да и сейчас боится. Но не тебя, а за тебя. Переживает. Ты очень непохож на нее… да и вообще мало на кого похож, это факт… но не просто так она мечтала о твоем увольнении из «JYP», да еще и после случившейся трагедии со Стюартом. Она хочет защитить тебя, а как это сделать – не знает. Ты – другой. Очень другой. Наверное, в этом мире никому не удастся понять тебя до конца. Ни мне, ни Минхо-хену… А теперь только представь, насколько непросто твоей маме. Ли молчал, лежа так тихо и недвижимо, что можно было подумать, будто он погрузился в сон; и только учащенное дыхание позволяло убедиться в обратном. - Когда вы с ней в последний раз созванивались? - Пару дней назад, – немного подумав, ответил Енбок. - А по душам, когда разговаривали? - У нее есть для этого Лив и Рэй. Слушай, хен, – Феликс нахмурился, – у меня только пизда женская, а в болтовне девчоночьей я не сильно нуждаюсь. - Пизда, говоришь? – «смотрящий» поджал губы. – Верно, – Чанбин качнул головой, соглашаясь со словами ведьмы. – Пизда. Пиздишь хоть и неплохо, но не на «А+++». Старайся лучше, короче. - Ой, хен! – сирена несильно стукнула по плечу напарника сжатым кулачком. – Мы так с тобой… - Что? - Ничего. - Не знаешь, как приступить к рассказу? – догадался Со. - Угу. - Просто начни его. - С чего? - С самого начала, а как же еще? Расскажи самые важные вещи, а там уж… как пойдет. Я выслушаю тебя, Боки. - Как пойдет? – усмехнулся Феликс. – Если уж выкладывать все начистоту, то да, надо начинать с предисловия, – он хмыкнул. – Знаешь, я в очередной раз стал чем-то особенным в семье, необычным. – Ни ведьм в нашем роду не водилось никогда, ни тем более… гермафродитов. Не знаю, что произошло, какие уж там предпосылки были к появлению на свет такого, как я. Гермафродитизм очень редко встречается, но его феномен известен с древних времен, – Ли привалился головой к плечу «смотрящего». – А ведь раньше бы меня сожгли на костре. - Боки… – Чанбин застыл, боясь неловким движением спугнуть сирену или отвлечь от рассказа. - Нет, я серьезно, хен! – с горячностью заявил Феликс. – Ты слышал историю об Елизавете-Ионанне? - О ком? – переспросил Чанбин. Имя, названное ведьмой, было ему неизвестно. - О Елизавете-Иоанне, – терпеливо повторил Феликс. – Конечно, ты не слышал… - Это ученый или врач? - Ни то, ни другое, – возразила сирена. – Это несчастная жертва людской дремучести и злобы. Понимаю, тебе такая информация ни к чему… - Боки… - Я не в обиду тебе об этом говорю, хен, правда, – Ли уткнулся носом в шею напарника, втянув ноздрями мускусный запах. Каждый вдох будоражил в сирене картины воображения и плотское желание. И пусть идеальное время для соития снова было отодвинуто в необозримое будущее, тяжелый аромат «смотрящего» успокаивал Феликса, придавая смелости приоткрыть завесу над своим прошлым. Ведьме хотелось разделить его с Чанбином – человеком не только пообещавшим защиту и поддержку, но и ответившим на ее чувства. – Просто ты должен понять, что я тему гермафродитизма изучил вдоль и поперек, но однозначных ответов на вопросы так и не нашел. Я все думал, почему я родился таким, по какой причине? – Ли мысленно перенесся в былое – туда, где над его головой сияло австралийское солнце, в то время как в сердце царило смятение. – Я много общался с врачами, писал докторам наук, перерыл кучу литературы… а в результате никто мне четкого ответа так и не дал. Самыми частыми причинами рождения гермафродитов является генетика, иногда воздействия токсинов на плод, злокачественные образования в половых железах – в общем, все то, что может произойти с любым из нас… но у нас с мамой с этим вроде все в порядке… – стоило только вытащить на свет одно воспоминание, как за ним, словно чертики из табакерки, выскакивали другие, связанные друг с другом крепкой нитью – бесконечные визиты к врачам, сочувственные взгляды бабушки, липовые больничные листы и нескончаемые просьбы матери не перетруждаться. С первого дня жизни Феликс чувствовал себя в роли хрустальной вазы, до которой боялись лишний раз дотронуться. «Не бери. Не касайся. Не разговаривай с ним. Положи на место. Нет, ни о каком детском саду и речи быть не может – обойдемся гувернанткой. Если что-то будет болеть – сразу расскажи. Не ходи. Нельзя. Не бегай. Тебе это не подходит. Вот так будет лучше». Бесконечный круг запретов и увещеваний, заставляющий чувствовать себя только хуже. Ли до сих пор не мог поверить в то, что деду удалось надавить на дочь и заставить ее отдать внука в общеобразовательную школу. Не в силах открыть тайну, мать Феликса была вынуждена сдаться. День, в который Енбок впервые переступил порог класса, сделал его самым счастливым человеком на земном шаре. Принцессе удалось выбраться из башни и выйти в свет. Стоя под палящим лучами солнца с раскинутыми в сторону руками, Ли вдыхал горячий воздух полной грудью и счастливо смеялся, пока рыжий курносый мальчишка, позже представившийся Джеком, едва не свалил его с ног колесами своего дряхленького велосипеда. В общий класс они вошли вдвоем – усевшись за свободную парту, ставшей молчаливой свидетельницей их дружбы на долгие годы вперед. - Конечно, я не могу знать, что было за пятьсот лет до моего рождения, – образ Джека растворился в памяти, уступив место воспоминаниям о времени, проведенном в поиске истоков своего существования. – Может, по материнской линии или отцовской, много лет назад действительно появился кто-то похожий на меня, – размышлял Феликс. – Может, он скрывался всю жизнь или его убили сразу после рождения, кто ж его знает… Скорее всего, шансов выжить у этого несчастного не было – если только в цирке уродов не выставляли в качестве экспоната, – сирена снова вдохнула терпкий запах кожи «смотрящего». – В крайнем случае, пожалели и держали в тайной комнате до конца дней. К тому же я не знаю… при условии, что такой человек был в моем роду, – признаки какого пола преобладали в нем больше? Был ли его гермафродитизм истинным или ложным? Ты знал, что случаи истинного «гермафродитизма» очень редки? – Ли с трудом оторвался от напарника. Отодвинувшись от Со, он уложил голову на невысокую подушку. - Нет, – с недоумением спросил Чанбин. – Для меня эта тема новая, прости… Что это значит? - Даже при условиях рождения гермафродита, то есть, наличии половых признаков обоих полов, какой-то из них преобладает в большей степени, – пояснил Феликс. На изучение болезненно-важной темы он потратил такое количество времени, что за него можно было успеть возвести пару железобетонных мостов с небольшим городишком в придачу. – Прямо как у меня. Хотя встречаются исключения в исключениях, так сказать, – при которых человек обладает равноценно «работающими» органами. - Это как? - Ну так. В прямом смысле. - В плане: и пирожок, и шампур в деле? - Хен, ты… Ах… Да, типа того, – цыкнул Ли. – Вообще… на сегодняшний день науке известен только один такой пример – проститутка, личность которой раскрылась при аресте. Она имела менструации и способность к семяизвержению… Опережая твой вопрос: нет, сам себя гермафродит оплодотворить не может. - Ох ты ж! - Да… Но если бы ее не арестовали за проституцию, то никто бы в жизни не узнал о подобном случае. Так что, совсем не факт, что она такая единственная на белом свете живет. - Интересно… – хмыкнул Со. – А что у тебя? – он неосознанно погладил изгиб тонкой талии сирены – шершавая ладонь заскользила по безупречно ровной коже. - У меня… – Ли запнулся, – у меня… - Если тебе неприятно рассказывать подробности, мы можем пропустить этот этап. - Но он очень важен, хен, поэтому мне нужно тебе рассказать, – тихо проговорил Енбок. - Хорошо… - Ну… – Феликс мелко заморгал, пытаясь сосредоточиться на повествовании, – родился я с двойным набором вторичных половых признаков. Ничего себе не отрезал и не пришивал. Хотя грудь у меня не растет, как видишь, – сирена издала натужный смешок. – И на том спасибо. Скрывать ее стало бы затруднительно, будь она больших размеров. Врачи сказали, что мой организм как-то хитро решил, что мне это не нужно… Типа кого мне там еще и выкармливать, так обойдусь. - Понимаю. - Ну… о чем мне тебе еще рассказать? Наверное, о том, что, большей части, подобные мне люди бесплодны. - Ох… Боки… я… мне жаль… – ласкающая прогиб талии ладонь замерла. – Мне очень жаль… – сердце «смотрящего» прокололо приступом острым сожалением. - Не о чем сожалеть, хен, – печально улыбнулся Феликс. – В том смысле, что да, у меня присутствует выраженная астенозооспермия, то есть, малая подвижность сперматозоидов, которая снижает вероятность зачатия почти до нуля… но, кажется, она никак не связана с гермафродитизмом, хотя… обследовавшие меня врачи не смогли прийти к единому решению насчет этого вопроса. В общем, не суть... - Как же так? - Вряд ли я способен передать свою «особенность». Выносить ребенка я, кстати, тоже не могу. Хоть тут у природы хватило совести… Чанбин с недоверием взглянул на сирену: - Что? Почему так? - Один яичник отсутствует с самого рождения. Вообще. Его просто нет. Ну а второй настолько недоразвит, что толку от него, в общем, никакого. - А, ясно… - По-моему, ты расстроен сильнее, чем я, – подметил Енбок. – Понимаю… Я как-то… не знаю… смирился, что ли? - С чем именно? - Со всем. С собой. С тем, что у меня не будет детей и внуков. Это же не смертельно! – с фальшивой горячностью заявил Феликс. – И вообще, я не один на свете такой существую, кто не может иметь детей. Справляются же люди как-то. Живут, работают, творят, отдыхают, влюбляются… В конце концов, усыновляют или удочеряют детей. Или пользуются услугами суррогатных матерей и процедурой ЭКО, кому что больше подходит. Нет ничего невозможного в нашем мире, эту простую истину я уяснил для себя довольно давно. Зато у меня будут племянники! – тихонько рассмеялся Енбок. - А здесь? – ладонь Чанбина скользнула сирене на живот, несильно сжав пальцы на участке чуть ниже пупка. - Если говорить о матке… – Ли плотно стиснул челюсть. Вскрывать раны, обреченные никогда не заживать полностью, оказалось занятием чрезвычайно болезненным. - Д-да… – У Чанбина голова шла кругом от их с Ли разговора. - Матка есть. И очень даже здоровая. - Это значит… - Фух… давай я сразу все скажу, – перебил «смотрящего» Феликс. – Нет, я не могу делать каждый месяц то, что делает каждая здоровая женщина. Для этого должны быть соблюдены, если так можно выразиться, многие условия, но… - Но? - Но… – Ли замолчал. Он колебался между тем, чтобы рассказать о менархе, застигнувшей его врасплох на уроке физкультуры, и многолетнем самозачаровывании, сделавшим любое применение гормональных препаратов бесполезным – тонкая грань полуправды, не делающая истину ложью. Все же, кое-какие крохи информации Феликс хотел оставить при себе. Но это не имело большого значения. Причин для беспокойства у Чанбина не было, и их будущий (на который Ли надеялся) секс не таил в себе опасности внеплановой беременности, какой бы странной она ни сулила стать. - Но? - Забеременеть и выносить ребенка я тоже не могу, – одним взмахом меча Феликс разрубил стягивающий его сердце гордиев узел. – Когда я только родился, перво-наперво встал вопрос: «а что вообще со мной делать?» - Как это?! – вскинулся Чанбин. - Не подумай ничего такого, – поспешила успокоить напарника сирена. – Просто так сложились обстоятельства. - Что это значит? Ли вздохнул. - Маму попросили принять решение. На тот момент еще нельзя было сказать, в какую сторону пойдет мое развитие, кем я буду больше… Маме дали время подумать. Но она была настолько разбита, что все важные решения приходилось принимать бабушке, а та не спешила с выводами. Да еще и ситуация такая сложилась, знаешь… В Сиднее не было специалистов, способных произвести удаление органов женской репродуктивной системы у младенца. К тому же мой случай был весьма необычным. Подходящих детских хирургов нашли в Канберре, но… к тому времени я умудрился заболеть. Простудился, представляешь? Продуло. Как!? Жарища стояла адская, а меня продуло! Конечно, в тот момент моей маленькой вагине пришлось подождать, пока меня самого не поставят на ноги. А потом… потом бабушка вдруг сказала «нет». - Ого! – присвистнул Чанбин. - Я ее спрашивал как-то, почему она запротестовала, хотя до того момента колебалась. - И что она ответила? - Сказала, что много размышляла в дни моей болезни. Постоянно читала, общалась, слушала людей… и пришла к выводу, что никто не обладает правом принимать такие грандиозные решения за меня – ни мама, ни врачи. Она считала, что у случившегося была своя причина – просто пока никто не знал правильных ответов на вопрос. Бабушка подумала: а вдруг я, созрев, осознал бы себя мужчиной, а мне уже взяли и отчекрыжили «ключик» к тому времени? Или наоборот. Она просто побоялась взять на себя такую ответственность. И мама послушалась бабушку, вняв ее аргументам. Хотя, мне кажется, что они обе были просто растеряны тогда. - Интересно. - Ну да… - А сам как думаешь, Боки? Кто ты? За все это время ты успел понять, кем являешься? Или нет? Слышал, бывает и такое… Прости, я не очень во всем этом разбираюсь… - Я – Феликс, – спокойствие в голосе Ли стало залогом искренности признания. - Это само собой, – Чанбин очертил пальцем участок кожи вокруг пупочной впадины. – И что было дальше? - В общем, мама с бабушкой дали отказ врачам и начали ждать. Ежегодные обследования показали, что органы женской репродуктивной системы в моем теле стали понемногу угасать. Деградировать – так будет правильнее сказать. Встал вопрос об интимной пластике и удалении органов… но, согласно принятому к тому времени закону, мой возраст не позволял пройти подобную операцию в Австралии. Мне предстояло снова пройти кучу обследований и анализов, затем собрать документы, как-то объясниться перед школой и открыться остальной части семьи. В общем, окунуться в настоящий ад. И бабушка снова встала на дыбы. Сказала, что решение принимать исключительно мне – когда буду к этому готов и продумаю все последствия. Они с мамой оказали мне поддержку, и все же моя истинная личность была тайной для остальных членов семьи. Я думал, что они стесняются меня. Мама с бабушкой действовали исходя из лучших побуждений. Но тогда мне казалось, что их искренность вышла какой-то половинчатой. Ясное дело, что я ни с кем не откровенничал насчет моего гермафродитизма… Только представь, как это было бы дико… - А ты? Что думал о себе ты? - Что являюсь больше мальчиком, чем девочкой, но… - Но… - Все же не совсем. Понимаешь… – с губ сирены сорвался вздох, – как-то раз я шатался по больничному коридору и подслушал беседу врача и медсестры, еще до того, как обнаружил в себе силы ведьмы, – и понял из разговора, что, скорее всего, останусь бездетным, так или иначе. Ну и… мало ли… - Решил оставить себе мизерный шанс? - Ха… да… идиотизм, правда? – за первым вздохом последовал второй. - По-моему, ты принял очень смелое и взрослое решение. - Ну, как видишь, ничего не выгорело. Даже сильных препаратов не понадобилось, для того чтобы затормозить или спровоцировать органы к развитию. Все решилось само собой. И да… потеряло смысл. Но я по-прежнему тяну с операцией. Интересно, почему… - Я не знаю, что сказать тебе, Боки, – убрав ладонь с живота ведьмы, Со переместил ее на плечо. – Мне жаль. Это нечестно по отношению к такому замечательному человеку, как ты, – «смотрящий» погладил предплечье и поднялся выше, кладя пальцы на шею сирены. Под кожей трепетала рваная линия пульса. – Такой внутренней силы, я не видел еще ни у кого. Куда мне до тебя? - Не преуменьшай свои переживания, хен, это тоже неправильно, – откликнулся Феликс. – Пусть я еще многого о тебе не знаю, но не говори так. Чужая ноша не делает свою легче по умолчанию. - Наверное, – согласился Чанбин. – Как же тяжело тебе было все это время… - Смириться, привыкнуть и принять – оказывается, это совершенно разные вещи, – Ли потерся щекой о запястье напарника. – Со временем я начал понимать в чем их различие, но в голове эту мысль проще уложить, чем в сердце. - Ты мудрее меня. - Брось, хен, – возразил Феликс. – Ну а что я могу сделать, если так подумать? Жить. Работать. Смотреть фильмы. Играть в «Геншин». Читать. Общаться с друзьями. Совсем необязательно раскрывать свою тайну всем, – нащупав ладонь «смотрящего» Ли плотно переплел пальцы их рук. – Это действительно не всегда нужно. Я доволен и малым. Мое второе «я» остается со мной. Оно тоже часть меня, так ведь? Наверное, при всей «необычности» мне страшно потерять эту свою сторону… Сложно объяснить, но в последнее время я стал чувствовать себя немного спокойнее. И, одновременно, наоборот… тяжелее… - Из-за меня? – Чанбин прикоснулся губами к тыльной стороне ладони ведьмы. - Благодаря тебе мне стало легче, – признался Ли. - Выходит, Стюарт был не в курсе? - Нет… - Почему? – спросил «смотрящий». - Не осмелился рассказать ему. Одна только мысль о том, что он подумает обо мне, пугала до чертиков. Да, я доверял Джекки. Очень. Это правда. Но понимаешь, хен… Может быть, я ошибаюсь, думая так, но мне кажется, что у любого человека есть какой-то предел, какая-то грань… знаешь, такая финальная черта… и… я бы не хотел проверять ее на прочность. Я слишком боялся потерять Джека. Боялся увидеть в его глазах отвращение. - Если судить по тому, что я слышал о Стюарте, то он не подвел бы тебя и на этот раз. - Знаю. Наверное. Но я не смог. А с тобой у нас отношения зашли… – Ли густо покраснел, – настолько далеко… чего я никак не мог ожидать поначалу… Я ведь никому не собирался рассказывать, но теперь, куда я денусь, да? – Феликс неловко рассмеялся. - От меня? Никуда, – заявил Чанбин. Сирена несильно пихнула его в бок локтем. - Хорош уже! - А кошак? – поинтересовался «смотрящий». - Ты о чем? - Минхо знает? - Обо мне таком? - Ну да. - Нет. - Странно. - А почему ты так подумал? - Просто показалось. Что там у этой кошатины лунной в башке, хрен поймет… – задумчиво протянул Со. – Значит, мне почудилось. Столько лет с ним знаком, а полностью его понять до сих пор не могу. - Нет, Минхо-хен ничего не знает, – Феликс прижался к груди «смотрящего». – Но, понимаешь, я не удивлюсь, если он о чем-то таком догадывается. Уровень его принятия – потрясающий! – с восторгом произнес Ли. Он понемногу успокаивался, расслабляясь в объятиях напарника. – Я даже дома подобное отношение посчитал бы за редкость. А тут – Корея! И потом интуиция у лунных сирен развита гораздо сильнее, чем у прочих видов ведьм. Даже норны ей не ровня. - Все равно его черепушка для меня – те еще потемки… – незлобиво проворчал Со. - Скажи ему, и он сочтет это за комплимент, – улыбнулся Феликс. - Да уж… Значит, и Бан ничего не знает? – с осторожностью спросил Чанбин. - Поверхностно, – сирена покачала головой. Тяжелое полотно густых волос легло на подушку. – Сохранение тайны было моим условием для перевода. - И что, он не задавал никаких вопросов? - Задавал, конечно, – вздернул брови Ли. – Как же иначе? На помощь мне пришел сиднейский офис, оказавший прощальную любезность – выписку заключения, в котором указали, что я имею некоторые физиологические особенности организма, в ходе полученных травм в детстве. Но на ведьминские силы и общее здоровье они не влияли. А большее никого и не волновало. Избавились от меня, и ладно. - Это же подлог! – поразился Чанбин. - Н-немножко… – состроив невинную рожицу, ведьма похлопала ресницами. - Немножко?! – «смотрящий» едва не расхохотался. - Честно говоря, я до сих пор жду расспросов Чан-хена, – Ли посерьезнел. От былой веселости не осталось и следа. – Но то ли ему не до меня, то ли сверху намекнули держать интерес при себе. Мне было боязно самому поднимать эту тему… Я получил право на тайну, а Бан Чан-хен – ведьму, в которой нуждалась его команда. - Попахивает сделкой. - Не расстраивайся, хен. Пожалуйста, не надо. - Да я и не расстраиваюсь, – Чанбин ухватил длинную светлую прядь за кончик и несильно потянул. Золотистые волосы скользнули между пальцев и легли на плечо сирены. – Просто не люблю двойные стандарты. - Я знаю. Но один из них прямо сейчас лежит с тобой в постели, – улегшись на бок, Ли потерся животом о бедро напарника. - Скажешь тоже! – ухмыльнулся «смотрящий». Близость тела сирены не прибавляла выдержки. Мысли о сладком местечке, узкой влажной расщелине, прячущейся между ног Феликса, заставляло его мысленно пристыдить себя. – Слушай… - Мм? - А как же остальные? Учителя, родственники… не знаю… партнеры? – слово «любовники» Чанбин не озвучил, но по взлетевшим ресницам сирены понял, что его непрямой намек Ли расценил верно. - С этим мне было проще всего, как ни странно, – Феликс потянулся рукой к лицу партнера – коснулся носа грубоватой формы, провел по тяжелым нависающим векам и спустился по резкому перепаду скулы ко рту. Губы «смотрящего» разомкнулись. Кончик влажного языка пощекотал палец. – Я с рождения обследовался в детских частных больницах, затем в научно-исследовательском центре, – сирена прерывисто задышала. Низ живота начал наливаться тяжестью. – В обычных госпиталях, считай, никогда и не бывал. Школьные осмотры проходил легко – медсестры и врачи оказывались под влиянием «песни», с этим у меня дела ладились с самого начала. Всю мощность «песни» я кинул на то, чтобы маскировать свою «особенность». Ну, может, разочек-другой помог Сэму списать… Вышло не очень – нас поймали, – Ли рассмеялся. – Знаю, я – лошара, но что поделать? Потом мои силы подросли и жить стало попроще. А что касается партнеров… – ведьма бросила на Чанбина взгляд искоса, обнаружив в груди странное радостное томление при виде его помрачневшего лица. – Самое сильное чувство, которое я к ним испытывал – это симпатия, но не любовь, а значит, зачаровать их или внушить кратковременную потерю памяти мне ничего не стоило. Не было любви – и не было слабости с моей стороны. Только секс… «Видать, это каким-то образом должно меня утешить. Ну, Боки…», мысленно взвыл «смотрящий». - Тот, кто мне нравился – Джек, никогда не прикасался ко мне подобным образом, так что не было смысла его зачаровывать. Если честно, то однажды я пытался. Меня тогда бес попутал, иначе сказать не могу… Со хмыкнул. - Хен, – тихонько позвал Феликс. - М? - Злишься? - Вовсе нет, – возразил Чанбин. - Ты злишься, я же вижу. - На что? - Не на что, а на кого – на меня. - С чего бы это? Боки, мы снова возвращаемся с тобой к старой теме. Я и не думал на тебя… - Там никого не было, – бархатно пропела ведьма. Томление, охватившее низ живота, переместилось дальше, вглубь, в самый центр повлажневшего отверстия вагины. Половые губы набухли, налившись кровью. - А? – глухой приступ ревности сменился растерянностью. Чанбин непонимающе уставился на сирену. - Никогда, – повторил Енбок. Он пошевелился, слегка раздвигая бедра. - Ты… – Со понизил голос, – с этого места поподробнее, пожалуйста. - Даже моих пальцев, – кончики ушей Ли покраснели так густо, что смущение ведьмы не смог скрыть даже полумрак, царивший в комнате. – А врачи осматривали меня… ну так… Им нельзя было трогать плеву, – Феликс замолчал, не выдержав напора пристального взгляда напарника. Спроси кто-нибудь сирену, как она себя чувствует в этот момент, и она ответила бы: «добычей, пойманной голодным медведем». - Погоди. Там это где? – не понял Со. – И так – это как? - Там. Ну там, хен! – от волнения бесцветные тонкие волоски, покрывающие руки сирены, вздыбились. – Да блядь… – проворчал Енбок. – Хен, тебе обязательно надо заставлять меня говорить это вслух? - А-а… – протянул Чанбин. – А-а-а! – заорал он, осознав суть неловких намеков сирены. – В пизде, что ли?! Так ты девственница?!? Ой, бля-я-я… - Твою прямоту даже с рельсами не сравнить! Это такой тотальный пиздец! У меня нет слов, – застонав, Ли закрыл лицо ладонями, прячась от изучающего взгляда напарника. – Боже мой… Нет, все-таки, за что мне все это?! - Я гляну? - Куда, блядь, ты смотреть собрался?! – взвизгнул Феликс. Его подбросило на кровати от негодования, смешанного со жгучим стыдом и возбуждением – дикая, пьяная смесь, выбивающая из тела последние остатки выдержки. - Нельзя, что ли? – «смотрящий» поджал губы. – Ты ж моя ведьма, вроде… так почему мне нельзя? - Господи, хен! - Ладно-ладно… – Со успокаивающе похлопал сирену по бедру, отозвавшееся легкой дрожью. - О чем ты вообще сейчас подумал?! – Ли сердито сверкнул глазами. Откинув одеяло в сторону, он приподнялся, опершись на локоть, и тяжело, прерывисто задышал. Феликс напомнил Чанбину маленького зверька, перепуганного насмерть, но бросающегося на хищника в надежде ошарашить зверя дерзким выпадом и прогнать его от родной норы. «Ой, не надо тебе знать об этом, Боки…» Вид рассерженной ведьмы развеселил «смотрящего». - Жаль, что у меня не три члена… – брякнул Со. - Что… – чмокнув губами, Ли едва не уронил челюсть на грудь. - Ты в курсе, что гномы и с жемчугом работали? - С чем-чем? – стушевался Феликс. - Жемчугом. Жемчужинам. G-мчужинам, – Чанбин намекающе поиграл бровями. - Хен, ты… Господи… – челюсть сирены совершила повторное падение. – Ты сейчас говоришь о том, о чем я подумал?! - А что? – спокойно заявил Со. – Если в твоем пирожке с малиной нет зубов, а я ничего похожего, на беглый взгляд, не заметил, – то он ничем принципиальным не отличается от тех, что расположены между ног у биологических женщин. Анатомия! Ну, кроме того, что она принадлежит тебе, моя сирена. А это, конечно, аргумент. Но почему бы мне не рискнуть и не найти G-мчужину, а? К слову, жемчуг мои далекие предки всегда пробовали на зуб. Понимаешь, о чем? Ли вытаращился на «смотрящего»: - На зуб… пробовали… - Но я постараюсь обойтись одним языком, – пообещал Чанбин с серьезным видом. – Мы с тобой никуда друг от друга не денемся, это же и слону понятно. - Слону… – тупо повторил Ли. - Я беру тебя всего целиком. Каким ты есть. И всё. Заметано. - Еще не взял, вообще-то! – брякнул Феликс. - Возьму, – твердо пообещал Со. – Не перебивай меня, пожалуйста, я и сам собьюсь. - Ладно, прости… - Вот тебе мое обещание, – произнес Чанбин. – Сотое за день. Но если нужно, я его повторю в тысячный раз, – «смотрящий» слабо улыбнулся. – Однажды Сынмин сказал мне, что я получу даже больше того, о чем мечтаю. Я хорошо помню его слова. Мне в тот день было так хреново… я думал, что больше не вынесу. Незачем было терпеть, некого было ждать. Я просто хотел уйти и не возвращаться. Даже кошак не посмел меня тогда останавливать… Помню, я уже почти дошел до отдела персонала, нес заявление на увольнение. В обход Чана – ведь он начал бы уговаривать меня остаться и не спешить, все обдумать… Только зачем? Мне хотелось лишь одного – забиться куда-нибудь в угол и не вылезать из него. И вот я еду, почти уже оказался на месте… но лифт внезапно остановился и в кабину вошел Сынмин. Он вышел этажом раньше и уже оказался в коридоре, как вдруг повернулся и прочитал мне то предсказание… – ведя рассказ, Чанбин ни на секунду не отрывал взгляда от Феликса. Тот лежал тихонько, внимая каждому слову своего «смотрящего». – Сам не знаю, почему я тогда так и не нажал нужную кнопку, – Со провел ладонью по щеке ведьмы. Ли беззвучно охнул. – Может, все-таки в тот день лунная сирена и норна сговорились, и кошак зачаровал меня? С чего бы я тогда передумал? Но, блин, эта чертова норна не обманула! Ты – здесь. Рядом. Это все – ты. Те слова были о тебе, теперь я это точно знаю. И, черт возьми, тебя стоило подождать, Боки… – горячие губы коснулись рта ведьмы. – А ведь я едва тебя не упустил, дурак эдакий… - Я тебя тоже не сразу узнал… Прости, хен… – слезы душили сирену. Откинув одеяло в сторону, Ли опустился на спину, полностью открывшись взгляду напарника. Не чувствуя в себе сил скрывать желание, он развел колени в стороны. Сирена хотела своего «смотрящего». Здесь и сейчас. Незамедлительно. - Боки… - Иди сюда, – Феликс протянул руки к Чанбину. – Иди ко мне, хен… - Скрепим обещание печатью? – на вкус губы сирены напоминали перезревшую вишню – сладкое терпкое лакомство. - Само собой, – прошептала ведьма, разделяя улыбку с поцелуем. - Тогда держись, – сказал «смотрящий» и нырнул между приглашающе распахнутых ляжек ведьмы. Он прижал ствол возбужденного пениса Ли к животу и втянул носом густеющий запах смазок – смешавшиеся жидкости предэякулята и вагинального секрета, издающие приторно-сладкий аромат. – Держись, Боки… – повторил Со. – Я не буду сегодня делать с тобой ничего серьезного… просто поцелую… поласкаю тебя там… Чанбин опустил голову ниже – туда, где перед его глазами раскрывались алые лепестки набухших половых губ. Раскрыв рот, он коснулся кончиком языка крохотной горошины, спрятанной в складках вульвы. А затем надавил на нее. И через секунду сирена застонала. А еще через минуту огласила спальню хриплым криком наслаждения.

***

Тишину утра разорвал звонок. Рассеяв облако истомы, царящее в спальне, он разбудил отдыхающую пару. - Алло? – рявкнул Со, с раздражением надавливая на зеленую иконку «принятого звонка» на экране смартфона. – Чан-хен? – лицо «смотрящего», поначалу спокойное, начало мрачнеть по мере того, как Крис, находящийся на другом конце провода, продолжал вести монолог. Обрывки фраз, коротких и резких, долетали до слуха Феликса. Усевшись в постели, не обращая внимание на следы страстных поцелуев, испещривших его тело от макушки до пят, Ли с силой тер веки, пытаясь прогнать остатки липкой дремы. - Хорошо, – отчеканил агент. – Я понял, да, – он скосил глаза на сирену, не скрывающую растущего волнения. – Да, – Чанбин кивнул пустоте. – Хорошо. Да, Енбок рядом, со мной. Неважно… Давай потом это обсудим. Нам нужно на сборы не больше пятнадцати минут, – за первым кивком последовал второй. Затем третий. – Окей, встретимся в офисе. Нет, думаю, Нинни пока не нужно звонить. – агент нахмурился. – Сынмина вполне достаточно. Договорились, хе… командующий Бан. Выполняю, – Чанбин нажал на кнопку «отбой» и замер, словно не решался вступить в беседу со своей ведьмой. Ли ждал. Надежды Феликса провести день в объятьях «смотрящего» испарились с первыми нотами мелодии входящего звонка. Место робкой радости заняла неясная тревога. - Что такое? Напарник молчал, погрузившись в тяжелые размышления, предмет которых был известен ему одному. - Хен? Бин-хен? – позвал Ли. Он тронул «смотрящего» за плечо, пробуждая того от забытья. - А? – встрепенулся Чанбин. – Что, Боки? Что такое? - Ты меня спрашиваешь? Это Чан-хен звонил ведь, так? – Ли подсел ближе к напарнику. В недрах кровати негромко скрипнула пружина. - Да… Чан… твою ж… – глухо простонав, Со опустил ноги на пол. - Что-то не так? Что-то случилось? - Точно неизвестно, – Чанбин провел рукой по спутанным волосам. Не выдержав испытание сном, укладка потеряла форму, и густая шевелюра «смотрящего» приобрела вид естественных мягких волн. – Нужно ехать. Нас ждут в штаб-квартире, – сказал агент. - Прямо сейчас? – удивился Ли. - Да. Медлить нельзя. - А остальные? Они приедут? - Остальные… – губы «смотрящего» болезненно искривились. – Джисон уже там. - Значит, и Минхо-хен тоже? - Нет, – на лице агента заиграли желваки. - Хен?.. – в голосе сирены сквозила осторожность – тонкий хрупкий лед, грозящий проломиться. - Кошака там нет. - Как это? – Феликс навалился вперед, прижавшись щекой к широкой спине «смотрящего». - А вот так, Боки, – обернувшись через плечо Со потянулся к губам сирены. Ли с готовностью ответил на поцелуй, но вместо томящейся страсти ласка была пронизана горечью. – Нет его в офисе и все тут, – сказал Чанбин. – И в другом месте Минхо тоже нет. - Бин-хен, ты о чем сейчас? – Феликс не мог отделаться от дурного предчувствия. Словно и не было длинной сладкой ночи, не было иступленных признаний и приступов нежности. – Хен? - Нет его, говорю, – повторил Чанбин. – Пропал. - И… что это значит? – сирена бессознательно прижала руку к груди в защитном жесте. – Как пропал? А Сони что? Он в порядке? Да что вообще происходит, Бин-хен?! – забормотал Феликс. Теплая спальня, согретая лучами солнца, пробивающегося сквозь раздвинутые гардины, и отголосками недавней страсти, внезапно показалась сирене холоднее самой лютой зимы. - Я не знаю, Боки… ничего не знаю, – «смотрящий» покачал головой. – Кроме того, что Джисон в истерике умудрился врезать Чану по физиономии с такой силой, что кольцом раскроил ему щеку. Через сорок минут – экстренное совещание. На него прибудет Пак Джин Ен, директора отделов и глава разведуправления. Нам надо поспешить. - А Минхо-хен? – жалобным голосом спросила сирена. - Ничего, – «смотрящий» покачал головой. – Вообще ничего. Тишина. Только его коматозное тело в госпитале. И это все, что мы имеем на этот час, – агент уперся ладонями в колени. – Но Джисон… – Чанбин сжал челюсть, – у него нет и этой малости. Ли замолчал, потрясенный новостями. Тихая прелесть совместного утра, важнейшего из всех проведенных вместе, разбилась вдребезги. Реальность кусалась, нанеся раны в самое уязвимое для боли место – сердце. Часы в прихожей отбили двенадцать ударов.

***

Несколько часов назад. Хан пошевелился, негромко всхрапнул и… проснулся. - Чего… – спросонок он не сразу понял, где находится. И только спустя несколько секунд, проморгавшись, начал узнавать стены спальни. Что-то разбудило его. Треугольные стрелки Omega Constellation издавали негромкий шорох, мерно передвигаясь по круглому циферблату, но этого шума было недостаточно для того, что вырвать человека из дремы. Секунды летели вперед, складываясь в минуты – бескрайнее море, зовущееся временем. Летняя ночь безмятежно дремала за окном. Теплый ветерок слабо шевелил занавески. Звук чужого приглушенного дыхания разносился по спальне. – Что ты делаешь, хен? – Джисон отер слюну, стекающую тонкой струйкой из уголка рта на подбородок, и лениво потянулся. Бросив взгляд на часы, он изумленно охнул – плоская стрелка указывала на цифру «3». – Господи… Три ночи! Хен, ты куда собрался в такое время!? – юноша сонно потер глаза кулаком. - Тише, Хани. Спи. Я ненадолго, – темнота едва позволяла Джисону разглядеть Минхо – он виделся ему расплывчатым силуэтом, подсвеченным слабым сиянием полумесяца, проникающим в комнату через толщу оконных стекол. Устроившись в углу кровати, Ли торопливо натягивал носки. - Хен, ты чего вообще? Что-то случилось? – подхватился «гифт». Сон как рукой сняло. Джисон уселся в постели, скрестив ноги в лодыжках. Нацепленная впопыхах майка, единственный предмет одежды на теле юноши, задралась выше пупа. Растянутая лямка (плод усилий рук сирены) съехала с плеча, демонстрируя взгляду любовника ровную загорелую кожу. Ниже пояса Хан оставался обнаженным. Трусы в постель «смотрящий» не надевал из принципа – нижнее белье слетало с его бедер, едва он успевал переступить порог спальни. Спустя некоторое время Джисону надоело разыскивать любимые слипы по всему дому, и он попросту отказался от ношения трусов после девяти вечера. Практично и умно. Ли тоже оценил его старания. Тот самый Ли, который собирался покинуть комнату без ведома жениха, просматривающего десятый сон. - Я скоро вернусь, – негромко проговорил Минхо. Он уже успел облачиться в повседневные синие джинсы и неброскую футболку, составив образ, больше уместный для прогулки в парке, нежели для визита в офис. – Выйду ненадолго по срочному делу. - Бан-хен звонил, да? – скривился Хан. – Что-то насчет «Рынка»? Ли промолчав, бросив на возлюбленного короткий взгляд через плечо. Ответ, который не стоило и озвучивать, настолько все было ясно для Джисона. Гаснущий экран айфона, брошенного на постель, не позволил спрятать свидетельство недавней беседы – имя контакта, произведшего входящий звонок. «Белый клык» Шутливое прозвище, данное Минхо Бан Чану несколько лет назад, еще во времена создания их дуэта, поставившего на уши весь Сеул. В сердце «гифта» колыхнулась волна темной ярости. Даже обновляя модель телефона, Ли заносил Криса в список контактов под старым ироничным именем, словно продолжал удерживать в руках незримую нить, связывающую бывших любовников отзвуками прошлого. Хану едва удалось справиться с приступом тошноты, когда он впервые заметил активный профиль входящего на телефоне Бан Чана. Минхо. «Колли» Хреново дерьмо! - Я с тобой, – «смотрящий» откинул с бедер тонкую простынь, выполняющую в жаркие летние дни роль одеяла. - Не надо, Хани. Работы на час, не дольше. Тебе не о чем беспокоиться, – заверил Минхо. - Как это – не надо? – растерялся Джисон. – И что значит – не о чем беспокоиться? Я не понял… Я твой «смотрящий» и жених, или кто вообще?! Хрен с горы?! – юноша начал медленно закипать. На пухлой щеке «гифта» отпечатался след от подушки, – мелочь, которая могла показаться в другое время очаровательной; но Хан выглядел разозленным, ошеломив лунную сирену чистой неподдельной яростью. - Сони, милый, ну что ты… – Ли впал в ступор от бурной реакции любовника. Он быстро заморгал. По-девичьи длинные ресницы затрепетали. - Че за фигня такая творится которую неделю, а?! Хен~а, скажи мне! – зашипел сквозь зубы Джисон. – Бан-хен, че думает: если он тебе названивает за моей спиной, то я, блядь, глухой на всю голову? По-вашему, я ничего не слышу и не понимаю? – спустив ноги с кровати, юноша попытался нащупать пяткой домашние шлепанцы. Безуспешно. Тапочки разлетелись в стороны: один из них намертво застрял между полом и низким деревянным днищем кресла, а второй остался лежать в коридоре, как немое свидетельство реки бесконтрольной страсти, вышедшей прошлым вечером из берегов. Любовникам едва удалось добраться до кровати, прежде чем они занялись сексом. Пара предавалась удовольствию несколько часов подряд, вернувшись из очередного скучного рейда, и смогла заснуть не раньше полуночи. А теперь они ссорились. Снова. - Хани… – глаза сирены подозрительно блеснули. – Прекрати. - Да я не ревную, если ты об этом говоришь! Я тебе верю! – Джисона трясло. – Он же тебя просто во что-то втягивает! А ты ему даже отказать не смеешь! Почему, только не понимаю?! – юноша с силой ударил себя в грудь. – И мне ты не рассказываешь о том, что происходит! О чем я должен думать?! Скажи, что мне надо знать?! – ярость «гифта» грозила перерасти в приступ настоящей истерики. - То, что я люблю тебя, – Ли застыл в неудобной позе, сжимая ненатянутый на стопу носок в руке, – и вернусь домой через пару часов, – голос «Бастет» звучал успокаивающе, несмотря на то, что в сердце сирены бушевал ураган. – Пожалуйста, Сони… - Минуту назад ты говорил мне про один час, – буркнул Хан. Пых! – и гнев сдулся проколотым праздничным шаром – остались только обида и непонимание. – Почему я не могу пойти с тобой? – Джисон уронил голову на грудь. Ветерок, просочившийся в комнату через приоткрытую створку окна, приятно обдувал голые ляжки. – Что, бля, за тайны такие? – «гифт» поежился. – Ты же моя ведьма! Моя подопечная ведьма! – он подтянул простыню на бедра. Очевидно, Минхо не собирался брать своего «смотрящего» на подмогу, разбираясь с возникшим форс-мажором. – Ты без меня никуда! Я не хочу… Не хочу отпускать тебя… У меня нехорошее предчувствие, хен~а… Останься со мной… - Я не могу, милый, ты же знаешь, – влажные глаза смотрели на Джисона с неподдельным сожалением; но даже будучи негромким, голос сирены звучал твердо. – Это – моя работа. - Наша работа. - Да, наша, – согласился Ли. – Просто сейчас ты ничем не можешь помочь. Дело несложное – всего на час, не дольше… два… Ладно, на три часа, – он тихо рассмеялся. – Туда и обратно. Я справлюсь. А ты поспи пока. Не успеешь продрать глаза, как я уже вернусь со стаканчиком айс-американо и горячим пончиком, густо посыпанным сахарной пудрой. Хочешь пончик, Хани? - Я хочу, чтоб ты остался со мной, – проронил Джисон. Спокойный, уверенный голос сирены действовал на него умиротворяюще. Но не лишал привычной лукавости. Вечное оставалось вечным. – И твой член в моей жопе, – добавил «гифт». - Обещаю, выебу тебя словно мартовского кролика, как только вернусь, – промурлыкал «Бастет». – На задницу неделю сесть не сможешь! - Все обещаешь, обещаешь… – притворно расстроено вздохнул Джисон. - Когда это я тебе раздавал обещания и не выполнял их, а? – сирена стрельнула в любовника жарким взглядом. Не глаза, а две черносливины. - Хм… – Хан дернул одеяло повыше, обернувшись в ткань, как в кокон, по шею. - То-то же! – Ли капризно вздернул подбородок. Навалившись спиной назад, Минхо потянулся к Джисону. И в ту же минуту получил желанный ответ – горячий рот любовника на своих губах. - У тебя кожа на губах потрескалась, – промычал «смотрящий» в поцелуй. - И чем ты недоволен? – Минхо шутливо толкнул Джисона в плечо. – Твоя работа! - Знаю, что моя. Поэтому и не жалуюсь, – довольно улыбнулся Хан. - А что, по-твоему, делаешь? - Любуюсь. - Тогда ладно, – Минхо несильно ущипнул жениха за щеку. Хан возмущенно ойкнул. – Ты придумал, какой подарок хочешь на день рождения? - Какой день ро… Ты к чему вообще сейчас об этом вспомнил? – фыркнул «гифт». – Зубы мне заговариваешь? Не выйдет! - Вовсе нет, – промурлыкала ведьма. – Нужно мне это! У тебя день рождения через месяц с хвостом! - И что? - И то. - Хен, ты… – Джисон сокрушенно вздохнул. Талант лунной сирены переводить внимание с одной темы на другую, тянул не меньше, чем на главную номинацию года «Золотой малины» - Ложись спать, – назидательно проговорил Минхо, – а я очень скоро вернусь, разбужу тебя, и мы отправимся завтракать. И ты расскажешь мне, что надумал насчет подарка. Даю тебе три часа. - Я что, во сне должен мозгами шевелить? – простонал Хан. - А ты попробуй, милый, – Ли тронул любовника за подбородок, вынуждая того поднять голову и открыто взглянуть ему в глаза. А затем приник к губам Джисона. В этом ласковом жесте отразилось все – нежность, испытываемая сиреной к своему «смотрящему», влечение и беспокойство. – Я люблю тебя, – повторил Минхо. – Запомни это, Хани. Не вздумай сомневаться в моих чувствах к тебе. - Хен, я ничего подобного не говорил! Я не… - Увидимся, мой хороший, – сирена кротко взглянула на «гифта». – Когда ты проснешься и откроешь глаза – я уже вернусь и лягу рядом с тобой. - Хорошо бы, – сказал Джисон, укладываясь в постель. Ли нежно погладил его по щеке, оставив гореть на губах жгучий поцелуй, поплотнее задвинул шторы, погружая спальню в непроглядную тьму, и исчез в дверях. И вместе с ним ушло ощущение уверенности в завтрашнем дне, – иллюзия, преследующая Джисона с первых минут знакомства с Минхо, – а вакантное место заняли сновидения, раскрашенные зеркальным блеском окон небоскребов и шорохом крепких крыльев. Проснувшись, Хан обнаружил себя погрузившимся в липкую вязкую тишину, которую не смели нарушить даже проголодавшиеся котооборотни, прячущиеся под диваном в соседней комнате. Стрелка настенных часов указывала на цифру «9». Джисон протянул руку к ожившему айфону, расстроено охнул, увидев имя звонящего, высветившееся на сенсорном экране, запрятал скребущую сердце тревогу поглубже и ответил: - Алло? Бан-хен? Моя ведьмочка все еще в офисе? - Джисон… – голос Криса звучал глухо, будто пробивался через толщу воды. – Хан, ты ведь дома сейчас? - Ага, – «гифт» не мог объяснить себе: что заставило его удержаться от ехидных подколок, и позволить командиру договорить – то ли странная дрожь в голосе Бан Чана, то ли помехи на линии, выдающие присутствие посторонних слушателей, то ли желание поскорее закончить беседу и связаться с Минхо. - Чем занят? – спросил Чан. - Да ничем, – «смотрящий» запрокинул руку за голову. Ухватившись за угол подушки, он потянул ее вниз, уложив под спину, создав тем самым подобие мягкого кресла. И таким образом, в положении полусидя, продолжил слушать собеседника. – Только что проснулся, – летнее солнце атаковало комнату жаркими лучами, проникающими через узкую щель в полотнище льняных штор. – Лежу в кровати, жду хена, – «гифт» невольно сморщил нос. Яркий свет бил прямо в глаза. – А что? - Ну тогда продолжай лежать. Так будет лучше, – проскрипел Бан. А мгновение спустя выстрелил Джисону прямо в сердце жестокими словами: - У тебя есть полное право ненавидеть меня, Сони, – произнес Крис тоном, лишенным эмоций. Трескучий звук радиопомех становился все громче, но, несмотря на раздражающий шум, Хан ясно слышал каждое слово капитана. Слова зависли в воздухе ледяными стрелами, направленными в сердце. Разум «смотрящего» начал медленно, неохотно осознавать истинную цель звонка командира. - Но если бы передо мной снова встал тот же выбор, – Бан Чан натянул ядовитую тетиву, затем тщательно прицелился, выбрав мишень, – я ни за что не стал бы его менять, – и разжал пальцы, позволив стреле свободно лететь: – Думаю, и Минхо тоже.