***
Уход Джека не стал для Феликса столь большим потрясением, как он сам думал. Ли понимал, что его прежний «смотрящий» и так слишком долго пребывал в месте, которое давно должен был покинуть. Стюарта удерживал в мире живых не кто иной, как сам Феликс. Ли чувствовал себя глубоко виноватым перед Джеком – оттого, что не решается отпустить его, от того, что находится в эйфории, вынуждая друга быть ее невольным свидетелем и эгоистично желает оставить все на своих местах, ничего при этом не теряя. Но продолжать жить подобным образом и дальше было невозможно. Воздушный змей рвался в небо. Сердце островной сирены больше не терзали острая боль и сожаление – их место заняли легкая грусть и предчувствие прощания. Пока ведьма не отпускала «смотрящего», даже мертвого, тот не мог уйти по собственному желанию – такова была плата за незавершенный контракт. Но и инстинкт «смотрящего» играл не меньшую роль в том, что призрак Джека Стюарта по-прежнему находился рядом с «Валой». Джек превратился скорее в намек на фантом, чем был им. Уже на протяжении довольно долгого времени Феликсу едва удавалось разглядеть Стюарта. Ли разговаривал с другом, но не слышал ответа. Джек растворялся, но не мог исчезнуть. Феликс понимал, что прежний «смотрящий» находится рядом по косвенным признакам – изменению температуры в комнате, легкому ветерку, касающемуся волос, и миганию лампочки ночника. Джек был атмосферой. Джек был воздухом. Но он больше не был сердцем. Роль щита от него перешла к другому человеку. И в день, когда чувство вины перед Стюартом за собственное счастье стало особенно острым, прежний «смотрящий» снова показал себя перед сиреной, в образе, который заставил сердце Ли болезненно сжаться – с именным шортбордом под мышкой и широкой улыбкой на лице. Феликс мог поклясться, что услышал крики чаек и шум далекого прибоя. Во рту ощущался вкус соли. Стопы омывали волны Тасманова моря. В воздухе витал счастливый смех Мелиссы, бензобак старенькой «Хонды» был заполнен до отказа, а в дорожном холодильнике охлаждалось несколько бутылок классической колы. Таким представлялся рай для Джека Стюарта. В день, когда Феликс попрощался со старым другом, на улице стояла такая чудесная погода, волшебное сочетание весны на излете и наступающего лета – воздуха, прогретого солнечными лучами и розовой пене лепестков поздноцветущих слив, – что впору было думать не о расставании, а о новом витке отношений. Что ж, в какой-то мере так и случилось. Феликс принял твердое решение отпустить Стюарта, и, о чудо! в первый вторник июня Джек явил себя взгляду сирены, обретая ясные очертания, словно живой человек, а не фантом. Ли сидел на диване в гостиной и задумчиво глядел в окно. Слабый ветерок шевелил белый тюль. На кофейном столике стояла пустая банка клубничного Milkis. В квартире царила тишина: Чанбин отправился на привычную пробежку, но по дороге домой был пойман госпожой Ом, той самой соседкой, которая когда-то приняла Феликса за девушку… ну и в некоторой степени оказалась права. Старушка пожаловалась на перегоревшие в ванной комнате лампочки (дело пяти минут!), но за одной просьбой последовала другая, за второй – третья… и вот добрые соседи уже сидели на кухне, обсуждая свежие городские сплетни. Похоже, дети и внуки в последнее время были слишком заняты для того, чтобы навестить госпожу Ом, и старушка маялась от скуки и безделья, выплескивая свою заботу на двух персидских котов и иногда на соседей. Порой в сети попадались и Чанбин с Феликсом. Для госпожи Ом они представились партнерами, живущими вместе «для большего укрепления личностных связей», но, судя по всему, старушка была не настолько зашорена и дремуча, как могло показаться несведущему человеку. - Не слишком напрягай его по будням, – сказала женщина, передавая для сирены огромный пакет с закусками и укрепляющим чаем. – Все-таки работа у вас непростая, всегда нужно поддерживать форму. - А? – тупо переспросил Со. - Будете переезжать, не выбирайте дома от того же застройщика, – старушка похлопала юношу по предплечью и довольно хмыкнула, нащупав свод стальных мышц. – Врет, как дышит! Ни стены, а рисовая бумага! И за такие-то деньги? Тц! – пока краснеющий Чанбин мучительно медленно расшифровывал намеки пенсионерки в левой секции дома-триплекса, шел свой разговор – между его предшественником и подопечной ведьмой. Вряд ли бы что-то изменилось, узнай Со о беседе Стюарта и Феликса. Он был не способен ни увидеть фантом прежнего «смотрящего» островной сирены», ни услышать его. Но позже, узнав о произошедшем, Чанбин вспоминал, что удивительным образом почувствовал настроение Ли на расстоянии (на сердце было тоскливо, будто в дождливый осенний день), подтвердив для себя верность слухов о сути связи «смотрящих» и подопечных ведьм. Невероятно! Ты просто чувствовал, и все. Впрочем, Феликсу и не было нужны обманывать Чанбина – рано или поздно он рассказал бы ему об уходе Стюарта. Ли не звал нынешнего партнера на помощь и не нуждался в защите. Отзвук его эмоций донесся до Чанбина серебристым переливом-трелью, светлой и печальной. Во время разговоров о Джеке голос сирены звучал очень похоже, и «смотрящий» понял – эта та часть пути, которую Феликс должен преодолеть самостоятельно, без стороннего вмешательства, или не сможет сделать это никогда. И Со доверился Феликсу. Он ощущал эмоции ведьмы, просачивающиеся сквозь стены незримой водой, и ждал – слезы должны быть выплаканы и осушены, а улыбка засиять ярче. Нереально было достигнуть следующей ступени, не преодолев предыдущую. Чанбин не имел возможности поддержать Феликса физически, или прожить за него болезненный опыт – отделенный от подопечной ведьмы несколькими сотнями метров и конструкциями железобетона, «смотрящий» беспрестанно повторял мысленную мантру «Я здесь. Я с тобой. Я рядом. Ты можешь прийти ко мне сам или позвать меня к себе. Но даже если ты не позовешь меня, знай – я слышу тебя. Чувствую. Боль пройдет. Все пройдет… но я останусь». Возможно именно это простенькое, но искреннее заклинание, идущее из глубины сердца «смотрящего» и помогло собраться островной сирене с силами. Феликс не видел и не слышал Чанбина. Он даже не знал, что тот находится рядом, сидит себе, попивает травяной чай на кухне госпожи Ом, а не продолжает наворачивать круги в парке. Но вдруг Ли стало спокойно, мирно, как в те самые моменты, когда Чанбин молча брал его за руку, давая таким образом понять, что заметил беспокойство партнера и предоставляет выбор решить: рассказать о тревогах сейчас или чуть позже, попросить совета, или найти в себе силы преодолеть трудности самостоятельно. Поддержка не означала вмешательство. Со уважал решения Феликса. И в то же время давал понять сирене, что та может опереться на его плечо в любое время. Произошедшие с Феликсом изменения не остались незамеченными и для Джека Стюарта. Месяц за месяцем он наблюдал за другом и его новым «смотрящим». Как и Бан Чан, поначалу Джек был недоволен тем, какую стратегию поведения выбрал Ли, хоть и понимал, чем она объясняется. Стюарт с самого начала не испытывал негатива к Чанбину. Он просто не понимал этого парня, но постепенно научился разгадывать логику его идей и то, что за ними скрывалось, и, может быть, осознал это даже быстрее самого Феликса. Порой Джеку хотелось выкинуть какой-нибудь фортель, типичную шуточку призрака, стерев с физиономии Со извечно угрюмый оскал, но рядом с полугномом находился тот, кто мог доставить фантому массу неприятностей – лунная сирена-некромант. Ли Минхо. «Бастет». Одно его присутствие внушало призракам ужас, и Джек Стюарт не являлся исключением. Холодный, острый взгляд лунной сирены действовал получше всякого парфорса. Тем не менее, Ли Минхо не делал ничего из того, что могло бы прогнать фантом за черту. Он наблюдал за Джеком, ловил малейшие признаки его присутствия, которые оставались незамеченными для Феликса, и… словно изучал его. Однажды Стюарт поймал Ли Минхо за чтением файла – делом о гибели Джека. Обозначив перед ведьмой свое присутствие, фантом не получил от нее ожидаемой реакции. Джек был растерян. Он не понимал поведения «Бастет». Но в следующую минуту ответ на вопрос нашелся. Покинув электронную систему архива, Минхо произнес в пустоту: - Не беспокойся. Чанбин – хороший выбор для Феликса. То, что поначалу казалось шуткой… из этого может выйти что-то стоящее. Им обоим так не кажется пока что, – Джек замер – теперь лунная сирена смотрела прямо на него. – Дай ему шанс. Им обоим. Чанбин тот, кто умеет защищать. Это способность у него от рождения. Кровь гномов Корё, знаешь ли, – из взгляда сирены ушла настороженность. Голос Минхо лился рекой. – По легенде, они ведь не только сокровищницы с драгоценными камнями и золотом охраняли. Защита государя в его личных покоях – вот какая у них была главная задача. Ты, конечно, совершенно не знаешь характер Чанбина, но… дай ему шанс. Бинни не подведет. Пусть он себя покажет. А ты просто наблюдай. Дай им время привыкнуть друг к другу, присмотреться и познакомиться поближе. Отвадить Чанбина от Феликса ты всегда успеешь. - Ручаешься за него? – вырвалось у Джека. Минхо усмехнулся. - Я? Как сказать… Чанбин – это Чанбин. Феликс – это Феликс. А я – это я. Кто знает, может быть, все пойдет совсем не так, как я предполагаю. У меня нет дара заглядывать в будущее. Норна в нашей команде – Ким Сынмин, а не Ли Минхо. Я просто… – по лицу лунной сирены бродила обманчиво рассеянная улыбка. – Советую тебе не спешить. Ты ведь желаешь для Феликса самого лучшего во всем. Стюарт кивнул. - Ясное дело… - Тогда будь рядом. Но не разрушай ничего. Ты все еще его «смотрящий». А когда придет время уйти, сделай это со спокойной душой. Джек усмехнулся. - А если я не соглашусь? Если не хочу? Или посчитаю, что Чанбин не подходит Феликсу? - Ну… – задумчиво протянул Минхо. – Насчет Чанбина решение принимать все-таки не тебе, а Феликсу. Посчитает, что тот не заслуживает должность его «смотрящего», значит, так тому и быть. Выбор всегда за ведьмой. Со мной было так же. - А… да, точно. - Я не прошу помогать Чанбину – со своей работой он хорошо справляется. И если накосячит в чем-то, то ему и разгребать последствия, – улыбнулся Минхо. Джек нахмурился – улыбка лунной сирены показалась ему подозрительно сладкой. Предчувствие не подвело Стюарта. – Ну а если надумаешь напакостить Чанбину из вредности, то отправлю тебя в ад, – сказал Ли. – Не забывай, я слежу за тобой, Джек Стюарт. - Звучит угрожающе… – призрак-«смотрящий» не понимал, шутит «Бастет» или говорит всерьез. - Ты знал? - О чем? - В твоей родной Австралии часто бушуют лесные пожары, так что ты должен знать. - Да о чем?! - Иногда вода бывает бесполезна против огня. И тогда лучшим решением становится земля. - При чем здесь… - Ни при чем, – Минхо по-кошачьи сузил глаза. – Просто вспомнилось. Прошло совсем немного времени, прежде чем Джек понял, что ничего из якобы мимолетом сказанного Ли Минхо не является случайно брошенной фразой. Глупые фразочки и бессмысленное воркование лунная сирена приберегала только для трех своих котооборотней и «смотрящего», Хан Джисона. Остальным же стоило прислушаться к словам «Бастет». Прежде всего Джек понял, что Ли Минхо добровольно взял на себя миссию присматривать за младшей «родственницей» из Австралии – за показушной холодностью он прятал искреннее беспокойство и желание помочь Феликсу адаптироваться. Стюарту начало казаться, что даже лунная сирена, и то могла бы стать лучшим «смотрящим», чем Со Чанбин. Но и тут он ошибся. Команда «Stray» была вся из себя какая-то странная, непонятная, словно нерешенный Кубик Рубика. Ее члены были разрозненными частями картины – между ними не прослеживалось ничего общего, каждый агент обладал своими особенностями, кто-то ярче, кто-то незаметнее. Разные привычки и вкусы. Разные истории, одна хлеще другой. Обиды, непонимание, насилие, потери, нерешительность – плотные нити клубка. «Бродяжки», как их называли в миру, ссорились не реже других, воздух вокруг них пропитался ревностью и соперничеством. А уж сколько тайн окружало каждого агента «Stray», и рассказать было нельзя. Кажущаяся олицетворением унылости норна, Ким Сынмин, хранил не только свои, но и чужие секреты. За ледяным взглядом Ли Минхо скрывался вулкан чувств. Привычка командира отряда Бан Чана следовать инструкциям запятая в запятую, выполняла роль идеальной ширмы для собственника и ревнивца. Ни один день в жизни отряда «Stray» не проходил спокойно, но при всей непохожести друг на друга, члены команды были одним целым. Паззлы сложились воедино. И пусть полотно представало перед глазами неровным, шероховатым и местами кричащим, но впечатление, которое оно производило на зрителя, никакая другая картина была не способна подарить. Именно не идеальность «бродяжек» помогала им добиться успеха в работе. Недостатки одного оборачивались силой для второго. Члены команды просто принимали друг друга такими, какие они есть, а внутренним конфликтам не позволяли выйти наружу. Случались у «Stray» и ошибки, и далеко не всегда они проходили бесследно для команды или работы, но отряд оставался живым организмом и не позволял себе застревать на месте. Когда у команды случился кризис, казалось, что «бродяжкам» наступил конец и отряд никто не может спасти. Стюарт посчитал, что пришло время Феликсу покинуть команду и подыскать себе место получше. Но неожиданно островная сирена продемонстрировала новые, до сего момента незнакомые Джеку стороны личности. Оказывается, он многого не знал о Феликсе – о силе подопечной, о ее мыслях и… потаенной сути. Открывшись Чанбину, Ли смертельно боялся стать отвергнутым. Однако его страх был абсолютно беспочвенным. Еще до того, как Со заключил сирену в объятья, Джек знал, что «смотрящий» примет Феликса любым: мужчиной, женщиной, плохим, хорошим, молодым или старым, с покладистым характером или дурным – потому что это был он, его Боки. Только его Боки. Последовав совету «Бастет», Джек наблюдал за Чанбином, готовый в любой момент защитить Феликса. И пару раз он был близок к тому, чтобы сорваться и наказать полугнома за грубость или придирки к островной сирене. Точкой кипения оказалась травма, полученная Феликсом во время одной из тренировок со «смотрящим» – Ли остался стоять посреди спортивного зала, болезненно морщась и прижимая ладонь к колену. Не говоря ни слова, Со хлопнул дверью и покинул зал. Джек был в ярости. Феликс не мог сдержать слез. Ему было стыдно и больно. «Плевать!», подумал тогда Джек. «Оторвет мне «Бастет» фантомную голову или нет, но я сверну шею Со Чанбину! Да ему кабанов надо объезжать в лесу, а не ведьм тренировать! Хороший парень? Это он-то?! Что за чушь? Гарпуном ему под ребра! А, нет! Лучше ударить по колену! По тому же самому, что и у Феликса! Точно! Отличное реше…» – Стюарт нашел Чанбина в коридоре, разговаривающим по телефону. В глазах потемнело. Собрав всю энергию в правой стопе, призрак приготовился нанести удар по колену «смотрящего», да так и замер, балансируя на одной ноге. Джек впервые услышал, как Со просит кого-то о помощи. Еще через секунду, он понял, что Чанбин разговаривает с матерью. - Мама, – Со прижимал телефон плотно к уху, но звуки все равно долетал до слуха призрака. – Нужно как можно скорее! В порт? Пусан?! Черт… нет, это слишком далеко… А если самолетом? Я приеду в аэропорт. Заплачу втрое выше изначальной цены. Нет-нет… – «смотрящий» замотал головой. – Так не годится! Мама, ну, пожалуйста! Ты же в хороших отношениях с женой доктора Кима! Вы же учились вместе! Скажи ей… нет, ничего не говори… Я… – Со вздохнул со странной обреченностью в голосе. – Я пойду на ужин с теткой Чой. Обещаю. И останусь с ночевкой. Да, ты не ослышалась. Просто… пожалуйста, поговори с госпожой Нам. Препарат надо доставить не позднее чем через два часа. Максимум – три. Колено Феликса вряд ли выдержит дольше, так что... пожалуйста, мама, мм? Помоги мне… Это была моя ошибка и я понесу за нее ответственность, но сейчас самое главное – помочь организму Феликса справиться с последствиями травмы с меньшим уроном, чем ему грозит. Все остальное неважно… Деньги? Тетка Чой? Административное взыскание? О чем ты говоришь? Разве мы вспомним об этом через неделю? Важно другое. Важно здоровье Феликса. Мама… помоги мне. И если считаешь нужным, то может обо всем рассказать и отцу. Я пойму… Стюарт с изумлением слушал Со Чанбина, на чьем лице расцветал целый спектр эмоций, прежде им невиданный – вина, боль, страх, надежда, радость. Перед тем, как вернуться в спортивный зал, полугном совершил еще один звонок – в круглосуточный медкабинет при госпитале «JYP». Ложь искусно переплелась с правдой и заботой о подопечной ведьме. К Чанбину вернулась привычная жесткость. - Я привезу его через час. Обследование займет какое-то время, так ведь? В палате он останется до утра? Как я и думал… Через пару часов привезут раствор, но, доктор… – Со нервно потер лоб мокрой от пота ладонью, – вы ни в коем случае не должны говорить, что это я его достал… Агенту «Вала» необязательно знать об этом. Просто делайте свою работу, а я буду делать свою. Джек покачал головой. Не дожидаясь конца разговора, он перенесся в зал. Феликс сидел на скамейке, глотая слезы. - Все будет хорошо, – Стюарт показал себя. Ли растерянно вскинул глаза на друга. – Ты выздоровеешь. С тех пор Джек начал смотреть на Со Чанбина немного иначе. Он не сразу привык к его манере вести диалог – грубой, отрывистой, как будто полугном все время на кого лаял, а не разговаривал. Со стороны могло показаться, что Чанбин не особенно заморачивается над этикетом и выплескивает негатив в лицо тому, кто его в нем вызывает. На деле же было совсем не так – «смотрящий» о многом умалчивал, стискивая зубы и проглатывая оскорбления, когда они касались его лично, но не терпел, если обижали друзей или членов команды. Вместе с «Бастет» они составляли забавную парочку – в битве острот Чанбин безбожно проигрывал Ли Минхо раз за разом, но разделял обостренное чувство справедливости лунной сирены, при этом не отличаясь ее кошачьей мстительностью. Со Чанбин, к огромному удивлению Джека, вообще оказался крайне незлопамятным человеком. Он умел разбираться в людях, недурно играть в шахматы, обладал отличной памятью и смекалкой. А еще он был до неприличия богат. Состояние его рода возвело клан Со в ранг чеболей и превысило состояние семьи Феликса в несколько раз, в то время как Ли входили в двадцатку самых зажиточных жителей Австралии. - Понятно, – решил Джек. – Женится и покинет ряды команды. У корейцев всегда так. Папаша подыщет ему какой-нибудь непыльный бизнес, подложит в постель симпатичную наследницу из «Самсунга» или откуда-нибудь там еще, и примется ждать выводок внуков. Скукота. Бунт против семьи? Очень сомневаюсь. Джеку уже стоило привыкнуть к тому, что ничего из предвзятых представлений о Со Чанбине не оказывалось близким к правде – ни на первый раз, ни на десятый, но он по-прежнему не переставал удивляться, когда «смотрящий» демонстрировал характер и следовал своим четким принципам. Наверное, наблюдая за полугномом, Стюарт и упустил два важных момента: когда он стал симпатизировать Со Чанбину, и когда новый «смотрящий» начал нравиться Феликсу. О том, что сам Чанбин по уши втрескался в подопечную ведьму, Джек понял давно, может быть, даже раньше самого полугнома. Феликс и Чанбин гарцевали вокруг друг друга несколько месяцев; один – с изящностью гиппопотама, второй – с надрывом кустарниковой мягкохвостки. Уже всем вокруг было ясно, что между «Торином» и его златовласой австралийской ведьмочкой что-то происходит, и это самое «что-то» не имеет ничего общего с ненавистью. Всем, кроме командира отряда Бан Чана – у него самого за плечами скрывалась любовная трагедия, продиктованная больше взаимонепониманием и ревностью. И снова Джек захотел вмешаться. И снова на его пути встал «Бастет». Стоило признать – Ли Минхо и впрямь обладал удивительного рода кошачьей интуицией. Какая потеря для Бан Чана! События, разворачивающиеся вокруг команды, поставили ее существование под угрозу, но сблизили несколько членов отряда настолько, что отныне их сложно было представить вдали друг от друга. Высшей точкой доверия между Феликсом и Чанбином стало признание сирены о своей природе гермафродита. Правда шокировала Джека. Как он мог не замечать? Как не догадывался, несмотря на работающую «песню» сирены? Почему Феликс так и не решился довериться ему до конца? Но обида быстро прошла. Стюарт понимал, что не вправе злиться на старого друга: у того имелись свои причины молчать, и он должен был уважать решение сирены хранить тайну. Вселенная не состояла из них двоих – мир наполняли и другие люди. Матери, бабушки. Друзья, отцы, братья и сестры. И Мелисса. Мелисса была центром его вселенной, как бы там ни было, а не Феликс. Но теперь Ли нашел человека, воплотившего в себе все лучшее: силу, опору, надежность и заботу. Идеальный щит. Землю, способную приглушить впавший в ярость огонь. Достойную оправу редкому бриллианту. Со Чанбин стал магнитом и центром вселенной, притянувшего юную ведьму с другого конца света. Островная сирена пересекла океан и обрела новый дом. Это ли не чудо? Это ли не судьба? Джек продолжал наблюдать за связкой «Торин-Вала», теперь показывая себе Феликсу все реже, случай от случая. Туман и дождливые дни усиливали его присутствие, а солнечные дни ослабляли. Призраку давно нужно было покинуть мир живых, но какая-то невидимая сила удерживала его на месте, в чужом городе. Наступило время и Джеку ощутить себя в роли третьего лишнего. Он бродил по Сеулу, заглядывая в окна кафе, сидел на ступенях набережной Хангана, любуясь выступлением уличных танцоров, слушал пение птиц, а когда прогулки ему наскучивали, то приходил под дверь квартиры Со Чанбина, садился на пол и впадал в свойственное неприкаянным призракам оцепление. Феликс почти не замечал его присутствия и сильно удивлялся, когда ему удавалось разглядеть неясные черты фантома. Ли полагал, что старый друг покинул его. Но нет, Джек все еще оставался рядом. Феликс не понимал, что именно он и был тем, кто не давал прежнему «смотрящему» уйти за черту, бессознательно удерживая того рядом с собой. Иногда Стюарт развлекался тем, что сопровождал агентов команды «Stray» на рейды. Можно сказать, что он стал личным привидением отряда – оберегом или нечто вроде того. Пару раз Джек сильно напугал убегающих от погони молоденьких ренегатов, швырнув в спину пару кирпичей. Однажды Стюарт последовал за Со Чанбином – в те дни Феликс отлеживался в постели, восстанавливаюсь после очередной простуды. Отказавшись от временного партнера, Со выполнил задание в одиночку, и все бы ничего, не окажись его противником ведьмак-доппельгангер. Джек взял на себя роль щита. «Смотрящий» для «смотрящего». Стюарт делал это ради Феликса, конечно, как же еще? Любая нанесенная Со Чанбину рана отражалась и на подопечной ведьме. Помощь фантома оказалась очень кстати – на подмогу ведьмаку пришла сестра-близнец с той же способностью. Пока Джек отвлекал на себя внимание девушки, Чанбин сражался с ведьмаком. Умения сестры оказались далеки от умений брата, и даже для слабеющего день ото дня призрака не стало сложностью нейтрализовать ведьму. Но с ее братом история была потруднее – доппельгангер ни на йоту не уступал в физической силе оригиналу. Пока ведьмак загонял Чанбина к стене, его темный двойник подбирался к полугному со спины. Не дожидаясь, пока «смотрящему» нанесут ранение, призрак накинулся на доппельгангера. Силы оказались неравны, но для темного двойника ведьмака нападение Стюарта стало полной неожиданностью. Доппельгангер исчез. Чанбин быстро разобрался с противником, после чего вызвал бригаду тюремщиков. О таинственном помощнике он так и не узнал – разве что удивился, когда инспектор, ведущий дело доппельгангеров, передал ему претензии ведьмака о нечестной борьбе. - Кто бы говорил… – фыркнул Чанбин. – О чем он вообще? Нечестная борьба? Это с ним-то? Совсем охренели нынче злодеи… Куда мир катится? Вскоре Феликс вернулся в строй, и Джек ушел в тень, переключившись на других членов отряда. Хван Хенджину, впрочем, он оказался совершенно бесполезен – бывший снайпер команды заделался лекарем и неплохо справлялся с новой работой. В «поле» Хван пока что не выходил, проводя лечение бойцов в стенах госпиталя. После возвращения из тибетского монастыря Хенджин приобрел не только навык целительства. Одной из его способностей стало чтение потоков энергии – и призрак решил держаться от Хвана подальше, дабы тот случайно не раскрыл его присутствия. На глаза «Бастет» Джек старался не попадаться. После того, как Ли Минхо пользовался способностями некроманта, ему требовалось срочно восстановить силы, и до некоторого времени Стюарт понятия не имел, каким способом лунная сирена предпочитает восполнять потерю энергии. Лучше б и не знал. Ненасытность «Бастет» поражала воображение, а выносливость его «смотрящего» вызывала уважение. Впрочем, Хан Джисон нисколько не возражал против способа лунной сирены восстанавливать энергию, а боевую связку «Бастет»-«Питер» от прочих пар отличал особый род отношений. Удивительно, но Ли Минхо и Хан Джисон готовились сыграть ведьминскую свадьбу. Кое в чем Корея оказалась более продвинутой, нежели Австралия – в старом отряде Феликса и Джека придерживались табу на отношения между сотрудниками. Наказание за нарушение запрета были строгим, вплоть до увольнения. Джек всегда считал подобные ограничения излишними. Беря начало с любовных связей, они в конечном счете могли коснуться родственников или друзей. Австралийский филиал потерял несколько перспективных ведьм и «смотрящих», сделавших выбор в пользу личной жизни. Правильным ли это было решением со стороны «одаренных» и работодателей? Кто знает? Своим примером Стюарт не мог ни подтвердить это утверждение, ни опровергнуть. В любом случае теперь кипящие страсти австралийского материка остались для него лишь слабым воспоминанием. Джек проводил дни в бесцельном шатании по Сеулу, но никогда бы не посмел упрекнуть Феликса в том, что чувствует себя бесполезным. Стюарт знал, что однажды его фантомная сущность растворится, став пустотой. И пусть Джеку хотелось прежде попрощаться с Феликсом по-человечески, он был готов к уходу. Давно готов. Джек терпеливо ожидал, когда Ли наконец-то решится отпустить его сердцем, а не разумом и однажды, когда весна соприкоснулась с ранним летом, он понял – время пришло. Феликс позвал его. Оказавшись в квартире, которая стала для сирены вторым домом, Джек прошел в гостиную. Феликс ждал его – сидя на диване, он глядел в окно, но безошибочно угадал момент появления прежнего «смотрящего». - Ты здесь… – сказал Ли. – Ты пришел. Джек не произнес ни слова. Он просто сел рядом с Феликсом, давая Феликсу возможность первым начать разговор. Каждый из них знал, что срок контракта между ведьмой и «смотрящим» (не того, что был прописан на бумаге, а личного, диктуемого сердцем), подошел к концу – путь сирены отныне пролегал с другим партнером, на многие годы вперед, а Джек отправлялся наслаждаться заслуженным покоем на ту сторону. - Прости… – едва слышно проговорил Феликс. - Опять извиняешься? – вздохнул Стюарт, положа прозрачную ладонь поверх руки сирены. Его голос окреп и звучал почти так же ясно, как в годы жизни. – Почему ты все время извиняешься? Ты ни в чем не был виноват. Мы с тобой обсуждали это сотни раз. Ну, серьезно, почему ты снова… - Я говорю совсем не о том… – прошептал Феликс. Он продолжал глядеть в окно. - А о чем тогда? Ли замолчал. Джек позволил другу собраться с духом – ободряюще улыбнувшись, он потрепал сирену по плечу. Спешить было некуда. Все точки над «i» должны были быть расставлены, а эпилог общей истории дописан. Оба они понимали – эта встреча станет для них последней. Завершающий штрих финала. - Выслушай меня, Джекки, – попросил Ли. Он, наконец, повернулся к прежнему «смотрящему» лицом. – Выслушай меня, прежде чем уйдешь. В конце концов, я должен преодолеть это. - Что ты… Ведьма перехватила взгляд друга. - Джекки, сегодня первый раз за три месяца, когда я смог услышать твой голос. Впрочем, ты и сам об этом знаешь. Сколько раз ты звал меня, говорил со мной, но я не отвечал, потому что не слышал тебя… и едва видел… - Фели… - Не только долг удерживал тебя рядом со мной. Джек стиснул зубы. - Это был я, – Ли невесело усмехнулся, заметив реакцию «смотрящего». – Мое нежелание тебя отпустить, – Феликс положил ладони на колени. – Страх остаться одному и быть ненужным. И даже, когда Чанбин стал моим партнером и принял меня, я все равно не отпускал тебя, – сирена стрельнула в Джека острым взглядом. – Эгоистично, правда? - Нет, – Стюарт яростно замотал головой. - Правда, – мягко улыбнулся Феликс. - Ничего подобного. - Не спорь. - Буду спорить! - И очень зря. Потому что времени у нас осталось немного, так ведь? – Феликс снова улыбнулся. – Ну же давай, соври мне! - Когда я тебе врал? – возмущенно воскликнул Джек. - Вот именно, – кивнул, соглашаясь, Ли. – Сочувствовал, жалел… но не врал. И сейчас не нужно. - Скажешь тоже… – фыркнул Стюарт. Они замолчали. Через приоткрытое окно гостиной в квартиру доносились звуки города – громкое чириканье воробьев, шум листвы, визг автомобильных шин и детский плач. Новые корпуса построек подбирались к границе дома все ближе. Той блаженной тишины, благодаря которой Чанбин приобрел квартиру в триплексе, больше не было. Со все чаще задумывался о смене жилья. Вне работы ему хотелось спокойствия – для себя и Феликса. Несмотря на то что сирена не имела ничего против городской суеты, Чанбин расписал все плюсы удаленности от центра Сеула, а наличие автомобиля, объездной дороги и развитой сети доставок делали минусы такой жизни почти незаметными. Немного подумав, Ли дал свое согласие на переезд. Чанбин обрадовался. Заручившись поддержкой подопечной ведьмы, он немедленно обратился к Минхо – по мнению Со, «Бастет» как никто другой был осведомлен о скидках на недвижимость за чертой города и перспективных строительных проектах. Дело шло медленно – Минхо был поглощен подготовкой к куаранне, курированием возведения озерного коттеджа, наконец-то выведенного из консервации, и разработкой новой боевой техники, о которой не спешил рассказывать в подробностях; но Чанбин был благодарен ему за любую посильную помощь. - Честно говоря, я пытался представить, как будет проходить наш последний разговор, – Феликс первым решился нарушить тишину. - И как? - По-разному. Ничего конкретного, – Ли пожал плечами. – Какая неразбериха в голове и словах. - Так может и не надо ничего делать? – спросил Джек. Он пошевелил рукой. Очертания тела становились все прозрачнее. Время неумолимо уходило. Стюарту хотелось сказать Феликсу многое, очень многое, но едва он открывал рот, как слова забывались или казались ненужными и пустыми. Невозможно было сказать всё, что наболело на душе, но и молчать тоже было нельзя. - А что тогда? – удивился Ли. – Просто… просто что? Ничего? Забыть и отпустить? - Только не пой песенку Эльзы мне на прощание, умоляю! Этого я точно не вынесу, – поморщился Джек. - У меня хороший голос! – возмутился Ли. - Хороший, – согласился Стюарт. - Тогда в чем проблема? - Смущает. - Ой, да брось ты! – отмахнулся Феликс. Джек с удовлетворением отметил, что щеки друга раскраснелись, а глаза заблестели. Градус настроение чуть поднялся. – Ну что не так? - Все так, – кивнул Стюарт. – Просто… - М-м? - Песня сирены должна быть направлена исключительно на врагов… – начал говорить Джек, но Феликс его перебил: - Да-да, знаю! У меня с этим вроде нет никаких проблем… Стюарт прижал указательный палец к губам, прося сирену прерваться. - А твоя личная песня предназначена не для меня, а для другого человека. Ли вспыхнул. - Джекки! - Со Чанбин, – Стюарт заговорщицки подмигнул ведьме. – Фели, знаешь, я ведь наблюдал за ним все это время. - Что? – встрепенулся Ли. – Когда? Давно? Зачем? И что? Что ты думаешь о нем? Он тебе не понравился? – Феликс закидал друга вопросами, не давая тому возможности вставить слова. – Или нет… – сирена нервозно переплела пальцы рук в плотный замок. – Ты еще тогда, на собрании, говорил, что он… Ах! – ведьма вздохнула. – Все-таки не понравился… Стюарт наблюдал за Феликсом со слабой улыбкой. - Понравился. - А? – Ли округлил глаза. - Эй, я говорю, что он мне понравился, – повторил «смотрящий». – Ты сделал хороший выбор, приятель, – Джек несильно толкнул Феликса плечом в плечо. – Может, изначально ты и сам не осознавал, почему выбрал его… Тебе казалось, что все это шутка, временный вариант, но, думаю, интуитивно ты все правильно понял и потянулся к Со Чанбину. - Прям-таки и потянулся? – проворчал Ли. На щеках ведьмы заиграл румянец. - Ага. Потянулся. Да так сильно, что теперь вы не только боевая связка, но и живете вместе, как любо… - Замолчи! – закашлялся Феликс. – Зачем озвучивать очевидные факты? – он смущенно потер шею. - И правда, зачем? – усмехнулся Джек. – Ладно. Но есть вещи, которые ты должен знать. - О Чанбине? - Да. - Что-то плохое? – Ли оцепенел. – Что не так? Пока он ходил на задание один, что-то произошло, да? – Феликс опустил голову. – Я так и знал… - Все в порядке. С ним все в порядке, – фантом поспешил успокоить друга, но поразился его интуиции. «Связь ведьмы и «смотрящего»? Или… нет. Тут дело в другом…» - Тогда о чем идет речь? – Ли настороженно посмотрел на приятеля. – Не ходи вокруг да около, а? - Скажу прямо, – Стюарт посерьезнел. – Способность Со Чанбина к регенерации действительно потрясает. Он и правда идеальный щит, в прямом смысле этого слова. Но он не бессмертен, знаешь ли, Фели. Несмотря на свои данные и гномью кровь, Со Чанбин – человек. Да, с повышенной регенерацией, устойчивостью к большинству известных людям инфекций и удивительной выносливостью. Но он все еще человек. Твоего «смотрящего» можно ранить и даже убить. Он уязвим. - Я знаю, – после короткой паузы произнес Ли. – Ты что-то видел, да? С ним что-то произошло, пока я болел? – Феликс помрачнел. – Я догадывался. Отчеты он мне прочитать не давал – все отшучивался какой-то фигней… но я подозревал, что в какую-то из миссий ему пришлось особенно несладко, – в глазах сирены появился недобрый блеск. – Как его вообще могли одного отправить в «поле»? При живой подопечной ведьме? Это же нарушение всех правил, разве нет? – плечи сирены безвольно опустились. – Я всегда считал, что в Тихоокеанском корпусе существует куча ненужных правил, но здесь ими вертят как хотят. Это же… недопустимо! - Должность зам начальника отряда дает твоему «смотрящему» право принимать сложные решения, в том числе касающиеся и его самого. Но... да, я тоже считаю, что это перебор, хоть и понимаю, чем Со Чанбин руководствовался, когда выходил в «поле» в одиночку, без тебя. - И чем же? - А то ты не знаешь! Сирена сникла. - Это не повод расстраиваться или упрекать себя в том, в чем ты не виноват – снова. Просто прими во внимание то, что я тебе скажу, Фели, – Стюарт не хотел звучать слишком строго, но и не видел смысла каким-то образом смягчать свои выводы. Ли нужно было знать о них. – Со Чанбин никогда не покажет слабость перед другими людьми, – сказал «смотрящий». ведьма кивнула. – Тебе нужно беречь свой «щит», правильно ухаживать за ним и, если понадобится, оберегать его от чужих посягательств, – предупредил Джек. Он некоторое время колебался – стоит ли ему рассказывать сирене о стычке с доппельгангерами, и принял непростое решение оставить тайну нераскрытой. – Заметь, я не лезу в ваши постельные дела… – Стюарт проигнорировал возмущенный вскрик Ли, – я говорю о работе агентов. Избавься от ложного чувства вины, но удерживай внимание на главном – на том, что действительно зависит от тебя. Ты тоже «щит» в какой-то мере, Фели. Так и работает связь «смотрящего» и подопечной ведьмы. Мы поддерживаем друг друга, видоизменяемся и защищаем. - Знаю… - Так отбрось ненужные сомнения. Ошибки будут, этого не избежать. Но ты способен на большее, чем тебе самому кажется. Не отказывайся от этой стороны своей личности, не недооценивай ее и избегай. Вы оба, ты и Со Чанбин, нуждаетесь в ней. - Да, хорошо, Джекки… – по губам Феликса скользнула слабая улыбка. – Урок для ведьмы от «смотрящего»? - Да, – без тени шутки ответил Стюарт. – И, в то же самое время, добрый совет другу от старого приятеля. Все-таки я неплохо тебя знаю. - Спорить не стану…. - Сейчас я говорил не только о боевой стороне ваших отношений, Фели. Ли удивленно выгнул бровь. - О чем же еще? Есть что-то, чего я не знаю? Это касается Чанбина? Или кого-то другого? - Все вместе. - В смысле? - Я вижу, как ты колеблешься. Ты боишься совершить важный шаг в отношениях с Со Чанбином. - А-а… – смутился Ли. – Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь, – он почесал затылок. - Семья – это тоже часть человека. Какой бы семья ни была, родственные связи – это то, что важно. Никуда от них не денешься. Ты выбрал непростой путь, но что сделано, то сделано. - Да… - Видишь ли, тут как раз тот случай, когда Со Чанбину нужна твоя поддержка и участие, но уже не как «смотрящему». Феликс кивнул. - Вечно избегать знакомства с его семьей не получится. Он тоже беспокоится, но, возможно, лучшим решением для вас обоих будет взяться за руки и шагнуть в кипящее молоко одновременно. - Какой-то невеселый путь ты мне предлагаешь, – скривился Ли. - Честно говоря, я понятия не имею, как тебя примет клан Со, – признался Джек. – Из того, что я слышал о семье твоего «смотрящего», не все его родственники являются приятными людьми. Так бывает. Даже чаще, чем кажется. Если ты помнишь, отец Мелиссы долгое время меня на дух не выносил, – сердце сирены болезненно екнуло при звуках имени бывшей невесты Джека, но, кажется, Стюарт говорил о ней спокойно – так вспоминают о том, что дорого, что укоренилось в душе, без желания превратить в памятник прошлому. Мелисса продолжала жить, и Джек искренне радовался тому, что трагедия не разрушила ее будущего. Рядом с ней был достойный человек, способный сделать девушку счастливой. Именно этого Джек и желал – счастья для любимой. Известие о том, что Мелисса начала встречаться с Сэмом нисколько не удивило призрака. Стюарт давно догадывался о чувствах Сэма к своей невесте, но при жизни Джека тот не смел ни словом, ни намеком показывать особого отношения к невесте друга. Останься Стюарт в живых, и все сложилось бы иначе. Но все вышло так, как вышло, и Джек готовился уйти за черту, будучи спокойным за дорогих ему людей: за Мелиссу, Феликса и свою семью. – Зато мы получили отличную поддержку от ее деда и матери, – голос Джека вырвал сирену из облака размышлений. – В конце концов, вы оба уже сделали свой выбор. Признаю, в Корее вся эта семейственная муть способна вынести мозг на раз-два. Свихнуться можно! Но главное то, что вы есть у друг друга – ты и Со Чанбин. Не скажу, что все остальное неважно. Это не так. Общество, семья, соседи, предрассудки… в уравнении всегда будет какая-то загвоздка, ответ не сойдется идеально, такова жизнь. Но пока вы поддерживаете друг друга, даже самый неидеальный ответ будет правильным. Есть вещи, которые нужно отпускать, а есть те, с которыми придется сталкиваться ото дня. Не бойся, сделай шаг вперед, Фели. Даже если это пугает тебя, то будь уверен в том, что у тебя есть поддержка. Ты не один. Феликс сидел, сгорбившись, пряча лицо в ладонях. На душе сирены царил странный покой. С одной стороны, Ли не узнал от Джека ничего нового – каждое слово «смотрящего» знакомо откликалось в душе. А с другой… с другой стороны, Феликсу было необходимо услышать от кого-то стороннего, что его намерения верны, что жизнь – это долгий путь, на котором придется бесконечное количество раз сталкиваться с трудностями и делать выбор. Избегание – не выход. Но даже если ответ на вопрос не понравится, то всегда можно попробовать решить задачу заново. Или принять таким какой он есть. И просто жить дальше. - Ты так долго боролся один, Боки… Посмотри же на меня… Феликс вздрогнул, услышав от Джека ласкательное личное обращение, которое сирене подарил Чанбин. Ли отнял ладони от лица и изумленно взглянул на прежнего «смотрящего». - Джекки… – Феликс замер, боясь пошевелиться. Он едва мог узнать Стюарта. Фантом почти превратился в воздух с пляшущими под потолком пылинками, подсвеченными лучами утреннего солнца. От образа человека остались лишь неясные очертания – линии рук, штрихи плеч и упругие завитки челки. И глаза – две горячих точки, помогающие ведьме хоть как-то видеть Джека. Лицо «смотрящего» расплывалось – так расходятся круги по воде от брошенного в пруд камня. Сфокусировать на нем внимание мешали то ли выступившие на глаза сирены слезы, то ли ослабевшее энергетическое поле фантома. Солнечный летний день внес в картину финальный штрих. История, длящаяся более десяти лет, подошла к концу. - Здесь наши пути расходятся, Боки, – сказал Джек. Левое плечо призрака рассеялось, словно легкое дуновения ветерка стряхнуло с ветвей золотистую пыльцу австралийской акации. Феликс тихо ахнул. Вытянув руку вперед, он бездумно попытался схватить частицы бесплотного духа, но пальцы легко прошли сквозь фантом. В ладони оказалась лишь пустота. – Но я оставляю тебя со спокойной душой. Теперь я могу не беспокоиться. И ты не беспокойся за меня. Все идет своим чередом, – Стюарт тепло улыбнулся. – О тебе есть кому позаботиться. А ты, в свою очередь, приглядывай за своим партнером. Фели, ты все делаешь правильно… – потрясенный Ли смотрел на исчезающий силуэт прежнего «смотрящего». - Подожди, Джекки, не уходи… – ведьма подалась вперед. Пальцы ухватили воздух. - Никогда не будет вовремя, Фели. Одно нужно отпустить, а другое держать крепче крепкого. - Нет, погоди… я… – пробормотал Ли. - Все будет хорошо, – произнес Джек. – У тебя все будет хорошо. - Ч-что? – прошептал Феликс. Сердце пропустило удар. – Что ты сейчас сказал? – давнее воспоминание стало яркой вспышкой – висок взорвался от боли. Енбок тяжело задышал. «Я помню тот вечер, после первого собрания команды…» – в горле стало сухо. «Да, так и есть… Но неужели Джек был там? Не ушел, а последовал за мной?» Воспоминание стало ярче. Лифт. Едва знакомая норна, произносящая утешающие слова. Слезы. Ночной Сеул. Невыносимое чувство одиночества. – Я уже когда-то слышал эту фразу… – по щеке скользнула слеза. - У тебя все будет хорошо, – повторил Джек. Голос призрака отразился от стен комнаты тихим эхом. Стюарт становился серебристой дымкой, утренним туманом, стелющимся над цветущим лугом. Пальцы превратились в крохотные искорки, но даже будучи на грани исчезновения, Джек сделал последнее, что было в его силах – он прикоснулся к Феликсу. Прядь светлых волос упала на глаза сирены, и Стюарт аккуратно заправил ее за ухо. – Верь мне! – выдохнул фантом, и эти слова стали последним, что услышал Ли от прежнего «смотрящего». Внезапно единственное, шириной во всю стену окно гостиной распахнулось. Стекло зазвенело. Удерживающий створку окна механизм ослабел. В комнату ворвался ветер. Тюль взметнулся вверх, опрокинув стоящие на подоконнике ароматические свечи. Феликс вздрогнул, на мгновение потеряв Джека из вида, но именно оно и стало финальным в его существовании. На долю секунду фантом обрел плотность, будто вернул человеческое тело. Ли сидел, не шелохнувшись. Больше он не сопротивлялся неизбежному. Теперь Феликс был готов принять то, что должно было произойти – и отпустить Джека. - Я… – Ли с трудом протолкнул сухой комок, вставший в горле. – Спасибо тебе за все, Джекки… – прохрипел он. – Но тебе и в самом деле пора идти, – юноша отер повлажневшие от слез глаза краем рукава. – А я пока останусь здесь, – сказал Феликс. Улыбка вышла грустной, но иной она быть и не могла. – Прощай, Джекки, – набрав в грудь воздух, Ли опустил ресницы. – Я разрываю наш договор, – воздух застыл. Время замедлило ход. По спине пробежал холодок. – Мой «смотрящий»! – голос сирены звучал ровно и громко. – Раз и навсегда… – Феликс распахнул глаза. – Отныне ты свободен! – воскликнул Ли. И как только он произнес эти слова, образ зрительной иллюзии, некогда бывшей Джеком Стюартом, вспыхнул белым огнем и заискрился, приняв форму шаровой молнии. Сияющий шар поднялся к потолку, ненадолго зависнув над головой сирены, после чего медленно сделал круг, и, наконец, вылетел через распахнутое окно, оставив за собой шлейф – россыпь разноцветных искр. После долгих мытарств душа Джека Стюарта отправилась на ту сторону. Подхваченная теплым летним ветерком, она неслась навстречу вечности, а позади остались люди и их мечты и стремления, которые им еще только предстояло прожить. Но это уже была совсем другая история. История жизни других людей, а не его.***
Несколькими днями позже. Феликс задумчиво вертел в пальцах карточку – прямоугольник, обтянутый шелковой тканью и украшенный сухоцветами и мхом. Пригласительная открытка, присланная сирене Минхо и Джисоном, разительно отличалась по виду от той, что досталась норне и Чанбину, будто подчеркивала индивидуальные черты каждого гостя. Ведьминская свадьба должна была состояться пятнадцатого июля сего года в небольшой деревушке, расположенной поблизости от Кимпхо – в провинции, где «Бастет» провел детство. Согласно правилам обряда, Чанбину и Феликсу было отведено место почетных гостей – важные, но «непыльные» позиции; тем не менее даже им полагалось знать особенности церемонии и участвовать в некоторых ее этапах. Минхо выслал по электронной почте свод правил куаранны, в зависимости от его статуса и позиции. К пятнадцатому июля каждый гость должен был готов к тому, чтобы выполнить свою часть обряда. Чанбин проявлял завидную выдержку и спокойствие – звание наследника клана обязало его с младых ногтей участвовать в семейных собраниях и придерживаться жестких правил; так что переживать ему было особо не о чем. Но Енбок волновался. Для него подобные торжества были внове. Однако подготовка к участию в куаранне и само осознание того факта, что двое его коллег-друзей вот-вот свяжут себя узами брака (и не просто брака, а ведьминского), помогло Феликсу отвлечься от тоски, навеянной уходом Джека. Распечатав свод правил, Енбок шелестел засаленными от бесконечных переворачиваний страницами и беззвучно двигал губами, пытаясь заучить схему расположения и передвижения участников обряда. Новая информация увлекла его. Куаранна будоражила воображение. Еще недавно Ли трудно было представить, что он станет не просто свидетелем, а полноценным участником подобного действа. Вместе с Чанбином. Феликс предавался мыслям о будущем даже во время разговора с матерью. На журнальном столике остывала чашка с какао, а по комнате плыл легкий запах жасмина и горных колокольчиков, распространяемый ароматическим диффузором. - Что-то случилось, милый? Обычно ты не звонишь мне в такой час, – с экрана ноутбука на островную сирену глядела обеспокоенная мать. В последнее время общение между ними как будто бы немного наладилось – буря стихла и наступил штиль. Телефонные звонки случались все чаще, а беседы длились дольше. Ли был рад и такому затишью – пусть временному, но дающему ему долгожданную передышку в спорах, уговорах вернуться домой, в Австралию, и мольбах пересмотреть свое решение провести жизнь в роли ведьмы-агента. Феликс понимал, что мать беспокоится за него и желает своему ребенку, прошедшему тяжелые испытания, только лучшего; но наступила пора отпустить ее руку – для того, чтобы повзрослеть. По-настоящему. - Да нет, все в порядке, – Ли моргнул, стряхивая охватившее его наваждение. - Точно? – женщина склонила голову набок. Она внимательно смотрела на сына. В ушах покачивались серьги-нити – на вид довольно несуразные, но Феликс готов был поклясться, что их стоимость превышает месячное содержание новичка-агента. Не иначе как очередной дизайнер-однодневка украшений сорвал куш. Через пару лет его имя никто и не вспомнит, а серьги будут валяться позабытыми в дальнем ящике туалетного столика. Феликс не уставал поражаться, насколько легко увлекалась чем-то его родительница и как быстро остывала. Из постоянного в ее жизни были только дети, муж и собственная мать – ровно в такой последовательности. Остальное находилось в хаосе: посадки в домашнем огороде, вещи в платяном шкафу и мысли. Впрочем, средний ребенок Анны Ли тоже оказался частицей хаоса. – С тобой точно все в порядке, сынок? – повторила женщина. - Да, – кивнул Феликс. - Уверен? - Абсолютно. - Ты ни с кем, случайно, не поссорился? - Например? – Феликс недоуменно взглянул на мать. - Например, со своим «смотрящим»? – выказала предположение женщина. - С Бин-хеном? – Ли едва не рассмеялся. Сделав один глоток, он больше не притронулся к напитку. Какао медленно остывал в тонких стенках дорогого фарфора – запоздалого подарка Минхо на Рождество. – Нет… С чего бы нам ссориться? - Вот и хорошо, – хмыкнула женщина. В сердце неприятно кольнуло. Ногти царапнули поверхность деревянной столешницы. - Он тебе не нравится, да? – Феликс снизил голос. - Со Чанбин? – рассеянно спросила Анна. - Да, мы же о нем говорим, – Ли почувствовал, как в нем поднимается волна раздражения. Тон голоса матери показался сирене если не оскорбительным, то не слишком уважительным по отношению к «смотрящему». - Я его совсем не знаю, сынок, – ответила женщина. Лицо ее было спокойно. – Как я могу сказать, нравится он мне или нет. Мы несколько раз здоровались с ним по скайпу и перебросились парой фраз по телефону. Вот и все. Немного информации для того, чтобы судить о человеке. Хотя твои рассказы о нем звучат успокаивающе, – Анна Ли вздохнула. - И все же… – откликнулся Феликс. Он задумался над тем, что возможно поспешил с выводами – мать действительно не встречалась с Чанбином в жизни и мало что знала о нем, разве что со слов сына. Могла ли ее неясная реакция быть обычным беспокойством, а не холодной неприязнью? - Хотелось бы верить, что он достоин твоего доверия и места «смотрящего», – сказала Анна. – Джек был… – услышав имя прежнего партнера, Феликс вздрогнул – мать ничего не знала о фантоме Джека и его уходе соответственно. Для Анны Ли Стюарт давно оставил этот мир, а сердечные раны, нанесенные Феликсу его гибелью, заставили сирену покинуть семью и страну – в одиночестве и раздираемым внутренними противоречиями. Какая нормальная мать не беспокоилась бы? Возвращаться в Австралию Енбок наотрез отказался, о себе и новой команде рассказывал мало, а телефонные разговоры часто заканчивались ссорами. Анна настаивала на том, чтобы сын вернулся под крышу родного дома, а затем и вовсе покинул организацию; Феликс же отвоевывал положенное ему право распоряжаться своей судьбой. Появление в жизни сына нового «смотрящего» стало для Анны Ли неожиданностью. Она не знала, как реагировать на такую информацию, а впервые увидев Чанбина (хоть и экране ноутбука) и вовсе впала в ступор. Ей показалось, что сын свихнулся, поселившись в логове свирепого кабана. Она даже попыталась уговорить Феликса как можно скорее сменить партнера, но… тот проявил невиданное доселе упрямство. Несмотря на то что Феликс не признавался, но такому поведению могло быть лишь одно объяснение: ведьма и ее «смотрящий» поддерживали отношения не только боевой связки, но и личные. Анна пребывала в растерянности – кажется, ее сын влюбился. Не по-детски, не восторженно, а по-взрослому, принимая партнера таким, как он есть, со всеми достоинствами и недостатками, найдя в нем свое спасение. За то время, что длился контракт Феликса со «смотрящим», он стал спокойнее и увереннее в себе – очевидный факт, который невозможно было игнорировать или отрицать. Естественное беспокойство матери сменилось робкой надеждой. - Мам. - Главное другое, – Анна немного сдвинула ноутбук влево – в глазок камеры попала стопка журналов. В последнее время женщина увлеклась дизайном интерьеров – даже закончила соответствующие курсы, получив диплом специалиста начального уровня. Кажется, в последнее время нашлось что-то еще, кроме домохозяйства и воспитание дочерей, увлекшее ее. – Ты ему доверяешь? – прямо спросила Анна. Казалось бы, что могло быть естественнее, чем полное доверие ведьмы своему «смотрящему»? Но если бы все было так просто, не было интриг, сплетен и вынужденного заключения договоров. Да еще и та самая врожденная «особенность», делающая Феликса уникальным – ставящая его в вечно уязвимое положение. Беспокойство разгоралось с огромной силой. И Анна снова пожалела, что не сумела вернуть сына домой. - Да, мам, – твердо ответил Ли. Он мог бы повторять сказанное до бесконечности и ни разу бы не изменил ответ. – Мне нравится Бин-хен. Но главное, я ему доверяю. - Рада слышать, – в глазах женщины явственно читалось сомнение. – И все же есть вещи, которые ему недоступны… - Он знает все, мам, – обманчиво легко произнес Феликс. – Все. - М-м? - Я имею в виду, он знает, кто я. Мою суть. - Само собой… – хмыкнула Анна. - Нет, ты не поняла меня, мам, – с нажимом произнес Ли. – Он знает мою тайну, мой секрет. Минула секунда, другая. Третья. Взгляд женщины наполнился пониманием. - Феликс! – сдавленно охнула Анна. – Как… как он… – в глазах вспыхнул страх. – Откуда он узнал?! Кто-то из врачей сдал информацию о тебе? Да как они посмели?! – страх сменился на гнев. – Или директор? Я чувствовала подвох… – прошипела женщина. – Знала, что им нельзя доверять! – тонкие пальцы забегали по кнопкам смартфона – Анна принялась рыскать в телефонной книжке. – Да я им всем бошки поотрываю! Начну с главнюка! – женщина перешла на сленг. – Сволочи! – от налета респектабельности и не осталось и следа. – А ведь я с самого начала была против перевода в корейский корпус! Это Родина твоей бабушки, но не твоя! Чужая страна, чужая культура, другие люди… Феликс едва сумел подавить усмешку – реакция матери, эдакой разъяренной кошки, кинувшейся на защиту своего детеныша, его позабавила. Как бы там ни было, сложившееся недоразумение стоило разрешить как можно скорее. - Это я рассказал ему, мам, – проговорил Феликс. - Конечно, это сложно, но я уверена, что все можно исправить! – женщину мелко трясло. – Главное… - Мам. - Ничего-ничего… Твоя мама сейчас всыплет им всем по первое число! - Ма-а-а-м... - Давай вместе подумаем, как нам… – не слыша сына, Анна продолжала листать телефонную книжку. Ее глаза горели. - Мам! – закричал Феликс, пробуждая женщину от транса. - Что? – смартфон выпал из рук на стол. – Что, милый? – Анна наконец-то очнулась. – А? Что? Что такое? - Ты меня хоть слышала сейчас? - Конечно! - Нет, ты меня не слышала, – Ли покачал головой. – Точнее, не слушала. - Что такое? - Я сказал, что это было мое собственное желание – открыться Бин-хену. На этот раз мать внимала словам сына. И снова сомневалась. - Он… вынудил тебя, да? – женщина замерла. – Случайно услышал о твоем секрете, так ведь? - Нет, – Ли успокаивающе взмахнул рукой. – Говорю же, так сложились обстоятельства, – Феликс пододвинул ноутбуку ближе к краю стола. – Я волновался. Не знал, как хен отреагирует. Но все получилось даже лучше, чем я надеялся. - Как это понимать? – Анна нахмурилась. - Так… – Феликс прислушался. Звуков шагов не доносилось до слуха сирены – Чанбин все еще находился на пробежке. Сегодня он задерживался; не иначе как заглянул в кондитерскую, прикупить лимонных бисквитов ко второму завтраку. – Так, что Бин-хен мне не только «смотрящий». Анна молча смотрела на сына – догадка о неуставных отношениях Феликса и его партнера оказалась реальностью. Взгляды, которые агенты кидали друг на друга даже во время видеоконференций, проводимых сиреной с матерью, говорили сами за себя. Чувства всегда рвутся наружу, как ты их не пытайся сдержать. А эмоции своего сына Анна умела читать лучше всех. - Мы уже некоторое время живем вместе с хеном, в его доме. Как… – Ли перевел дух, прежде чем признаться матери. – Как… как пара. - Сынок… – наконец проронила женщина. - Я все не решался тебе сказать, – улыбнулся Феликс, – но тут кое-что произошло, и я… – он нервозно прикусил губу. – Я подумал, какой смысл тянуть и скрывать? Я все равно не откажусь от своих слов, – Феликс не прятал взгляда, смотря прямо и бесстрашно. Он давно сделал выбор, который не желал больше скрывать. Его «смотрящий» был его судьбой. – И от Бин-хена я тоже не откажусь, мама. Я так хочу. Анна продолжала хранить молчание. Она искала в глазах сына, которого знала, как человека часто нерешительного и сомневающегося, следы прежних тревог, но не отыскала в них ничего похожего. На женщину смотрел повзрослевший сын, не позабывший трагедий и не отринувший свою суть, но принявший все то, что с ним произошло; то, что было и оставалось частью его личности. И теперь Анна знала, кто помог ему пройти столь нелегкий путь, кто поддерживал и оставался рядом. Его «смотрящий». «Смотрящий», ставший для Феликса в сотни раз большим, чем частью боевой связки. Женщина тепло улыбнулась: - Что ж, кажется, тебе совсем не нужно мое одобрение… - Мам… – выдохнул Феликс. - Но спасибо за то, что поделился со мной сокровенным, – Анна склонила голову набок. Длинные серьги качнулись в мочках ушей. – И все же, я остаюсь твоей матерью, – она шутливо погрозила сыну пальцем. – Мне нужно познакомиться с Со Чанбином поближе, – вспыхнув, Феликс закивал головой, словно китайский болванчик. Сердце сирены бешено заколотилось. – Не только как со «смотрящим», но и… как с твоим любимым человеком. Кстати… – женщина издала короткий смешок. – Твои сестры получат неплохой инфоповод для сплетен. Ли изменился в лице. «Девчонки! Точно. Теперь они забьют семейный чат хохмачками да шуточками, и все будут не с двойным, а аж с тройным подтекстом!» Сирена нервно хихикнула. По спине пробежал холодок. Анна опустила ресницы: - А если говорить серьезно, – она зажала металлический шарик, венчающий нить серьги двумя пальцами и задумчиво покрутила вокруг своей оси, – похоже, Со Чанбин и впрямь особенный... - Да, мам, он особенный! – с горячностью выпалил Феликс. Сердце сирены трепетало. - Может и так, – выпустив серьгу из пальцев, женщина скрестила руки на груди с торжествующим видом. От некоторых правил она отступаться не собиралась. Этикет был и оставался этикетом при любых обстоятельствах. Перейдя из статуса обычного «смотрящего» в статус бойфренда, Чанбину стоило официально познакомиться с семьей Ли. – Твоего отца я беру на себя, – заявила Анна. – Но это не говорит о том, что я не устрою Со Чанбину испытание в виде светской беседы! Ты говорил, что он из чеболей? Ну, тогда ему ничего не стоит пройти такую проверку, – женщина искренне наслаждалась статусом матери Феликса. – Впрочем, мы оба с тобой знаем, что все это сущие мелочи по сравнению с тем, какую встречу ему устроят твои милые сестренки и бабуш… – договорить Анне не удалось. В дом ворвался вихрь – закружил предметы в безумном танце, сопровождаемом криками, и едва не снес дверь гостиной с петель. Со Чанбин вернулся домой. Феликс изумленно уставился на любовника – волосы полугнома были взъерошены, будто тот прошелся по густой шевелюре ладонью, смоченной в геле для укладки, ворот футболки съехал набок, обнажив ключицу, а по виску стекала крупная капля пота. Со сильно запыхался – очевидно, он бежал от самого парка. Руки «смотрящего» были пусты – охота на лимонные бисквиты, судя по всему, закончилась неудачей. Но, что удивительно, Чанбин ни капли не выглядел расстроенным. Он выглядел возбужденным… и счастливым. - Что случилось, хен? – сердце сирены екнуло. - Боки! – рявкнул Чанбин. Он стащил с плеч ветровку и швырнул на пол. – Ему удалось! - Ч-что… что удалось? – Феликс едва не взвыл – «смотрящий» влетел в гостиную, не сняв кроссовок. – Кому? – в мыслях сирена уже доставляла пылесос из кладовки. - Сынмину! У него получилось! Он нашел! Эта чертова норна все-таки отыскала информацию! - Какую информацию? Ты о чем, Бин-хен? – Феликс скосил глаза на экран ноутбука. Мать хлопала ресницами, ошарашенная внезапным появлением Чанбина ничуть не меньше сына. – У нас тут, вообще-то, идет беседа, хен… - Гномы! – выпалил Со. Кажется, он даже не заметил «третьего лишнего» в комнате. Чанбин был полностью поглощен эмоциями – они раздирали агента, делая его совершенно непохожим на себя привычного. – Гномы, Боки! – что есть мочи заорал Со. Тяжелая, свисающая с потолка хрустальными подвесками-гроздьями люстра жалобно звякнула. – Он нашел! Сынмин нашел! - Кого? Гномов? – ахнул Феликс. Он начал медленно осознавать то, что Чанбин пытался до него донести. Ли заторможено моргнул. – Не может быть, хен… - Может! – глаза «смотрящего» горели лихорадочным огнем. – И не просто гномов, а побочную ветвь клана Со, понимаешь! Мы не последние, Боки! Мы не исчезли! - Я… так рад, хен… – сирену охватил восторг. – Это же отличная новость! - Да! – Чанбин по-прежнему не обращал внимания на распахнутую крышку ноутбука и силуэт собеседницы, занимающий весь экран. Он подошел к журнальному столику, за которым сидел Феликс. Рухнув на колени, чем вызвал у Ли испуганный вскрик, агент ухватился за крохотные ладошки любовника. – И это еще не все новости, Боки! – поделился Со. – Вторая не менее важная, чем первая! - И какая же? – осторожно спросил Ли. Его ладони тонули в ладонях «смотрящего» – теплых и надежных. - Венгрия! – хриплым голосом выпалил Чанбин. Хрустальные подвески на люстре снова звякнули. – Она самая, Боки! - А?! – вырвалось у Феликса. Челюсть ведьмы забавно отвисла. - А? – донеслось из микрофона ноутбука. - Все решено! Мы едем в Венгрию! – громко объявил «смотрящий», тряхнув кистями рук. От резкого движения Феликс потянулся вперед, навалившись на партнера всем телом. Не дав ведьме упасть, Чанбин подхватил ее как пушинку. – К гномам северовенгерских гор!***
Клинок испускал зеленовато-золотистое мерцание, подобное тому, как сияла гладкая поверхность хризоберилла «кошачьего глаза», впитавшая в себя частицы лунного света и солнечных лучей. Лайм и эликсир Гранд-Шартрез. Олива и молодая мята. Сочная луговая трава и янтарь. Шафран и мед. Сливший воедино, потоки энергии, выпущенные наружу из тела «Бастет», приняли форму меча хвандо. Иллюзорный клинок родился и вышел из левой руки «Бастет» и ничем на внешний вид не отличался от настоящего. Пальцы сирены крепко сжимали рукоять цвета красного дерева, инкрустированной тонкой золотой проволокой и зернью – узкое перекрестье не давало им соскользнуть на заточенное острие и пораниться. Режущая кромка слегка изогнутого лезвия напоминала зрачки кошачьего глаза и источала млечный блеск. С навершия рукояти свисала густая кисть – сотни гладких, окрашенных в охру шелковых нитей, плотно переплетенных в косицу, декорировали крупные белые жемчужины. Под перекрестьем виднелась надпись на хангыле. Буквы горели огнем. Слово, выгравированное на клинке, врезалось в память любому, кто его видел – хоть в первый раз в жизни, хоть в последний. «ГРЕЗИТЬ» Минхо изящно взмахнул кистью. С затупленного кончика лезвия на землю упала крохотная звездочка. Надпись на мече вспыхнула ярче яркого и, глядя на нее, ренегаты замерли, ошеломленные и зачарованные прекрасным зрелищем. Сопротивления не было и в помине – один за другим они опустились перед сиреной на колени, не проронив ни слова. Окраина города и безветренная лунная ночь стали достойными декорациями в сцене поимки членов молодой банды ренегатов. «Бастет» стиснул пальцы, обхватывая рукоять меча, рожденного воображением и энергетическими потоками, дарованными ему от природы. - Хани… – Ли обернулся. Позади него стоял Джисон, с восхищением наблюдающий за рождением новой боевой техники возлюбленного. – Идем, – Минхо улыбнулся. Зрачки сирены сузились – охота подошла к концу. На лоб упала густая челка. По кромке лезвия пробежалась крохотная молния – блики янтаря, смешанные с прозрачной зеленью хризоберилла. Меч принял вид дымки, в дождливые дни берущей солнце в кольцо. Рассыпавшись золотистыми искрами, хвандо в одно мгновение исчез. Иллюзорный клинок послушно вернулся в «ножны» по приказу ведьмы, давшей ему жизнь. Бушующий силой энергетический поток успокоился. В воздухе повис легкий запах азота. - У меня для нас припасены большие планы до наступления утра, – Минхо весело подмигнул «смотрящему». – О-о-очень большие, Хани. И черта с два я от них откажусь!