Смотрящий за ведьмой

Несколько лет назад. - Ты опоздал, – Сынмин поморщился. Лед, украшающий его клубничную «Маргариту», подтаял – в клубе было жарко, несмотря на работающие на полную мощь кондиционеры. Джисон задержался на сорок минут – за это время ледяная крошка, смешанная с клубничным пюре в бокале норны, превратилась в месиво. Друзья договорились о встрече в «Зеленой сливе», модном местечке в центре Хондэ, приобретшем популярность у студентов творческих вузов; по большей части из-за высоких скидок на алкоголь по будням и психоделического оформления интерьера. Сынмин вернулся в Сеул после визита к родителям, а Хан в это время сдавал первый из череды зачетов зимней сессии. Ким пребывал в не самом приподнятом настроении – очередная беседа с дедом на тему бесполезной траты времени на учебу в университете, курируемом «JYP», вылилась в скандал, закончившийся хлопаньем дверью и скомканным прощанием с матерью. Сынмин отказался провести ночь в дедовском особняке, ловя на себе любопытные взгляды слуг, и отправился на вокзал под горестные вздохи родителей. Он даже не успел толком пообедать. Спешно перекусив ресторанным кимбапом с говядиной, Ким отправился прямо на перрон, где приобрел у перекупщика обратный билет до Сеула на ближайший поезд. Заплатить за проезд пришлось втрое выше изначальной цены, но Сынмин хотел покинуть негостеприимное место как можно скорее, так что без колебания выложил сумму, равняющуюся двухнедельному заработку за репетиторство. Вот уже как полгода Ким подрабатывал преподаванием математики и английского, благодаря чему откладывал деньги, присылаемые дедом на содержание, на сберегательный счет. Проживание в общежитии и питание в столовой помогало неплохо сэкономить на расходах, а премии, выдаваемые родителями особенно успешных учеников, позволяли посидеть в баре с Джисоном, ставшим норне не только соседом по комнате, но и другом. С Ханом Сынмин делил пополам как счет за выпивку, так и груз душевных переживаний. Мать одного из учеников щедро платила за уроки, даваемые ее безголовому сынишке. По мнению норны, деньги тратились впустую – все на что был способен пацан, так это курить за школой, шляться по клубам и щупать девчонок. Однажды Сынмин не выдержал и вызвал клиентку на разговор, но, к его изумлению, та дала ему понять, что отлично знает о происходящем, однако, как члена родительского комитета престижной школы, была вынуждена носить на публику маску матери успешного ученика. - Бери, когда дают, – сказала женщина. – Вечно платить я не стану. Скоро мой балбес «поступит» в университет, а затем его ждет теплое местечко в отцовской фирме. Киму пришлось принять правила игры. Если нанимательница желала спустить деньги на ветер, на то была ее воля. Подобный расклад дел уязвлял профессиональную гордость Сынмина-репетитора, однако на его банковский счет регулярно продолжали поступать денежные средства, и Сынмин-норна вынужден был договориться с совестью. Легкие деньги оказались неплохим подспорьем, позволяющим не ограничивать себя в покупке учебных материалов и посещать матчи любимой бейсбольной команды, не допуская бреши в ежемесячном бюджете. Именно премия за репетиторство позволила норне втридорога заплатить за обратный билет в Сеул, а также пригласить Джисона в бар, взяв на себя расходы. Позвонив Хану, удивившемуся раннему возвращению друга в город, Ким позвал его пропустить по коктейлю и отправился в «Зеленую сливу». Джисон должен был присоединиться к норне сразу после сдачи зачета, но время шло, а Хан все не появлялся. «Гифт» долго не отвечал на сообщения в KakaoTalk, а потом прислал короткое извинение за задержку, с просьбой подождать его еще немного. Большего Джисон объяснять не стал и снова вышел из сети. Ким был заинтригован. Он никуда не спешил – на улице стоял дикий холод, свойственный бесснежной зиме. В ход пошла вторая по счету клубничная «Маргарита» и возвращаться в пустую комнату студенческого общежития у Сынмина не было никакого желания. Ким предпочел провести время за барной стойкой «Зеленой сливы». Джисон появился в клубе спустя двадцать минут после отправки сообщения (общее время ожидания для Сынмина вылилось почти в час) с виноватым выражением лица. Его куртка была расстегнута настежь. Сквозь распахнутые полы пуховика виднелась серая толстовка, пошитая модным брендом молодежной одежды, на которую Джисон спустил всю стипендию до последней воны. По мнению Сынмина, это было напрасной тратой денег – через пару месяцев силуэт изделия грозил потерять актуальность, и тряпка закончила бы свои дни в глубине платяного шкафа. Но Хана покупка сделала немного счастливее, украсив лицо широкой улыбкой, и Ким посчитал, что не самая выдающаяся шмотка в гардеробе приятеля, оправдала высокую стоимость. - Прости, Минни… фух… – Джисон грузно опустился на стул. На барную стойку шлепнулась папка-скоросшиватель броского желтого цвета. – Опоздал… Нужно было уладить кое-какие вопросы. - Провалил экзамен, что ли? – не удержался Сынмин. Он оглядел помещение, в попытках найти свободный столик, дабы не толкаться локтями с соседями по барной стойке. - Смеешься? – возмутился Джисон, забавно округлив глаза. - Типа того, – Ким разочарованно вздохнул. Ни одного свободного стола не оказалось – все были заняты шумными компаниями или вышедшими на охоту девицами, примеряющимися к посетителям клуба оценивающими взглядами. Становиться жертвой голд-диггерш Сынмин не собирался, предпочтя провести вечер в тесноте, но в спокойствии за собственный кошелек и покой. Той же участи он желал и Джисону. Впрочем, Хан для подобных охотниц являлся самой незавидной добычей из всех возможных видов жертв – его сердце было перманентно занято, а банковская карта позорна пуста. – Могу я пошутить? – Сынмин навалился локтем на стойку. - Так себе шутка получилась, – Хан подал сигнал бармену. – Боюсь, что профессия стендапера для тебя останется вне списка разрешенных, Минни, – перед «гифтом» вырос облаченный в черно-белую униформу работников клуба метис. – Просто я ждал профессора Лима, – выказав желание выпить «Куба Либре», юноша откинулся на спинку барного стула. - Зачем? – на лице норны читалось неподдельное удивление. – Ты решил экстерном сдать курс? - Нет, конечно… – отмахнулся Джисон. Его дыхание было сбито от быстрого бега. Не желая еще сильнее опоздать на встречу, «гифт» поймал такси, но из-за аварии, случившейся на перекрестке в двух кварталах от клуба и создавшей сильный затор, остаток пути Хану пришлось преодолеть пешком. Точнее, пробежаться. – Да и кто бы смог? - Тогда для чего ты с ним встречался? - Хотел попросить взять меня на спецкурс, – Джисон с горделивой улыбкой похлопал рукой по желтой папке. – И преуспел! Мне даже удалось получить список необходимой литературы, – Хан никогда не славился усидчивостью, занятия быстро ему наскучивали и теряли освежающий привкус новизны. Но отношение «гифта» к учебе изменилось, когда он поступил на подготовительные курсы «одаренных», курируемые «JYP». Удачно написанные тестовые задания и безупречная посещаемость давали абитуриенту серьезное преимущество среди поступающих в академию. Джисон взялся за ум со всем рвением, на которое только был способен. Хану хотелось привлечь внимание Ли Минхо не обычным статусом студента, а после – агента, а заинтересовать его своими способностями. Успехи «гифта» были очевидны – его имя занимало первые строки в рейтинге успеваемости студентов, но даже спустя два года обучения «Бастет» понятия не имел, что живет на белом свете такой Хан Джисон и капает на фотографии из прессы густыми слюнями. Но Джисон не сдавался. Постепенно учеба стали приносить «гифту» удовольствие и… вызывать азарт. Верными спутниками Хана стали засаленные страницы методических пособий, литры выпитых энергетиков и бессонные ночи. Последние два обстоятельства беспокоило Сынмина сильнее всего: Джисон все чаще становился посетителем медкабинета, а рукава его толстовок были перепачканы кровью, льющейся из носа ручьем. Случалось, «гифт» терял сознание от переутомления, но всякий раз возвращаясь из медкабинета в комнату общежития, он упрямо принимался зубрить конспекты. Отставание в учебе было для Хана участью хуже смерти. - Спецкурс? Сейчас?! – Ким не мог сдержать эмоций. Дело принимало дурной оборот. - На этот год набор уже полностью закрыт, а на будущий еще не начат, но… профессор вписал мое имя в маленькую черную книжечку, которую он всегда носит с собой! – Хан заговорщицки подмигнул. – Ты же понимаешь, что это означает? Ким невесело усмехнулся. - Рад за тебя, Джисон~а, – Сынмин перемешал коктейльной трубочкой розовое пюре, в которое превратилась «Маргарита» в его бокале. - Точно рад? По голосу не очень похоже. - Само собой, – кивнул Сынмин. – Скорость твоего обучения не шутка. Любой преподаватель захочет иметь такого студента. Но я по-прежнему считаю, что ты перебарщиваешь с количеством дисциплин… – проворчал Ким. – Впрочем, разве я для тебя указ? Джисон промычал в ответ. - Когда ты в последний раз нормально спал? – спросил Сынмин. – Помнишь хоть? - Эмм, конечно, помню! – преувеличенно бодро ответил Хан. Он едва не перекричал шум голосов и грохот музыки, стоящие в клубе. - И когда же? - Дай-ка подумать… – Джисон издал неловкий смешок. – Кажется… - он почесал подбородок, – в прошлый вторник… Да, точно! – Хан сжал руку в кулак и победоносно вскинул над головой. – Я тогда проспал целых пять часов! - Четыре, – возразил Сынмин. - А? - Четыре часа, – подчеркнул Ким. – Ты спал четыре часа. Кого ты пытаешься обмануть, Джисон? Мы с тобой соседи по комнате. - Ах да... точно… – «гифт» снова хихикнул. – Ну, четыре часа, я считаю, тоже неплохо… Не согласен? - А сам-то как считаешь? - Ты ворчишь прямо как моя бабушка. Точь-в-точь! Только очков на носу не хватает! - По-твоему, это тогда что? – Ким указал на свое лицо. Переносицу норны украшала тонкая серебристая оправа. В стеклах очков отражались огни диско-освещения. – Ты совсем заучился… - О, точно… – Хан издал неестественный смешок. – И как я не заметил?.. Тебе идет! - Ну да. - Не ругайся, Минни, – Джисон надул губы. – Мне нравится в колледже, – Хан улыбнулся. – Впервые в жизни у меня что-то получается, – «гифт» сжал правую кисть в кулак и несильно постучал по занемевшему предплечью. – Так классно ощущать все это – азарт, ясность, возможность применить знания и чувство полезности… понимание, что ты не один! - Да? То есть, ты не пытаешься забить себе голову, сбегая, таким образом, от ситуации с травлей, так? – Ким махом выложил карты на стол. Улыбка медленно сползла с лица Джисона. Блеск в глазах погас. Сынмин задел тему, причиняющую Хану боль едва ли сильнее, чем безответные чувства к Ли Минхо. - Никто меня не травит, о чем ты говоришь, Минни? – улыбка вернулась, но не в ней не было ни капли искренности. Пародия на улыбку, а не она как таковая. – Просто… - Просто что? – Сынмина по-настоящему утомило притворство друга. В чем-то Джисон оставался прежним – предпочитал врать самому себе, если не выходило сбежать от опасности. - Просто не повезло с однокашниками, – отмахнулся Хан. – Темпераментами не сошлись. Характерами. Такое бывает. - Характерами, говоришь? – Ким невесело усмехнулся. – Скорее, способностями, Джисон~а. Тут ты прав. В этом вся суть проблемы. Для них, – норна сделала едва заметное глазу движение кистью. – Не для тебя, – Сынмин застал «гифта» врасплох, задрав край левого рукава свитшота. - Не надо! – Хан стряхнул руку приятеля, но увиденное было уже не спрятать – на запястье Джисона красовался свежий кровоподтек. - Интересно, – Ким прищурился. – Очень интересно. Хан вспыхнул. - Это ерунда. Ничего такого… – «гифт» с силой натянул рукав, спрятав всю кисть вплоть до кончиков пальцев. - Похоже на удар линейкой, – проговорил Сынмин. – Джисон, о чем ты вообще ду… – он резко замолчал. Бармен вернулся, выставив перед Джисоном стакан с «Куба Либре». Ким взял вынужденную паузу, не желая посвящать посторонних людей в детали разговора, который потом стал бы темой обсуждения на кухне. Отказавшись от новой порции «Маргариты», Сынмин терпеливо ждал, пока бармен вернется к протиранию бокалов. Хан всем своим видом показывал, как ему неприятна тема разговора, но Сынмин не собирался отступать. Ким выходил из себя каждый раз, когда ему становилось известно о новом издевательстве, устроенном над Джисоном – неявном, изощренном, не оставляющих прямых доказательств. То книга из рук выскользнет, то кто-то случайно (как же!) выставит в проход между столами ногу, то на пол в столовой натечет лужа из куриного бульона, поскользнуться на которой было проще простого. Мелкие тычки под ребра и глупые остроты. Неотправленное сообщение о внеклассном собрании. Сынмин был в ярости – Джисон стоически терпел издевки над собой. Вмешаться в происходящее в полной мере Ким не мог – видения четко показывали норне, что оказать Хану помощь должен был именно Ли Минхо и никто другой. Тихая ярость «Бастет», обнаружившего, что на его любовника устроена травля, помноженная на приказ, содержащийся в «песне», дали блестящий эффект. Главный обидчик Джисона, сынок промышленника Сон Чанук, обучающийся в той же группе, что и его жертва, размозжил обе руки о стену, превратив пальцы в кровавое месиво. Хирург собирал кости по кусочкам в течение года, а психолог пытался выяснить причину самоповреждений, но все, чего специалистам удалось добиться – это 45% восстановления подвижности пальцев и мелкой моторики в первом случае, и избавление от ночного энуреза во втором. «Песня» не позволяла вспомнить Сон Чануку причину, по которой он решился покалечить себя и вызывала нестерпимую боль при каждом сеансе гипноза. Ментальный блок, установленный Минхо, не давал психотерапевту пробраться в глубины сознания клиента. Опыт говорил специалисту о том, что дело не обошлось без вмешательства ведьмы высшего ранга, но доказать свои подозрения он не мог. Да и не хотел. Итог лечения удовлетворил каждого: Сон Чанук перестал ссаться в постель по ночам и покинул ряды студентов университета «JYP», психолог обогатился на несколько десятков миллионов вон, а Хан Джисон задышал спокойно, не беря в расчет те случаи, когда Минхо заставлял его задыхаться от сладострастных стонов. Хэппи-энд. Увы, на дворе стоял февраль, а до первых шагов сближения Джисона и Минхо, столкнувшихся нос к носу в парке в день рождения «гифта», оставалось более полугода. Целых семь месяцев жизни. Хану предстояло запастись терпением, а Сынмину выдержкой. Впрочем, спускать безразличие куратора группы и старосты Ким не собирался. – Я прав? Это линейка? – кивком головы Сынмин указал на запястье приятеля. – Опять Сон Чанук? Какого хрена, Джисон? - Все в порядке, – Хан пригубил напиток. Кадык заходил вверх-вниз. - Джисон… – еле слышно проговорил Сынмин. - Правда. Все нормально. Я в порядке. Это не главное. - Какое там в порядке, а? - Если я немного потерплю, они отстанут, Минни, – Джисон сделал еще один глоток, стукнувшись передними зубами о край стакана. – Это не главное. Я просто буду продолжать делать то, что делал до этого, вот и все. У меня есть цель, так какой смысл отвлекаться на мелочи? - Мелочи? – Ким не мог поверить собственным ушам. Впрочем, собственные глаза и видения его ни капли не обманывали: Джисон сгорал изнутри – от обиды, страха и разочарования. Все чем Сынмин мог ему помочь, так это словами поддержки. - В конечном счете я им наскучу. И потом… ничего же страшного не случилось… - А что, по-твоему, будет страшным? – Ким смотрел на друга в упор. – Сломанные руки? Пробитая голова? Что из этого? - Фу какие ты ужасы говоришь! – преувеличенно громко рассмеялся Хан. - Расскажи куратору обо всем, – Ким в сердцах отодвинул бокал с «Маргаритой» в сторону. – Староста у вас не староста, а так… одно название. Или я расскажу, Джисон. Не буду тебя больше слушать, – пригрозил Сынмин. - Я буду все отрицать, Минни. - Ч-что?! Одурел?! – хваленая выдержка покинула норну. – Ты не в себе?! - Просто оставь все как есть, Минни. - Прекращай это, Хан Джисон, – процедил сквозь зубы Ким. Он рывком развернулся на стуле лицом к «гифту». – Если ты своими успехами в учебе пытаешься привлечь внимание Ли Минхо, то у меня для тебя плохие новости – ему на это плевать! – тонкая ниточка терпения, удерживающая эмоции норны в границах фальшивого спокойствия, порвалась. – Его привлекает в человеке совсем другое. Не зубрежка и не терпильство на грани умопомешательства. Он ценит характер. Да, он тоже двинутый, но никогда не сделает плохо себе. А кто бы стал? Ты? Зачем? Ради чего? Говорю тебе – хватит уже! Если не можешь сделать многого сразу, то двигайся маленькими шажками. Только не забудь петлю с шеи скинуть! – Сынмин несся вперед, не разбирая дороги. Распалившись, он ненароком нарушил обещание, данное самому себе молчать о видениях совместного будущего Джисона и «Бастет». Надеяться на то, что Хан пропустит намек мимо ушей, было бы сущей глупостью – потемневший взгляд «гифта» ясно дал понять норне, что он верно уловил каждое сказанное слово. - А говорил, что ничего не видишь обо мне и Ли Минхо, – Джисон сузил глаза. Он внимательно наблюдал за норной. - Я и не говорил, что вижу, – Сынмин отвел взгляд в сторону. Придвинув «Маргаритой» к краю стола, он нервно заиграл пальцами по ножке бокала. «Надо же было так опростоволоситься… Столько времени молчал и вот, на тебе! Джисон кого угодно из себя выведет…» Ким вздохнул: – Не придумывай того, чего нет. - Но и не говорил о том, что не видишь. - Не пытайся меня запутать, Джисон. Не уходи от темы. - Пока тут только ты путаешь меня. И в своих показаниях тоже путаешься. - Я что, на суде? – Сынмин возмущенно изогнул брови. - Не знаю… но все это звучало о-о-о-очень странно, – Хан задумчиво почесал подборок. – Ты как будто гарцуешь рядом, я давно это заметил. - Скажешь тоже… - Нет-нет! Выглядит так, как будто ты хочешь вмешаться, но не можешь… Почему? Ты давно уже мог пойти к куратору или ректору, но все время сдерживаешься, – «гифт» поднял взгляд к потолку. – Я тебя знаю, Минни. Если тебе что-то втемяшится в голову, ты сделаешь все для того, чтобы добиться цели. Неважно, сколько времени на это уйдет. По капле, потихоньку, но сделаешь. Как паук сидишь и плетешь свою паутину. Норна. Ну да… – Хан качнул головой, как будто соглашаясь сам с собой. – На то ты и норна. Я давно подозревал, что тут что-то нечисто… – Джисон перевел взгляд на друга. Сынмин молча продолжал терзать ножку бокала. – Колись! Что ты видел? Минни, я не шучу! - Даже если что-то и было – я не скажу тебе, – твердым голосом заявил Ким. - Э-э?! Почему? Что за ерунда? – Хан растерянно заморгал. – Все настолько плохо? Или, наоборот, хорошо? Или ты, на самом деле, не видишь? Почему? А? Скажи! Потому что не видишь, или потому что нечего видеть? - А есть разница? – сварливо отозвался Ким. - Конечно! Само собой, есть! – с горячностью откликнулся Джисон. Он навалился грудью вперед, едва не расплескав остатки коктейля по барной стойке – золотого рома, смешанного с колой, лимонным соком и подтаявшими кубиками льда. – Так что? - Съешь лучше кисленького! – Сынмин аккуратно поддел двумя пальцами кусочек лайма, украшающего бортик бокала Джисона, и сунул фруктовый слайс в рот другу. Хан мгновенно скривился. - Фу! Что за хрень?! Что ты творишь?! – он выплюнул лайм в стакан и принялся оттирать губы рукавом. - Снижаю градус напряжения, – приподняв свой бокал, Ким вытянул из-под него салфетку (салфетка, подложенная под стакан Джисона, пришла в негодность) и предложил «гифту». - Какая кислятина, господи… – Хан промокнул рот перфорированным кусочком бумаги. – Кошмар! Зачем ты это сделал? – «гифта» передернуло от отвращения. – Кстати. Так себе попытка меня отвлечь. Все равно я заставлю тебя ответить на вопрос! - Посмотрим, как ты это сделаешь, – фыркнул Сынмин. - Сейчас, погоди, только разберусь с этой кислятиной, и примусь за тебя! – Джисон смял салфетку в комок и швырнул на стойку. – Фу, меня едва набок не свернуло! – пожаловался «гифт». – Эй! Э-э-эй! простите! – он вскинул руку, привлекая внимание бармена. - Повторить? - Нет, я не про то… хотя да, не откажусь… – Хан проигнорировал смешок норны. – Но сначала принесите, пожалуйста, еще салфеток. И можно протереть стойку? – Джисон брезгливо поморщился. Край папки-скоросшивателя был безнадежно испачкан. – Блин! – Хан аккуратно выудил папку из натекшей лужи, удерживая ее двумя пальцами. – Здесь так мокро… – Джисон тряхнул рукой. – Черт! Не дай бог, листы промокли… – проворчал «гифт». Он был настолько сосредоточен на папке, что не придал значения резко воцарившейся в клубе тишине – затих смех, замолкла музыка, не звучал звон бокалов и перестук высоких каблучков. Даже лампочки диско-освещения, и те перестали мигать. – А можно подойти чуть поскорее? – простонал юноша. – У меня здесь важные документы! Эй! – не дождавшись ответа, Хан удивленно вскинул взгляд. – Что за... – «гифт» непонимающе нахмурился. Папка шлепнулась обратно на стойку, в центр лужи, вызвав небольшой фонтанчик из брызг. Бармен стоял с неестественно выпрямленной спиной, уставившись на Джисона остекленевшими глазами. Он молчал. И молчали все люди в зале – официантки, танцующие девушки, охрана и ди-джей. Из барного зеркала на Хана смотрело испуганное отражение-близнец. К горлу подкатил комок. Слюна приобрела кислый привкус. В ушах стучала кровь. Тук-тук. Тук-тук. Колени задрожали. По телу разлился холод. – Минни, что… – Хан скосил взгляд вправо – туда, где сидела норна. Сынмин медленно повернул голову на источник звука и заторможено кивнул. И это было последним, что увидел Джисон перед тем, как впасть в небытие – лишенное мыслей и чувств место, навеянное чужой способностью. А слышать он уже ничего не слышал. Как и все до единого работники и посетители клуба. Не устояла и норна. Никому не удалось избежать влияния «песни» сильнейшей сирены в Южной Корее. Люди на дэнсполе замерли в неестественных позах – ни дать ни взять манекены в витрине магазина одежды. Лед в бокалах перестал таять, стик помады не успел коснуться полных губ, а объятия не разомкнулись. Занимающаяся любовью в укромном уголке чилаута парочка замерла в непрекращающемся экстазе. Произносимый за дальним столиком тост остался незавершенным. Жизнь за стенами «Зеленой сливы» била ключом, не останавливаясь ни на секунду, но здесь, в клубе, обернулась Королевством спящих наяву. На верхней ступени лестницы, ведущей от пространства, заставленного столиками к танцевальной площадке, возникло две мужских фигуры – одна из них, ростом пониже и поизящнее силуэтом, выступила вперед. Затянутый в черную кожу юноша с безупречно уложенным набок волосами, выкрашенными в темно-синий цвет, и переливающимися алмазным блеском серьгами-гвоздиками в ушах выглядел одним из завсегдатаев «Зеленой сливы». По воздуху распространился сладковатый аромат туалетной воды. Тяжелый замочек на молнии куртки тихонько звякал при каждом движении сирены. Кисти рук были облачены в кожаные перчатки. Губы покрывал тонкий слой вишневого блеска. - Зная этого ублюдка и его любовь к длинным женским ножкам, полагаю, что дальше дэнспола он не ушел, – сказал Минхо, окидывая зал изучающим взглядом. – Максимум – бар, – Ли жадно причмокнул языком – в горле пересохло. «Бастет» с огромным удовольствием пропустил бы стаканчик-другой соджу, но охота на маньяка, третий месяц держащего весь Сеул в страхе, была в самом разгаре, и планы на безмятежный вечер, включающий спиртное и секс, пришлось ненадолго отложить. – Но я и отсюда вижу, что его там нет, – Минхо сделал шаг вперед. Второй мужчина вышел из полумрака и поравнялся с сиреной. – Начнем снизу, Чан-хен.

***

Джисон пришел в себя так же молниеносно, как и провалился в забвение. В стакане плескалась ледяная «Куба Либре», а под рукой лежала пачка салфеток. Барная стойка была досуха вытерта. Хан вопросительно взглянул на бармена. Тот ответил сдержанной улыбкой. - Что это было? – Джисон недоуменно пощупал лоб. – Я как будто отключился на минуту... – Хан швырнул папку на колени. Один из углов скоросшивателя был влажным. – Я помню… странно… Неужели, я и правда отключился? - Как и мы все, – прозвучал ровный голос Сынмина. - Что? – Джисон тряхнул волосами – в голове было пусто, словно в студенческом холодильнике, разве что слегка звенело в ушах. На сердце было светло и при этом... немного грустно. - Так вот как ощущается влияние песни «Бастет», – произнес Сынмин. – Что ж, я тоже не смог оказать ей сопротивление, – Ким усмехнулся. – Хотя, по слухам, некоторые норны обладают иммунитетом к «песне». Видимо, я не вхожу в их число. - «Песне»? – заторможено переспросил Хан. Он непонимающе завертел головой. Время продолжало идти своим чередом. За барной стойкой толкались локтями люди, со всех сторон слышался смех и звон бокалов, под потолком зала медленно вращался диско-шар. Вечер был в самом разгаре. Словно ничего и не происходило. Будто не было странного воздействия силы «одаренного», остановки времени и неестественного впадения в сон. Люди вели себя как обычно, ничего не помня и не замечая. – Ты имеешь в виду, «песня» сирены? Ты тоже почувствовал? Ту странную пустоту? Вот чем это было… – Сынмин выглядел сбитым с толку не меньше, чем Джисон. – Я как будто спал, но при этом не спал. Сирена… Здесь? Кто? Зачем? – «гифт» продолжал заваливать друга вопросами. - Слышал, каждая сирена оставляет свой, только ей присущий след после воздействия «песни», – Сынмин потер глаза кулаком, разгоняя дрему. – И то, если особо не заморачивается. Обычно ты этого даже не понимаешь. Видимо, спешил в этот раз. Но я удивлен, что он все еще находится здесь, – Ким мягко коснулся запястья приятеля. – Ли Минхо, – пояснил Сынмин. - Что ты… – Хан распахнул глаза. - Сегодня он здесь в роли «Бастет». И пришел сюда не один. - Я не… - Наверху. Посмотри, – Сынмин дернул шеей. Джисон проследил за направлением взгляда норны. Ким развернулся лицом к дэнсполу, но смотрел не на танцующих людей, а выше – на площадку, занятую столиками. Второй этаж клуба был поделен на сектора – помимо кафетерия, включающие чилаут и мини-бар. По бокам выступали два бутафорных балкончика. Под потолком переливались огоньки ламп. Из центра площадки спускалась лестница, ведущая к дэнсполу и бару. И на самой верхней ступени стоял тот, кого Джисон никак не ожидал увидеть в этот вечер. - Ли Минхо. «Бастет». - Пиздец… – прохрипел «гифт». Температура в клубе подскочила градусов на двадцать, не меньше. Хан не мог отвести от сирены взгляда. Ли Минхо слегка пританцовывал, соблазнительно покачивая покатыми бедрами, затянутыми в черную кожу брюк. На ремне поблескивала тонкая цепочка, спускающаяся к колену. На губах мерцал блеск, а в челке играли серебристые искорки цветного лака для волос. Не было ни одной девушки, сидящей за ближайшими столиками, которая не любовалось на сирену. - Похоже, охота прошла с успехом, – хмыкнул Ким. – Интересно, кого же они ловили, если понадобилось «песней» вырубать весь клуб? Не того ли урода, который старушек режет? Наверное, его… Хотя это только догадка, – Сынмин скосил глаза на «гифта». Тот продолжал смотреть на сирену и будто совсем не слушал друга. – А я-то все думал, почему полиция к корпусу «одаренных» за помощью не обращается? Видать, кто-то сверху надавил. Вот и хорошо. Все к лучшему. - Да… – промямлил Хан. – Все к лучшему… – повторил он. Внезапно взгляд «гифта» потемнел. – А? Что? Ты о чем? - То, что это рейд. Задание. Не что-то большее. Не совместный выход в свет, – Сынмин догадался, чем объяснялась перемена в поведении Джисона. Путь длиной в милю – от восторга до гнева. Рядом с пританцовывающим Ли Минхо возник его партнер, Бан Чан. Связь двух агентов не была особым секретом в «JYP» – прямого запрета в уставе на личные отношения не имелось, но и до одобрения было далековато. В последнее время «Бастет» как будто бы охладел к планировщику – по слухам, он съехал из квартиры любовника и приобрел небольшой домик на левом берегу Хангана. И все же не раз по вечерам студенты становились свидетелем того, как Ли Минхо садится в машину Бан Чана. Дурак бы догадался, куда он его отвозит на ночь глядя. Болтали даже, что однажды их застукали на парковке – джип планировщика битый час без остановки раскачивался с боку на бок, словно в дурном порнофильме. Может, сирена и решила изменить саму суть отношений с Бан Чаном, но за порцией отменного порева по-прежнему обращалась к его члену. На любой косо брошенный взгляд, «Бастет» отвечал ядовитой остротой. Но, чаще всего, реагировал ледяным равнодушием. - Холодная сука. Вот он кто. Как есть, холодная сука, – болтали в курилках. - Ну, видать, елдак Бан Чан-сонбэ сумел разогреть его дырку. - Смотри, чтобы не услышал… - Кто? Бан-сонбэ? Он ничего, кроме работы и сирены вокруг себя не видит. - Совсем дурак?! «Бастет»! Узнает – и век свое дерьмо жрать будешь! Я слышал тут… Джисон ни единожды становился свидетелем подобных грязных разговорчиков, в основе которых лежала банальная зависть – к способностям и успехам «Бастет», к его непокорной натуре и диковатой красоте, и к тому единственному, кто сумел оседлать его в постели. Вечное чувство. Зависть. Джисон и сам завидовал. Только не Ли Минхо, а тому человеку, чью постель он согревал. - Расстались? – непроизвольно вырвалось у Хана. – Что за чушь… Вижу я, как они расстались! - Сердце это одно, а тело – совсем другое, – туманно ответил Ким. - А как по мне, никакой разницы нет. Можешь меня не утешать, – Джисон крутанулся на стульчике, повернувшись к залу спиной. – Теперь я понял, ты и правда ничего не видел о нас, – прервав прямое наблюдение, гифт» продолжил вести его косвенно – глядя на сирену в зеркальное отражение. Сынмин едва слышно вздохнул. От его внимания не ускользнула перемена в настроении приятеля. Даже мысли о Сон Чануке доставляли ему меньшую боль, чем фантазии о Ли Минхо. «Потерпи, Джисон~а…», думал Ким. «Потерпи еще немного, и ты получишь даже больше того, что желал в самых смелых фантазиях. Просто подожди. И он будет твоим. Полностью. Без остатка. Тебя будут носить на руках. Будут холить и лелеять, как драгоценный камень. Тебя будут любить с такой силой, как еще никто не любил… Подожди еще чуть-чуть, и сирена отдаст тебе свое сердце навсегда. Когда у тебя будут трудные времена, Ли Минхо утешит тебя. А когда ты улыбнешься, он заставит тебя улыбаться еще сильнее. Потому что только так должно быть, Джисон~а…» Сынмин ежедневно испытывал приступы сожаления оттого, что не имел права рассказать Хану о своем видении. Все, что он мог, так это оставаться рядом с Джисоном и мягко направлять его по верному пути, поддерживать и подбадривать. Сынмин вел друга к тому самому дождливому сентябрьскому утру, в которое Минхо впервые ясно увидел «гифта» – ни очередного воздыхателя, ни талантливого студента и многообещающего «одаренного», а Хан Джисона. «Меня зовут Хан Джисон». «Приятно познакомиться. Меня зовут Ли Минхо». Дождь иссякнет, солнце выглянет из-за низких туч, и на высокой траве заблистают капельки росы. - Всему свое время, – Сынмин слабо улыбнулся. – Знаю, дико бесячая фразочка. Сам ее ненавижу. - Тогда зачем ее используешь? – Джисон слушал норну вполуха. Он продолжал следить за Ли Минхо в отражение барного зеркала. «Бастет» о чем-то совещался с Бан Чаном – планировщик вплотную прильнул к сирене, приблизив губы к самому ее уху. Ли улыбнулся. Качнув головой, он извлек телефон из нагрудного кармана куртки и взглянул на экран, после чего толкнул Бан Чана плечом. Хан стиснул пальцы в кулак. Ярость захлестнула «гифта» с головой, но он продолжал испытывать пределы терпения, наблюдая за сиреной и ее партнером. Внезапно планировщик обернулся. К агентам приблизился человек, которого Джисон прежде не видел – коренастый, до неприличия невысокого роста, с головы до ног одетый в черное. Но если лунная сирена источала элегантность и благородство, выбрав аутфит цвета антрацита, то незнакомец всем своим видом транслировал однозначное послание в ноосферу: «не лезь – убьет, а не убьет, так покалечит!» Выражения лица у него было столь свирепое, что с легкостью могло до смерти напугать матерого самца гамадрила, находящего в разгар гона. Сбоку от коротышки мелькнули длинные черные волосы – симпатичная азиатка тронула парня за руку. Перекинувшись короткими фразами, парочка скрылась из виду. Бан Чан вернулся к разговору с Минхо. Джисону ждало горькое разочарование – понадеявшись, что Ли охладит пыл планировщика, он ошибся. Кажется, сирена была настроена на продолжение вечера, вдали от клуба, но в мягкой постели. «Бастет» ластился к Бан Чану, будто загулявшая кошка. Глаза сирены блестели подозрительным блеском. Кристофер наглаживал бедра Минхо, и тот не спешил скинуть руку планировщика, разрешая ей бесстыже исследовать изгибы тела. - Пойду в сортир, – прошипел Хан. – Проблююсь. - Джисон, погоди… – Сынмин попытался удержать «гифта» за плечо. - Все нормально, Минни, не кипишуй, – Джисон удачно вывернулся из захвата, выпрямившись во весь рост. – Лучше закажи себе еще «Маргариты», а мне «Куба Либре»… Погоди-а! – Хан устало потер шею ладонью. – Мне нужно что-то покрепче. Что-то типа чертовой «Кровавой Мэри». Или «Зомби». Хотя нет! «Смерть в полдень» подойдет идеально, – «гифт» отодвинул стул. Металлические ножки заскользили по напольному покрытию, издав противный визг. Сидящие по соседству две ярко накрашенные девицы наморщили носики. – Скоро вернусь, – не удержавшись, Хан бросил взгляд в зеркало… и замер как вкопанный. – Что… Почему он… – Джисон рывком развернулся назад. Маска фальшивого спокойствия слетела с его лица за долю секунды. Сынмин обернулся через плечо, пытаясь понять, что заставило Хана смутиться. - Ох… Тебя заметили? – удивился он. «Разве что-то похожее было в моих видениях? Не помню…», – Ким пребывал в недоумении. «Как странно…» На Джисона смотрел «Бастет». Стоя на верхней ступени лестнице, как на своеобразном пьедестале, Минхо впился взглядом в «гифта», словно краб в палец аквалангиста. Лицо сирены осталось бесстрастным, но в карих глазах теплился слабый огонек интереса. Ли Минхо смотрел на Джисона и видел его. - Не понимаю… – прошептал Ким. – Ничего не понимаю. Почему… – он осекся. Кинув на «гифта» осторожный взгляд, Сынмин облегченно выдохнул – тот не слышал друга, не чувствовал, не замечал. Джисон был полностью сосредоточен на Ли Минхо. Наваждение было разрушено бесцеремонным вмешательством Бан Чана – планировщик провел ладонью по щеке сирены, тем самым переключая ее внимание на себя. Мгновенье – и агенты растворились в лазерных огнях диско-освещения. И только тогда Хан сделал вдох – пока продолжался зрительный контакт с сиреной, гифт» боялся дышать, словно от этого зависело, будет ли длиться мираж бесконечно или рассеется дымкой. Джисон медленно опустился на стул. - Ты видел, Минни? Он смотрел на меня. Прямо на меня. Мне же не показалось, нет? Сынмин покачал головой. - Нет. - Почему? - Не знаю. Вероятно, заметил тебя, – верного ответа у норны не было – она и сама терялась в догадках. - Почему? – жалобно повторил Джисон. Нижняя губа «гифта» задрожала. – А, Минни? Почему? Он же не должен был, да? - С чего ты взял? – простонал Ким. - Я же никто для него, так? – руки мелко тряслись, и для того чтобы унять дрожь, Хан сжал пальцы в кулаки. Ногти до боли впились в кожу. - Ты не никто, Джисон~а, – Сынмин уперся локтями в столешницу. Мысли разбегались в стороны вспугнутыми мартовскими зайцами. Дробь, выпущенная из духового ружья, летела мимо цели. - Что это должно значить? - Знал бы я сам… – норна впервые испытывала подобные чувства. Растерянность превратилась в восторг. «Вы. Оба. Просто что-то с чем-то. Ваш путь можно скорректировать… Я подозревал это! Вы сами можете его изменить!», – Ким похлопал Джисона по плечу. Хан вяло улыбнулся. – Простите! – Сынмин поднял руку, подзывая бармена. – Можно нам два «Зомби?» – и, немного поразмыслив, добавил: – И пачку соленого миндаля в обсыпке из кокосовой стружки.

***

Минхо сел в машину, погрузившись в раздумья, развеять которые не смогли бы даже порывы шквального ветра. Бесснежный февраль пошел ва-банк – скудный на осадки, он щедро морозил жителей города студеным восточноазиатским муссоном, налетающим со стороны Японии. Прежде чем расположиться на заднем сидении служебного автомобиля, Ли точным броском кисти отправил недокуренную сигарету в мусорный бак. Порывшись в кармане пальто, стоившем половину месячной зарплаты (зимняя коллекция верхней одежды Диор!), юноша достал на свет пачку Wrigley's Spearmint. Сорвав серебристую обертку с пластинки, Ли сунул жвачку в рот и мерно задвигал челюстью – Минхо рассчитывал на приятный вечер и отменный секс, и не желал выслушивать привычный набор нытья Бан Чана о вреде курения. Да, иногда Ли подумывал о том, чтобы завязать с сигаретами, но чем чаще этот вопрос поднимал Бан Чан, тем сильнее упрямился Минхо. Он как диковатая кошка выворачивался из-под ласковой ладони, демонстрируя независимый характер. Хочу сам? Делаю. Настаиваешь ты? Не буду, не хочу. Бан Чан так и не научился за годы знакомства вести в этой игре, верно распознав ее правила. Минхо бесконечно одерживал над ним верх, ведя в счете. Ли зябко повел плечами – столбик термометра опустился ниже минус десяти, не иначе. Минхо помахал ладонью, разгоняя клубы крепкого дыма. Убедившись, что холодный воздух поглотил запах вишневого ароматизатора, агент проскользнул в машину. Перед его внутренним взором стояла картина – огромные карие глаза, в которых плескался восторг, поровну смешанный с паникой, круглые щеки и смазливое личико. - Мы с ним знакомы, что ли? – пробормотал Ли. – Вроде бы нет, – Минхо опустил голову, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Физиономия такая, хм, забавная. На белку похож… – сорвав перчатки с рук, Ли швырнул их в сторону. – Или все-таки мы где-то с ним встречались? Этот пацан так на меня смотрел… – Минхо откинулся на спинку сидения. Сомкнув веки, он попытался сосредоточиться. Сирену терзало слабое любопытство – кто тот парнишка, в горящем взгляде которого читалось нечто большее, чем банальное вожделение? Чем же это могло быть, как не влечением? Чем-то странным. Будоражащим. Заставляющим выпустить когти и, в то же самое время, изогнуть спину, клянча ласку. – Че за херня?! – Минхо распахнул глаза. Сердце пропустило удар. Затем еще. – Давление, что ли, опять упало? Чертова зима! Я как будто ни сирена, а медуза какая-то… – Ли сжал виски ладонями. Слегка помассировал. – Бокал красного и секс. Именно! Всегда помогает! – «Бастет» покрутил шеей, вправо-влево (позвонки издали негромкий хруст). В голове начало понемногу проясняться. Дождавшись, когда в глазах перестанут скакать темные мушки, Ли выглянул в окно. У центрального входа в «Зеленую сливу» стояла толпа – фейс-контроль в клубе был строгий, и закутанные в тонкие курточки модницы, мелко дрожали от холода, переступая с ноги на ногу. В небо поднимался белесый дым сигарет. Звенел металл тяжелых серег. Звучал громкий смех. Три девицы позировали подруге, пытающейся сделать снимок с помощью новой модели айфона. Минхо с досадой цыкнул. Он провел рукой по стеклу – находиться в салоне было тепло и комфортно, а на улице неумолимо падала температура. Бан Чан задерживался. Вечерняя охота закончилась успехом, в первую очередь благодаря действию «песни». Маньяк, несколько месяцев державший в страхе Сеул, был изловлен. В первые недели полиция и не думала обращаться за помощью к гильдии «одаренных», но зверства, которые убийца творил, прежде чем приканчивал своих жертв, заставили законников умерить гордыню и положиться на таланты ведьм. Слаженная работа полиции, разведотдела и ударного отряда, сформированного из представителей нескольких организаций «одаренных» сделала свое дело. Маньяк был пойман через два часа после того, как президент Республики Кореи дал директору Паку добро пустить в ход самое опасное оружие «JYP» – лунную сирену. И «Бастет» не подвел. Однако конечный результат охоты разочаровал сирену. Преступником оказался Рю Гюнсан, невзрачный сорокадвухлетний уборщик в «Зеленой сливе», напичканный стандартным комплектом черт, изучаемых профайлером-криминалистом: побои отца, равнодушие матери, травля в школе, непопулярность у противоположного пола и тяжелая форма заикания. Жуть и скука, идущие рука об руку. Минхо нашел Рю в его «обители», клубном сортире, скорчившимся над унитазом. Преступник оказался скован действием «песни» в то момент, когда пытался смыть в толчок улики – заколки для волос недавней жертвы. На украшении были обнаружены следы крови еще одной убитой девушки, а также частицы эпидермиса убийцы. Дальше дело оставалось за криминалистами и детективами. «Бастет» чувствовал себя неудовлетворенным. Охота закончилась, едва начавшись, и не успела насытить ни его, ни «Темную сестру», жаждущую крови. Перебить голод могли только отменный трах и бутылочка красного вина – и что как ни Brancott Estate Letter Series «T» Pinot Noir и крепкий член Бан Чана отлично подходили на эти роли. Планировщик вторую неделю наворачивал круги вокруг лунной сирены и, несмотря на официальный разрыв, Ли готов был допустить крохотную слабость в отношении Криса. Всего лишь одна ночь. Не больше. Ну… если только прокатиться еще разок на члене Бан Чана – перед утренним душем. Минхо охнул – низ живота медленно наливался жаром. Бан Чан задерживался, и это начинало понемногу бесить сирену. Минхо запросто мог понять рвение доставучего инспектора, донимающего зам командира «Quicksilver» однотипными вопросами (никуда не денешься, таков был протокол), но очередная стычка между Со Чанбином и сиреной-новичком Линь вывела его из себя. Дураку было ясно, что девчонка не продержится до конца испытательного срока. Дураку, да, но только не Со Чанбину, на какой-то хрен завязавшему с Линь роман. Точнее, всего лишь интрижку. Скорее всего, полугном с самого начала не видел перспектив для развития отношений с песчаной сиреной. Зато многого от романа с агентом-новичком, по совместительству чеболя, ожидала сама Линь. Увы, разочарование оказалось горьким. Минхо почти посочувствовал младшей сирене в тот момент, когда мелодия ее «песни» зачаровали Чанбина. Глаза китайской ведьмы наполнились слезами, а напев превратилась в плач. Какая жалость! Полугном нисколько не был влюблен. - Тебе бы только язвить, да? – кричала она в лицо Минхо, не сумевшего удержаться от смеха. – Боже мой, какая же ты сука! Просто форменная сука! - Ли Линь! – рявкнул Бан Чан. – Соображай, с кем и как разговариваешь! – их небольшая компания стояла посреди дэнспола, забитого замершими в неестественных позах людьми, но из дверей на агентов с любопытством поглядывали члены группы захвата. Лучшей пищи для сплетен трудно было и придумать. – Он твой сонбэ! - Ах, брось, Чан-хен… – Ли лениво махнул рукой. – Должен же сегодня кто-то быть за стерву, – на лице Минхо не дрогнул ни один мускул. Китайская сирена накинула на свою шею петлю и шагнула с табурета – и Ли не видел причин жалеть провалившуюся недоколлегу. Он равнодушно пожал плечами. – Ведь роль плакальщицы принадлежит тебе! - Ты… когда-нибудь влюбишься без памяти! – всхлипнула Ли Линь. - Что это? Пожелание? Или проклятие? – без особого интереса спросил Минхо. – Так сразу и не поймешь. - А тебе я желаю… – Линь крутанулась на каблуках, оказавшись лицом к лицу с Со Чанбином, – встретить сирену на своем пути! И тогда ты уже не отвертишься! - Вот уж вряд ли, – спокойно сказал Чанбин. – Как известно, снаряд дважды в одну воронку не падает. Услышав ответ Со, Ли Линь разрыдалась – истерично, издавая звуки, похожие на завывания ветра. Оставив песчаную сирену испытывать нервы названых братьев, Минхо отменил действие «песни». Но когда он взлетел по ступеням лестницы на второй этаж, то внезапно оказался пойман в прицел темных, внимательных глаз мальчишки со смутно знакомым лицом. О нем Минхо думал, пока шел до машины, которая должна была отвести его в квартирку Бан Чана; о нем вспоминал, когда невпопад отвечал на вопросы планировщика; о нем размышлял, перебирая в памяти имена людей, которые могли бы принадлежать незнакомцу. Взгляд горящих огнем глаз, пытливых и жадных, не отпускал сирену из плена. - Он точно таращился на меня... – Ли задумчиво почесал кончик носа. – Смотрел прямо… – в лицо ударил порыв ледяного ветра. Мотор автомобиля зарычал. Хлопнула дверца. Водительское кресло жалобно заскрипело под весом усевшегося в него человека. Минхо тряхнул головой. Подсказка о личности круглоглазого мальчишки вертелась на кончике языка – казалось, еще секунда, и Ли удастся вспомнить, кто он такой. «Бастет» с досадой цыкнул. Неразгаданный ребус был похож на занозу, вившуюся под ноготь – даже если избавишься от нее, ранка все равно продолжает болеть. - Ну что, едем? – весело спросил Бан Чан. Он развернулся к сирене вполоборота. – Я вроде как на сегодня со всем разобрался. С утра нас ждут у директора Пака. - Едем. Минхо усмехнулся. Судя по выражению лица планировщика, с песчаной сиреной было покончено. Логичный исход. Девчонка не вписывалась в команду (ни в нынешний состав, ни в планируемый) – стоило порадоваться, что они расстались с Линь еще до момента заключения контракта, и китаянка не успела залезть в голову Чанбина с той же легкостью, как в его штаны. - Не хочешь сесть рядом со мной? – Крис приглашающе похлопал ладонью по соседнему сидению. - М-м… – промычал «Бастет». – Боюсь отвлечь тебе от дороги, – мимо машины пронеслась Ли Линь, с сурово поджатыми губами и развевающими по ветру длинными черными волосами. Металлические каблучки модных сапожек высекали из асфальта искры. Вслед девушке глядел Чанбин – недолго, ровно до той минуты, пока телефон, зажатый в руке, не привлек внимание полугнома настойчивым звонком. – Трогай! – отдал приказ Минхо. – Чем быстрее доедешь до квартиры, тем скорее завалишь меня в постель. Большего Крису не нужно было и слышать. Вдавив педаль газа до упора, он заставил автомобиль сорваться с места. По обеим сторонам дороги с бешеной скоростью замелькали дома, подсвеченные сиянием уличных фонарей. Перед агентами расцветал февральский ночной Сеул – хрустальный макет дворца Королевы зимы, позабывшей открыть волшебный ларец, доверху набитый снежинками. Дорога запетляла. Далеко впереди сияли цветные огни секций моста Банпо. Башня Намсан взмывала вверх, пронзая шпилем темное небо, а слабый свет луны пробивался сквозь плотные облака. Привалившись головой к окну, Минхо наблюдал за тем, как на усеянный звездами небосвод выходит царствовать его повелительница-Селена – ослепительно-белая, будто пески австралийского пляжа Хайамс. Смотрел, но не замечал – впервые в жизни. Вместо нее он видел горящий взгляд незнакомого парнишки – темный, жадный, страстный. Тоскующий. Вопрошающий. Минхо разомкнул сухие губы, опустил длинные ресницы и прошептал: - Кто ты… На лобовое стекло автомобиля мягко спланировала первая нежданная снежинка.